Бесконечная дорога (джен)

Для Гарриет второе лето, проведенное в Норе, оказалось еще насыщенней, чем предыдущее. Остались Билл и Чарли, и Гермиона в этот раз тоже была здесь; правда, они только заняли место хронически отсутствовавших мистера Уизли и Перси — те уходили в Министерство с рассветом и возвращались гораздо позже ужина. Перси был до невозможности счастлив быть полезным и востребованным, но мистер Уизли все равно почти каждый день приходил позже. Миссис Уизли по вечерам смотрела на часы, а руки ее были заняты — вязали, готовили, сплетались пальцами.

Гермиона за первую же неделю сделала все задания на лето, даже успела дважды их переписать, дополнив тем, что она прочла нового и узнала во время поездки во Францию, но все равно ее почти всегда можно было видеть с пером и пергаментом в руках. Только теперь она лихорадочно строчила не домашнее задание — это было письмо ее родителям.

— Прочти это мне, — сказала она Гарриет, поставив последнюю точку с такой силой, что чуть не проткнула пергамент. — И скажи свое мнение.

Дорогие мама и папа, — прочла Гарриет.

— Нет… — Гермиона выхватила у нее лист. — Неважно, пока не надо, я понимаю, начало ужасное, и… и дальше тоже… — и она утихла, только бормотала себе под нос, чиркая еще яростнее.

— По-моему, «дорогие мама и папа» звучит вполне естественно, — тихо сказала Гарриет сама себе, так, чтобы Гермиона не услышала.

По крайней мере то, что Гермиона была занята, позволило Гарриет работать над своим заданием на лето в тишине и покое. У нее оно все равно было не таким, как у Гермионы и Рона: в основном повторение, чтобы профессора поняли, что она помнит, а что еще надо доучить. К этому моменту Гарриет, однако, уже нелегко было определить, в чем дело — в остаточном действии магической амнезии или просто в том, что она сама по себе не слишком хорошо владеет школьными предметами.

А еще Хедвиг почему-то до сих пор не вернулась. Дни после чемпионата неспешно сменяли друг друга, а в небе было пусто. Гарриет начала беспокоится. Может быть, Хедвиг потеряла дорогу назад? Что-то с ней случилось? Что-то случилось с Сириусом и Ремусом?

В миллионный раз она пожалела, что волшебники не пользуются телефонами.

Дни были сплошь солнечными и жаркими. Почти ежедневно она играла в квиддич — с Фредом и Джорджем, с Биллом, Чарли, Роном и Джинни. Сад можно было чистить от гномов, по холмам — бродить. Гарриет увидела дом, похожий на приземистую башню; по словам Джинни, он принадлежал парочке ненормальных по фамилии Лавгуд. Дети из Оттери-Сент-Кэчпоул считали их чокнутыми учеными. Если они тебя поймают, вынут сердце и привяжут летать у себя в палисаднике на ниточке, как воздушный шарик.

Через пять дней после чемпионата Хедвиг наконец появилась в ярко-синем небе белоснежной точкой. Она принесла записку от Сириуса, написанную, похоже, в большой спешке.

Завтра после завтрака приходи встретиться со мной в лесу, в четверти часа пешком от заднего сада Уизли. Хедвиг с ответом не посылай. Если не сможешь, просто не приходи, я все пойму.

Вместо подписи стоял отпечаток лапы.

Сердце у Гарриет сжалось от страха и тревоги, но их тут же сменило недоумение. Поспешность письма намекала, что что-то не так, но это был не лучший способ связи с случае опасности. Если бы что-то действительно случилось, Ремус, конечно же, пришел бы и сказал ей. Или сам Бродяга явился бы выламывать дверь Уизли.

— О-о-о, от кого письмо? — спросила у нее из-за плеча Джинни.

— Ни от кого, — быстро ответила Гарриет и сунула письмо в карман. Джинни не знала про Сириуса, и меньше чем в десяти футах от них миссис Уизли наблюдала, как режется салат.

— Тайный воздыхатель? — хитро спросила Джинни и не менее хитро на нее покосилась.

— Это от Ремуса, — Гарриет закатила глаза.

Джинни завела гадкую привычку поддразнивать Гарриет из-за мальчиков. Первой ее целью был Билл, и она до того довела Гарриет, что практически погубила в ней все восхищение — хотя бы просто потому, что Билл так неудачно выбрал себе сестру. Если они ходили в деревню, Джинни подкалывала ее из-за каждого мальчика, стоило ей на него взглянуть, и даже если она на самом деле смотрела не на него, а на что-то за ним. А уж если мальчик на нее смотрел или, боже упаси, улыбался ей, Джинни была безжалостна. Гарриет возненавидела нескольких мальчиков исключительно потому, что они случайно улыбнулись в ее сторону.

Но Ремус был неподходящим объектом — слишком старым и даже не привлекательным. Прежде чем Джинни успела изобрести что-нибудь неприличное, миссис Уизли послала ее накрывать на стол, и Гарриет оставили в покое.

На следующее утро после завтрака Гарриет ускользнула прочь и двинулась по дороге в четрветьчасовый лес. Так как она не знала, сколько это — четверть часа пешком, то раз двадцать успела проверить время, прежде чем услышала знакомый лай. Она и не знала, что лай может быть знакомым, но у Бродяги был именно такой — словно взрыв веселого смеха.

— Привет, — сказала она, широко улыбаясь скачущему к ней Бродяге. Он встал на задние лапы, посопел ей в ухо, опустился на все четыре, понюхал пыль у нее под ногами, потом повел ее за собой, в кусты, и только там, наконец, превратился в Сириуса.

В отличие от Ремуса, Сириус никогда не стеснялся обниматься. Он буквально подхватил ее с земли и стиснул так, что захрустели кости. Но ей все равно понравилось. Было приятно чувствовать, сколько любви можно выразить прикосновением. Полная противоположность отстраненности и ненависти Дурслей.

— Что ты тут делаешь? — спросила она его, когда он снова поставил ее на ноги. Она огляделась: Ремуса в лесу поблизости не было. — Где Ремус? Что-то случилось с…

— Ремус в порядке, — быстро ответил Сириус. — Отсыпается после вчерашней луны. Мне надо было с тобой поговорить.

— Ладно, — моргнула Гарриет. — О чем?

— О… — он зарылся пальцами в ставшие более лохматыми волосы. — О Снейпе.

Гарриет удивилась еще больше. В ее животе одна из сосисок, съеденных за завтраком, сплясала самбу.

— Э… Почему?

— Он Пожиратель смерти.

Ветер качнул ветви над головой, пошевелил листья и их тени. Светлые и темные пятна затрепетали у Гарриет перед глазами.

— Ч… чего?

— Ремус догадался, — Сириус снова запустил руку в волосы. Взгляд серых глаз скользнул по прогалине. — На чемпионате… провел со Снейпом весь день, и Снейп точно знал, кто начнет эти игрища с магглами, — лицо его потемнело, словно ветер склонил над ним деревья. — Дамблдор тоже этого не отрицает.

— П-профессор Дамблдор знает?

— Он думает, что Снейп работает на него — шпионит, в смысле, думает, что Снейп его шпион у Волдеморта. Но я тебе скажу, Холли-берри, что от Темных искусств так не уйти, а Пожиратели смерти занимаются Темными искусствами так же часто, как убивают магглов.

Гарриет словно врезали промеж глаз ее же Молнией. Она никак не могла разобраться в мыслях. В голове был полный сумбур. Лицо Сириуса, каждая его жесткая линия, впечаталось ей в память.

— Я не… не понимаю, — произнесла она, потому что и правда не понимала.

— Гарриет, — Сириус крепко ухватил ее за плечо, но то, что он использовал ее настоящее имя, испугало ее еще сильнее. Он выглядел мрачно, серьезно и торжественно… и как-то еще — какое-то более сильное чувство.

— Моя семья была темной. Те, кто до сих пор жив, такими и остались. Я знаю, что это — Тьма. Знаю… — рука на ее плече напряглась, сжала до боли. — Знаю, что она никогда по-настоящему не уходит. Этот след с души не смыть. Если Снейп был Пожирателем смерти, для меня не важно, что ему верит Дамблдор: ты должна быть осторожна. Хорошо? Будь настороже.

Гарриет не знала, что сказать. Мысли и воспоминания роились в ее голове ошеломительным водоворотом цветов, слишком хаотичным, чтобы выделить что-то одно.

— Пообещай мне, — Сириус вонзил ей в плечо пальцы. — Пообещай мне, что будешь осторожна, Холли-берри. Не будешь оставаться с ним наедине, искать его или что-то вроде. Хорошо?

— Х-хорошо, — Гарриет кивнула. Плечо у нее онемело. — Хорошо. Я… я обещаю.

Сириус положил руку ей на второе плечо, притянул к себе, обнял.

— Умница, — сказал он хрипло. Затем отпустил, обеими руками взлохматил себе волосы. — Слушай, я бы остался подольше, но надо вернуться — вдруг я понадоблюсь Ремусу. Хотя он, конечно, меня и сахар передать не попросит, даже если у него отвалятся обе руки…

— Хорошо, — повторила Гарриет. Голос был как чужой. — Передай, что я надеюсь, что он скоро поправится.

Сириус обнял ее напоследок, крепко поцеловал в висок. Затем с хлопком исчез.

Гарриет несколько мгновений стояла посреди тишины прогалины, полной ветра, пытаясь прояснить голову. Шум ветра омывал ее, выдувал мысли.

Снейп — Пожиратель смерти?

Она не так уж много знала о Пожирателях смерти. Гермиона прочла о них в книге под названием «Расцвет и падение Темных искусств» и кое-что рассказала Гарриет, но… и то, как все испугались на чемпионате… крутящиеся магглы… та фигура в небе, которую, как сказал Сириус, Волдеморт и его последователи (Пожиратели смерти) оставляли над домами убитых ими людей…

День был теплым, поляна — приятно свежей, но Гарриет прошиб холодный пот. Она пошла обратно той же дорогой; сердце у нее колотилось, как после бега.

Как мог Снейп быть одним из этих… людей? Ерунда. Каждый раз, когда что-нибудь ее едва не убивало, у него чуть не случался сердечный приступ. Если бы он был Пожирателем смерти, союзником Волдеморта, она была бы его главным врагом: смертельная угроза для нее заставляла бы его плясать от радости. Ну, образно выражаясь. Снейп не был похож на человека, готового заплясать — от радости или по другой причине.

И патронус. И еще он любил ее маму…

Она споткнулась о корень плюща и яростно его пнула. Она думала, что в этом объяснение… Но если Снейп был (сейчас или когда-то) Пожирателем, то вряд ли так… Но все равно все не имело смысла и раньше, так что еще одна бессмысленная вещь ничего не изменит…

В смятении она брела обратно к Уизли, почти не разбирая дороги.

* * *

В последующие дни Гарриет могла думать только про Снейп-был-Пожирателем-смерти.

Ее изводило, что она не может прекратить об этом думать. Несколько раз она пыталась перестать. Иногда просто позволяла этой мысли ее мучить. Особенно тяжело было отвлечься по ночам. Темнота была невыносимо скучной, гуль иногда выл и стучался на чердаке, мешал уснуть. Джинни засыпала сразу и тихонько посапывала, но Гермиона лежала так тихо, что Гарриет знала — она тоже не спит.

Она все-таки отправила письмо родителям. Так и не дав Гарриет его прочесть.

Уизли заметили, что Гарриет рассеяна. Миссис Уизли особенно часто спрашивала, все ли у нее в порядке, не хочет ли она о чем-то поговорить. Даже Фред спросил, не беспокоит ли ее что-нибудь, когда она врезалась на своей Молнии в древесную крону во время одного из их квиддичных матчей.

У Уизли тоже был экземпляр «Расцвета и падения Темных искусств». В книге, несмотря на историческое предисловие, рассказывалось в основном о двух крупнейших магических войнах двадцатого века — с Гриндевальдом и Волдемортом.

У Пожирателей смерти была отдельная статья.

«…ответственны за пытки, эксперименты на людях и убийства… Убивали магглов для развлечения… пропагандировали царство террора, не знавшее себе равных в истории магического мира… новые, невыносимо ужасные темные проклятия…»

В ту ночь, когда Гарриет прочла эту главу, она не спала вообще.

Когда через три дня показалась незнакомая сова и принесла письмо, написанное почерком Ремуса, Гарриет схватила птицу с такой силой, что чуть не придушила ее, поспешно извинилась неведомо за что и выбежала в заднюю дверь.

Сова рванула прочь, теряя перья, как только от ее ноги отвязали письмо — словно опасалась за свою жизнь. Гарриет вскрыла письмо и прочла:

Гарриет,

я очень сожалению, что не написал тебе раньше. Сириус дождался моего полного выздоровления перед тем, как рассказать, что он сделал. Я крайне (дважды подчеркнуто) зол на него за то, что он рассказал тебе об этом так по-глупому. Ему совершенно незачем было так это на тебя вываливать.

Мы оба присутствовали, когда Дамблдор рассказывал о Снейпе, и я могу тебя заверить, что Дамблдор твердо заявил, что готов доверить Северусу даже свою жизнь. Дамблдор заверил нас, что Северус на нашей стороне, что у него совершенно не осталось лояльности Волдеморту. Так как я полностью доверяю Дамблдору, то, в силу этого, доверяю и Снейпу. Он защитил тебя тогда, когда это совсем не было для него выгодно, и я полагаю, что это уже о многом говорит.

Сириус предвзято относится к Северусу, к Темным искусствам и больше всего — к Пожирателям смерти. У него есть на то причины, но тебе следует учитывать его предвзятость всякий раз, когда он говорит тебе о Снейпе. Я не стану говорить, как тебе к этому относиться, Гарриет, и вполне уверен, что ты способна принять решение самостоятельно. Ты знаешь Снейпа с другой стороны, не так, как Сириус. В противовес всем сомнениям Сириуса, только усилившимся из-за тревоги о тебе, следует не забывать о доверии Дамблдора. Он гениальный человек, и провести его трудно.

Если захочешь написать ответ, не стесняйся. Могу навестить тебя, если пожелаешь поговорить лично. В любом случае, обращайся.

С любовью,

Ремус

От этого письма мысли Гарриет взвихрились, почти как после визита Сириуса. Почему-то от написанного Ремусом это стало как будто реальнее. Как будто раньше она просто слышала слухи, в которые не могла до конца поверить, а теперь получила доказательство. Ремус сказал… и Дамблдор тоже…

Снейп действительно был Пожирателем смерти.

(Дамблдор верил ему все равно.)

Гарриет больше полагалась на заверения Ремуса, чем на Дамблдора. Дамблдор был добр и, как все говорили, мудр, но Ремус был ей намного ближе. Ремуса она знала, а Дамблдор был некой далекой царственной фигурой, о мудрости которой все говорили.

Она снова взглянула на письмо. Ее сознание рвали на части слова «Сириус предвзято относится к Северусу, к Темным искусствам и больше всего — к Пожирателям смерти» и «С любовью, Ремус». Ремус никогда раньше так не подписывался — «с любовью»… И еще он обнял ее дважды тогда, на чемпионате… Ночью после беспорядков и наутро, когда они все уезжали… Тогда он ее обнял по-настоящему, а не так нервно, как обычно.

После этого письма ей стало лучше. Не совсем хорошо, но… лучше.

Она не ответила сразу. Вместо этого она колебалась, как Гермиона, возможно, по той же причине. Ей не хотелось показаться слишком взволнованной, или встревоженной, или зациклившейся на этом, и она боялась, что может показаться всем этим сразу — потому что так оно и было. Образ Темной Метки, висящей в небе над лесом, проникал ей в голову, когда она накладывала себе картошки за обеденным столом. Вращающиеся магглы появлялись у нее перед глазами, когда она пыталась надеть проклятые контактные линзы. Лица Снейпа и Сириуса под зеленым светом всплывали в ее снах. Она все откладывала и откладывала с письмом, думая: «Я отвечу завтра».

Вечером в последний день августа ответ все еще не был написан, а времени у нее больше не осталось. Они все не ложились допоздна, в последний момент пакуя белье, учебники, домашние работы, мигрировавшие под мебель и под подушки. Джинни не могла выбрать, какой постер «Ведуний» взять с собой в Хогвартс, а Гермионе пришлось переносить наверх книги в два захода.

— Я могу взять у тебя остальное, — предложила Гарриет Гермионе, склонившейся над чемоданом и пытающейся впихнуть туда все книги и мантии. — Я уже собралась.

— Спасибо, Гарриет… Джинни, вот это возьми, господи, и собирай уже остальные вещи!

— Прошу прощения, но это я собираюсь. Когда захочу, тогда и соберусь, — отрезала Джинни. Гарриет предположила, что они все устали от совместной жизни в этом замкнутом пространстве.

Она спустилась по лестнице, прижавшись в сторону, когда мимо протерся Перси — он ел поздний сэндвич с жареной говядиной и тащил с собой длинный офисный отчет. Она услышала донесшийся из кухни голос миссис Уизли:

— …беспокоюсь, Артур… всерьез считаю, что мы должны что-то сказать…

— …нет всех фактов, Молли… можем ошибаться…

Гарриет, заинтригованная, постаралась скрипеть потише, спускаясь по лестнице. Мистер и миссис Уизли собрались у кухонного стола. Мистер Уизли ел свой поздний ужин, его редеющие волосы устало обвисли; миссис Уизли стояла над ним, держа очень мятый листок пергамента.

— Думаю, мы должны хотя бы выяснить, — сказала она. — Если что-то случится…

— Это письмо может ничего не значить, Молли.

— Но зачем ей с ним встречаться, так срочно и секретно? А когда пришло другое письмо — тебя тут не было, ты не видел, как она себя вела. Стала такой рассеянной, бедняжка, тут явно что-то не то…

— Молли, Гарриет — умная девочка.

Гарриет поглубже отступила в тени на лестнице. Это они о ней?

— Она понимает, что раз люди Сама-Знаешь-Кого снова активировались, то она может быть в опасности. Он уже однажды выбрал ее целью, может сделать это и снова.

Больше, чем однажды, мистер Уизли.

— Кроме того, мы даже не знаем, действительно ли это письмо от Ремуса Люпина.

Желудок Гарриет сделал кульбит назад. Письмо в руке у миссис Уизли… это ее письмо? Это не могло быть то, что про Снейпа, потому что оно было подписано «С любовью, Ремус» — они бы знали, что это от него…

Встретиться секретно… Это письмо Сириуса?

Вспыхнуло воспоминание: она сунула письмо в карман джинсов, чтобы спрятать от Джинни. Миссис Уизли как раз закончила стирку. Она нашла это письмо и решила, что его прислал Ремус. Но… и что такого?

— Ты хорошо его знаешь? — спросила миссис Уизли.

— Ну… не припомню, как давно мы знакомы, Молли. Он помогал мне несколько раз по работе, знаешь, зачарованные артефакты и разное в этом роде. Он знает уйму полезных людей.

— Сброда, ты хотел сказать, да, Артур?

Гарриет не знала, то ли ее раздражало неодобрительное выражение лица миссис Уизли, то ли интересовала эта информация. Может быть, и то, и другое понемногу. Ремус знаком со сбродом?

— Мне он всегда казался очень порядочным человеком, Молли.

— Но это еще не означает, что он не мог бы… — миссис Уизли казалась странно смущенной. — Ты говорил, что он связался с тобой и захотел узнать, можно ли ему остановиться в вашем лагере на чемпионате. И приехал неожиданно для Гарриет. Понимаю, он ее учил, но он всех их учил, и я точно не считаю приемлемым для бывшего учителя устраивать такие сюрпризы ученикам на каникулах. Джинни сказала, что Гарриет была очень рада его встретить, они обнялись, и он поцеловал ее на прощание…

— Это все так… — мистер Уизли закончил ужинать. Прежде чем он успел убрать тарелку в раковину, миссис Уизли отлевитировала ее со стола и отправила отмокать. — Но у тебя нет никаких доказательств, что письмо от него, Молли. В нем самом нет ничего предосудительного. Насколько нам известно…

— Я просто говорю, что стоит спросить, Артур. За ней некому присмотреть. Любой мог бы, любой… Будь это Джинни, разве ты бы медлил?

Мистер Уизли немного помолчал. Потом тяжело ответил:

— Разумеется нет. Даже при малейшем подозрении. Ладно. Спроси ее.

Гарриет услышала достаточно. Ей не хотелось участвовать в подобном разговоре, ни сейчас, ни позже.

Она прокралась обратно наверх с тяжело бьющимся сердцем, со щеками, раскрасневшимися не только от злости.

— Прости, — пробормотала она Гермионе, вернувшись в комнату. — Не нашла их…

Она заперлась в ванной и села на закрытый унитаз — подумать.

Она не была настолько тупой, чтобы не понять намек. Миссис Уизли решила, что Ремус ее развращает… ну или вроде того. У нее бурлила кровь при одной мысли, что кто-то мог подумать такое о Ремусе. Не потому ли он так долго не хотел ее обнимать? А ведь он приехал на чемпионат, только чтобы ее защитить. Это было чудовищно несправедливо.

Робкий голосок в ее голове попытался сказать, что миссис Уизли просто беспокоится о ней и хочет, чтобы она была в безопасности, и что это всего лишь недоразумение, которое легко разрешить. Миссис Уизли совсем не знала Ремуса, никогда его не встречала. Она выяснила, что он был на чемпионате, подумала, что это странно, а потом связала с тем, как Гарриет распсиховалась из-за пожирательского прошлого Снейпа. Гарриет могла с этим разобраться…

Кто-то подергал дверную ручку.

— Давай уже, Джинни! — раздраженно произнес через дверь голос Рона. — Ты не одна во вселенной, кому в туалет надо, знаешь ли!

Гарриет отперла дверь.

— Он весь твой, — ответила она, проходя мимо.

Рон покраснел, как свекла, что совсем не шло к его волосам.

— Прости, Гарри, — пробурчал он. Он метнулся внутрь и попытался запереть дверь, но недовернул ручку, и она открылась снова. Он захлопнул ее заново.

Покачав головой из-за того, как беспардонно была прервана ее внутренняя пытка, Гарриет пошла обратно в комнату Джинни и легла в постель. Гермиона все еще пыталась впихнуть в чемодан оставшиеся книги.

— Просто закинь их в мой, — сказала Гарриет. — Сейчас, доберусь до него.

Гермиона аккуратно положила книги на свежевыглаженные мантии Гарриет и села на край своей раскладушки.

— Хочешь поговорить об этом? — спросила она.

У Гарриет отвисла челюсть.

— О чем?

Как она могла уже узнать о подозрениях миссис Уизли?

— О том, что тебя расстраивает. Знаю, ты предпочитаешь разбираться со всем сама, но… ты просто выглядишь более расстроенной, чем обычно. Это о многом говорит, — она чуть улыбнулась. — Так хочешь?

Лицо у нее было спокойным и понимающим. Из-за этого Гарриет подумала, что миссис Уизли неправа даже больше, чем она думает. За Гарриет есть кому присмотреть. Гермиона, Сириус, Ремус… и…

— Да нет, — она провела рукой по глазам. — Просто хорошо бы уже вернуться в Хогвартс.

На следующее утро Гарриет смела надеяться, что миссис Уизли не удастся найти время поговорить с ней. Мистер Уизли ушел по срочному вызову от Амоса Диггори, отца Седрика, и обычный хаос по сборам шести человек и всех их вещей оказался на руках (и плечах, и палочке) одной миссис Уизли. Гарриет старательно держалась как можно дальше от нее, пока загружали их чемоданы, и ощутила облегчение, когда миссис Уизли села в другое такси.

Всю дорогу до Лондона лил ливень, и, хотя им удалось не промокнуть в Норе, на Кингс-Кросс повезло меньше. Тем не менее у них не было проблем серьезнее, чем крайне расшумевшаяся Хедвиг и вырвавшийся из корзины Живоглот, расцарапавший им руки и лица, так что они добрались до платформы 9 ¾ потрепанные, но все еще со всеми руками и ногами.

Но на этом удача Гарриет закончилась.

— Гарриет, дорогая, могу я с тобой поговорить?

Гарриет не нашла достойного повода отказаться. Билл, оторвать бы ему его голову с драконьей серьгой, послушно забрал ее чемодан и клетку и пошел грузить их на поезд, не оставив Гарриет другого выхода, кроме как последовать за миссис Уизли обратно в толпу, в сторону от остальных.

— Гарриет… — миссис Уизли помедлила — а потом полностью обезоружила Гарриет, обняв ее и заявив: — Надеюсь, ты знаешь, что я тебя люблю?

Гарриет не знала, что сказать и как вообще реагировать. Из ее рта вылетел некий звук, кажется, «герп», но она не была уверена.

Миссис Уизли взяла лицо Гарриет в ладони.

— Я просто хочу, чтобы ты была цела.

За ней некому присмотреть… У Гарриет в горле встал комок.

— Я в порядке, миссис Уизли.

— Правда, дорогая? — глаза миссис Уизли всмотрелись в ее лицо. — Что-то тебя тревожит, я же знаю.

— Это просто Волдеморт, — сказала Гарриет, проигнорировав то, как вздрогнула миссис Уизли. — Серьезно, у меня все нормально. — Миссис Уизли все еще не выглядела до конца убежденной, и не казалось, что она уже готова сдаться. Ну ладно, Гарриет ведь гриффиндорка, не так ли? — Ремус тут совсем ни при чем.

Миссис Уизли растерялась.

— Я… что?

— Я слышала, как вы разговаривали с мистером Уизли вчера вечером, — Гарриет порадовалась, что злость из-за того разговора больше ее не жжет. — Все нормально. Ремус… знал моих родителей. Был одним из их лучших друзей. Он мне вроде как… крестный или типа того. И все.

— О, — миссис Уизли казалась такой же смущенной, как Гарриет после ее объятия. — Что ж… Я… я поняла. Просто хотела убедиться… но раз ты уверена…

— Мам! — через пар донесся голос Чарли, и раздался свисток. — Куда вы с Гарриет подевались? Она на поезд опоздает!

— Раз ты уверена, — повторила миссис Уизли, подталкивая Гарриет в сторону поезда. — Ты знаешь, что можешь писать мне и Артуру... о чем угодно, совершенно обо всем…

Гарриет только кивнула. Миссис Уизли пожала ее руку и ласково помогла сесть на поезд.

— Спасибо, что разрешили у вас пожить, миссис Уизли, — сказала Гермиона, выглядывая из двери.

— Ой, мне только в радость, дорогая. Пригласила бы вас на Рождество, но вы, я думаю, все захотите остаться в Хогвартсе — не одно, так другое.

Она улыбалась, но Рон и близнецы выглядели раздраженными.

— Мам! — сказал Рон. — Что вы трое знаете такого, чего мы не знаем?

— Узнаете сегодня вечером, полагаю. Это будет очень увлекательно. Имейте в виду, я рада, что они изменили правила.

— Какие правила? — спросили все три мальчика и Джинни вместе.

— Уверена, профессор Дамблдор сообщит вам сегодня на пиру. Так, ведите себя хорошо, ладно? Слышишь, Фред? И ты, Джордж?

Зашипели поршни, и поезд дернулся вперед.

— Скажи, что происходит в Хогвартсе! — заорал Фред в окно удаляющимся миссис Уизли, Биллу и Чарли. — Какие там правила они меняют?

Но миссис Уизли только улыбнулась и помахала. Прежде чем поезд повернул за угол, она, Билл и Чарли дизаппарировали.

— Никак не перестанут нас дразнить, — проворчал Рон. Он вместе с Гермионой и Гарриет продвигался по качающемуся коридору к их купе. — Все время это «В этом году мне даже хочется вернуться в Хогвартс»… это Билл… и «Я, возможно, увижусь с вами совсем скоро»… Чарли… У моей собственной матери от меня тайны, представляете?

— Ну, у нее должен быть серьезный повод, — сказала Гермиона. Рон возмущенно разинул рот, и она откашлялась: — О чем она хотела поговорить с тобой, Гарриет?

Гарриет не пришлось отвечать — ее спас, кто бы мог подумать, Малфой. Рон и Гермиона ждали ее ответа, и тут его дурацкий тягучий голос выполз из открытой двери купе.

— …Отец всерьез подумывал отправить меня в Дурмстранг, а не в Хогвартс, знаете. Понимаете, он знаком с его директором. Ну, его мнение о Дамблдоре вам известно — он любитель грязнокровок, а в Дурмстранге такую дрянь не признают. Но матери не понравилось, что я поеду в такую далекую школу. Отец сказал, что в Дурмстранге гораздо разумнее относятся к Темным искусствам. Там действительно изучают их, а не эту чушь с защитой, которую преподают нам…

Гермиона, скривив рот, закрыла дверь, заглушив его голос.

— Итак, — на щеках у нее вспыхнули яркие пятна, — он считает, что Дурмстранг ему подходит? Жаль, что он туда не поехал — не пришлось бы мириться с его присутствием.

— А где этот Дурмстранг? — спросила Гарриет, в основном ради того, чтобы отвлечь Гермиону от вопроса про миссис Уизли. — Не в Англии, конечно?

— Ну, никто на самом деле не знает. По традиции местоположение магических учебных заведений держат в тайне даже среди волшебников. Даже Хогвартс ненаносим. Когда в 1734 директор Уалдо Хоукридж попытался подать петицию о том, чтобы сделать его местонахождение достоянием общественности, ему запретили возвращаться на его территорию ввиду явного помрачения рассудка. Но Дурмстранг, наверное, в каком-то холодном месте, — добавила она задумчиво, — потому что там форма включает в себя шапки на меху.

— Ой, просто представьте, — лицо Рона стало мечтательным. — Мы могли бы столкнуть Малфоя с айсберга и притвориться, что это несчастный случай. Какая жалость, что мать его любит.