Тёмная сторона луны (джен)

— Как вы? Выспались? — спросил Мальсибер вежливо. Сам он выглядел отлично — отдохнувший, свежий и до отвращения живой. Скабиору доводилось уже встречать таких людей, от которых едва ли не за милю несло жизнью, и обычно они вызывали у него симпатию — но сейчас это ощущение показалось ему избыточным и давящим.

— Я в порядке, — сухо сказал он. — Давайте начинать.

— Давайте, — поддержал его Мальсибер. — Там в гостиной есть диван и пара кресел — вы не против там устроиться?

Надо же, оказывается, тут есть ещё и гостиная. А он даже дом не обошёл — хотя какая разница? Есть и есть. В принципе, довольно ожидаемо — не в спальне же работать.

Кроме кресел и дивана в гостиной был ещё небольшой столик — и больше ничего. Разве что камин — большой, удобный и явно рассчитанный на то, чтобы в него мог войти человек грузный и широкий. На каминной доске стояла простая прозрачная ваза с незнакомыми Скабиору цветами — это показалось ему нарочитым, и он сел в то кресло, что стояло к ней спиной. Мальсибер устроился напротив и сказал:

— Вам сейчас будет непросто. Я ищу желания и в целом чувства — и, к сожалению, я не могу по окончании сеанса всё «сложить на место». Я постараюсь успокоить их, но сделать это полностью означает каждый раз начинать сначала. Вам придётся потерпеть.

— Справлюсь, — отрезал Скабиор.

— Это может оказаться не так просто, — предупредил Мальсибер. — Вы не выглядите человеком истеричным или неуравновешенным — значит, такие перепады чувств и настроений будут непривычны. Это всё пройдёт, когда мы с вами закончим — но в процессе будет сложно.

— Я сказал — я справлюсь, — повторил Скабиор.

— Просто не пугайтесь и не старайтесь сдерживаться, когда будет совсем трудно, — сказал Мальсибер и мягко попросил: — Посмотрите мне в глаза, пожалуйста. Если голова будет болеть слишком сильно — обязательно скажите.

— Потерплю, — отрезал Скабиор.

— Не стоит, — возразил Мальсибер. — Боль — плохой симптом. Я бы не хотел лишить вас рассудка или память повредить. Мы прервёмся в этом случае, а потом продолжим. Обещайте мне, — попросил он настойчиво. Скабиор кивнул, хотя и неохотно, и Мальсибер, наконец, взглянул ему в глаза.

Это оказалось… скучно. Скабиор предполагал, что он будет снова вспоминать всё, что с ним происходило — так, как это было с ним во время предыдущих сеансов легиллименции. Но сейчас никаких воспоминаний не было — они просто сидели друг напротив друга. Скабиор в какой-то момент, устав пялиться в одну точку, отвёл взгляд, и Мальсибер мягко и слегка отстранённо попросил:

— Посмотрите на меня.

И всё. От этой скуки Скабиор начал вспоминать последний месяц и все те ощущения, что испытывал тогда, вновь, так, как делал много раз до этого, пытаясь отловить момент, с которого всё пошло не так. Но их было слишком много, тех моментов — Скабиор хватался то за один, то за другой, и в какой-то миг совсем запутался — а потом вдруг всё закончилось.

— Пока достаточно, — услышал он негромкий голос Мальсибера. — Я зайду к вам вечером — и мы продолжим.

— Зачем вечером? — раздражённо спросил Скабиор. — Я в полном порядке — можно продолжать!

— Вы — да, — Мальсибер слабо улыбнулся. — А мне нужна пауза.

— У меня нет времени, вы что, не понимаете? За меня там в Азкабане сидит человек — и суд назначить могут в любой день! Может быть, вы после отдохнёте? — резко и настойчиво спросил Скабиор.

— Это и опасно, и бессмысленно, — возразил Мальсибер — и вдруг, наклонившись вперёд, слегка коснулся кончиками пальцев его запястья. Скабиор отдёрнул руку — и сказал уже спокойнее, обратив внимание, наконец, на бледность и на появившиеся тени вокруг глаз Мальсибера:

— Да, конечно.

Раздражение ушло, оставив уже ставшее ему привычным ощущение обречённости и бесполезности любых действий. Ничего у них не выйдет — а даже если что-то и получится, всё равно его осудят. Да и правильно.

— Я зайду к вам вечером, — сказал… нет — повторил Мальсибер, поднимаясь. — Тяжело?

— Нормально, — пожал плечами Скабиор.

Оставшись один, он медленно поднялся в спальню и лёг на кровать, завернувшись в простыню и закрыв глаза. Яркий солнечный свет, наполнявший в комнату, раздражал его, но сил встать и закрыть ставни у Скабиора не было. После. Надо будет сделать это вечером, когда опять придёт Мальсибер — всё равно вставать, вот он заодно их и закроет. В доме было тихо, лишь снаружи раздавались непривычные, чужие звуки — но это было даже хорошо. Они отвлекали и не то что вызывали интерес, нет — но, по крайней мере, занимали ту крохотную часть сознания Скабиора, что не была поглощена отчаянием. Скорей бы всё это закончилось! Скорей бы прошёл суд и он смог бы, наконец, уйти — потому что жить так, вспоминая каждую секунду то, что было у него до этой ночи и чего не будет больше никогда, было совершенно невозможно.

Даже на свободе — которой, впрочем, у него не будет тоже.

Мальсибер появился вечером — солнце ещё не село, но его свет стал золотым и мягким, обещая приближение заката.

— Как вы? — Мальсибер внимательно вгляделся в лицо Скабиора, но тот отвёл взгляд, коротко ответив:

— Превосходно.

Они молча прошли в гостиную и, садясь, Скабиор вдруг сообразил, что даже не умылся. Да и наплевать — он же просто спал… или лежал — он не помнил толком. Спал, наверное — невозможно же лежать весь день. Наверное…

Они вновь уставились в глаза друг другу — и Скабиор снова начал вспоминать, как росло день ото дня в нём раздражение и желание восстать. Да, восстать — против Статута, против глупых и нелепых правил, которые когда-то выдумали слабые трусливые волшебники. А теперь он — и они все — должны…

— Вот на чём поймали вас.

Скабиор вздрогнул и непонимающе уставился на уставшего, но весьма довольного Мальсибера.

— В смысле?

— Невозможно просто так внушить какое-то желание, — пояснил тот. — Его нужно прицепить к чему-то — и чем это что-то более привычно и естественно, тем сильней и незаметней будет связка. Лично вас поймали на нелюбви ко всяким правилам и желании жить так, как хочется. Я пока не знаю, правда, как продемонстрировать это Визенгамоту — но то место я нашёл. И нашёл того, кто это сделал.

— Нашли? — Скабиор проговорил это так тихо, что едва услышал себя сам.

— Нашёл, да. Но это далеко не всё… это лишь начало. Но дальше будет легче, — пообещал Мальсибер.

— То есть, — хрипло спросил Скабиор, — это было… не моё желание?

— Нет, конечно, — Мальсибер улыбнулся. — Вернее… не совсем, — поправил он себя. — Вот такого вы, конечно, не хотели — но Статут вы справедливым не считаете. Плюс ваша многолетняя борьба с установленными правилами — и всё, что нужно было сделать, это лишь слегка разбудить все эти чувства и задать им направление.

— Вот так просто, — медленно проговорил Скабиор.

— О, это совсем не просто, — возразил ему Мальсибер. — Это очень тонкая и непростая магия — и, сказать по правде, очень долго я считал, что никто, кроме меня, такого не умеет. Очень глупо, разумеется — но я в это верил.

— Почему?

— Потому что полагал, что это — секрет нашей семьи. Забывая, например, что даже если бы и так, то в семье ведь были ветви и побочные — девочки и братья младшие… не говоря уже о том, что вообще предполагать, что обладаешь неким уникальным знанием, передающимся из поколения в поколение, довольно глупо, вам не кажется?

— Не знаю, — Скабиор на миг зажмурился и обтёр лицо ладонью. — Я вообще… не понимаю, как это происходит.

— Хотите, расскажу? — спросил Мальсибер — и вдруг предложил: — Может быть, пройдёмся? Я устал смертельно и хочу проветриться — если вы не против.

— Нет, — Скабиор пожал плечами. Честно говоря, идти куда-то ему совершенно не хотелось — но и отпускать Мальсибера, не получив ответов, не хотелось тоже. Ничего, он не развалится — дойдёт. Не в горы же они пойдут сейчас — так, по улице пройдутся. — Расскажите, — попросил он.

— Расскажу. Идёмте, — Мальсибер встал и первым пошёл к двери. — Проще всего будет, вероятно, на примере, — сказал он, когда они вышли на улицу. Снаружи оказалось неожиданно ветрено — и ветер был прохладным, свежим и сырым. — Ночью будет буря, вероятно, — заметил Мальсибер. — Итак — представим, что вам нужно убедить кого-нибудь убить, допустим, кролика. Верней, не убедить, а сделать так, чтобы ему захотелось это сделать. Если это будет человек вроде вас — умелый и без предрассудков — вполне хватит для начала вызвать у вас чувство голода, затем — привязать его к крольчатине, а потом — подсунуть вам животное. Схема грубая, конечно — но примерный принцип вам понятен?

— Не очень, — думать было почему-то тяжело: Скабиор то и дело терял нить рассказа, но не переспрашивал, чтоб не выглядеть совсем уж идиотом. Вероятно, это следствие «сеансов»… надо бы спросить Мальсибера об этом.

— Не следует сразу же внушать то самое желание, что вам требуется, — пояснил Мальсибер. — Это очень просто обнаружить — раз, и человека такие вещи обычно настораживают — два. Отталкиваться следует от чего-нибудь естественного и привычного — идеально, если это вообще инстинкт. Как голод, жажда, секс, сон — самые простые вещи. Иногда так не выходит — тогда, как это было сделано в вашем случае, нужно отыскать просто некую привычную эмоцию или же желание и выводить всё остальное от неё. Это несколько сложнее — а главное, это невозможно сделать за один раз. Я свяжусь с мистером Поттером и передам ему, что знаю — и скажу, что в ваших воспоминаниях следует искать того, кто там мелькает не однажды. Я пока не вижу, кто это — но я найду.

— Вы говорили, — Скабиор облизнул обветренные и обкусанные губы и глубоко втянул в себя пахнущий морем воздух, — что дело в моём отношении к Статуту.

— Не только — да и не совсем. Дело в правилах — и в вашей нелюбви к ним. Вам не нравится жить по чьей-либо указке — и вы очень много лет боролись с этим. В стае. И привыкли. А привычные нам действия намного проще повторить, чем сделать что-то новое. С желаниями или чувствами всё точно так же.

Они вышли к пляжу, и Мальсибер, сбросив с ног лёгкие сандалии, взмахом палочки уменьшил их, сунул в карман брюк… и только тут Скабиор обратил внимание на то, как тот одет. Он был в лёгких светлых брюках и белой рубашке с коротким рукавом — совершенно маггловский наряд. Это настолько не вязалось с тем обликом, что Скабиор носил в памяти все эти двадцать лет, что он даже остановился — и Мальсибер объяснил это по-своему.

— Разувайтесь, — предложил он. — Песок тёплый… да почти горячий — да и неудобно же в ботинках.

Скабиору остро захотелось ощутить песок ступнями — это было настолько неожиданно, что он неприязненно сказал:

— Только вот не надо всего этого со мной. Хотите, чтобы я разулся — просто прикажите. Я не стану спорить.

— Мерлин упаси! — Мальсибер в первый миг поглядел недоумённо, а потом вдруг рассмеялся: — Что вы… чем хотите поклянусь, что я ничего не делал. И не буду: для начала потому, что сейчас снова путать ваши чувства магией — это усложнять себе работу. А потом, я действительно устал. В самом деле, мистер Винд, хотите, поклянусь? — предложил он весело и вроде искренне. Хотя Мордред его знает — поди разбери их, менталистов.

— Да неважно всё это, — отмахнулся Скабиор — и решительно разулся, а затем, связав шнурки ботинок, привычно повесил их на пояс.

Песок действительно оказался почти горячим, и идти и чувствовать его было восхитительно. Здесь, на пляже, вообще было хорошо — и хотелось… нет, не жить, но просто видеть всё это. И чувствовать.

А ещё хотелось есть. Скабиор уже забыл, когда чувствовал голод — но теперь он вспомнил, что в последний раз ел, кажется, ещё вчера, да и то вся та еда оказалась в унитазе. У него даже заныл желудок, а во рту стало горько и кисло — он сглотнул и облизнул губы. Ничего — он поест, когда вернётся. А пока потерпит — тем более что здесь и вправду было хорошо.

— Но от нелюбви к правилам до убийства магглов далеко, — сказал он.

— Далеко, конечно, — согласился с ним Мальсибер. — Однако первым шагом нужно было вытащить наверх эту неприязнь — а потом дать вам несколько дней привыкнуть к ней. Что последовало дальше — я пока не знаю, но должно было быть что-то, что связало эту неприязнь со Статутом. Завтра я надеюсь отыскать, что именно. Не хотите искупаться? — он вдруг улыбнулся. — Вода здесь, правда, довольно холодная — хоть сейчас и лето, но это всё же океан. Но если не боитесь…

— Воды холодной? — усмехнулся Скабиор. — Мне когда-то доводилось плавать в океане и зимой. И не так давно.

— Тогда идёмте? — предложил Мальсибер, в чьих глазах мелькнул азарт.

— Как скажете, — снова усмехнулся Скабиор — и одним движением стянул с себя рубашку.

Может быть, это его последнее купание в настоящем, живом море — и раз его тюремщик предлагает, почему не согласиться?