Грань (гет)

Ветер хватал лежащий на земле снег, кружил в воздухе, подбрасывал, и казалось, что снег не только падает, но и летит вертикально вверх — серебряные ниточки тянутся к чёрному небу. Она протянула руку и поймала одну белую звёздочку. Крохотный шестигранник сверкал на её ладони, и она вдруг ощутила, что поймала его не случайно. Она что-то почувствовала, выбирая его из миллионов других, нет, она с самого начала знала, что он особенный и теперь он ей дороже всего на свете. Очередной порыв ветра налетел на неё со спины, сбил капюшон, дёрнул зло за волосы. Она сжала пальцы, защищая свою звёздочку, но когда снова раскрыла ладонь, на ней уже ничего не осталось. Тоска от потери переполнила её сердце. Она беспомощно опустила руку и тут заметила, что звёздочка, незаметно соскользнувшая с её ладони, падает вниз и на лету из белой превращается в красную. Эта искра коснулась земли и та вспыхнула. Пламя заполнило собой всё до горизонта, и она тоже почувствовала, что горит.

— И это тоже брак, — произнёс чей-то равнодушный голос. Огонь обнимал её с пылом ненасытного любовника, чудовищный жар становился всё нестерпимее, она закричала…

И открыла глаза.

— Я — дракон! Огонь не может убить дракона!

Слова растворились в холодном воздухе большой комнаты, даже жарко натопленный камин не смог как следует её прогреть. Но сейчас Дени даже нравилось ощущать мягкую прохладу на своей коже, успокаивавшую её после этого дурацкого сна. Потянувшись, Дени сбросила на пол традиционное одеяло северян, сшитое из нескольких мохнатых шкур и накрывавшее всю широкую кровать. Джон шевельнулся и что-то пробормотал сквозь сон. Приподнявшись на локтях, Дени наблюдала за тем, как он спит. Полностью обнажённый, как и она сама, Джон лежал на спине, раскинув руки, и чёрные шрамы очень чётко контрастировали с его молочно-белой кожей. Дени захотелось опять прикоснуться к ним.

Положив голову Джону на плечо, Дени прильнула к нему всем телом и медленно провела рукой по его груди, по животу, и наконец, скользнув ниже, накрыла ладонью член в жёстких черных завитках. Джон отозвался на её прикосновения, его руки тоже двинулись, крепко обхватывая Дени, губы тронула довольная улыбка. Целуя Джона, забираясь на него сверху, упираясь ладонями ему в грудь, позволяя ему проникать в неё всё глубже, Дени ощущала, как её желание, нарастая изнутри, сметает границы её тела и, сливаясь с таким же сильным возбуждением Джона, сплавляет их воедино.

Когда они оба были почти готовы достигнуть пика, Дени встретилась с Джоном взглядом, и на миг всё, что её окружало, исчезло, стены спальни растаяли, и она увидела себя посреди зимнего леса, едущей верхом на гигантском белом волке. Дени сильнее сжала бёдра, ещё один миг — и видение исчезло, уступив место вспышке наслаждения. Джон излился в неё, и Дени растянулась с ним рядом, уткнувшись носом в его кожу и чувствуя лёгкий запах пота. Джон обнимал Дени, поглаживая её по плечу. “Интересно, видел ли он то же, что и я? — подумала Дени, — а может быть он видел себя летевшем на драконе?”

Она тихо усмехнулась, но взгляд её остался холодным: “И ощутил этот полёт как часть своей природы”.

— Тебе не холодно? — Джон заглянул Дени в глаза, его пальцы провели по её волосам, путаясь в золотистом серебре.

— Шутишь? Здесь слишком горячо, чтобы мёрзнуть!

Джон мечтательно улыбнулся и поцеловал её. Дени ответила на поцелуй, но вскоре отстранилась и легко соскользнула с их кровати.

— Я охотно провела бы с тобой здесь весь день, не выходя никуда, и ещё один, и ещё, но королева не может позволить себе роскошь долгого отдыха.

— О да, Ваша Милость, разумеется, государственные дела требуют вашего постоянного внимания, королевство нуждается в ваших решительных действиях, и нам, простым подданным, никогда не понять всей ответственности, лежащей на ваших хрупких плечах, и никоим образом не разделить её тяжесть! — Джон сел на кровати и, дурачась, изобразил неуклюжий поклон.

Дени приподняла брови: “Лорд-Хранитель Севера, вы забываетесь!” Но сохранять серьёзность, стоя босыми ногами на упавшем одеяле, долго не получилось, и Дени, лукаво улыбнувшись, опять наклонилась к Джону.

— Хочешь разбудить дракона?

— Это ты разбудила волка, и он очень-очень голоден!

Падая опять на кровать, в объятия Джона, Дени успела подумать, что дракон ею разбужен тоже, или будет разбужен вот-вот, но она прогнала эту мысль и позволила себе ещё какое-то время ни о чём не думать, прежде чем они с Джоном поднялись с постели уже вдвоём и принялись готовиться к сегодняшнему дню, обещавшему стать очень долгим.

Служанки принесли большую ванну, натаскали из кухни горячей воды в вёдрах. Девушки были достаточно расторопны, и Дени, погрузившись в воду, с удовольствием отметила, что та не успела остыть и была почти кипящей. Джон ограничился тем, что поплескал себе на лицо и шею водой из одного из вёдер, натянув, разумеется ещё до прихода служанок, штаны и даже рубашку.

После купания явилась одна из дотракиек, расчесала волосы Дени и заплела их во множество кос, уложив их в сложную причёску. Две служанки из местных помогли королеве облачиться в платье из плотной серой шерсти, расшитое серебром. Сверху Дени сразу же набросила светлую шубку. Дени наконец-то почувствовала настоящий северный зимний холод, заставляющий кутаться в меха даже в отапливаемых покоях.

— Вы скоро привыкнете, Ваша Милость, — сказал Джон, заметив, как она ёжится. В присутствии других, даже если это были всего лишь слуги, Джон всегда обращался к Дени подчёркнуто официально, и в этом обращении никогда не проскальзывало ни тени шутки. — Раньше Винтерфелл согревала вода из горячих источников, идущая по проложенным внутри стен трубам. Но после пожара всё это было разрушено. Кое-что уже удалось восстановить, вода опять согревает теплицы, без которых нам пришлось бы туго долгой зимой. В одном из подвалов доделывают большую купальню, но до жилых комнат дело, боюсь, дойдёт ещё нескоро.

— Даже если это покои лорда Винтерфелла. Впрочем, это не покои лорда Винтерфелла. Покои лорда Винтерфелла занимает ваша сестра. Видимо, это одна из северных традиций, в которых я пока ещё слишком плохо разбираюсь.

— Санса уже довольно долгое время леди Винтерфелла, и потом, это была спальня её родителей.

— И вашего отца также.

Нет, он не был твоим отцом.

— Да, но только для Сансы он был законным. Ваша милость, эти покои ничуть не хуже. Они самые большие и роскошные в Винтерфелле…

— После покоев лорда Винтерфелла!

— Вполне сравнимы с его покоями! Именно здесь жил король Роберт Баратеон, когда посещал Север пять лет назад. Так что это подобающие покои для особ королевской крови!

Нет, ну что за глупый северянин! Дени даже разгневаться толком на него не могла. Для особ королевской крови, подумать только! И в его северную голову даже не пришла простая мысль о том, что она почувствует, если он упомянет этого узурпатора в подобном ключе!

Дени нетерпеливо махнула рукой, отсылая служанок, и покрутилась перед небольшим тусклым зеркалом в углу, пытаясь рассмотреть, как она выглядит. Джон тем временем закончил одеваться, накинув на себя тяжёлый плащ с большим меховым воротником. В помощи слуг Джон не нуждался, да и не смог бы вызвать их сюда, пока здесь одевалась королева. Возможно, Дени и Джону следовало бы занять разные покои, тем более что лорд Севера и единственная законная королева Вестероса не скрепили свой союз узами брака. Разделять одну спальню вот так, не скрываясь, было нарушением всех приличий.

Но Дени не желала больше оставаться одна, и Джон разделял это её желание, по-видимому, не заботясь ни о соблюдении приличий, ни о длинных языках возможных сплетников. Во всяком случае, Джон открыто оставался каждую ночь рядом с Дени, начиная с той ночи на корабле. И все последующие ночи их плавания, и ночь, проведённую в Белой Гавани, в Новом замке лорда Мандерли. И те несколько ночей их поспешного перехода из Белой Гавани к Винтерфеллу, вдоль Белого Ножа, и дальше, по Королевскому тракту, соединившись с дотракийцами и Безупречными, когда они узнали, что Стена разрушена и полчища оживших мертвецов маршируют на юг.

И в эту первую ночь в Винтерфелле, когда вчера вечером леди Санса, младшая сестра Джона, как тогда ещё думала Дени, учтиво поприветствовав свою новую королеву и дорогого старшего брата, вознамерилась развести их по разным спальням. Дени сказала, что не стоит утруждаться, им будет довольно и одной, и Джон подтвердил это на глазах у всех северян и уже привыкшей к этому свиты Дени. На лице Сансы не дрогнул ни один мускул, она ничем не выдала своего отношения к этому, а вот другая сестра Джона, младшая, Арья, та не сумела скрыть неприязни. Дени даже показалось, что она уловила промелькнувшую горечь в её глазах, но через миг Арья уже была такой же бесстрастной, как и её старшая сестра. Да, сёстры Старк прекрасно умели владеть собой. Что ж, оставалось надеяться, что со временем они обе смирятся с присутствием в жизни Джона королевы Дейнерис Таргариен, а Дени сумеет полюбить сестёр Джона как своих родных сестёр.

Вот только Джону они не родные сёстры.

Знание, полученное вчера, в который раз кольнуло острой иголкой. Оно меняло всё, это знание, но в худшую или лучшую сторону Дени ещё не успела разобраться.

— Хочешь, я прикажу подать завтрак сюда? Позавтракаем вдвоём? — Джон подошёл сзади и приобнял Дени за плечи. Оставшись одни, они вновь стали свободны и могли отбросить все манеры знати. На миг Дени захотелось поддаться этому соблазну, провести в этой свободе ещё хотя бы немного времени, но она подавила в себе это желание.

— Нет, нельзя. Я должна использовать каждый удобный случай для общения с северными лордами. И потом, у нас совсем мало времени.

Джон помрачнел. Они вели себя так, будто ничего не происходило, Стена всё ещё стояла, повсюду царил мир и долгое лето. Они были слишком сильными и слишком многое перенесли, и им хотелось позволить себе хоть немного слабости и хотя бы наигранной беззаботности. Но от правды нельзя было укрыться столь наивным способом. Приходилось принимать суровую реальность и вновь и вновь отправляться на сражения за своё будущее.

Но выйдя из своих покоев, Дени не направилась сразу в Великий чертог, а, не утерпев, поднялась в сопровождении Джона и охраны, состоящей из двоих северян и ещё двоих Безупречных, на стену замка, чтобы ещё раз окинуть взглядом армию, стоявшую лагерем как внутри стен Винтерфелла, так и за их пределами, ведь места на всех внутри укреплений давно не хватало. Часть собравшихся воинов располагалась в Зимнем городке, где ещё оставались простые люди, не успевшие или не захотевшие сбежать на юг. Дотракийцам и Безупречным, пришедшим с Дени, пришлось раскинуть свои походные шатры под крепостными стенами, и только несколько самых приближённых к своей кхалиси смогли войти в сам замок. Дени не нравилось, что именно её люди живут за стенами Винтерфелла, но пришлось смириться, северные лорды привели своих людей раньше, не выгонять же их теперь. Это явно не прибавило бы Дени любви местных, и без того смотревших на неё с подозрением и опаской, а порой и с откровенной враждебностью.

Понаблюдав за дотракийцами, так и не привыкшими к суровому северному климату и явно чувствовавшими себя здесь почти так же неуверенно, как во время плавания по Узкому морю, и Безупречными, которым, казалось, нипочём любые условия, Дени и Джон прошлись по стене и остановились над самым большим скоплением шатров северян в одном из внутренних дворов замка. В лагере было оживлённо, люди сновали туда и сюда, занимаясь обычными утренними делами. На общем бело-сером фоне выделялись яркими пятнами тут и там развевавшиеся знамёна с гербами северных домов. Джон принялся объяснять Дени, какой герб которому дому принадлежит.

— Серебряный кулак на алом поле — дом Гловеров из Темнолесья. Три страж-древа, это вот эти, с густой кроной и иголками вместо листьев, — Толхарты. Великан на красном, разрывающий цепи, принадлежит Амберам…

— Разрушитель оков.

— Что? — Джон недоумённо обернулся к ней, увлечённый своим рассказом.

— Он — как и я. Один из моих титулов — Разрушительница оков, — пояснила Дени с улыбкой.

— Простите, Ваша Милость, их слишком много, я всё никак не запомню, — Джон улыбнулся в ответ. В его голосе не было ни малейшего намёка на сожаление.

— Ничего страшного, милорд, пожалуй, лишь Миссандея способна запомнить их все и произнести сразу без запинки. Продолжайте, — знание гербов своих подданных было важно для Дени, хотя она и не надеялась запомнить их все с первого раза. Все гербы и дома, и не только на Севере, но и по всему Вестеросу; следовало безошибочно различать всех этих лордов. Дени вздохнула. Впрочем, по завершении войны не все дома Вестероса продолжат своё существование.

— Белое солнце — дом Карстарков, — перечислял между тем Джон, — эти все дома — знаменосцы Старков. Чардрево с мечом — Форрестеры. Вон там — горные кланы, каменная рука Флинтов на Кремневом Пальце, шишки Лиддлов, бурый узел Ноттов. Кувшинки на бледно-фиолетовом — Фенны с Перешейка. Бело-зелёные ромбы — Уэллсы. А вот Мейзины — в синих клетках золотые монеты…

Джон остановился, заметив, что Дени теряет интерес, путаясь в многочисленных незнакомых гербах.

— Когда всё закончится, порождения тьмы исчезнут, а наши враги будут повержены, настанет весна, и мы устроим большой королевский турнир. Тогда со всех концов Семи Королевств в Королевскую Гавань съедутся рыцари, и тогда все их гербы будет выучить гораздо легче. Рыцари будут биться с утра до ночи за право назвать Вашу Милость не только своей королевой, но и королевой любви и красоты.

Дени улыбнулась, благодарная Джону за искреннюю попытку приободрить её.

— Я никогда ещё не видела настоящего рыцарского турнира. Только бои в ямах Миэрина да стычки дотракийцев. Я всю жизнь провела в Эссосе.

— А я всю жизнь провёл в Вестеросе, но тоже никогда не видел ни одного турнира. Хотелось бы мне не только посмотреть, но и самому принять участие в нём! — произнёс Джон с воинственным видом.

И в этот миг над ними раздался крик дракона.

Крылатая тень скользнула по земле, заставив копошащихся во дворе людей запрокидывать голову к небу, приводя одних в ещё более суетливое движение, а других вынуждая замирать в страхе. Рейгаль, а это был он, Дени узнала его по зеленоватой чешуе, плавно прошёл над замковым двором, издав ещё один крик, и опустился за дальней разрушенной башней, где ему с Дрогоном было отведено место. Не слишком удобное, хотя драконы и могли прятаться от снега на пустующем нижнем этаже, забираясь через пролом в стене. Но лучшего пристанища для драконов в Винтерфелле всё равно не было.

Сансу, нашедшую это более-менее подходящее место, и так явно приводила в ужас необходимость держать в замке Старков огнедышащих существ. Кроме того что они в любой момент могли устроить большой пожар, их нужно было ещё и кормить. Хотя вместе с большой армией и драконами Дени привезла с собой достаточно припасов, понимая, что Север перед лицом долгой зимы всех прокормить будет просто не в состоянии. И всё же драконам нужно было ещё и охотиться, не только чтобы разнообразить рацион, но и потому, что они не могли долго без полётов. После подземелья пирамиды Дени поклялась себе никогда больше не ограничивать жёстко их свободу.

Люди во дворе всё никак не могли успокоиться, но хуже всего приходилось лошадям: бедные северные животные, в отличие от тех лошадей, что пришли с армией Дени, ещё не были приучены не обращать на драконов никакого внимания. Лошади пришли в невероятное возбуждение, нервно всхрапывали, и то и дело норовили встать на дыбы или оборвать привязь, доставляя окружавшим их людям немало хлопот. Посреди охватившей двор суматохи резко выделялась одна фигурка: стройная девушка, ростом не выше самой Дени, спокойно стояла, запрокинув голову к небу, словно продолжая высматривать там давно улетевшего дракона. Дени не могла с такого расстояния рассмотреть выражение её лица, но могла бы поклясться, что глаза девушки сейчас лучатся восхищением.

Арья.

Может быть, младшая из сестёр Старк и не испытывала радости от прибытия Дени на Север, тут можно было себя не обманывать, но, в отличие от других северян, драконы её не только совсем не пугали, а, наоборот, приводили в восторг. Будь эта девчонка валирийской крови, она несомненно стала бы драконьей наездницей ещё до того, как ей исполнилось десять. Будь Арья из рода Таргариенов, Дени с ней и Джоном, втроём, могли бы стать новыми Рейнис, Висеньей и Эйгоном.

Одному из них даже не пришлось бы менять имя.

Дени повернулась к Джону, который тоже наблюдал за Арьей. Что он скажет, когда узнает всю правду? У Дени всё ещё не было уверенности, что она не захотела бы скрыть всё от Джона, возникни у неё такая возможность. Но в её распоряжении оставалось не более нескольких дней, это всё, что согласился дать ей Трёхглазый Ворон. Слишком мало для раздумий, слишком много для терзаний.

Арья каким-то образом почувствовала, что за ней следят, теперь она тоже смотрела прямо на Джона, и хоть эти двое точно не могли разглядеть глаз друг друга, Дени вдруг ощутила какую-то связь между братом и сестрой. Нечто большее, чем просто между двумя родными по крови людьми. На Сансу Джон смотрел совсем не так. Предложи действительно Дени Джону брак, как у Завоевателей, пожалуй, он легко согласился бы. Тем более, что для Таргариенов брак с родной сестрой скорее обычай, чем препятствие.

Арья Джону и не сестра. А на кузинах женятся даже Старки.

Нет, всё это вздор. Когда Джон узнает о своём истинном происхождении, ничего не изменится. Снаружи он, может быть, и преобразится в Эйгона Таргариена, но внутри останется всё тем же Джоном Сноу, суровым северянином, любящим свою младшую сестрёнку лишь в том единственном смысле, в каком и положено любить своих сестёр северянам и остальным простым смертным. Не будет никаких новых Эйгона, Рейнис и Висеньи, это не нужно никому из них. А сам Джон разве не доказал уже не раз, что он любит только её, что он предан своей королеве равно как подданный, так и возлюбленный? И то, что он на самом деле законный Таргариен только упрощает дело. Разве сама она не мечтала больше всего на свете обрести настоящую семью? Семью повелителей драконов. Которых теперь осталось только два. Как раз для неё и Эйгона.

У дракона Таргариенов осталось только две головы.

Дени и сама не ожидала, какие сильные эмоции захлестнут её при этой мысли. Слёзы мгновенно подступили к глазам, она резко поднесла тыльную сторону кисти к губам, стараясь не расплакаться. Казалось бы, столько времени прошло, она уже успела свыкнуться с мыслью о том, что у неё больше не трое детей, что Визерион потерян навсегда, что она пожертвовала им ради того, чтобы жил Джон. Но то, что рассказал ей Брандон Старк, растревожило незажившую душевную рану и причиняло острую боль каждый раз, когда Дени вновь вспоминала об этом. Визерион не просто был убит, он был поднят и осёдлан Королём Ночи. И именно с помощью пламени Визериона была обрушена Стена.

Дени назвала своих детей, единственных, на которых она могла рассчитывать, в честь своего первого мужа и родных братьев. Визерион получил имя от Визериса, брата, который долгое время был всей её семьёй, которому, как верила Дени, она была предназначена по обычаю своего рода. Но брат предал её, он пожелал смерти их с Дрого ещё нерождённого ребёнка и был предан смерти сам. Можно ли считать теперь, что Визерион тоже предал её? Дени придётся вступить с ним в бой и пережить его смерть ещё раз. Более того, именно она должна будет его убить. Может быть, это проклятие брата, на чью казнь она спокойно смотрела, не пытаясь сказать ни слова в его защиту?

Нет. Она не позволит себе этой слабости, слёз, сомнений и колебаний. Когда придёт час, она исполнит то, что требует от неё долг.

— Ваша Милость…

— Что ещё? — Дени обернулась, ещё не отошедшая от своих мыслей, раздиравших её душу, но уже охваченная некоторой злой решимостью от предстоявшего ей и на миг забывшая, где и с кем она сейчас. Один из сопровождавших их с Джоном северян обратился к ней, чтобы предупредить о приближающемся человеке. Дени узнала его, и новая смесь чувств, от гнева до щемящей вины, опять затопила её без остатка. Под начавшим сыпаться мелким снежком к ним медленно шёл Сэмвелл Тарли.