Тёмная сторона луны (джен)

— Итак, всего у нас пятьдесят голосов, — заговорила Гермиона. — Для оправдания нужна половина — хотя, на самом деле, меньше: шанс, что никто не воздержится от голосования, ничтожен.

— Но он есть, — заметила Фоссет.

— Потому и двадцать пять, — кивнула Гермиона. — Предлагаю обсудить, на кого мы можем наверняка рассчитывать. Гарри, начинай.

— Наверняка — ни на кого, — тут же сказал тот с такой решительностью, что рассмешил всех. — Я шучу. На Кингсли можем — он посмотрит материалы и, конечно, всё поймёт.

— Раз, — сказала Гермиона, и все снова рассмеялись.

— Думаю, что Флетвок, — продолжил Гарри, — и Моран.

— Моран — это хорошо, — заметил Робардс. — Ирландцы редко спорят с ней — если и не согласятся, то, скорей, воздержатся.

— Ну, допустим, шесть, — поколебавшись, сказала Гермиона. — Пускай даже семь.

— Не уверен, — возразил Гарри. — Моран — это аргумент, конечно, но чтобы ирландцы отправили вместо неизвестного им оборотня в Азкабан своих? Да ещё не просто ирландцев, а тех, кто попытался воссоздать то, что они потеряли… я бы не был так уверен. С другой стороны, Моран о чём-то долго говорила с Данн — и они, по-моему, договорились. И наверняка Моран проведёт переговоры. В общем, я тут вижу равное количество шансов, что ирландцы будут голосовать и за оправдание — и против.

— Но кто-то же за ней пойдёт, — с нажимом сказал Причард. — Я за то, чтобы считать, что у нас есть шесть голосов. В целом.

— Да пожалуйста, — Гарри сделал щедрый жест. — Хоть пятнадцать.

— Нет, пятнадцать — это слишком, — невозмутимо возразила Гермиона. — Шесть — возьмём по минимуму. Далее — я полагаю, Августа Лонгботтом проголосует за оправдание.

— По идее, да, должна, — с сомнением проговорил Гарри. — Хотя я не рискну сказать, что она испытывает к Винду хоть какое-то подобие симпатии.

— Она болезненно справедлива, — поддержал Гермиону Робардс. — Как бы она сама ни относилась к Винду… а может, именно поэтому она будет обращать внимание лишь на доказательства.

— Тогда семь, — сказал Гарри. — Я не стану утверждать, но предположу, что Эрни не проголосует за. Может быть, воздержится — но… — он покачал головой.

— Ну, его можно понять, — хохотнул Причард. — Меня бы тоже бесило, если бы мой зять мало того, что был бывшим Пожирателем, ещё и отцы бы мне по возрасту годился. А всё ты, — он обвиняюще указал на Гарри пальцем.

— Да, я — всё, — подтвердил тот, вызвав этим дружный взрыв хохота. — Белби, полагаю, будет за. И это восемь.

— Да, Белби у нас известный любитель оборотней, — продолжал веселиться Причард. — Гринграсс, я надеюсь, тоже.

— Я тоже, — поддержал его Поттер. — Это девять.

— Можно с Лайзой Турпин поговорить, — предложила Гермиона.

— А она — с отцом? — поморщился Гарри. — Не уверен я, что это приведёт к нужному эффекту. Но, в целом, полагаю, Турпин не дурак и сам прекрасно всё поймёт. Уж кто-кто, а он-то должен.

— Ну, допустим, десять, — сказал Причард. — Условно.

— Шаффик? — спросил Робардс.

— Да, пожалуй, — кивнул Поттер. — Ему, в целом, наплевать, но он придерживается либеральных взглядов и нередко голосует вместе с Гринграссом или с Турпином. Одиннадцать. Кстати, вероятно, Харкисс.

— С чего бы это вдруг? — возмутился Причард. — Да у меня совести больше, чем у него — сочувствия!

— Так-то оно так, — улыбнулся Поттер, — но на процессе над Мунами он проголосовал в их пользу. Как, кстати, и Оллертон.

— Ну, Оллертон вообще любит выносить оправдательные приговоры, — скривился Причард. — Так что да. Тринадцать.

Возникла пауза, после которой Гарри неохотно признал:

— В целом, всё.

— А Уоррингтон? — с упрёком проговорил Робардс. — Браун, вероятнее всего, проголосует следом.

— Бут с Голдштейном, — не очень уверенно сказала Гермиона. — Если с ними побеседовать заранее… скажем, завтра… Будет уже семнадцать.

— Вообще-то, восемнадцать, — заметил Робардс. — Если ты, конечно, — добавил он, обращаясь к Гарри, — проголосуешь за.

Они рассмеялись, и Поттер протянул:

— Даже и не знаю… я подумаю.

— Всё равно не хватит, — Фоссет, всё ещё смеясь, покачала головой. — Хотя уже неплохо. Я общаюсь с Терри — я поговорю с ним.

— Ну и кто-то же ещё должен будет проголосовать разумно! — сказал Гарри

— Взрослый человек ведь, — укоризненно проговорил Причард. — Разумный. Не простой аврор, а главный! А всё рассуждаешь о каком-то разуме.

— Но такое же бывает, — робко и почти просяще проговорил Поттер.

— Бывает, — кивнул Причард. — Авада вот тоже, говорят, убивает не всегда, если попадает в лоб.

Они вновь расхохотались, а Гарри вдруг почему-то вспомнил Вейси и впервые остро пожалел его. Нельзя сказать, чтобы он любил вот такие обсуждения — когда между вечного хохота и шуток, разряжавших напряжение, решались серьёзные и сложные вопросы и строились планы. Это было больше, чем любовь — в такие моменты Гарри ощущал себя на месте. Дома. Аврорат, в каком-то смысле, ведь и был для него домом, а его товарищи — семьёй. Большой, меняющейся, но не менее дорогой, чем настоящая. Каково бы ему было потерять всё это? Да ещё и по своей вине? Да, пожалуй, удивительно, что Вейси выжил: никакого Феликса не надо, всё равно жить не захочешь…

Разговор, впрочем, продолжался — обсуждали каждого члена Визенгамота, пытаясь хотя бы предположить, что и от кого ждать. Разошлись ближе к ночи — и всё, на что хватило Гарри дома, это добраться до кровати и заснуть прежде, чем его голова коснулась подушки.

Разбудил его филин — он расхаживал по Гарри, а Джинни, хихикая, пыталась его отогнать, правда, не слишком рьяно. Заметив, что супруг проснулся, она сообщила ему:

— Мы тебя уже минут пятнадцать будим.

— Видимо, послание не срочное, — пробормотал Гарри, щурясь и зевая. — Давай, — сказал он филину, и тот, подпрыгав ближе, протянул ему лапу и терпеливо ждал, покуда Гарри отвязал послание. — Какая, всё-таки, воспитанная птица, — заметил он, и филин удовлетворённо ухнул.

— Внук у них тоже воспитанный, — сказала Джинни.

— Думаешь, не просто так? — с интересом спросил Гарри, вскрывая полученное письмо.

— Я здесь определённо вижу связь, — кивнула Джинни. — Что там? Всё в порядке?

— Я бы даже сказал, что всё хорошо… наверное, — ответил Гарри, пробежав глазами короткий текст. — Мистер Мальсибер всё закончил — Винда можно возвращать. Как раз вовремя успели — я к ним собирался. Пора возвращать его из Азкабана.

— Когда-нибудь, — сказала Джинни, глядя филина по спинке, — ты напишешь мемуары. И завещаешь их издать строго после твоей смерти. И тогда случится какая-нибудь глобальная реформа — потому что если главный аврор устраивает то, что сделал ты, в системе что-то явно работает неправильно.

— Но я этого уже не увижу и не узнаю, — довольно сказал Гарри. — А вот у тебя шансы есть… Джинни, ты должна пережить меня. Непременно! Обещай. Сейчас же.

— Вот ещё, — она скорчила гримаску. — Хочешь возложить на меня все эти хлопоты с похоронами национального героя? Обойдёшься! Пускай этим дети занимаются — зря мы, что ли, их рожали?

— В самом деле, — согласился Гарри и покосился на филина. Тот вопросительно ухнул, и Гарри, приманив из ящика карандаш, написал ответ прямо на письме и, привязав его к птичьей лапе, немного смущённо попросил филина: — Ты не мог бы передать Люциусу мои извинения?

Филин согласно ухнул, подпрыгнул и вылетел в окно, а Гарри, наложив на дверь спальни запирающие и заглушающие чары, вопросительно взглянул на Джинни и, протянув к ней руку, медленно потянул на себя лямку её сорочки.

…В аврорат Гарри явился с опозданием, зато в отличном настроении и, по просьбе своего секретаря, сразу же отправился к Робардсу.

— Явился, — встретил его тот. — Мы уже решили, что ты всё же полетел с Грэмом.

— Ну, я думаю, ему вполне по силам отконвоировать заключённого, — заметил Поттер. — Что у вас стряслось?

— Бирн тебя ждёт, — огорошил его Робардс. — С самого утра.

— Зачем? — не успев подумать, спросил Поттер, и добавил: — Где? В приёмной его нет.

— Мы его определили в пятую допросную, — хмыкнул Робардс.

Пятая допросная отличалась от других, и была обставлена как самая обычная комната с удобными стульями, столом и полками, на которых стояли книги в старых кожаных переплётах. Там даже имелся небольшой диван с уютными подушками и большой фикус в высоком горшке. Эту допросную обычно использовали для задушевных бесед с нервными свидетелями или же с детьми — и, в редких случаях, в качестве места ожидания.

— Небось, и чаю налили? — не удержался от ехидства Поттер.

— Ещё бы, — кивнул Робардс. — И чары следящие поставили.

— Что-то срочное ещё есть? — спросил Поттер уже серьёзным тоном.

— Нет, обычная текучка.

— Подстрахуешь, если что? — попросил Поттер. — Я уйду перед обедом и уже допоздна. Но к возвращению Причарда и Винда я успею — может, даже и перехвачу их по дороге.

— В министерстве тихо, словно вчера было Рождество, — заметил Робардс, и у Гарри возникло стойкое, хотя и ни на чём не основанное ощущение, что тот знает, что Винд отнюдь не в Азкабане. — Полагаю, половина готовится к завтрашнему суду, а вторая старается не попадаться первой на глаза.

— И я не могу их осудить, — улыбнулся Поттер. — Когда всё закончится, я обещаю каждому из вас по внеочередной недели отпуска. И начнём с тебя.

— Ну уж нет, — покачал головой Робардс. — Я предпочитаю бархатный сезон. Начать надо с Кута — пока он тут ещё работает, пускай успеет отдохнуть за министерский счёт. Потом молодёжь, да и себя тоже не забудь — и как раз придёт сентябрь, и вот тут-то я вас ненадолго и покину, — потёр он руки.

— Как прикажет господин, — тоненьким голосом пропищал Поттер, имитируя голос эльфа, и сделал несколько быстрых и глубоких поклонов. — Пойду к Бирну, — сказал он уже нормально и, махнув Робардсу рукой, ушёл.