Тёмная сторона луны (джен)

Утро понедельника началось на час раньше обычного буднего утра: в восемь Поттер уже был на месте. Аврорат гудел, в коридорах то и дело мелькала чёрная форма ребят из ДМП, а у кабинета главного аврора происходил, кажется, маленький стихийный митинг.

— Сил моих нет, — поприветствовал Гарри Робардс. — Вся эта толпа рвётся в оцепление. Прими решение!

— Начинается, — буркнул Поттер.

Но решение, конечно, принял и людей отобрал. Так всё и пошло: Гарри было некогда не то чтобы подумать — даже присесть толком. Так что к Скабиору он пришёл не просто так, а с кофе — причём с двумя чашками. Бросил на решётку чары, наколдовал себе стул — и сел, протянув одну из чашек узнику.

Скабиор чашку у него взял, но пить не стал — просто обхватил её ладонями и медленно втянул в себя запах кофе. Потом сказал с усмешкой:

— Может, это мой последний кофе в жизни.

— Точно нет, — ответил ему Поттер, делая глоток. — Чем бы всё ни кончилось, я вам обещаю ещё минимум одну.

— Выглядите бодро, — заметил Скабиор. — Думаете, у этого… Мальсибера получится?

— У меня тоже есть пара козырей, — Поттер щёлкнул по манжету пальцами. — Но вы скоро сами всё узнаете. Побольше раскаяния и поменьше страха — и всё будет хорошо.

— Как вы думаете, — спросил Скабиор, медленно отпив из чашки, — Гвен там будет?

— Я уверен в этом, — кивнул Поттер. Долишей — обоих — он сегодня отпустил и знал, что они собирались быть на процессе с Гвеннит. — Она верит в вас и в вашу невиновность.

— Не одна, надеюсь?

— С мужем и со свёкром, — успокоил его Поттер. — Будет жарко — но я верю, что мы выиграем. Ну, по крайней мере, отыграем вам пожизненное. Полагаю, максимум, который ждёт вас — это восемь лет. Но даже если так случится, я вам обещаю это дело не бросать. И надеюсь отыскать довольно для того, чтобы вас выпустили раньше.

— Я не обещаю, — помолчав, ответил Скабиор. — Попробую, конечно. Но вот выйду я — и что? Гвен уже отвыкнет, Кристи про меня вообще забудет… фонд или закроется, или будет продолжать работать без меня.

— У вас всегда остаётся Лютный, — улыбнулся Поттер, однако Скабиор шутку не поддержал и молча уставился в стену позади него. — Но я всё-таки надеюсь, что вас выпустят.

— Я вот думаю, — сказал Скабиор, продолжая смотреть мимо него. — Что хуже: быть магглом и дохнуть или быть волшебником и выжить?

— Вы жалеете, что выжили когда-то? — мягко спросил Поттер.

— Нет, — отрезал Скабиор, залпом допивая кофе. — Вам, случайно, не пора?

— Пора, — согласился Поттер, поднимаясь и уничтожая стул. — Суд в двенадцать, но за вами придут раньше.

Скабиор кивнул и, отдав Поттеру чашку, вновь уставился в стену напротив, а Гарри ушёл — сперва проведать ирландцев, а затем на встречу с Моран.

На выходе из Аврората Поттеру пришлось буквально продираться через толпу журналистов — вероятно, тех, кто не успел занять места на подступах к зрительскому залу и не получил аккредитации. Выставить бы против них хороший щит, не говоря уже о Ступефае… эх, мечты.

Моран ждала его в одном из тех маленьких кабинетов, что прятались за залами для судебных слушаний и были доступны лишь для членов Визенгамота и их гостей — для всех остальных их дверей попросту не существовало.

Моран уже была на месте — хотя он точно знал, что не опоздал, и вошёл в комнату, что называется, с боем часов. На Моран уже была форменная судейская мантия и шапочка, придававшие ей очень строгий и почти суровый вид. Поттера, однако, она встретила улыбкой и предложила:

— Чаю?

— Я бы с удовольствием, — ответил Поттер, — но я действительно спешу. Вы хотели меня видеть — я здесь.

— Весьма любезно, — склонила она голову. — Но, боюсь, теперь наша встреча бесполезна. Сожалею, что не написала вам об этом.

— Я был рад увидеть вас, — вежливо и почти галантно ответил Поттер. — Я могу быть вам полезен чем-то?

— Если вам мне нечего сказать — то нет, — ответила она, очень внимательно глядя на него, и у Поттера возникло неприятное ощущение, что она читает — или, по крайней мере пытается читать — его мысли. Однако он бы мог поклясться, что она не пользуется привычной легиллименцией… природный легиллимент? Он привычно выставил щит и некоторое время изучающе смотрел на Моран. Вот в чём, значит, её секрет… природный, фоновый легиллимент. И поскольку она в Хогвартс не ходила, это вышло сохранить в тайне. Редкость… и как тонко она действует! И как интересно было бы поставить их с… — Что вы будете теперь делать? — спросила Моран. — Без основных свидетелей?

— При всём уважении, мадам, — Гарри склонил голову, — я вам не могу ответить. Но вы очень скоро всё узнаете.

— У вас есть какой-то план, — проговорила она задумчиво. — Но вы мне не скажете. Я не желаю зла мистеру Винду и буду рада, если вам удастся защитить его.

— Я и вправду не могу, — с сожалением проговорил Гарри. В глазах Моран что-то промелькнуло, и она сказала:

— Что ж, тогда не смею вас задерживать, — и добавила после короткой паузы: — Жаль, что вы мне не доверяете.

— Я не имею права, — чуть помедлив, всё же сказал Поттер. — Сожалею.

— Не имеете, — медленно повторила она — а потом улыбнулась и кивнула: — Да, конечно. Что ж, удачи, мистер Поттер, — Моран протянула ему руку.

Для пожатия. Не для поцелуя.

…В аврорате, куда Поттер вновь пробрался почти с боем, на него накинулись разом Робардс с Причардом:

— Ну что? Что она хотела?

— Я боюсь, теперь мы не узнаем, — ответил тот. — Ирландцы-то умерли. Она хотела поговорить о них. И практически пообещала нам поддержку.

— Один голос есть, — сказал Причард. — Мы тут обсудили и решили, что я сяду среди зрителей. Поближе, — добавил он. — Дело представляет Кут — и, по идее, в зале мне делать нечего. Но кто знает, что и как пойдёт. Подпиши мне отпуск на сегодня, — попросил он.

— Я как раз об этом думал, — кивнул Поттер. — Мало ли. Только знаешь — сядь, наоборот, подальше. Сверху и у выхода. Внизу народу будет много — а галёрка у нас голая совсем. Опоздай для этого немного.

— Да, пожалуй, — согласился Причард. — Постою, в конце концов… так даже лучше.

— Зачем стоять? — удивился Робардс. — Наколдуешь себе стул и сядешь. Как раз в дверях. Кто тебе что скажет?

— Это да, — Причард хмыкнул. — Хорошо быть мной.

— Ты, — продолжил Поттер, обращаясь к Робардсу, — отвечаешь за ирландцев. Глаз с них не своди.

— Давай я превращу их во что-нибудь и положу за пазуху? — предложил Робардс. — А перед самым входом в зал верну им прежний облик.

— Это слишком, — улыбнулся, хотя и одними губами, Гарри. — Они там полчаса в себя приходить будут. Я вас сам провожу в комнату свидетелей, ты за мной закроешь — и ждите вызова.

— Ждёшь подвоха? — понимающе спросил Робардс.

— Жду, — даже не попытался спорить Поттер. — Хотя и надеюсь, что всё обойдётся.

Это был, пожалуй, последний относительно спокойный разговор перед процессом. Остальные были больше похожи на инструкции или на рутину — и в половине двенадцатого Поттер вместе с Кутом уже сидели на своих местах в зале заседаний. Судейские места пока что пустовали, но зрительские уже почти заполнились — так же, как и те, что были предназначены для прессы. Гарри быстро нашёл среди зрителей на одном из первых рядов левого сектора всю свою семью. Лили с Альбусом, поймав его взгляд, тут же принялись ему махать, а Джеймс, старательно изображая взрослого и сдержанного человека, сперва лишь кивнул, но потом, не выдержав, тоже помахал отцу и тут же покровительственно похлопал брата по плечу. Джинни просто улыбнулась ободряюще, а Рон поднял над головой сжатые руки и потряс ими в знак поддержки. Молли подняла в воздух сжатый кулак и решительно кивнула Гарри, Артур сделал то же самое, и сидящий рядом с ними Сириус, видеть которого Гарри, несмотря ни на что, было невероятно приятно, подмигнул ему.

Ниже них, на самой первой скамье, сидели Долиши — все трое: Гвеннит, бледная, встревоженная, собранная — в центре, её муж и свёкр — по бокам. Она держала мужа под руку и сжимала его пальцы, а Джон обнимал её за плечи и время от времени что-то тихо говорил ей на ухо. Её беременность была уже вполне очевидна, и Гарри подумал, что сесть на первый ряд было отличной идеей: если ей вдруг станет плохо, им будет легко покинуть зал.

Его взгляд скользнул выше и выхватил в плотных рядах сидящих ещё одну ожидаемую группу: обитателей «Яблоневого леса», рассевшихся вокруг Эбигейл Коттон, казавшейся даже сейчас привычно невозмутимой и спокойной. Утром она сама привела сюда МакМоахиров — и, как опекун пока ещё несовершеннолетней Дейдре, обязана была остаться. И осталась — но не одна, а, кажется, со всеми своими подопечными. Вообще, оборотней в зале было очень много — может, даже больше, чем других волшебников. И это только те, о ком Гарри это знал — а ведь половина присутствующих была ему незнакома.

С другой стороны, на правом секторе мест, предназначенных для зрителей, он увидел сидящих на первых рядах Малфоев и рядом с ними с одной стороны — Гринграссов, а с другой — одного хорошо ему известного чернокожего мужчину, на сей раз неожиданно облачённого в элегантный серый сюртук. Однако главное его внимание привлекли вовсе не они, а гоблины, сидевшие выше всех и занимавшие целых четыре ряда, и Поттер похвалил себя за усиленную охрану зала. Нет, конечно, вряд ли гоблины что-нибудь затеют — но, с другой стороны, для того, кто хотел бы одним ударом дезорганизовать общество волшебников, момент и место были идеальны. Один мощный взрыв, к примеру — и британское волшебное сообщество уже никогда не будет прежним, а у гоблинов, к примеру, появится отличный шанс кардинально изменить собственное положение.

Поттер перевёл взгляд на места для прессы, традиционно расположенные у проходов — и с изумлением понял, что не видит Скитер. Впрочем, вскоре он её нашёл — на втором ряду справа в самом углу у входа в зал, на обычном месте для посетителей. Стратегическое место, на самом деле: оттуда, во-первых, было отлично виден весь зал, во-вторых, случись что, дверь была совсем рядом, и в-третьих, на неё саму там никто не обращал внимания — тем более что на Скитер было на удивление скромное и незаметное светло-серое наглухо закрытое и даже не слишком облегающее платье и очки в простой и почти незаметной металлической оправе. Перекрась бы она волосы, её бы здесь вообще никто не опознал — хотя её и так, кажется, не замечали. Поймав взгляд Поттера, Скитер подмигнула ему, и он чуть заметно улыбнулся. Кого только обстоятельства не сделают твоим союзником!

В этот момент прозвучал гонг, и в зал начали входить судьи.

Суд начался.