Узы, что нас связывают (джен)

— Раф! Куда ты идешь?

— Мне нужно немного свободы, Лео. Ты никогда не устаешь от логова?

— Может быть, иногда. Но сэнсэй велел нам не покидать его. Это небезопасно.

— Ну, ты так и делаешь. Ты послушный.

Лео сделал неопределенную паузу, в то время как его восьмилетний брат перепрыгнул турникет и убежал. Лео охватило искушение проболтаться, но если он так поступит, Раф будет злиться на него вечно, ну, дольше, чем обычно. Но Лео не мог и отпустить его. С разочарованным рычанием он с грохотом вырвался за турникет, пытаясь угадать, в какую сторону направился Раф.

* * *

Лили Тилли (в самом деле, о чем думала мать, когда назвала ее так) ритмично стучала ногой по земле, ожидая в кресле свою мать, когда та придет и заберет ее. Второй класс, пусть не прошло и трех недель учебного года, начался не слишком удачно, и она не знала, как это исправить.

Ну хорошо, знала, но это было тяжело. Она не могла остановить виденья, единственное, что видела, но могла перестать рассказывать о них людям. Вот что заставляло всех чувствовать себя неловко. Даже больше, чем ее слепота.

Она родилась такой. Врачи без конца обследовали ее так и эдак, сколько она себя помнила, но причина так и осталась тайной. Никто не знал, почему она не видела. Медицинского объяснения просто не было, и постепенно они сдались, занявшись более перспективными делами.

Лишенная безвозмездной помощи докторов, надеявшихся назвать новое отклонение в свою честь, ее мать не могла позволить себе какого-либо лечения, и это осталось единственным способом ее существования. И это было прекрасно. Лили не знала ничего другого. Ничего, кроме своих видений.

Иногда, через других людей, глазами которых она могла видеть, их разум поставлял ей слова и характеристики, которые иным другим путем были ей не доступны, помогая ей понимать. Эти краткие проблески прошлого, настоящего и будущего были для нее лишь звеном видимого мира, давая почувствовать, что она потеряла.

Обыкновенно она не могла обнаружить достаточно света, чтобы определить, день сейчас или ночь. Иногда она отчаянно хотела увидеть больше, но в основном боялась знаний, приносимых видениями.

Лили рано поняла, что разговоры о видениях отпугивают от нее людей. Особенно взрослых, что старались быть добрыми к ней. Собственно, никто не был с ней особенно жесток. Некоторые дети не стеснялись называть ее странной, но Лили была уверена, что им досталось более чем довольно лекций от родителей, чтобы дразнить ребенка-инвалида в своем классе. Все же то, о чем она говорила, вызывало у людей дискомфорт, и, как следствие, они избегали ее.

Поэтому у нее не было друзей, за исключением одного новенького, который сошел с дистанции прежде, чем она открыла рот и все испортила. Но она ничем не могла в этом помочь. Некоторые вещи должны быть сказаны. Она не имела права называть себя другом человека — и при этом промолчать. Эта ложь была бы хуже, чем одиночество. По крайней мере, он не станет предателем.

В последнее время ее взяла под свое крыло милая девочка по имени Мэдлин. Лили была взволнована тем, что у нее может быть подруга, чтобы отпраздновать девятый день рождения на следующей неделе. Но в это утро Лили видела предстоящие выходные Мэдди, когда ходила навестить ее отца, когда место жительства подруги после развода родителей определилось.

Ей очень хотелось развидеть это. Лили не хотела это знать, ненавидела, что ей пришлось испытать такое через Мэдди. Ей было тошно и страшно, хотелось спрятаться в себе. Но этого не произошло. Пока не произошло. Она могла оставаться спокойной и сохранить их дружбу, но если есть шанс остановить это, она должна это сделать. Так должен поступать настоящий друг.

Она просила Мэдди не ходить или хотя бы не оставаться с отцом наедине, но та не поверила, и ее гробовое молчание, когда Лили в деталях пересказала ей видение, не предполагало особого доверия. Лили не знала, дало ли ее предупреждение что-либо, или она пожертвовала дружбой напрасно. Но даже если Мэдди больше никогда не заговорит с ней, Лили искренне надеялась, что ее подруга будет в безопасности.

И пока она сидела, в ожидании звука голоса матери. Но вместо этого услышала голос матери Мэдди.

— Ой, посмотри, Мэдди, это же Лили. Не хочешь попрощаться с ней?

— Нет, — голос Мэдди был ледяным, и звуки стихли, пока мать пыталась заставить ее объясниться.

Желудок Лили сжался, и она почувствовала себя очень несчастной. Вдруг она ощутила, что не может больше тут отсиживаться. Расписание работы ее матери было непредсказуемым, и Лили могла застрять тут надолго. Она просто не могла больше ждать здесь.

Сдерживая рыдания, Лили соскользнула со своего сидения, двигаясь по знакомому маршруту из школьных дверей. Все привыкли, что она сидит здесь каждый день в ожидании, так что никто не уделил ей внимания. Никто не заметил, как она выскользнула.

Лили думала, что знает дорогу домой. Каждый день она шла туда, держа за руку маму. Путь должен быть тем же самым, с мамой или без. Она может позвонить маме на работу, когда вернется в квартиру, чтобы та не волновалась и знала, что может идти домой. Это было бы хорошо.

Кроме того, что Лили уже обернулась. Не было ничего, напоминающего о знакомом, встреченном, когда она однажды убежала из школы. Она может быть как на верном пути, так и нет. Самое большее, что она могла сделать — убедиться, что окружена толпой на перекрестке, но сейчас она была дезориентирована. О, нет. Где же она?

Споткнувшись, Лили поняла, что она уже не на тротуаре. Сейчас она стояла в грязи. Но где же? И где тротуар?

Не в силах остановить слезы, Лили рыдала от страха и разочарования, размахивала перед собой руками, не столько чтобы ощутить путь, сколько чтобы не наступить на что-нибудь болезненное. Она была так сосредоточена на поиске чего-либо перед собой, что почти не обращала внимания на землю под ногами или же ее отсутствие.

И когда Лили наступила на воздух вместо грязи, она была слишком вовлечена в движение, чтобы отпрянуть. С криком она опрокинулась вперед, тяжело приземлившись на кирпич или камень после того, что показалось продолжительным падением.

Она попыталась переместиться, чувствуя себя покрытой грязью. Но когда перенесла вес на левую лодыжку, рухнула с криком боли. Что же теперь делать? Кто узнает, где ее искать, и где она находится? Прижав колени к груди, Лили обняла их и заплакала.

* * *

Лео застонал. В какой-то миг из ряда выборов он принял неверное решение. Теперь ему никогда не найти Рафа, и будет большой удачей, если он сумеет хотя бы вернуться домой из сточной канавы, в которую попал.

Слуха коснулся тихий звук рыданий, и Лео инстинктивно спрятался, прижавшись к стене в одной из развилок коллектора. Он должен скрываться, уходить отсюда. Если кто-то заметит его, то захочет похитить его или причинить боль, как говорил отец. Контактировать с чужими запрещено.

И все же, что бы он ни слышал, оно звучало как плач. Капитан Райан никогда не убегал и не бросал никого плачущим, не так ли? Лео решил, что и он не будет. Он осторожно пополз вперед, используя всю свою выучку, чтобы подкрасться незамеченным.

Она была маленькой девочкой. Она была человеком, как и те люди на фотографии, что сэнсэй держал в додзё. Свет струился на нее через разбитую решетку над головой, сиял в ее коротких светлых волосах, убранных с лица розовым ободком. Кожа и одежда девочки были перепачканы канализационной грязью. Должно быть, она упала сюда через люк. Что еще ей здесь делать?

Но что мог сделать он? Он не должен позволить другим людям увидеть себя. Лео не казалось, что девочка может причинить ему боль, но правило сэнсэя было непреклонным. Конечно же, ее родные найдут и спасут ее, в конце концов. Но эта мысль не показалась удачной. Если бы он потерялся, одинокий и напуганный, навряд ли это было бы для него хорошо. Но что он мог поделать? Что бы сделал капитан Райан?

Дзинь, дзинь, дзинь. Может, не пинал бы пустую бутылку от газировки. Лео хлопнул ладонью себя по лицу, когда девочка вскинула голову и огляделась.

— Привет. Есть здесь кто-нибудь?

Он собрался с силами для нападения.

— Пожалуйста. Если ты там. Мне нужна помощь. Это моя лодыжка. Я не могу встать.

Что ж, это даст ему немалое преимущество. Лео рискнул поймать ее взгляд и был удивлен, что глаза девочки странного оттенка зелено-голубого, вроде водорослей, которые они ели, и она вообще на него не смотрит. Она смотрела на стену и не пыталась оглядываться.

— Привет. Есть тут кто-нибудь? Пожалуйста, — она прислушивалась. Как странно. Здесь достаточно света, чтобы видеть. Лео рискнул и решил ответить.

— Да, я здесь.

Девочка облегченно вздохнула и повернула голову в направлении его голоса, глядя не на Лео, а мимо него.

— Я упала и повредила лодыжку. Ты можешь мне помочь?

Лео снова отбежал, и девочка прислушивалась к звуку его движения.

— Да. Дай мне посмотреть. Она выглядит опухшей.

Девочка сухо рассмеялась.

— Да, я чувствую это.

— Может быть, это просто растяжение.

— Что делать?

Мда. Что бы сказал Донни? С тех пор, как они начали тренироваться, он пытался узнать больше о медицине, стоило кому-то пострадать. Майки повредил ногу несколько месяцев назад.

— Умм, думаю, мы должны перевязать и приподнять ее.

— Перевязать чем?

Лео огляделся, но увидел лишь груды непригодного мусора. Затем посмотрел на свои руки и начал разматывать ткань вокруг левого запястья и ладони.

— У меня есть бинт, мы можем использовать его.

Лео старательно обмотал им лодыжку девочки, стараясь как можно меньше касаться. Если та и нашла текстуру его кожи странной, то ничего не сказала.

А теперь поднятие. Взгляд Лео остановился на старом грязном ящике из-под молока. Подкладывая его девочке под ногу, Лео поймал себя на желании прихватить немного льда из морозилки дома, чтобы приложить к травме.

— Спасибо. Кстати, я Лили.

— Я… — Лео задумался, стоит ли доверять ей свое настоящее имя. В конце концов, их существование должно быть тайной. Может, он должен использовать тайную личность, как супергерой?

-…Райан.

— Спасибо, Райан. Ты не мог бы найти кого-нибудь, кто поможет мне выбраться отсюда? — как раз то, чего он не мог сделать.

— Мне очень жаль. Никто не должен знать, что я здесь. Это секрет.

— Ох.

— Но я могу остаться с тобой, пока кто-нибудь не придет.

Лили вздохнула с облегчением.

— Спасибо. Надеюсь, ты не застрянешь здесь слишком надолго.

— Я не возражаю. Обычно я не разговариваю с людьми, — или же совсем.

— Ах да, Лили. Ты можешь меня видеть? — она покачала головой.

— А почему?

— Не знаю. Я родилась такой. А это беспокоит тебя?

Нет, это потрясающе! Ну, не для нее, возможно.

— Нет, мне просто интересно, потому что ты не смотришь на меня.

— К сожалению, я могу сказать лишь, где ты находишься или какой у тебя голос, но вот встретиться глазами… я никогда не знаю точно, на что я смотрю.

— Нет, все в порядке. Мне просто интересно.

Если она не может видеть его, он формально не нарушил правило «невидимости». Для нее он был обычным парнем по имени Райан. Это было очень мило. Лео надеялся, что Раф в порядке. Он просто не мог оставить Лили здесь.

— Как ты оказалась здесь, Лили?

Она засмеялась, на этот раз с большим весельем.

— По глупости.

* * *

Лили была рада, что Райан нашел ее. Она была не одна и чувствовала себя в безопасности. Похоже, он был не прочь послушать, как она болтала о школе, об учителях и одноклассниках, медленно подходя к глупому решению идти домой в одиночку.

Некоторые детали истории Лили решила опустить. Одна только мысль, что, узнав о ее видениях, Райан тоже оставит ее, скрутила живот страхом. Она не хотела быть здесь одна.

— И бум, я оказалась здесь.

— Вау, не могу даже представить, как блуждаю где-то в незнакомых местах, не имея возможности видеть. Я провел день, ходя по дому с завязанными глазами, и это было ужасно.

— Зачем?

— Чтобы увидеть, что я могу. Ты действительно храбрая.

— Или глупая.

— Нет. По меркам Космических героев, ты храбрая.

— Космические герои? Это мое любимое телешоу.

— Я думал, ты не смотришь телевизор.

— Ну, я могу слушать, но мы не можем позволить себе телевизор. Мама говорит, он не является приоритетом.

— Это очень плохо. Это удивительно.

Лили не могла удержаться от улыбки, когда он рассказывал об этом, но тут ее сознание вдруг помутилось. О нет. Только не опять. Не снова.

Она бежала по туннелю. По данным хозяина разума, это была канализация. Необъяснимо, но она знала, что находится в сознании Райана. Ощущалось его присутствие. Теперь, когда их разумы были связаны, она чувствовала его беспокойство. О пропавшем брате. В какую сторону он пошел? В безопасности ли?

Сосредоточившись на его брате, Лили почувствовала, что ее разум оставил Райана, следуя за этим потоком сознания. Со вздохом она оказалась в другом месте. С другим человеком. Кто-то расстроенный, злой, пытающийся успокоиться. Неподалеку был водопад, округлый кирпичный купол, и из накладной решетки ниже лился свет.

Просто немного времени тут, в одиночестве. Это все, что нужно, и можно возвращаться и снова спокойно дышать. Дома не будет казаться так душно. Что-то потихоньку ползло по соседнему выступу. Водоплавающая черепаха? Нет, сухопутная. Хозяин разума не знал слова, которым можно было назвать увиденное.

Неожиданно поток воды обрушился на существо, сбросив его в бассейн. О нет! Оно же утонет. Недолго думая, они нырнули за ним. Ощущения от плавания были волнующими.

Крошечное существо в панцире камнем упало в воду перед ними. Оно падало быстро, но они были быстрее. Погоня была волнующей. Сосредоточившись на том, чтобы схватить существо, они не обратили внимания, куда несет вода. С резким звуком удара они приложились сначала плечом о подводную бетонную колонну. Они услышали, как что-то с хрустом треснуло, но стена больше не била по плечам. И это было облегчение.

Пробив поверхность воды, они опустили черепаху на карниз. Та высунула крошечную голову из панциря. Как мило. Они знали лучшее имя для существа. Спайк. Они не могли дождаться, чтобы забрать его домой и показать остальным. Но не сейчас. Никому не повредит, если сначала остаться здесь и немного с ним поиграть. И тут Лили неожиданно вернулась в свое тело, тяжело дыша.

— Лили, ты в порядке? — заметил Райан. Райан! Он беспокоился о своем брате. Но его брат в порядке. На самом деле, даже счастлив. Он должен знать. Она должна облегчить его страдания. И прежде, чем Лили успела передумать, слова сорвались с губ:

— Твой брат в порядке. Ему просто надо побыть одному. Ну, может быть, не совсем в порядке. Он довольно сильно ударился обо что-то левым плечом, но это что-то было как-то защищено. Он спас маленькую черепашку, которую потом собирается принести домой. Он назвал ее Спайком. Тебе не стоит беспокоиться о брате.

Повисла неловкая тишина, заполняя пространство меж ними, когда Лили осознала, что сделала. Она все испортила, и теперь Райан оставит ее здесь. Но он не поднимался с места рядом с ней, где сидел. Пока что нет.

— Откуда ты знаешь? — так много для дружбы. Она могла рассказать ему.

— У меня иногда бывают эти… виденья. Это единственное, что я когда-либо видела. Иногда они о том, что произошло или происходит прямо сейчас, или о том, что может быть в будущем, хотя они могут измениться, если я попытаюсь вмешаться. Обычно нет, но именно это уже произошло.

Это словно разделение разума с кем-то еще. Я знаю то, что знает он, поэтому могу понять то, что он видит, и ощутить то, что он чувствует, словно это происходит со мной. Я начала путь, как мне кажется, в прошлом, видя твоего брата в каком-то тоннеле канализации. Затем я прыгнула к нему, в настоящем, ловя черепашку в месте с бассейном и водопадом.

— Зачем ты это сделала?

— Я не делала. Я имею в виду, намеренно. Это просто случается, и я не могу его контролировать. Извини, — Лили спрятала лицо в ладонях и снова заплакала, когда ощутила тяжесть его руки на своем плече.

— Чш-ш-ш. Все в порядке.

— Но… ты не думаешь, что со мной что-то не так?

Он рассмеялся:

— Ни в коем случае! Это же потрясающе! Ты как супергерой. Я бы тоже хотел иметь такой особый дар.

Особый дар? Никто никогда не называл его так раньше. Мать и большинство взрослых говорили ей, что она это придумывает, а одноклассники называли ее странной. Одаренная? Супергерой?

— Так ты не против?

— Вовсе нет, — теперь Лили плакала от облегчения. Первый раз, когда она улыбалась искренне… она уже не помнила, за сколь долгое время. — Спасибо, Райан. Это много значит для меня.

— Нет проблем. И спасибо, что сказала о брате. Мне стало легче.

Чувствуя себя бодро, Лили кивнула. Это самый лучший день, что когда-либо был. Несмотря ни на что. Может, в конце концов, он и закончится хорошо. Она могла слышать голоса наверху. Люди, зовущие ее по имени. Райан рядом пошевелился.

— Похоже, тебя уже нашли. Было приятно познакомиться с тобой, Лили.

— Мне тоже, Райан. Еще раз спасибо, — она слышала, как он убежал, и, дождавшись, пока звук его шагов полностью стих, начала звать на помощь.

* * *

Сплинтер нетерпеливо постукивал хвостом. Они знали, что не должны выходить. Это было одно из важнейших правил. Он еще мог понять такое поведение Рафаэля. Мальчика дико раздражало следовать правилам и ограничениям. Но Леонардо? Должно быть, он отправился вслед за братом. Не было никаких других объяснений. До тех пор, пока Леонардо не прибрел в одиночку, в каком-то оцепенении.

— Леонардо, где ты был?

Черепашка засуетился, очевидно, чувствуя себя некомфортно от необходимости лгать, но все же пытаясь.

— Я просто хотел погулять, сэнсэй. Простите, — хм-м.

— Тебе не надо прикрывать меня, Лео, я и сам могу брать на себя ответственность за свои действия, — а вот и Рафаэль… с маленькой водоплавающей черепашкой… или же сухопутной?

— Он, наверное, пошел за мной, сэнсэй. Простите.

— А что ты принес с собой, сын мой?

— Я нашел и поймал его. Его зовут Спайк, можно мне завести его?

Ну, Донателло удалось найти более эффективный и действенный способ выращивания водорослей. И действительно больше нет нужды использовать для этого аквариум Тэнг Шен. Но неповиновение не следовало оставлять безнаказанным.

— Хорошо. Я приготовлю для него домик, но ты будешь полностью отвечать за заботу о нем.

— Хай, сэнсэй! — Рафаэль был в восторге.

— А за нарушение правил я жду вас обоих в додзё для особой тренировки перед ужином.

— Хай, сэнсэй, — с меньшим энтузиазмом. Леонардо не ответил. Он был слишком занят, с недоумением рассматривая нового питомца Рафаэля и новую трещину на его панцире и пластроне через левое плечо.