Скайвард (джен)

Эта история начала свой отсчет в горах, что назывались Правым Крылом Дракона.

На выжженной солнцем каменистой тропке, причудливой кривой линией теряющейся среди зубцов скал, лежал худой грязный мальчишка. Его неподвижная фигура уже привлекла внимание стервятников, обитающих здесь во множестве. Падальщики подбирались к ребенку все ближе, гортанно перекликаясь, но пока не решаясь приступить к трапезе.

Мальчик пошевелился, открыл глаза и посмотрел вверх. Там было небо — глубокое, яркое, без единого облачка. Мальчик глубоко вдохнул, моргнул, с усилием сел, потер спину и поежился.

Ребенок чувствовал себя уставшим, больным, вымотанным. И еще — он ощущал страх. Мальчик не мог вспомнить, чего он так боится, но причины и не были в тот момент важны. Ничего не было важным — кроме необходимости скорее двигаться, бежать, ползти вперед, оставляя позади неизвестную опасность. Страх дал ребенку силы встать и сделать первый осторожный шаг. Идти оказалось больно и очень тяжело, но один метр следовал за другим, и постепенно боль притупилась, подчиняясь строгому ритму.

Мальчик ушел, так и не заметив труп девушки, который лежал всего в нескольких шагах от него, но был скрыт за грядой колючего выгоревшего кустарника.

Стервятники в тот день не остались голодными.

С механическим упорством мальчик карабкался все выше и выше, следуя за затейливыми изгибами дороги, все более плотно обступаемой скалами. Наконец, тропинка завершилась округлым темным провалом в неровной каменной стене. Ни секунды не сомневаясь, даже не замедлив шаг, мальчик вошел в узкий тоннель, оставляя небо и солнце где-то там, позади. Ему не пришла в голову мысль, что этот путь наугад может оказаться опасным. Напротив, ребенок смутно ощущал в своем новом окружении что-то знакомое… А позади дышала в спину какая-то незримая и непонятная угроза.

Но время шло, а мальчик все же был, несомненно, не механизмом — и начал все чаще сбиваться с шага, падая и вновь вставая. Сумрак пещеры не смущал его — путнику оказалось удивительно легко идти, не полагаясь на зрение. Слух и осязание сообщали ему достаточно. Но постепенно искушение полежать подольше, в очередной раз упав, становилось все сильнее. Собственное костлявое тело казалось мальчику все более грузным и непослушным — особенно голова, тяжелая и гулкая, словно свинцовый котел. Жажда душила.

Это длилось долго, очень долго. Но всему когда-нибудь приходит конец. И изломанная червоточина подземного хода завершилась — в первый миг мальчик с ужасом решил, что находится в тупике. Но под пальцами, судорожно ощупывающими поверхность преграждающей путь стены, ребенок с изумлением ощутил не камень, холодный и гладкий, а теплое и шероховатое дерево…

Дверь, это была дверь, врезанная в скалу! Но она не спешила открываться, сколько мальчик ни толкал ее, ни дергал, ни стучал. Мальчик обессиленно сполз вниз и затих, прислонившись к предательски запертой двери. Это было почти приятно.

Неожиданно его уши уловили слабый звук — едва заметный, он постепенно становился громче. И звук этот был абсолютно чужд гулкой тишине пещер. Голоса и смех звучали там, за дверью, и постепенно приближались!

С новыми силами мальчик принялся стучать, долбить, пинать деревянную поверхность и кричать: «Откройте! Впустите меня!» По ту сторону ненавистной преграды девушки-служанки испуганно замерли. Два немигающих взгляда уперлись в деревянную панель — точную копию еще сотни таких же панелей, украшающих стены этого коридора. Вот только из-за этой рвался в мир какой-то злой горный дух!

Приблизиться девушкам мешал страх, а с визгом убежать — любопытство. Посовещавшись, подруги заключили, что на всякий случай об этом происшествии нужно сообщить Кранцу, который был главным среди слуг. Тот, поначалу отругавший девушек за их нелепые выдумки, поразмыслив, решил сам взглянуть на это чудо.

Убедившись, что за стеной и в самом деле кто-то есть, старик Кранц заключил, что недурно сообщить о непорядке страже. Призванный на помощь стражник не знал, что делать — и обратился к своему начальству. Так, по цепочке, новость достигла того, кто знал — за этой самой панелью на стене находится тайный ход. Один из многих таких ходов, ведущих за пределы укрепления, секрет которых полагалось знать только хозяину башни, расположившегося у ее подножья города и еще половины мира в придачу — Альреку Драгону.

* * *

Альрек Драгон в эти минуты наслаждался ягодным напитком в окружении служанок, расчесывающих его длинные золотые волосы. Привычный утренний ритуал оказался, однако, нарушен появлением неожиданного посетителя — главного стражника башни. Тот не имел привычки тревожить своего господина по пустякам, прекрасно справляясь со своими обязанностями, но теперь-то случай был особый. Необходимо было выяснить, кто пробрался в тайный ход, как этот неизвестный узнал о секрете и каковы намерения чужака.

Альрек был заинтригован. На его памяти ничего подобного ни разу не случалось. И он не стал откладывать разбирательство. В несколько шагов Лорд оказался у высокого окна, контур которого более подошел бы двери. И вот Альрек уже планировал по нисходящей дуге вниз, стремительно пролетая мимо вереницы этажей, чтобы наконец опуститься на открытую галерею рядом с библиотекой, утопавшей в роскошных живых растениях.

Лорд Света, как и почти все представители клана Драгонов, от рождения обладал крыльями.

Лорд уверенно подошел именно к той деревянной панели, за которой, скорчившись, лежал обессилевший зареванный ребенок. И Альрек открыл вход, надавив на край деревянного каркаса в нескольких, известных только ему местах. Он не взял с собой стражников, не особенно впечатленный гипотетической опасностью, поджидающей по ту сторону, но слишком осторожный, чтобы делиться семейными секретами с посторонними.

Ребенку было больно смотреть на силуэт хозяина половины мира по ту сторону распахнувшейся двери — свет ударил по глазам скитальца, заставляя сощуриться. Казалось, светился сам освободитель, такой величественный, красивый и большой!

Первым делом взгляд Альрека Драгона остановился на встопорщенном гребне, украшавшем голову забредшего в его башню «злого духа». В народе про обладателей подобных «украшений» говорили, что все они подлы и фальшивы до кончиков пальцев. Лорд, хотя и невысоко оценивал подобные предрассудки, не мог не остановиться вначале взглядом на этой невзрачной детали... Лишь затем он обратил внимание на остальное — на чумазое лицо, выражающее непосредственное восхищение, на костлявое, еще откровенно детское тельце незваного гостя, на его лохмотья и босые сбитые ноги.

Альрек Драгон любил детей, хотя возня с ними его и утомляла. Лорд любил детей рассудочно — он ценил их впечатляющий потенциал. Ведь за этими сопливыми, шумными, мелкими оболочками скрывались зачастую невероятные способности, никому пока не известные, спящие, ждущие подходящего часа. И Альрек полагал, что угадать эти способности и помочь им развиться так, как это нужно ему, Лорду Драгону — восхитительное ощущение. Именно поэтому Альрек предпочитал проводить столько времени в этой башне, которая носила гордое название Школы Света, где юные представители его расы обучались воинскому искусству. Когда Лорд сам был еще мальчишкой, его отец запрещал ему даже появляться в Школе, потому что считал своего сына недостаточно сильным для будущего воина Света. А теперь Альрек жил здесь и находил это неоспоримым свидетельством утонченного чувства юмора вселенной.

Иногда угадать, как именно проявит себя тот или иной ребенок, представлялось Лорду Драгону делом сложным. С грустью он признавал, что ему случалось ошибаться — и ошибаться очень серьезно. Но, глядя на худого и грязного бродягу перед собой, Альрек уже невольно прикидывал, что за потенциал может в нем скрываться. Каким может вырасти этот ребенок, если подойти к его обучению с умом? Однако до того, как прикидывать возможное место мальчишки в собственных планах, необходимо еще было убедиться, что за этим неприкрытым восхищением не таится никаких неприятных сюрпризов. Задав пару вопросов, лорд Драгон понял, что его усилия едва ли окажутся сейчас вознаграждены результатом — ребенок был явно не в состоянии связно отвечать. Что ж, не было необходимости извлекать из мальчишки информацию немедленно. Ничто не мешало позволить себе проявить милосердие — дать бродяге возможность отдохнуть и прийти в себя под надзором доктора.

Конечно, мальчик нисколько не был против того, чтобы отправиться «в лазарет» с одним из стражников, которого призвал Драгон — что бы это незнакомое слово ни означало. Еще до того, как мальчик успел задать просящийся ему на язык вопрос — правда ли его спаситель умеет летать, или его крылья просто для красоты? — тот ушел.

Стражник, на попечение которого оставили ребенка, не был настроен позволить незваному гостю долго любоваться стремительно удаляющейся спиной Альрека Драгона. Он грубо поднял своего подопечного, поставил на ноги и велел идти. Мальчик послушно постарался сохранить ожидаемое от него вертикальное положение, даже сумел сделать один шаг — но потом упал, теряя сознание.

* * *

В следующий раз мальчик пришел в себя от резкого запаха и почти сразу же ощутил такую желанную воду у себя во рту. После нескольких жадных глотков ребенок закашлялся, но в голове у него прояснилось — и он увидел склонившегося над ним странного мужчину с хмурым лицом.

Мальчик с интересом рассматривал холодные металлические руки незнакомца, одна из которых находилась к тому же в удобной близости от лица пациента, удерживая у его рта благословенный стакан. Однако любопытство, на которое у ребенка хватило сил вопреки обстоятельствам, осталось без взаимности. Хмурый железнорукий мужчина, уже достаточно долгое время выполнявший в этой башне обязанности доктора, не просто казался абсолютно равнодушным к своему пациенту. Мастер Мур — а этого мужчину звали именно так — действительно не счел оказавшегося под его опекой мальчишку сколько-нибудь интересным экземпляром.

Не в силах сдерживать переполняющего его любопытства, мальчик решился задать хмурому молчаливому мастеру вопрос:

— А у вас правда руки железные? А как у вас тогда получается так хорошо ими работать?

Но вместо ответа ребенок услышал только сдавленное фырканье и понял, что ему вопросы задавать, кажется, не позволено.

— Он пришел в себя? Что с ним? — прозвучал где-то в стороне от ребенка уже знакомый ему голос чудесного крылатого существа. Мальчик попытался повернуть к нему голову, желая убедиться, что тот действительно таков, каким его запомнило утомленное сознание. Но владелец металлических рук решительно пресек всякое движение. И мальчику пришлось удовлетвориться тем видом, что ему было позволено наблюдать — клетчатым кусочком неба в узком решетчатом окне, грубой кладкой стены и застывшим лицом склоненного над ним строгого мужчины.

— Обезвоживание и истощение, насколько я могу судить на основании первичного осмотра, — произнес мастер Мур. — Скорее всего, этот ребенок восстановит свои силы в течении двух-трех дней покоя. Но и сейчас он, вероятно, способен к общению. Вы ведь хотели расспросить его, если я не ошибаюсь?

* * *

За то краткое время, что было подарено мальчишке на пребывание в беспамятстве, Альрек Драгон успел сделать многое. Он успел обдумать ситуацию и даже, кажется, сделать какие-то выводы… Результатом его раздумий стали два письма. Две короткие записки, адресованные тем, кто, по мнению Лорда Драгона, подходил на роль советчиков в этом вопросе. И потому, в тот момент, когда гребнеголовый пришелец в результате манипуляций доктора Мура наконец пришел в себя, в лазарет уже спешили двое живых. Старая Квара Рейвен, цокая когтистыми ногами и грузно опираясь на свой посох, спускалась из своей башенки вниз. По пути она недобрым черным взглядом небрежно окидывала Школу Света, где обитала уже много, много лет. И Ольгерд Драгон — тот шел издалека.

Ольгерд Драгон хоть и был сыном знаменитого клана Драгонов, крыльями не обладал от рождения — и потому привычно пересекал город пешком. Обычно это доставляло ему удовольствие. Вереница приземистых желтых домиков, прихотливое вихляние кривых улочек, суетящиеся шумные горожане… Эта мозаика из кусочков чужих жизней была по-настоящему занимательна. Но в этот раз на душе мужчины было как-то мутно. Ольгерду не нравилось то дело, для которого его позвал племянник. Допрос недоростка-полукровки, который в силу какой-то удивительной случайности забрел в школу Света, представлялся бескрылому Драгону занятием неприятным. И потому Ольгерд не удержался от соблазна потянуть немного время — зайти в таверну, носящую нелепое название «Светлячок», опрокинуть кружечку спотыкателя и послушать свежие сплетни.

Местные выпивохи встретили Ольгерда радушно. Освободили для него место в центре тяжелого деревянного стола, намертво привинченного к полу, оживились и немедленно исполнили желание бескрылого Драгона узнать новости. Оказывается, Лорд Саламандра взял себе в жены двоюродную племянницу; зеленый еще мальчишка из Гризли набрал новый отряд, да как-то по-особенному его муштрует; а старый Саден, говорят, вовсе выжил из ума.

Когда Ольгерд уже отставил пустую кружку, готовясь уходить, внимание его привлек один еще совсем молодой тощий парень, потрясающе пьяный для такого раннего часа. Парень, агрессивно кося в сторону Ольгерда единственным глазом, вызывающе заявил:

— А я недавно такую ведьму видел — не чета всяким лощеным живым!

— Это кто тут такой наглый выискался?! — возопил в ответ сосед Ольгреда, пытающийся показать всем своим видом, что он Драгону — ближайший друг. — Да ты просто настоящего светлого воина, вот вроде нашего Ольгерда, в бою никогда не видел!

— Я не видел?! — возмутился задира. — Да я с моим командиром Бутылкой в таких передрягах побывал, что ты бы в пять минут от страха бы обделался!

— Знаю я твоего Бутылку, — лениво протянули из угла, — он если к полю боя и подходит, то только чтоб с мертвяков ценности поснимать.

Заявление встретил дружный хохот, который задира тщетно пытался перекрыть протестующими воплями.

— Где он, кстати? Коли он — твой командир, а ты нынче сидишь в «Светлячке», то и Бутылка должен отираться где-то поблизости…

— Так я ведь и рассказываю! — обиженно отозвался парень. — Прокляла Бутылку гребнеголовая ведьма — он и того, спятил совсем. Сказал, что в жизни больше ни капли огненной воды в рот не возьмет и к шлюхе не притронется!

— Вот это ты заливаешь!.. — оторопел Ольгерд. — Чтобы Бутылка отказался от огненной воды?!

— И не заливаю, а чистую правду говорю! — гневно жестикулируя, настаивал парень. — Повстречали мы гребнеголовую в пути, и Бутылка, как в глаза ей заглянул, так и спятил!

— Да зачем колдунье, пусть даже и гребнеголовой, надо, чтобы Бутылка пить бросил? — спросил кто-то.

— Так кто этих гребнеголовых разберет? — встряла местная шлюха. — Известно, что им лишь бы гадить.

Женщина в этот утренний час едва ли выглядела соблазнительно. Заспанная, в огромном бесформенном халате непонятного цвета и с копной нечесаных волос, она выползла в общий зал, влекомая надеждой опохмелиться.

— Молчи, девка! — взвизгнул рассказчик, злобно вращая единственным глазом. — Ничего не знаешь, а лезешь! Ты хоть раз гребнеголового встречала? Вот то-то и оно, что нет! А я совсем недавно двоих видел, да с ними много дней пути прошел, ел и спал рядом. Это я про ту гребнеголовую стерву, что Бутылку околдовала, да про ее слабоумного братца, что всюду с ней таскался…

— Эк у тебя быстро гребнеголовые-то множатся, — добродушно заметил Ольгерд. — Сначала была одна колдунья, а теперь уже с братцем…

— Да что ж вы все перебиваете, слова сказать не даете! А я, между прочим, так сразу и сказал — ведьма гребнеголовая со своим слабоумным братом. Как посмотрел ей Бутылка в глаза, так и пропал. Все, значит, под юбку залезть к ней пытался, но робел.

— Агась, он же тако-о-ой скромный всегда! — снова влезла шлюха, на этот раз откровенно насмехаясь над рассказчиком.

— Вот бестолковая баба! — окрысился юнец из отряда Бутылки — Каким раньше был — то прошло, как не бывало! Колдовство-то, оно еще и не такие вещи творит.

— Да с чего ты взял, что это все из-за колдовства? — рассудительно спросил кто-то. — Может, Бутылка сам по себе свихнулся, а девка эта твоя приблудная и вовсе не при делах?

— Как не при делах? Как не при делах?! Да я сам видел, как она в полночь братца своего ядом из груди кормила, злые заклинания бормотала да смеялась! Колдунья, как есть колдунья!

— И где она сейчас, эта колдунья? — с добродушным любопытством поинтересовался Ольгерд.

— О! — обрадовался вопросу рассказчик. — Уже у самых Крыльев Дракона Бутылка набрался-таки смелости девке под юбку залезть. Так стерва эта тут же вой подняла да и сбежала прямо в горы козьими тропами, без припасов. Рассчитывала, наверное, на свою страшную магию.

Юнец обвел всех высокомерным взглядом, довольный, что его, наконец, слушают не перебивая.

— И как, помогла ей магия? — простодушно спросил кто-то.

— Может, и помогла бы, если бы не братец.

— А чего братец-то? — первой не выдержала повисшей паузы шлюха.

— А того! — торжествующе заявил рассказчик, упиваясь произведенным эффектом. — Потащила его девица вместе с собой, в горы, а он возьми да и превратись в змея! Как перекинулся, так и напал на сестру. Отравил и уполз — только его и видели.

— Во врет! — загоготали вокруг. — Как по писаному! Будто сам в горах был, да за гребнеголовыми следил!

— Следить не следил, — важно обронил наемник, — а в горах был, с Бутылкой. Мы с ним пошли вслед за девкой. Бутылка один хотел, да я разве мог его вот так отпустить?! Ну и нашли мы девку эту, только она уже остыть успела. А братца ее при ней не было, вот так-то!

— Чтоб Бутылка из-за какой-то девки голову потерял? Брешешь! — донеслось из угла. Рассказчик загорячился, принялся доказывать, что ни на слово не отступил от правды…

Продолжения Ольгерд дожидаться не стал — ушел, посмеиваясь в бороду. Как бы занимательны не были истории, рассказываемые наемниками, Драгону было пора возвращаться к не слишком приятной действительности.

Ольгерда уже ждали. Квара, ссутулившись, сидела на табуретке, глубоко погруженная в свои мысли, Альрек тихо беседовал с доктором, а гребнеголовый мальчишка нервно следил из-под одеяла за странным наплывом посетителей, гадая, что все это означает и имеет ли какое-то отношение к нему?

Войдя в лазарет, старший Драгон церемонно извинился перед младшим за опоздание, и Альрек не менее церемонно принял извинения. Здесь, в идеальном обезличенном порядке лазарета, среди белоснежной строгости кроватей и резкого запаха эликсиров, подобные светские изыски выглядели неуместно — это ощущали все присутствующие. За исключением, может быть, доктора, по лицу которого вообще непросто было что-то понять. Но сложные семейные отношения Драгонов диктовали свои условия, и племянник с дядей привычно следовали раздражающему их обоих ритуалу.

Теперь можно было наконец приступить к тому, ради чего присутствующие собрались здесь. И на мальчика обрушился град вопросов. Теперь ребенок мог поворачивать голову куда ему вздумается, но взгляд его постоянно как-то незаметно соскальзывал на решетчатую плоскость потолка — очень уж неловко было смотреть на доброжелательного и терпеливого Альрека Драгона. Не хотелось разочаровывать своего спасителя — но что мальчик мог сделать? Допрашиваемый действительно изо всех сил старался отвечать как следует, но чаще всего он мог сказать лишь короткое виноватое «не знаю». Ребенок понимал, что взрослые наверняка раздражены его бестолковостью. Да беглеца и самого изрядно пугала мутная вязкая пустота в голове — он не мог вспомнить ни кто он, ни откуда, ни от кого бежал. Он мог описать лишь дорогу, по которой пришел сюда, жару и жажду. Недоверчивая Квара упрямо повторяла одни и те же вопросы вновь и вновь, стремясь поймать мальчишку на лжи. Ольгерд, задумчиво дергая себя за бороду, гадал — уж не тот ли это хитроумный убийца, превратившийся в змея, о котором рассказывали в «Светлячке» — и сочувственно морщился.

Затянувшуюся сцену прервал Альрек Драгон.

Ожидаемо, его утверждение, что для мальчика всегда найдется место среди учеников Школы Света, понимания среди присутствующих не встретило. Последовавшая вслед за словами Лорда тишина, когда все взгляды в комнате скрестились на нем, была прервана доктором — что стало для присутствующих неожиданностью. Доктор принадлежал к расе мертвых, знаменитой равнодушием к делам других рас.

— Вы в самом деле полагаете, что этот полукровка со слабой примесью крови живых обладает достаточными способностями, чтобы успешно обучаться в вашей школе? — с безупречно вежливым непониманием уточнил мертвый, — ведь, насколько я понял, сейчас этот ребенок не обладает даже элементарными навыками чтения и счета…

— Это лишь предположение, — улыбнулся Альрек. — Допущение, основанное на моем опыте работы с детьми.

По невыразительному лицу мастера сложно было понять, как он относится к подобному ответу, однако можно было не сомневаться, что сейчас он терзаем сомнениями по поводу интеллектуальных способностей Лорда Драгона. Но его следующий, полный вежливого скептицизма, вопрос, опередила старая Квара:

— Я видала на своем веку очень много «безобидных созданий», которые на деле оказывались вовсе не безобидными! И этому лживому мальчишке нельзя давать и шанса причинить кому-то вред! Он наверняка появился здесь не случайно, помяните мои слова. К тому же, он еще и гребнеголовый! Вы, умники, станете, конечно, говорить, что все это, мол, суеверия — а я вам так скажу: дурная слава на пустом месте не рождается! Если говорят про гребнеголовых, что все они предатели, сеющие зерна мятежа везде, где только им удается, то надобно трижды думать, прежде чем этой твари довериться.

Лорд Света успокаивающе улыбнулся растерянно моргающему «предателю» и возразил:

— Я почти не сомневаюсь в правдивости истории этого ребенка — и именно из-за ее неправдоподобности. Ложь обычно бывает гораздо более складной, а вот правда частенько поражает своей несуразностью… Так что я сильно сомневаюсь, уважаемая Квара, что этот ребенок — хитроумный шпион.

Неожиданно племянника поддержал и Ольгерд:

— Да ну какой из этого юнца желторотого шпион? — добродушно пробасил он. По лицу Альрека скользнула тень удивления — на долю секунды он подумал, что Ольгерд решил поддержать его. Напрасная надежда.

— Да и воин из него вряд ли выйдет… Слишком щуплый и слабый… Чего ты такого от него хочешь, Альрек? Чудо во славу Света? — укоризненно продолжил свою мысль Ольгерд, неодобрительно посматривая на Лорда.

— Все мы когда-то были желторотыми юнцами, дядя, — мягко парировал племянник. — При должном обучении это со временем проходит… Лучше подумай, что ждет мальчика за стенами школы? Уважаемая Квара верно сказала — он гребнеголовый. Так уж сложилось, что парнишку почти наверняка ждет если не смерть, то очень неприятное существование…

— Если уж в тебе взыграло милосердие, юный Драгон, то лучше убей его быстро — не придется потом жалеть! — безапелляционно посоветовала Квара, постукивая для пущей весомости своих слов посохом по полу. Ребенок при этих словах съежился, а его гребень плотно прижался к голове.

— Осмелюсь заметить, что вижу и другой путь разрешения ситуации, — вмешался Мур. Все в изумлении уставились на мертвого, а он невозмутимо продолжил: — Если передать этого разумного с интересной симптоматикой в руки моих соплеменников, те, очевидно, смогут не только обезопасить ваше общество от его возможного пагубного влияния, но и, вполне вероятно, помочь самому ребенку. К тому же, такой исход принес бы пользу всему миру в целом, сделав исследования в области проблем с памятью более продуктивными.

— Отдать гребнеголового мертвым на опыты? — развеселилась старуха. — О таком «милосердии» мне еще не приходилось слышать!

Мальчишка, судьба которого решалась, кажется, испугался еще сильнее — и с отчаянной надеждой устремил свой взор на Альрека Драгона, уповая на милосердие этого удивительного существа. Ольгерд тоже смерил взглядом Лорда, но с заметным недоверием. Дядя не ожидал от племянника согласия ни с одним предложением и, не выдержав затянувшейся паузы, сердито спросил:

— Альрек, ты же не станешь?.. — но Лорд Драгон перебил его, остро ощущая, что именно сейчас пришло время озвучить принятое им решение:

— Он станет моим личным учеником. Так я смогу проследить за ним. И восполнить те пробелы в его образовании, которые могут помешать его обучению здесь.

— Личным учеником?!.. — оторопел Ольгерд. Повисла длинная пауза.

— Убить было бы разумнее, — проворчала Квара, прерывая затянувшееся молчание, — но только разве вы, молодые, послушаете меня, старуху? Вам бы все самим решать… Но ничего… Я буду за тобой приглядывать, слышишь, гребнеголовый? Если попробуешь что-нибудь выкинуть, уж я-то это не пропущу!

Мастер Мур промолчал. Дядя Альрека тоже больше не спешил высказываться — он казался довольным решением племянника. А вот эмоции мертвого, как и всегда, остались для всех загадкой. И уж кто был абсолютно счастлив, так это новоиспеченный ученик Лорда Драгона. Он даже улыбнулся своему учителю — впервые, стоит заметить.

Оставался лишь последний штрих. Альрек обратился к мальчишке:

— Я надеюсь, что ты станешь моим учеником, и даю тебе имя своего отца — Эрик. Отныне ты ученик школы Света и будущий воин. Постарайся оправдать мои надежды.

— Я постараюсь! — немедленно пообещал этот ребенок. А Лорд лишь снисходительно улыбнулся в ответ на откровенно изумленные взгляды присутствующих.

Альрек Драгон понимал, что в его решении подарить найденышу имя своего отца есть что-то извращенное. Но это как нельзя лучше сообщало окружающим об особом положении ребенка и стало бы для него своеобразной защитой от нападок. К тому же, Альреку отчасти просто хотелось, чтобы хотя бы один Эрик смотрел на него с таким восхищением и любовью…