Скайвард (джен)

Это был чудесный день. Выходной, закономерно последовавший за очередным турниром. Едва ли в школе можно было найти хоть одного ученика, который бы искренне и от всей души не любил бы такие дни. Даже утренние построения в эти дни проходили веселее.

Вот и на этот раз Эрик, стряхивающий по пути капли холодной воды с мокрых после умывания рук, войдя в гулкий каменный зал для построений, услышал подхватываемый угодливым эхом смех и оживленную беседу. Многие его товарищи уже были здесь. Переминался с ноги на ногу чуть улыбнувшийся ему Шутер Лизард. Скалился в теплых лучах утреннего солнца окруженный слушателями Ксандер Мантикора, рассказывающий о своей вчерашней победе.

Эрик мысленно порадовался, что ему посчастливилось проиграть вчера не Мантикоре. Потому что, случись ему сражаться с Ксандером, он не отделался бы парой синяков. Эрик не питал иллюзий на свой счет…

Но и не унывал. Пусть пока гребнеголовый только проигрывал — но ведь и участвовал-то он в турнирах лишь несколько раз. К тому же, он стремительно прогрессировал… Так говорил Лорд Света, и Эрик ощущал справедливость этих слов.

* * *

Накануне, выходя на арену, он уже не чувствовал того панического ужаса, что в первый раз. Щурясь на солнце, гребнеголовый с любопытством смотрел на своего противника, пытаясь угадать, что от него можно ждать. Соперником Эрика на этот раз оказался Хорс, быстрый и сильный, но не особенно маневренный.

Он снисходительно посматривал на своего противника сверху вниз во всем блеске своего кланового одеяния. Огромный головной убор из перьев и лент, плащ с красно-золотой бахромой по краю… Эрик подумал, что воевать во всем этом, должно быть, не слишком удобно.

Прозвучал сигнал, означающий начало поединка.

Гребнеголовый «заставил своего противника поплясать», как, вероятно, выразился бы какой-нибудь Ксандер Мантикора.

Эрик долго удерживал Хорса на расстоянии при помощи огненных шаров, надеясь вымотать его и вынудить совершить ошибку. Тот ругался, сердито фыркал и рвался в атаку.

Выдохся Эрик в ходе этого поединка едва ли не больше соперника — и в результате все-таки подпустил Хорса слишком близко. И получил кулаком в челюсть.

Удар вышел… ошеломляющим.

Хаос подхватил Эрика, швырнул его оземь, сдавил в кулаке… А затем гребнеголовый обнаружил себя лежащим на спине с многозначительно приставленным к горлу клинком. Сосредоточенное лицо Хорса блестело от пота. К скуле живого неряшливо прилипла выбившаяся из-под роскошного головного убора темная прядь волос.

Потом звуки вернулись в мир вместе со всем остальным его содержимым — вернее, это Эрик вновь оказался в круговороте привычной реальности. И рядом обнаружилась Катана Кракен, объявляющая конец поединка. И другие ученики, восседающие на трибуне, сейчас обсуждали прошедший бой. И Шутер Лизард, шепнувший гребнеголовому на ухо: «А неплохо ты его погонял!» И, конечно, Школьная Башня, как всегда возвышающаяся безмолвным надзирателем над всем и всеми.

* * *

А вечером, когда ночная прохлада, дразнясь, уже коснулась жителей Цитадели Света, Лорд Света во время их очередной встречи один на один сказал Эрику то, что по-настоящему заставило мальчишку почувствовать себя счастливым!

Альрек Драгон жестом предложил своему ученику сесть рядом. Потом налил из бутылки темного стекла того, что плескалось в его собственном кубке…

Сделав осторожный глоток, Эрик ощутил секундный укол разочарования. Он-то полагал, что расслабленно откинувшийся на спинку кресла Лорд Света потягивает из своего бокала какой-то взрослый напиток… А это оказался банальный морс! Эрику как раз сегодня на кухне сердобольные служанки налили точно такой же, когда он забежал к ним промочить горло.

— Я доволен твоими успехами, — проговорил Альрек, слегка улыбаясь. — Думаю, недалек тот день, когда я смогу тебя поздравить с первой победой… Если ты и дальше будешь заниматься столь же усердно.

Слова учителя оказались для ученика полнейшим сюрпризом. Он думал, что этот вечер будет посвящен разбору ошибок. И оттого немного робел, когда шел в покои Лорда Света.

Потом, после горячих заверений Эрика, что он, конечно, будет очень-очень стараться, пришел и черед перечисления промахов…

И все же ученик вышел из комнат наставника окрыленным! Он вприпрыжку побежал по лестнице, не в силах сдержать широкой счастливой улыбки.

В этот миг Эрику казалось, что он сумеет добиться всего, чего захочет. И мысль, что пора испытать сконструированный им летательный аппарат, показалась ему очень правильной.

* * *

Поэтому теперь, во время утреннего построения, во время завтрака — Эрик только и мог думать, что о предстоящем полете.

Он решил сделать это сегодня, в выходной. Все было, по его мнению, уже не один день как готово к заключительному испытанию, но гребнеголовый до сих пор не решался, проверяя снова и снова созданный им агрегат.

Крылья будто не хотели покидать мастерскую, цепляясь за мебель и стены, норовя упасть, вывернуться из рук своего создателя. А еще лучше — вовсе уронить его и накрыть сверху.

Но, конечно, это не могло остановить горящего предвкушением Эрика. Он заранее присмотрел себе место, подходящее для первого испытания. От его секретной мастерской заветную точку отделяло всего три коридора и одна лестница.

И вот гребнеголовый уже был там.

Это было за пределами жмущейся к отвесным скалам башни — Эрик случайно наткнулся на этот заколоченный досками проем в камне и решил его использовать. Ему это место понравилось тем, что оно, хоть и выходило за границы здания школы, но все же как будто ластилось к ее большому гладкому боку.

Да, гребнеголовому хотелось ощутить бескрайнюю свободу неба — но пока ему казалось правильным немного сузить эту свободу. Скажем, вот до этого небольшого ломтика реальности, растянувшимся у его ног, ограниченного стеной башни слева и прямой галереей, опоясывающей библиотеку, снизу. Эрик не собирался улетать далеко — он всего лишь хотел убедиться, что его крылья работают. Короткий пологий спуск казался именно тем, что нужно.

В последний раз юный изобретатель проверил надежность своего творения. Деревянный каркас везде был прочно скреплен с тканью, дырки отсутствовали, ремни казались крепкими… Несмотря на нетерпение, Эрик старался все делать без спешки, аккуратно. Но вот уже и эта последняя задержка перед полетом была преодолена.

И гребнеголовый шагнул вперед.

Крылья приняли на себя удар воздуха. Ощущение полета было восхитительно! Небо, бесконечное небо вокруг пьянило. Потрясающе было почувствовать себя его частью! Эрик немного поменял положение крыльев, задирая их края вверх. Движение послушно замедлилось, слегка меняя траекторию.

Но триумф от того, что ему удается управлять полетом, оказался недолгим.

Эрик понял, что промахивается мимо края галереи. Запаниковав, гребнеголовый постарался направить свое движение вниз — и решительное сопротивление ветра стало для него сюрпризом.

Крылья почти не слушались.

В отчаянной попытке их обуздать Эрик задергался, тщетно стараясь оседлать ветровой поток, взять управление в свои руки… И с ужасом услышал треск ломающегося каркаса. Теперь крылья почти не замедляли неизбежное падение. Наблюдая, как приближается поверхность галереи, Эрик молил мироздание, чтобы упасть именно на нее, остаться в ее пределах… Потому что там, за ее краем, начиналась бездна. Земля была очень далеко — слишком далеко.

В какой-то момент гребнеголовому показалось, что ему все же повезло. Он даже коснулся ногами края парапета, ограничивающего галерею… Коснулся — и перевалился через него, падая дальше, теряя ориентацию в пространстве. Эрик больше не был частью неба — он был комком смертельного ужаса, кувырком летящим вниз.

Падение, застывшее бесконечным мгновением, было прервано неожиданным рывком. Эрик не заметил, откуда взялись стражники Цигно. Но они появились и теперь пытались подхватить незадачливого летуна. Первая их попытка, резким рывком замедлившая падение гребнеголового, оказалась неудачной. Лишь в руках одного из стражников остался фрагмент поломанных крыльев, а Эрик продолжал падать. Изо всех сил он тянулся к своим спасителям — он видел застывшее в гримасе напряженного упрямства лицо, протянутую ему навстречу руку… Цигно схватил гребнеголового, изо всех сил стискивая тонкое запястье.

Спасение оказалось очень болезненным. Вспышка боли в плече была такой сильной, что вытеснила из головы Эрика все остальное. Он едва ли мог ощущать, как его осторожно опускают к поверхности земли. Когда сознание летуна-неудачника прояснилось, его уже несли в лазарет. Казалось, путь до него в этот злополучный день намеренно растянулся в пространстве и времени. Но в конце концов Цигно все же дотащил свою ношу до лазарета. И мастер Мур заставил Эрика выпить эликсир, после которого боль в плече и руке почти сразу отступила. Это было очень приятно — просто лежать, осознавая, что смерть прошла мимо.

Но облегчение и тяжелая эйфория, неизменно придавливающая любого, кто только что избежал смертельной опасности, были здорово приправлены и другим горьким чувством.

Эрик терзался собственной неудачей. Он гадал, в чем ошибся. Перебирал в голове возможные причины того, почему его крылья не сработали так, как он от них ждал. Может, их стоило сделать больше? Или их вес оказался слишком велик?

* * *

Мастер Мур осматривал обломки того, что некогда было рукотворными крыльями. Сняв их со своего пациента, мертвый не спешил выбрасывать этот хлам, разложив его на столе в собственной лаборатории. Обломки выглядели жалко — неловко слепленный вместе мусор. И все же это подобие летательного аппарата задевало любопытство мертвого. Потому что оно, несомненно, было попыткой изобрести новое. Карикатурной, наивной, даже жалкой — но все же попыткой.

Изобретать новые конструкции было прерогативой мертвых. Другие расы были настолько далеки от подобных стремлений, что это даже изумляло.

И теперь, глядя на лежащие перед ним на столе обломки крыльев, мастер Мур ощутил, насколько их создатель выходит за рамки царящей в Школе Света реальности. В этой реальности не было места изобретательству. Здесь открытия разума были малозначительны и незаметны за совсем другими вещами. И это доставляло мастеру Муру почти физический дискомфорт на протяжении всего времени, что он провел здесь.

Но вот теперь он обнаружил одного жалкого, глупого, необразованного ребенка, который, кажется, стремился к тем же идеалам, что и любой нормальный мертвый. И это было любопытно. Это казалось интересным и волнующим. Было бы обидно упустить такой феномен!..

Иногда мастеру Муру очень хотелось просто вернуться в общество мертвых, в окружение единомышленников. Но у него была цель здесь. Мастер Мур не готов был от нее отказаться. И предпочитал терпеть общество неприятных ему ограниченных живых и первых. Но если в этом конгломерате можно было отыскать хотя бы крохотный островок привычного и знакомого Муру стремления к новому…

* * *

От размышлений мастера Мура отвлекло хриплое завывание из соседнего помещения. Звуки потрескивающих дров в очаге и тихое бульканье настойки в котле устраивали мертвого гораздо больше, чем это, с позволения сказать, пение!

Ольгерд Драгон пытался развеять собственную скуку тем, что он называл «хорошей песней». Видимо, болтать с новым пациентом, очутившимся в лазарете, живому уже надоело… Мертвый поморщился — чем лучше становилось Ольгерду, тем активнее он начинал раздражать своего доктора. Впрочем, и пение, и его бессмысленную болтовню, и оскорбления вполне можно было игнорировать… Это была небольшая плата за тот факт, что Ольгерд Драгон, несомненно, выздоравливал.

«Сложно поверить, что я с первой же попытки достиг успеха», — невольно подумал мастер Мур, — «Ведь я руководствовался теорией, которая казалась неточной и ненадежной… И, тем не менее, Ольгерд утверждает, что чувствует протез как часть своего организма. И относительно неплохо им владеет — с поправкой на послеоперационное состояние».

Тем временем пение Ольгерда прекратилось. Мертвый облегченно вздохнул — как оказалось, преждевременно. Раздавшийся вслед за этим грохот заставил доктора немедленно устремиться в соседнее помещение.

Ольгерд лежал на полу лицом вниз и ругался. Ему составляли компанию упавшая на бок табуретка, сжавшаяся в неаккуратный комок простыня и Эрик, неловко пытающийся поднять незадачливого путешественника.

— Куда и зачем вы вдруг отправились? Надеюсь, вы ничего себе не повредили в процессе? — спросил мастер Мур раздраженно. Было бы обидно, если бы этот безголовый живой собственной глупостью перечеркнул достижения мертвого.

— Почему у меня не получается ходить?.. — вместо ответа почти с детской обидой спросил Ольгерд. Растерянный Эрик отступил под холодным взглядом мастера Мура, безмолвно отходя в сторону.

— Потому что ваш организм еще не привык к новому элементу, — спокойно проговорил мертвый, склоняясь над живым, чтобы помочь ему подняться. — Время и тренировки вернут вам эту способность в полной мере. Но вам не стоит торопиться и совершать в мое отсутствие необдуманные поступки.

— Но вас… почти… никогда нет! — пыхтя и отдуваясь, пожаловался Ольгерд, усилиями Мура вновь возвращенный в свою опостылевшую постель.

— После предобеденной прогулки вы выразили желание никогда больше не вставать, — невозмутимо напомнил мастер Мур, — и я не думал, что вы будете готовы к новым попыткам так скоро. Но, даже если у вас вдруг возникло непреодолимое желание вновь попробовать встать на ноги, вам следовало просто меня позвать. Я находился за дверью и прекрасно бы вас услышал.

Ольгерд заметно смутился.

— Ну… Это… Я же не один тут был! Эрик мне бы помог, если что! — защищаясь, проговорил живой.

— Я был бы вам очень признателен, если бы вы в будущем не провоцировали других моих пациентов нарушать постельный режим в угоду вашей скуке. У Эрика повреждена рука, он нуждается в покое. Ему, как и вам, не следовало вставать! — холодно проговорил мастер Мур.

— Извините! — пискнул Эрик, прячась от грозного доктора под одеялом. Ольгерд промолчал, но вид у него при этом был очень виноватый.

— Надеюсь, если у вас в будущем опять возникнет подобное желание, вы не забудете меня позвать? — уточнил мертвый, опасаясь, что этот болван-Драгон опять пропустил все сказанное мимо ушей.

Ольгерд промычал в ответ что-то неопределенно согласное. Мастер Мур уже собрался было уйти, но тут его пациент вдруг встрепенулся. Приподнимаясь на локтях, он с неожиданной энергией проговорил:

— Спасибо вам, док! Вы для меня столько делаете! Вы не думайте, что я не понимаю или, там, не замечаю… Я вам очень благодарен за все!

— Э… Пожалуйста, — с секундной заминкой проговорил мастер Мур. Благодарность Ольгерда оказалась для мертвого полнейшим сюрпризом.

— И… Это… Как все закончится, мы просто обязаны вместе выпить! — припечатал живой напоследок, широко улыбаясь.

Мастер Мур нахмурился. Он неоднократно наблюдал тот комплекс действий, что кроется за простым словосочетанием «вместе выпить». Обычно все сводилось к тому, что несколько живых совместно поглощали в больших количествах напиток, по всей видимости, оказывающий подавляющее воздействие на сознание, и -иногда — ели. Это сопровождалось усилением обычных для живых звериных черт: становилась более несдержанной болтовня, повышались агрессивность и эмоциональность. Все это, очевидно, не было достойным мертвого времяпрепровождением. Мастер Мур уже готов был отказаться, однако…

Он подумал вдруг, что в состоянии, охватывающем выпивших живых, они едва ли контролировали то, что делали. И могли, если слегка подтолкнуть их в нужном направлении, рассказать даже тщательно скрываемые ими вещи. А Ольгерд должен был немало знать о грязных секретах ЛС, особенно, об обстоятельствах его военных компаний. И это была та информация, которая весьма интересовала мертвого. Возможно, она стоила того, чтобы принять участие в варварском ритуале живых?..

— Хорошо, — решился мастер Мур наконец. Мысленно скривившись от того недвусмысленного выражения радости, что исказило лицо Ольгерда, мертвый поспешил ретироваться в свою лабораторию.* * *

К моменту, когда Лорд Света вошел в лазарет, Эрик успел успокоиться после происшествия с Ольгердом, немного подремать, проснуться и погрузиться в размышления о том, в чем же он допустил ошибку, когда конструировал свой летальный аппарат.

Гребнеголовый был очень рад появлению наставника, но не знал, что сказать. Хотелось выразить многое. Одновременно Эрику было неловко, что он, по всей видимости, заставил волноваться Лорда Света, даже, возможно, отвлек его от каких-то важных дел. Но его забота была очень приятна. Хотелось поделиться, как близко Эрик подошел к тому, чтобы полететь. И тем, как это было прекрасно! И как потом было очень страшно, когда крылья отказались слушаться.

Предсказуемо, в результате ученику не удалось выдавить ни слова. Они все разбежались, оставляя после себя в голове подростка одну пустоту. Гребнеголовый невольно нахмурился.

— Я очень рад, что ты жив, Эрик, — мягко проговорил Альрек Драгон. — Но одновременно я разочарован. Мне неприятно осознавать, что вместо тренировок, вместо работы над собой ты тратишь свое время на детские глупости.

— Детские глупости?.. — не выдержал ученик. Ему хотелось сказать, что возможность летать — это бесценно, но наставник продолжил свою речь, и гребнеголовый замолк, едва начав.

— Жизнь подарила тебе удивительный шанс — ты получил возможность обучаться в Школе Света у лучших магов и воинов. Ты можешь стать отличным воином Света и давать отпор Тьме. Сложно представить более достойное занятие.

Гребень Эрика смущенно дернулся.

-...и все это могло обернуться пустотой, ничем! Если бы тебе повезло чуть меньше, и твоя абсурдная идея обернулась бы смертью, — продолжил между тем наставник. И смущение Эрика немедленно улетучилось. «Это не абсурдная идея! — с возмущением подумал Эрик.— Как Лорд Света может не понимать! Это же… Это…» Но мальчик не знал, как выразить то, что буквально переполняло его изнутри. Хотелось сказать что-нибудь взрослое и убедительное, но ничего подходящего в голову не приходило. Лорд Драгон же, чуть улыбаясь, покачал головой, видя замешательство ученика.

— От природы тебе дана способность к магии, к борьбе, к победе — но не к полетам. Эрик, я буду крайне огорчен, если ты вместо того, чтобы шлифовать свои прекрасные способности, будешь и дальше растрачивать себя на глупые и опасные фокусы.

Эрик молчал, ему было стыдно.

«Должно быть, Лорд Драгон прав, — неохотно подумал гребнеголовый, — и мне просто не дано полететь. С чего я взял, что мне это по силам?»

Наставник, пожелав ученику скорейшего выздоровления и бегло обменявшись церемонными приветствиями с Ольгердом, лежавшим неподалеку, ушел.

— Ты бы прислушался к тому, что Лорд Света говорит, — проворчал Ольгерд. — Правда, не стоит оно того! Я вот летать не умею и нисколько из-за того не страдаю…

Эрик тяжело вздохнул. Должно быть, взрослые были правы… Гребнеголовый достал из внутреннего кармана сложенный вчетверо листок, где был нарисован окончательный вариант его крыльев. Он вдруг показался мальчишке таким глупым, что Эрик смял его и отбросил в сторону, на каменную поверхность пола.

— По всей видимости, вы не слишком цените чистоту и порядок, — тут же услышал он спокойный вкрадчивый голос мертвого доктора. Гребнеголовый умудрился не заметить его появления, целиком погрузившись в собственные переживания.

— Я не вправе — да и не имею ни малейшего желания — указывать вам на необходимость соблюдения элементарных гигиенических норм в вашей повседневной жизни. Однако сейчас вы находитесь на моей территории, и я настаиваю на том, что на время своего выздоровления вы должны отказаться от привычки бросать мусор, куда вам вздумается, — продолжил между тем мастер Мур. Эрик почувствовал себя неблагодарной свиньей и мучительно покраснел. Затем, оправдываясь, он пробормотал:

— Простите… Я просто расстроился… Понимаете, я очень хотел сконструировать летательный аппарат, ведь это было бы так здорово, но у меня ничего не получается; я к этому неспособен. Теперь я это вижу, и это очень обидно…

— В самом деле, доктор, — вмешался Ольгерд, — что уж вы так его ругаете из-за такой мелочи. Он больше не будет!

Мертвый поднял с пола листок, расправил его и принялся рассматривать. Эрику хотелось провалиться сквозь землю — зачем, ну зачем было так внимательно смотреть на результат его самонадеянности?! Он ожидал, что мастер Мур сейчас скажет что-нибудь язвительное об уме бестолковых учеников-полукровок. Но доктор все молчал. Затем, будто издеваясь, молча вытащил из кармана карандаш, что-то чиркнул на мятом листке с набросками гребнеголового и возвратил его Эрику.

Подросток посмотрел на пометки мастера Мура. Несколько секунд ребенку потребовалось, чтобы понять их смысл. А потом он с трудом смог сдержать восторженный вопль. «Так вот почему мне не удалось полететь! Как я сразу на понял!» — подумал Эрик.

— Ну конечно же! — воскликнул он — Да, если сделать так, то… Но тогда нужно еще и…

Удивительно, но мальчишка умудрился совершенно забыть о том, что мастер Мур все еще стоит рядом. Но мертвый, впрочем, сам не замедлил напомнить о своем присутствии:

— Вижу, вы поняли допущенную вами ошибку. Должен признать, что вы не столь глупы, как большинство живых…

— Ничего себе, парень! — вмешался развеселившийся Ольгерд. — Должно быть, ты и впрямь гений, если уж сам мастер Мур дал тебе столь высокую оценку!..

Но и мертвый, и Эрик проигнорировали реплику живого.