Узы, что нас связывают (джен)

Доктор Роквелл телепатически переместил шкаф в угол, следом за проектором слайдов и стопкой блокнотов, полных газетных вырезок. Их новая операционная база казалась неполной без вещей Курцмана, вне зависимости от того, был ли сейчас Роквелл человеком телесно. И конечно, он лично следил за обустройством своей лаборатории в первую очередь.

Все они поселились здесь почти одновременно. Что имело смысл. Никто не имел какого-либо преимущества. Поэтому Роквелл просто сказал остальным, где что хочет расположить, и доверил Слэшу следить, чтобы никто не испортил его оборудование, пока он займется проведением электричества и воды.

После того как Питу чудом удалось найти для них этот изолированный заброшенный склад, Курцман щедро выделил средства из личных сбережений, чтобы купить помещение для них.

И оставил им свою технику для обустройства удобств. Не то чтобы кому-то, помимо Роквелла, требовались особые удобства, помимо доставки продуктов, организованной Курцманом на границу своей собственности.

Хм, если бы они не обескровили их бедного друга-человека финансово, Роквеллу бы пришлось искать способ получения дохода. Остальные Мутанималы никогда не были людьми и не понимали, что такое финансовое бремя. И он что-нибудь придумал бы.

После проектирования некоего подобия туалета. Роквелл не собирался продолжать жить в импровизированной уборной. И возможно, чего-то типа кухни. Просто если остальные с радостью съедят все, что нашли, в том состоянии, в каком еда попалась, это не означает, что он столь же неразборчив.

Роквелл кратко задался вопросом, приходилось ли Донателло организовывать подобное в его собственной семье, прежде был охвачен новой вспышкой ревности. Не признавая, что черепаха умнее, чем он, профессор вынужден был признать, что тот по крайней мере равен ему по интеллекту, что раздражало, ведь черепаха была еще ребенком.

Если бы у Донателло был блестящий потенциал, Роквелл был бы горд стать наставником этого ребенка. Они прекрасно нашли общий язык на совместном праздновании в честь прерванного вторжения Кренгов. Профессор забыл, каково это — говорить с тем, кто понимает тебя, не упрощая всего сказанного до самого примитивного уровня, если не больше — в случае с Питом.

Но Донателло — не просто нераскрытый потенциал. Этот подросток уже почти был равен Роквеллу, и его способность к росту казалась неограниченной. И это было несправедливо. Роквелл работал всю свою жизнь, чтобы получить навыки и знания, которыми сейчас обладал, конечно, не без немалого природного таланта.

Но этот изолированный от общества мальчишка, самоучка, работавший лишь с найденным мусором, уже был ему ровней. И это горько было признавать. Но он должен был. По крайней мере, если хочет еще когда-нибудь поговорить с кем-то по-настоящему. И он признает. Хотя потребуется время, чтобы проглотить свою гордость.

Роквелл смотрел на вещи Курцмана, чувствуя, что скучает по своему эксцентричному другу. Но отсутствие Курцмана было на пользу им всем. Первая попытка вторжения Кренгов и их Технодрома была одиночной и достаточно краткой, чтобы списать ее на массовую истерию или мистификацию.

Но не эта. Город был захвачен в течение нескольких месяцев. И население — хотя многие до сих пор смутно понимали, что произошло, — знало достаточно, чтобы нельзя было объяснить вторжение как-то иначе, и количество таких посвященных удвоилось за счет выживших, не подверженных мутации и не покорившихся завоевателям. Даже граждане, выбранные в качестве военных или прессы, могли вспомнить моменты пребывания под контролем разума.

Кренги и их вторжение стали известны широкой общественности, и это вполне обоснованно заинтересовало многие земные правительства. Поэтому Курцман, местный эксперт по Кренгам, отправился к людям, чтобы поделиться с ними информацией, собранной по пришельцам.

Это даст миру необходимые знания, чтобы защититься от дальнейшей межпространственной агрессии, и заработает Курцману доверие, которое поможет ему держать друзей-мутантов в секрете и безопасности от заинтересованных властей. Это было необходимо.

Но так он потерял этого чудака. И теперь бремя составления их миссий легло также на Роквелла. Слэш всегда был и оставался лидером, но все еще ждал, что цели и задачи будут определены за него, а не им самим. Этим всегда занимался Курцман. А теперь его роль перешла к Роквеллу.

Лучшим местом для начала казались файлы и блокноты Куртцмана. Роквелл не стал бы рыться в его записях, если бы не был в полном отчаянии. По крайней мере, с Курцманом, хранящим все заметки, касающиеся Кренгов, было меньше плевел, которые нужно было отсеять, чтобы выбрать пшеницу.

Пять блокнотов спустя Роквелл пересмотрел свое мнение. Курцман был прав насчет Кренгов, но он был сторонником теории заговора. Профессору не хотелось называть своего друга безумцем, но некоторые его теории были глупыми.

Роквелл едва не закрыл очередной блокнот, только открыв его. Он оказался дневником, и чтение его походило на вторжение в личную сферу. Но ради их безопасности профессор пролистал блокнот, чтобы убедиться, что в нем лишь личные размышления.

Примерно на середине Роквелл увидел набросок полностью одетой черепахи-мутанта и едва не выронил блокнот. Черепаха казалась чуть иной, чем члены семейства Хамато, но все-таки была похожей на них. Он не мог игнорировать это. Нарушение конфиденциальности или нет, он должен был узнать.

* * *

Мей с отвращением оттолкнула лупонь. Она не могла сосредоточиться. Шквал активности после окончания вторжения Кренгов закончился, и она вернулась к кропотливо-утомительной задаче вычисления местоположения Повелителя драконов.

Сражения с роботами Кренгов были на удивление успешными. Хотя она и не была шпионом, они были настолько самоуверенными и некомпетентными, что оказалось легко проникнуть в их убежище и выкрасть их знания; так Курцман называл маленькие металлические блоки, которые она собирала для него.

Учитывая, что он с радостью отвечал на все ее вопросы, когда Мей заходила к нему в гости, было неправильным являться с пустыми руками. Несколько раз она видела его друзей-мутантов, но так и не смогла набраться смелости подойти, всякий раз выжидая, когда те уйдут, прежде чем выйти и поговорить с Курцманом.

Возможно, это было лицемерием, но мутанты казались Мей странными и пугающими. Все, кого она знала, были людьми. Она постаралась поверить Курцману и его словам, что в душе они не плохие, но игнорировать их страшноватую внешность было все еще сложно.

Очевидно, знакомство с ними могло помочь ей, но Мей не готова была рисковать, пока не убедится, что ее отвращение к ним не заметно со стороны. Как глупо. Ей следовало бы проявить лучший самоконтроль, но их вид поднимал слишком много неудобных вопросов о ее собственной личности и происхождении.

Однако шок от вида Мутанималов был сущим пустяком в сравнении с иным зрелищем. Другие черепахи. Мей наблюдала финальную битву с соседней крыши, своевременно выводя из строя Кренгов с помощью фей-бао*, и сожгла почти весь запас метательных дротиков, пытаясь не дать повергнуть союзников.

Они спрыгнули на ракету сверху. Курцман был прав. Они выглядели так, что Мей стало страшно. Несмотря на человеческое отвращение к наготе, она рассмотрела, что они походили на нее, освещенные странной розовой иллюминацией Кренгов. Не просто другие мутанты, как Мутанималы, а такие же черепахи, как она.

Чувство головокружения, пока Мей наблюдала, как незнакомые черепахи отбиваются от Кренгов с удивительным мастерством, силой и изяществом враз, едва не сбросило ее с крыши. Она не узнавала их искусства, но оценила его эффективность.

Каким-то пока неизвестным способом она должна быть связана с ними. Казалось, что личность и все ее прошлое будут переписаны при встрече с ними, и Мей пока не была готова к этому. Не сейчас, когда перед ней такая важная задача. Она найдет их и получит ответы, как только мир будет спасен от опасности, исходящей от Повелителя драконов. А пока все личные дела подождут. Если бы только она смогла сосредоточиться.

* * *

— Кожеголовый! — пронзительный голос Микеланджело разрушил попытку Сплинтера обратиться к медитации. Полностью выйдя из сосредоточения, он слышал голос крокодила, но не смог разобрать слов. Вздохнув, крыс поднялся, чтобы поприветствовать их гостя. Сколько времени прошло с тех пор, как Кожеголовый бывал в их доме. Сплинтер остановился возле выхода из додзё.

Там был не только Кожеголовый, державший очень маленького на его фоне Микеланджело, заключившего гостя в радостные объятья. Рядом со Слэшем стоял Рафаэль, пытаясь скрыть радость маской невозмутимости.

Леонардо следил за голубем Питом, не давая ему клевать и разбивать попадавшиеся вещи, а доктор Роквелл незаметно переместился к лаборатории Донателло с плохо скрытым любопытством, в то время как сын Сплинтера листал блокнот, который гость ему только что вручил.

Лиза на диване цеплялась за Лили, стараясь сохранить самообладание, вопреки подавленности и страху; Лили же, казалось, пыталась определить, что происходит вокруг нее. Донателло полузадушенно выдохнул, привлекая внимание остальных, явно напомнив, что это не просто дружеский визит.

На удивление, Сплинтер первым оказался рядом с сыном. И замер, когда взгляд его упал на эскиз. Еще одна черепаха, как и его сыновья. Одетая не совсем как ниндзя, но похоже. Это напомнило ему одежду, которую носили на континенте.

В то время как Шен всегда больше увлекалась предметами западной культуры, ее сестра-близнец Амайя сосредоточилась на изучении их китайского наследия. И одеяние этой черепахи напомнило Сплинтеру некоторые из старых фотографий мастеров боевых искусств прошлого.

Он смутно подозревал, что сказанное Донателло, насчет того, что увиденное попросту невозможно, — ошибка. Потому что мутаген слишком нестабилен, чтобы воспроизвести точно такую же мутацию, как у них, случайно.

Микеланджело был слишком взволнован перспективой обрести в новой черепахе, о которой говорилось в блокноте, брата или сестру, чтобы слушать; Рафаэль же и Леонардо стояли в немом шоке. Как такое может быть?

Разум Сплинтера вернулся в тот день. В зоомагазине был другой человек. Китаец. Он купил черепашонка, выжившего из другой кладки яиц. Может ли это быть он?

__________________

Фэй-бяо* — метательные дротики с матерчатым концом, преимущественно зажигательные