Тёмная сторона луны (джен)

Скабиор и Гарри Поттер стояли в холле Малфой-мэнора напротив Люциуса Малфоя и Ойгена Мальсибера и молчали. Время близилось к полуночи, флакон с воспоминаниями уже лежал в кармане Поттера, и оставалось лишь проститься — но Гарри почему-то тянул время.

— У нас всё получится, — сказал наконец Мальсибер.

— Я надеюсь, — кивнул Поттер.

Его отчаянно смущало то, что Мальсибер, в отличие от штатных легиллиментов министерства, не был связан никаким обетом хранить тайну. Но потребовать от него такого он возможным не считал: тот и так делал им любезность, а какой же человек из любезности к не самым, судя по всему, симпатичным ему людям согласится на такой обет? Клятва — вещь опасная: мало ли, как обернётся жизнь — всегда есть шанс попасть в такую ситуацию, когда сохранение тайны станет вдруг опасным, и что тогда? Погибнуть непонятно по какой причине? Можно было бы, конечно, и оговорить подобное — но теперь поздно было уже об этом думать. И потом, ведь будет суд — и Мальсиберу придётся выступать там. Как в таких условиях потребовать конфиденциальности?

— Нам пора, — Мальсибер вынул из кармана фигурку чайки и протянул руку Скабиору. — Времени немного — я приложу все силы, чтобы уложиться в две недели.

Скабиор, не поглядев ни на кого, молча взялся за руку Мальсибера, портал сработал, громко хлопнув — и они исчезли.

И в следующую секунду Скабиора ослепило солнце. Прямо перед ним шумело море, в небе наверху кричали чайки, а вокруг был пляж из светлого и мелкого песка.

— Добро пожаловать, — сказал Мальсибер. — Я вас провожу в ваш временный дом — здесь недалеко, и дорогу вы легко запомните.

— Зачем? — равнодушно спросил Скабиор. — Вы меня там разве не запрёте?

— Я об этом думал, — признал Мальсибер, — но решил, что запирать вас в только что построенном доме, где нет ни книг, ни телевизора, ни даже радио, ни интернета, не просто жестоко — а неправильно, исходя из наших с вами целей. Книг я вам, конечно, принесу, так же как и радио — но вы не выглядите домоседом.

— Не боитесь, что сбегу? — так же равнодушно поинтересовался Скабиор.

— Я дам вам браслет со следящими чарами, — невозмутимо ответил Мальсибер. — Да, конечно, его тоже можно снять — но вы здесь никого не знаете, а мне здесь всё родное. У вас даже палочки нет. Так что не боюсь — и запирать вас не хочу. К тому же, зачем вам сбегать? Разве что в самом конце, если выяснится, что у меня ничего не вышло — но этого не будет. Всё получится.

— Да нет, — Скабиору неприятно было присутствие Мальсибера, и он бы откровенно предпочёл оказаться запертым пусть даже в пустом доме, нежели общаться с ним вот так, ни для чего. — Я не убегу. Могу дать обет.

— Не стоит, — легко сказал Мальсибер. Они уже вышли с пляжа и теперь шли по довольно широкой асфальтированной улице, по обеим сторонам которой строились — на весьма приличном расстоянии друг от друга — дома. Некоторое время они шли молча, затем свернули — и через четыре дома Мальсибер свернул к пятому и, достав из кармана ключ, отпер дверь, толкнул её и сделал приглашающий жест: — Прошу вас.

Дом действительно был новым и пах камнем, деревом и краской. Светлый, небольшой, он показался Скабиору ненастоящим — может, потому что был почти пустым или из-за отсутствия того запаха, что бывает только там, где живут люди.

— Здесь почти ничего нет — я слегка обставил его к вашему приходу, но тут пустовато, — сказал Мальсибер. — Колдовать без палочки вам будет тяжело, и поэтому я вам оставлю эльфа, если вы не против, — он хлопнул в ладоши, и, когда перед ними возникло маленькое лопоухое создание в нарядной бело-голубой наволочке, надетой на манер коротенького платья, Скабиор не удержался и негромко фыркнул. Эльф. Ну, дожил. Надо было оказаться на пороге Азкабана, чтоб прочувствовать, как живут аристократы.

— Заодно и проследит за мной, — сказал Скабиор, насмешливо разглядывая эльфа.

— Он здесь не для этого, — возразил Мальсибер. — Эрри — просто ваша палочка. И всё.

— Костыль, — снова фыркнул Скабиор.

— Я не настаиваю, — мягко проговорил Мальсибер. — Если вы…

— Да мне всё равно, — пожал плечами Скабиор. — Эльф так эльф.

— Он же будет приносить еду, — сказал Мальсибер, — и позвать его можно или по имени — Эрри — или простым хлопком в ладоши. Камин, думаю, вам не понадобится — сейчас лето и тепло. Скорее уж вам пригодятся охлаждающие чары… да, чуть не забыл, — он взял палочку. — Вы, конечно, можете гулять — и я даже попросил бы вас не пренебрегать этим, так же как, к примеру, и купаниями — но вот загореть вам было бы некстати. Так что, если вы позволите, я на вас наложу защищающие чары.

Скабиор кивнул, и на мгновенье в его глазах мелькнуло нетерпение. Ему хотелось или сразу же начать — или уж остаться одному, и если бы его спросили, он бы, без сомнения, выбрал второе. Он устал — так сильно, что едва держался на ногах: полёт до Азкабана и обратно отнял у него все силы. Прав был, вероятно, Поттер, требуя поесть хотя бы накануне — Скабиор тогда даже честно попытался, но не смог проглотить ни куска. А сейчас валился с ног — но не просить же милости у этого Мальсибера!

Тот же, наложив на него чары, повёл Скабиора за собой наверх — в спальню.

— Здесь довольно пусто, но кровать удобная, — сказал он, открывая первую же дверь, за которой обнаружилась довольно просторная и светлая комната, посреди которой стояла большая кровать. Слева от неё располагалась тумбочка, в ногах скамья, а у стены напротив — небольшой, но, кажется, вместительный комод. У окна стояло кресло — и больше в комнате не было ничего, кроме разве что светильника на потолке. — Мне для вас передали одежду — вы разложите её, или Эрри попросить? — спросил Мальсибер, ставя у комода уменьшенный чемодан и возвращая ему нормальный вид. — Я не знаю, что там — собирала ваша дочь, а я не открывал — но если вдруг чего-нибудь не хватит, не стесняйтесь и скажите.

— Здесь всего достаточно, спасибо, — с нетерпением ответил Скабиор.

— Ванная там, — Мальсибер снова вывел его в коридор и открыл последнюю дверь. — Я сегодня вас оставлю, если вы не против — Эрри принесёт сейчас вам ужин… хотя здесь всего четыре часа дня. Я приду завтра в десять, вам удобно?

— Может быть, не стоит делать вид, что я ваш гость? — сумрачно поинтересовался Скабиор. — Приходите, как сочтёте нужным. Главное — закончить с этим побыстрее.

— Тогда до завтра, — попрощался с ним Мальсибер, проигнорировав вопрос — и аппарировал, забрав с собою эльфа.

Оставшись, наконец, один, Скабиор сначала пошёл мыться. Он застрял в большой удобной ванне — вода в которой, правда, остывала, но это легко исправлялось постоянным добавлением горячей — кажется, едва ли не на час, а может, даже больше. Потом включил душ — и сидел под ним, потому что сил стоять у него не было, ещё чуть ли не столько же. Стало — нет, не легче, но, по крайней мере, ему впервые с полнолуния захотелось есть. Выбравшись из ванной, он даже не стал вытираться — жарко, да и нет тут никого — и пошёл как был, оставляя за собою мокрые следы на натёртых воском досках. В кухне тоже было пусто — даже плита отсутствовала — но на небольшом столе стояло три накрытых этими серебряными полусферами, название которых Скабиор всё время забывал, блюда и дымился чайник, а заиндевевший кувшин был полон ледяной воды. Стол был накрыт на одного, но раскладывать всё на тарелку Скабиору не хотелось — он просто открыл блюда и довольно беспорядочно поужинал, почти не ощущая вкуса ни цыплёнка, ни говядины, ни овощей. Эта трапеза забрала у него остатки сил, и он, накрыв блюда полусферами, взял кувшин, стакан и поднялся наверх, где, поставив их на тумбочку, рухнул на кровать, даже не закрыв ставен, чтобы затемнить комнату.

Он заснул мгновенно, едва смежив веки — а проснулся среди ночи. Комнату заливал яркий лунный свет, от вида которого Скабиора замутило. Хелева луна! Если б не она, ничего бы не было! Ничего бы не случилось, будь он просто человеком — или… Почему же, почему он поддался пусть даже и внушённым, но желаниям! Это не Империо — он ведь понимал, что делает. Понимал — но уступил себе. Но почему?! Он же ведь всегда умел сдержаться и вполне сознательно решать, стоит ли идти у себя на поводу — а тут… Может, дело всё-таки не только в тех желаниях? Может, его воля не была свободна до конца? Ну не может же так быть, чтобы было всё так просто! Он же понимал, чем это кончится — прекрасно понимал! Вернее, понял бы, если бы вообще задумался. Вот, вот, вот оно — почему же он не думал о последствиях? Словно будущего нет и всё закончится той ночью. Почему? И как там оказалась та аврор? Нет, конечно, хорошо, что оказалась — но как так могло совпасть? Неужели ему просто снова повезло — или же не повезло, как посмотреть, конечно, но неужто это просто совпадение?

Скабиор сел на кровати, а затем поднялся и заходил вперёд и взад по комнате, нервно меряя её шагами. Почему же он поддался? Он, конечно, оборотень — но ведь он тогда был человеком, а не зверем! Как он вообще мог забыть о Гвенит, о стае, о фонде, наконец — да просто о себе самом? Осознание того, что он просто взял — и позволил самому себе похоронить всё то, что строил десять лет, изводило Скабиора и не отпускало, не давая ему покоя ни на миг. Он сам, сам, САМ вполне осознанно всё уничтожил — хотя ведь никто не заставлял его идти у самого себя на поводу. Почему же, Хель, зачем?! Его мало интересовало почему-то, кто и за что сделал это с ним — какая разница? Ему был оставлен выбор — и он его сделал. И пенять на то, что кто-то, видите ли, что-то там ему внушил, не стоило — выбор был свободным.

А ведь он же даже при Грейбеке этого не делал! Никогда не убивал так просто — даже магглов. Нет, в бою, конечно, всякое бывало — да и те погромы… но тут всё-таки другое. Магглов он вообще не трогал никогда — ни разу. То есть, может, было как-то раз — когда он очнулся поле полнолуния, проведённого в лесу, с характерным привкусом во рту, но, во-первых, он был вовсе не уверен, что напал тогда на человека, ну а во-вторых, это всё-таки другое. Он тогда напал случайно и себя не помня — а тут… Хель и Мордред, он ведь даже помнил их — помнил лица, крики, помнил вкус их крови…

Его резко замутило, а потом и вырвало — он едва успел добежать до ванной комнаты. Некоторое время он сидел на плиточном полу, обессиленно облокотившись о край унитаза. Потом медленно поднялся и умылся, прополоскав рот. Больше всего ему сейчас хотелось просто сдохнуть, и он в сотый раз пообещал себе, что непременно так и сделает — но не сейчас. Чуть после. Жить он с этим не хотел — но он обязан дожить до суда. А потом, когда он, наконец, вернётся в Азкабан — вот тогда-то он это и сделает. Но не сейчас, нет — он и так навредил Гвен и остальным так, что дальше некуда. Если этот суд и вправду может что-то изменить — он до него дойдёт.

Остаток ночи он провёл без сна, просто лёжа на кровати, завернувшись в простыню и свернувшись клубком — и лишь на рассвете задремал, забывшись неглубоким и тревожным сном.