Скайвард (джен)

По сравнению с окрестностями Цитадели Света горы, через которые было проложено Ожерелье Воина, казались какими-то блеклыми, будто присыпанными пылью. Они сплетались из оттенков серого и зеленого, лишь кое-где припорошенные россыпью ярких цветов.

Крепость, для захвата которой светлым пришлось пролить так много крови, тоже производила впечатление бесцветной. Даже лучи переменчивого солнца, то и дело скрывающегося за облаками, казалось, золотили неровные каменные стены как-то неохотно, вполсилы.

Да и вообще выглядела она изнутри жалко. Беловеру даже не верилось, что вот это убожество не так давно казалось ему практически неприступным оплотом тьмы. Десяток обшарпанных строений, заключенных в броню крепостной стены, соединенных переходами — вот и вся крепость. Пыль и камень…

Сейчас Беловер как раз сидел на перилах одного из таких переходов, соединяющих арсенал и башню командования. И, поглядывая на чашу двора внизу, лениво перебирал струны ситара. Неподалеку суетились какие-то первые, таскали мешки, гремел голос одного из командиров Гризли… А юный Драгон уже который день скучал.

Беловер тяжело вздохнул, сбиваясь с ритма, поморщился от фальшивой ноты. Затем сгорбился, снова вздохнул, обвел двор перед собой тоскливым взглядом.

— Беловер! — окликнул юношу хриплый голос. Парень обернулся на окрик и с удивлением моргнул. Перед ним стоял какой-то облезлый наемник с сальными патлами мышиного цвета, торчащими во все стороны. Этот первый был Беловеру совершенно незнаком.

— Меня просили передать тебе письмо, — тем временем торопливо проговорил наемник, спеша вручить Драгону перевязанный ленточкой свиток. Беловер, хмурясь, послушно взял в руки послание, развернул, вчитываясь в корявые строчки… И уже даже не вспомнил о странном почтальоне, который, впрочем, поспешил незаметно исчезнуть.

Письмо было совсем коротким, но Беловер трижды перечитал его, не в силах сразу осознать написанное.

Затем Беловер очень аккуратно и медленно свернул свиток, перевязал его ленточкой и сунул за пазуху. При этом взгляд его был устремлен в никуда, а губы беззвучно шевелились, проговаривая какие-то известные только одному юноше мысли.

Немного постояв без движения, Беловер вдруг развернулся, вспрыгнул на перила и шагнул в пустоту. Крылья привычно приняли на себя удар воздуха, и Драгон полетел к вершине башни командования, где в данный момент должен был находиться Квикер Гризли. Ситар остался забытым стоять у стены.

Протиснувшись в узкое окно, юный Драгон обнаружил Квикера углубившимся в какие-то очередные бумаги. Но встрепанный Беловер не обратил на это внимания. Вместо приветствия он заявил массивному приплюснутому профилю своего товарища:

— Я возвращаюсь в Цитадель Света!

Квикер вздрогнул, решительным жестом смял в ладонях желтоватый лист, который до того тщательно изучал, обернулся и спросил с искренним удивлением:

— Что ты там забыл?

— Мне пришло письмо, что на Альрека напали и...

— Ты об этом чокнутом Аллигаторе? Но ведь покушение оказалось неудачным, — нахмурился Гризли.

— Ты уже слышал? — без удивления спросил Беловер и тут же продолжил говорить, не давая Квикеру вставить ни слова: — Моя мать, в письме написано, что это ударило по ней, что она слегла! Я должен ехать туда как можно скорее!

Гризли резко встал и потребовал:

— Дай мне это письмо! Кто его тебе прислал?

Беловер против воли отшатнулся от протянутой когтистой лапы Квикера и его резкого командного тона. Проглотив резкий ответ, юноша все же неохотно протянул своему товарищу свиток.

— Серьезно? — спросил Гризли, брезгливо изучая послание. — И ты из-за этой откровенной фальшивки собрался куда-то ехать?

— Ты просто не понимаешь! — не выдержал Беловер, грубо отбирая у Квикера письмо. — Конечно, как ты можешь такое понять? Ты-то своей матери даже не помнишь! И детство твое прошло в казарме…

Гризли прервал эмоциональные заявления Драгона низким глухим рычанием. Шерсть на его холке встала дыбом. С трудом сдерживая ярость, он процедил:

— Осторожнее, Беловер! Если бы не был моим другом, я бы уже вбил тебе зубы в глотку!

Юноша только фыркнул в ответ, ничуть не впечатленный угрозой.

— Я возвращаюсь в Цитадель Света, — повторил он упрямо.

— Ты никуда не поедешь!…

— Мне не нужно для этого твое разрешение, Квикер! — оборвал товарища Беловер и гордо прошествовал на выход, хлопнув напоследок дверью. Вслед ему полетели затейливые ругательства.

* * *

На этот раз Беловер совершал свое путешествие между Колыбелью Мира и Цитаделью Света в компании всего двух живых. Друзья Хорсы, казалось, понимали друг друга без слов.

Они могли тихо сидеть у костра после долгого перехода, жуя вяленое мясо с лепешками. И вот один из них бросал на другого долгий внимательный взгляд — и второй безмолвно вставал и уходил прочь от переменчивого танца языков пламени. Куда-то в непроглядную черную тень, которая шевелилась, шелестела и стрекотала. Беловер вскидывался, спрашивал:

— Что такое?

И получал в ответ до зубовного скрежета надоевшую ему за время пути реплику:

— Все хорошо, наследник Драгон.

Беловер рычал себе под нос, дергал хвостом, сильнее сжимал в когтистых пальцах деревянную кружку, но его спутники были невозмутимы.

По пути Беловеру довелось услышать более десятка различных историй о недавнем покушении на Лорда Света. Правды в них явно было немного. И все же юноша не мог просто отбросить их, выкинуть из головы.

Первые говорили, что Лорд Света отбил у Лорда Аллигатора женщину, растопив ее сердце красивыми речами. И будто бы обманутый муж помешался от горя и пешком прошел полмира, чтобы отомстить более удачливому сопернику. Шептались, что блистательный Лорд Света теперь совершенно обезображен. Правую руку ему будто бы отгрызли по локоть, а крылья потрепали так, что летать он больше не может. Впрочем, когда дело доходило до описаний того, что осталось в результате покушения от Лорда Аллигатора, становилось ясно, что Альрек еще легко отделался. Особенно затейливым Беловеру показался вариант, в котором с нападающего заживо содрали шкуру, чтобы наделать из нее перчаток для оставшейся нетронутой конечности Лорда Света.

Другие перворожденные настаивали, что нападал на Альрека вовсе даже не Лорд Аллигатор, а женщины из этого клана, причем сразу всемером. Будто бы Лорд Света призвал их к себе и предложил наипохабнейшие непотребства, приведшие их в ярость. Согласно этой теории, в результате нападения Альрек лишился вовсе не руки и даже не крыльев… А некой другой очень важной для мужчины части.

При этом некоторые из первых и живых, которых Беловеру довелось встретить на своем пути, источали непоколебимую уверенность, что наследник едет принимать из рук умирающего в муках брата высокий титул. И спешили выразить свое почтение, выпросить какие-то привилегии для себя и своих близких.

Ходили, правда, и другие слухи. Будто бы Альрек испепелил наглеца, посмевшего на него напасть, на месте. Или, может, не испепелил, но хорошенько приложил огненным шаром. В общем, играючи победил, даже не запыхавшись в процессе.

Одна байка особенно не понравилась юному Драгону. Согласно ей, Лорд Света так проникся бойцовскими качествами напавшей на него леди из клана Аллигаторов, что решил на ней жениться. Его мать попыталась воспротивиться, однако Альрек проявил неповиновение. И бедная женщина слегла, уязвленная черствостью сына.

* * *

Родные шум и суета живущей своей жизнью Цитадели Света Беловера немного ошеломили. Однако его поникшие плечи как-то незаметно распрямились, а движения приобрели упругость. Он, гордо выпрямившись в седле, ехал посреди улицы, а чуть поотставшие Хорсы смотрелись его парадным эскортом.

Дорога сама вывела Беловера к стенам Резиденции Драгонов. Однако подъехав к самому дому и спешившись юноша вдруг остановился. Ему оставалось лишь войти и спросить любого из слуг, что с его матерью, где она. Но почему-то сделать это было очень страшно.

Увлеченный собственными переживаниями, он вовсе не заметил, как сопровождавшие его Хорсы безмолвно переглянулись и тихо ушли прочь, сочтя свою миссию выполненной.

Вытерев об штаны холодный пот с ладоней, Беловер зашел внутрь. К его удивлению, леди Драгон пребывала не в квартале мертвых и даже не в собственной спальне. Оказалось, что она коротает время в библиотеке. И, по словам слуг, чувствует себя неплохо.

Ряды книг скрывались за рисунком светлых узорчатых дверец из полированного дерева. Они казались фоном для оттоманок, скамей и кресел, устланных вышитыми покрывалами и подушками. В одном из таких кресел у окна и сидела леди Драгон с разноцветным рукоделием. Иголка поблескивала в ее пальцах. Выглядела она, как и всегда, безупречно. Волосы были уложены волосок к волоску, рога гордой короной венчали серьезное надменное лицо.

— Мама? С тобой все в порядке… — произнес Беловер дрожащим от облегчения голосом.

Вместо ответа женщина резко встала, позволяя шитью упасть к своим ногам, и устремилась к сыну. Беловер качнулся ей навстречу, раскинув в стороны руки для объятия. Он разглядел гнев на лице матери слишком поздно. Когтистая пощечина застала его врасплох.

— Разумеется, со мной не все в порядке! — воскликнула мать. — Как ты мог?! Сбежать из дома вот так, ни слова мне не сказав!

Сжавшись и обвив ноги хвостом как какой-то нашкодивший котенок, Беловер просто глупо улыбался и терпеливо ждал, пока леди Драгон успокоится. Ситуация выглядела почти комичной из-за того, что во время своего путешествия юноша успел сильно вырасти и теперь заметно возвышался над матерью.

— Ты в точности как твой брат! Обо мне совсем не думаешь! Взял и сорвался на свою войну на другой конец мира! Действительно, зачем мне что-то говорить, предупреждать меня…

— Но все же хорошо закончилось, — осмелился вставить Беловер, о чем немедленно пожалел. Гневные упреки матери обрушились на него с новой силой. В конце концов, ему пришлось применить испытанный с детства метод: он встал перед мамой на колени, крепко обнял ее и попросил, уткнувшись ей носом куда-то в живот:

— Не ругайся, мама. Я очень тебя люблю.

Леди Драгон в ответ расплакалась, из-за чего Беловер почувствовал себя очень виноватым. Еще добрую четверть часа он успокаивал ее, усадив в кресло. Он то предлагал ей воды, то кружевной платок, вытребованный им у слуг. В конце концов рыдания затихли, и юноша осмелился наконец задать волнующий его вопрос:

— А что там с покушением на Альрека? Я слышал такие дикие слухи…

— Да что с ним будет? — спросила Леди Драгон прохладно. — Даже царапины уже почти зажили. И эта бешеная девчонка-Аллигатор теперь бегает за Альреком как собачонка-переросток, ловит каждое слово…

— Какая еще девчонка-Аллигатор? — не понял Беловер.

— Та, что устроила это так называемое покушение, — пояснила мать, всем своим тоном выражая пренебрежительное отношение к ситуации.

— То есть, ничего страшного не произошло? — уточнил юноша с сомнением.

— О боги, конечно, нет! — скривила губы она. — Статус Лорда Света делает подобные происшествия неизбежными. На твоего отца тоже вечно все время норовил кто-нибудь напасть. Затейливый способ самоубийства, как мне кажется.

В этот момент Беловер все же занялся тем, что следовало на самом деле сделать уже давно. Он спросил себя, кто мог послать ему то самое злополучное письмо. И почти сразу в голове его возник вероятный ответ — Альрек. Во всем непонятном и сомнительном всегда был виноват именно он.

* * *

Влетев в покои Лорда Света, Беловер оказался ослеплен, дезориентирован, окутан клубами искрящейся дымки.

— Отлюби меня Хорсы! — ругнулся юноша. Медленно и неотвратимо к нему со всех сторон приближались пока еще неясные образы.

Морочные чары производили особенный туман, погружающий вдохнувшего его в мир красочных иллюзий, которые невозможно отличить от реальности. Чары эти редко использовались в бою, ведь хватало и легкого ветерка, чтобы их развеять. Зато некоторые живые кланы считали их отличным развлечением.

Беловер, стараясь не обращать внимания на летящие в него брызги крови и мечущихся в ужасе первых, разрываемых на части големами, пробормотал:

— Это ненастоящее…

Затем, зажмурившись, наколдовал порыв ветра, осторожно приоткрыл глаза. И с облегчением увидел перед собой кабинет Альрека с встрепанным веером разлетающихся бумаг, самим Лордом Драгоном, невозмутимо прихлебывающим свой извечный ягодный напиток, и очень смущенным гребнеголовым подростком.

— Здравствуй, Беловер, — невозмутимо произнес Альрек Драгон, — спасибо, что показал моему ученику, как противостоять морочным чарам.

Беловер задохнулся от этого спокойного тона. Ему все еще казалось, что по лицу его стекает чья-то кровь.

— Почему ты вечно ведешь себя так, будто тебе позволено все? — выкрикнул он.

— Это я виноват, — неожиданно вмешался Эрик. — Я просто еще плохо контролирую эти чары и…

Говоря это, гребнеголовый даже сделал шаг вперед, как бы пытаясь прикрыть собой Альрека от гнева его младшего брата.

— А ты вообще не лезь! Это наши с Альреком дела! — набросился уже на подростка Беловер.

— В самом деле, Эрик, думаю, тебе сейчас лучше оставить нас вдвоем, — мягко заметил Лорд Света, все такой же невозмутимый.

И они остались наедине. Спокойный, непроницаемый Лорд Света, вольготно развалившийся в своем кресле, и встрепанный Беловер, нервно переминающийся с ноги на ногу и непроизвольно сжимающий кулаки. Приглядевшись, можно было заметить бледный росчерк заживающих царапин на щеке лорда Драгона.

— Я понимаю, наведенные иллюзии могут оказаться весьма неприятными… И все же тебе следует успокоиться, — проговорил Альрек мягко и тут же перевел тему: — Кстати, как ты оказался здесь? Я полагал, что ты должен сейчас быть очень занят в Колыбели Мира.

— Не делай вид, что ты не понимаешь! Это ведь ты отправил мне то письмо! — обвиняюще воскликнул Беловер, нависая над братом.

— Но я действительно не понимаю. Какое письмо?

На лице Альрека было написано такое искреннее обеспокоенное непонимание, что Беловер даже на мгновение засомневался. Может, его старший брат и правда не имел ко всему этому никакого отношения? Юноша молча вытащил из-за пазухи свиток и бросил его на стол перед братом. Тот быстро прочел написанное, изумленно приподнял брови и посмотрел на Беловера долгим внимательным взглядом.

— Не знаю, кто написал эту ложь. Спешу тебя уверить, с нашей матерью все хорошо.

— Я знаю! — с вызовом выпалил юноша. — Из-за этой лжи я приехал сюда…

Еще некоторое время Лорд Света выпытывал у брата подробности получения этого письма, терпеливо продираясь через непоследовательные эмоциональные детали и невнятные обвинения.

— Что ж, — подвел Альрек наконец итог, — я постараюсь разобраться, кто и зачем написал это. А пока… Что ты намерен делать дальше?

Беловер растеряно моргнул, переступил с ноги на ногу:

— Наверное, вернусь к Квикеру?

— Да, это правильная мысль… Это было бы разумно. Хотя…

Лорд Света выглядел смущенным. Затем заговорил, глядя мимо Беловера. Это походило на размышления вслух.

— Признаться, вначале я был недоволен твоим самовольным отъездом к Ожерелью Воинов. Ведь я рассчитывал на тебя в другом деле. Как раз сейчас я готовлю вылазку, где мне очень пригодился бы еще один Драгон. Этот замысел давно зрел в моей голове, и, если все получится, Свет одержит серьезную победу. Однако, при здравом размышлении я счел — то, что ты задействован на другой линии фронта, даже хорошо. Все же та миссия, в которой я рассчитывал на твою помощь, гораздо более рискованна. Возможно, для тебя действительно пока предпочтительнее начать со вторых ролей, под руководством кого-то вроде Квикера Гризли. Хотя этот живой и не вызывает во мне большой приязни, однако как военный командир он весьма успешен. Этого я не могу не признать… И все же… Раз уж ты приехал сюда по стечению обстоятельств… Может быть, это знак, что тебя стоит задействовать именно в этой миссии?

Вначале Беловер отнесся к невнятным предложениям Лорда Света с неприязнью и подозрением. Он ушел, сказав категорическое «нет». Однако уже к тому моменту, как юноша дошел до увеселительного заведения «У Радушной Катри», он начал сомневаться. А уж после того, как выпил пару кружек спотыкателя в компании своих старых приятелей, таинственная «рискованная миссия» брата и вовсе начала ему казаться жутко заманчивой.

* * *

Примерно в это же самое время в крошечной аскетичной комнатушке без окон Альрек, сидя на единственной скамье рядом с Мунком, протянул этому странноватому первому свиток. Вместо пояснений Лорд Света с улыбкой проговорил:

— У тебя очень кривой почерк, Мунк. И по две ошибки в каждом слове.

— Я сын шлюхи, — сухо напомнил перворожденный. — Я учился писать самостоятельно.

— Как бы то ни было, — подытожил Альрек, глядя на мигающий огнем фонарь, стоящий на полу, — все сработало в соответствии с ожиданиями. Беловер здесь, и теперь его буду контролировать я, а не Гризли.

— При всем уважении, вы — последний, к кому Беловер прислушается, — заметил Мунк.

— Да, это так, — легко согласился Альрек, — именно поэтому я нашел женщину, которая сделает все за меня.

Лорд Света прикрыл глаза, вспоминая, как договаривался с этой самой женщиной.

«Переговоры» происходили в Школьной Башне, в личных покоях Лорда Драгона, и даже еще более конкретно — в его постели.

Когда-то эта спальня принадлежала отцу Альрека и Беловера — Эрику Драгону. Именно здесь этот живой изменял своей жене, их матери. Но в ту пору здесь все было иначе.

Когда Альрек впервые увидел скульптуры ласкающих друг друга женщин, обрамляющие раздувшееся от осознания собственной значимости ложе; эти пошлые, скользкие, бесстыдные шелковые простыни и темный ковер, захвативший всю поверхность пола, едва ли не более мягкий, чем иная постель… Тогда новоявленный Лорд Света почти услышал сладкие протяжные стоны шлюх, которых там, уж наверняка, успело побывать немало. А хриплое тяжелое дыхание Эрика Драгона Альреку было так легко домыслить, будто он и правда когда-то подглядывал за тем, что происходило в этих стенах…

Альрек создал эту комнату заново. Алая постель больше не бросала отсветы на сплетенные в агонии страсти молочно-белые гипсовые тела статуй — теперь здесь царили свет и сдержанное изящество. А более чем игривая скульптурная композиция переехала на нижние этажи, подальше от посторонних глаз, зарастать пылью.

Комната изменилась, но Альрек подозревал, что его гостье, Свастике Цигно, более пришлась бы по вкусу оглушающая страстность покоев его отца. Женщина эта не была нежной — хотя могла и очень достоверно притворяться. Она стремилась одержать верх, боролась за лидерство — даже во время любовной игры.

Секс со Свастикой Цигно не был для Альрека лишь данью собственной похоти — но и ответом на бросаемый этой женщиной вызов. Живая была страстным агрессивным вихрем, словно стремящимся силой вырвать свое удовольствие из когтей партнера. И Лорд Света позволял ей вести, но лишь до поры. Он хотел, чтобы женщина почувствовала со всей ясностью — она вольна в своих действиях только до тех пор, пока он ей это позволяет.

И вот, после того, как страсть наконец иссякла, обманчиво хрупкая живая леди, прижимаясь к разгоряченному телу своего партнера, лукаво спросила:

— Так зачем же ты позвал меня? Неужели в твоей постели стало вдруг слишком одиноко?

— Если бы ты была годна лишь на то, чтобы согревать мою постель, я бы не тратил на тебя свое время, — насмешливо ответил Альрек. — Не это твой главный талант.

— Вот как? И за что ты на самом деле ценишь меня? — мелодично изумилась красавица.

— Ты умеешь управлять мужчинами так, что они и сами не осознают, насколько зависимы… Опасный талант, учитывая то, что ты тешишь себя надеждой взять под контроль меня.

Ничем Свастика не выдала коснувшуюся ее после этих слов тревогу, лишь заметив насмешливо:

— Тебя, пожалуй, возьмешь под контроль!.. Иногда я думаю, что ты, может, и вовсе не любишь женщин, раз уж способен сохранять хладнокровие перед натиском наших чар…

— Оскорбления не помогут тебе, Свастика, если я хотя бы заподозрю, что ты решилась пойти против меня… К счастью для тебя, ты, как мне кажется, достаточно умна, чтобы этого не делать.

— Лорд Света, — после паузы с неожиданной серьезностью проговорила женщина, — я давно уже поняла, что с вами выгодно играть на одной стороне. Нет нужды меня запугивать.

Альрек улыбнулся:

— Ну что ты, милая, я вовсе не пытаюсь тебя запугать — наоборот, подчеркиваю, с каким уважением и восхищением отношусь к твоим личным качествам. И объясняю, почему именно тебя избрал для разрешения одной тревожащей меня ситуации.

— Что же способно вызвать тревогу у такого бессердечного чурбана, как ты? — с небрежным смешком поинтересовалась Свастика, нисколько не утратившая внутреннего напряжения после прозвучавших в ее адрес похвал, но внешне все такая же безмятежная.

— Мой брат Беловер, — прямо ответил Альрек. — Он слишком близок с некоторыми Лайонами и Гризли. А они не обладают свойственной тебе рассудительностью, зато имеют наглость рассчитывать меня переиграть… Плохо то, что Беловер слишком наивен, чтобы видеть ситуацию полностью. Ни Гризли, ни Лайоны не представляют для меня проблемы. Но, если из-за них я вынужден буду убить своего запутавшегося брата, меня это опечалит. И если ты, Свастика Цигно, сумеешь взять чувства и мысли Беловера под контроль, если удержишь его от опрометчивых поступков, я сделаю тебя своей женой, и ты родишь следующего Лорда Света.

У Свастики, несмотря на весь ее самоконтроль, все ее непревзойденное актерское мастерство, перехватило дыхание. Ей потребовалась очень продолжительная пауза, прежде чем она смогла с почти правдоподобной небрежностью спросить:

— И почему бы мне не предпочесть тебе, чурбан, твоего милого молоденького братика? Ты ведь сам дал понять, что им очень легко управлять! Так не помочь ли мне ему стать Лордом Света? Уж он-то точно не обидит обожаемую супругу! К тому же, я уверена, эта моя идея найдет горячую поддержку у Лайонов и Гризли.

Альрек мысленно усмехнулся. То, что женщина позволила себе высказать такую мысль вслух, было хорошим знаком. Вот если бы она промолчала — это бы свидетельствовало о том, что она всерьез рассматривает подобное развитие событий.

— Проверяешь мою реакцию, заговорщица? — мягко отозвался он, бросая взгляд на внимательно рассматривающую его любовницу. — В ближайшие годы Беловер к власти точно не придет, а учитывая его чрезмерную прямоту, я постараюсь, чтобы он никогда не оказался на моем месте… Это было бы для него слишком тяжело. Если ты захочешь играть роль его супруги, я не буду возражать. Вот только если ты злоупотребишь своим влиянием на «милого мальчика», я даже не особенно расстроюсь. Ну, может быть, чуть-чуть. Но если ты окажешься настолько глупа — будет ли смысл жалеть о твоей смерти?

— Свастика Цигно, — понимающе произнес Мунк, вырывая тем самым Лорда Света из размышлений.

— Ты, как всегда, очень проницателен, — с легкой полуулыбкой подтвердил догадку соратника Альрек.