Прячься (джен)

Стояла успокоительная августовская ночь, одна из тех, что покоряют своей глубиной.

Свое появление я обставил со всеми полагающимися нюансами. Не слишком рано, чтобы увернуться от лишних вопросов, но и без опоздания, чтобы избежать позорного отсутствия в решающий момент.

Впервые в этом безлюдном и с виду нежилом замке я видел столько мебели. Длинный дубовый стол. Больше десятка резных стульев. Один из них в торце.

Кивнув Люциусу, я остался стоять возле дверей.

Абрахэм тоже был здесь. Понаблюдав за ним с минуту, я не почувствовал раскаяния в том, что должно произойти, что-то шевельнулось, едва теплящееся и сразу погасло. Внутри меня зиял кратер. И хотелось провалиться туда и лететь в беспросветной тьме. Как можно дальше от всего, что я люблю и уважаю.

Мне нужно, чтобы я стал единственным зельеваром у Лорда. Чтобы он меня ценил. Стараясь не думать о том, что убираю конкурента, я беззастенчиво разглядывал присутствующих.

В круг тех, с кем он принимал решения входили многие, кого я уже видел на собраниях. Конечно, здесь находились только те, кто носил Метку.

Когда вспыхнул камин, вошел Темный Лорд, и пятна света заплясали по стенам. Он прошествовал мимо Пожирателей к месту во главе стола.

Все стали рассаживаться.

— Северус, туда, — велел Темный Лорд, и я неспешно подошел к указанному стулу на другом конце.

Пожалуй, слишком далеко от Темного Лорда. Ничего. Когда-нибудь я подберусь как можно ближе, туда где сидел Люциус, по правую руку от Лорда.

Уставившись на меня, Абрахэм в нерешительности замер, я ответил на его взгляд, упиваясь могильным холодом, которым сквозил каждый мой жест.

Свободных мест больше не осталось.

Абрахэм нахмурился.

— Сегодня знаменательный день, господа, — раздался голос Темного Лорда.

Насмешливый, таящий в себе угрозу. Я не повернул головы в его сторону, надо заставить себя проследить весь процесс от начала и до конца. Ведь я сам это затеял, стыдиться и прятать голову в песок ни к чему.

Куда он отправит Абрахэма? Прогонит? Выставит? Лишит Метки?

— Одному из нас выпала честь охранять кое-что важное для меня. Да, Абрахэм, тебе.

Абрахэм так резко побелел, что я слегка удивился.

— Господин, — промямлил он. — Я не понимаю…

— Ты был лучшим из претендентов, — голос Лорда возвысился, я никогда прежде не слышал у него настолько человеческих интонаций.

Раздались сдавленные смешки.

Не вижу ничего веселого.

Честно говоря, от зрелища испуганного глупца, даже не пытавшегося оправдать свои проступки, веяло невыносимой обыденностью. Пожирателям же, как дементорам, это было десертом, поданным к обеду. Что ж это их дело.

На пороге стояли двое в масках. Я не сразу их заметил, так как мое внимание было приковано к Абрахэму.

Они встали по обе стороны от него.

— Господин, пожалуйста… Я… Мне, кажется, я не достоин…

— Нет, думаю, как раз ты подойдешь идеально, — голос Темного Лорда был обманчиво ласков, даже с придыханием. — Ты так хотел послужить мне, помнишь?

— Это все ты, — прошептал Абрахэм, выпучив на меня глаза. — Подонок! Мразь!

Безразличие. Какое, оказывается, прекрасное чувство.

Он собирался броситься на меня, но его сразу схватили.

Я безмятежно наблюдал, как зельевара уводят под руки. Он вцепился в дверь, ноги скребли по полу.

— С тобой будет то же самое! Подлец! Тебе все отзовется!

Двое Пожирателей с силой поволокли его вон.

Крики еще долго отдавались от стен. Впечатывались в моей памяти.

«Так нужно», — кровожадно приказал я себе.

— Тебе все отзовется… — еле слышным эхом в последний раз донеслось до меня.

* * *

Мышцы лица свело от долгой неподвижности.

На собрании я внимательно слушал, не подавая признаки жизни.

Когда оно закончилось, присутствующие расслабились. А я нет. Этот паралич начинал мне нравиться.

Темный Лорд удалился: сегодня должны были явиться новые ученики. Возможно, кто-то подобранный лично мной. За последний год в школе я подготовил отличный плацдарм и отработал методики, по которым профессора не должны были ни о чем знать.

Люциус вызвал из Малфой-мэнора закуски и напитки.

Видимо, ни одно событие не обходится без празднования.

Бесчувственно пригубив вино, я подумал о том, что дальше оставаться здесь нет смысла, но и возвращаться домой нет ровно никакого желания.

— А вот за кого стоило бы выпить, — я увидел, как Рабастан поднимает бокал в мою честь. — Единственный человек более бессовестный, чем я.

— Ты мне льстишь, Лестрейндж, — не поведя бровью, ответил я.

Люциус кивнул на дверь, и я сразу поднялся.

Ничего интересного он не скажет.

Мы пошли по темному коридору с погасшими факелами.

Похоже, Люциус был немного не в духе.

— Что ты творишь? Мы все должны быть друг за друга, — изрек он наконец.

— И петь на Рождество хоралы? — безэмоционально спросил я.

Несмотря на полумрак, я различил, что Люциус нахмурился.

— С Темным Лордом шутки плохи. О многом ему лучше не знать.

— А может, как раз следует? О твоих настроениях, к примеру.

Между нами пробежал холодок.

Перебор, Северус.

На долю секунды показалось, что Люциус сейчас ударит меня. Поэтому я остановился в ожидании. Очень хотелось и посмотреть, как он опустится до такого, и просто, чтобы мне кто-нибудь врезал.

— В последнее время я не узнаю тебя, Северус, — процедил он, усмирив гнев. — Приведя тебя в этот круг, не думал, что ты…

— Что я «что»?

Мне самому стало неприятно от бессмысленных нападок.

Все-таки он прав, я ему обязан.

— Действительно, я сам не свой, — отстраненно произнес я, словно бы наблюдая за этой беседой издалека.

— Зря ты доложил Лорду о проступке другого публично. Здесь этого не любят, и хуже того — запомнят.

— Да, зря. Наверное. Я пойду домой, пожалуй.

— Еще кое-что: Макнейр…

— Ах, да, он очень страшный человек, — процитировал я Мальсибера. — Спасибо, меня уже пугали.

Люциус развернулся и ушел. Меня это нисколько не взволновало.

Конечно, я знал, почему постоянно чувствую себя злым и подавленным. И мне не хотелось, чтобы кто-то другой об этом догадался. Легче было не вступать ни с кем в полемику, так я себя не выдам. Вот и Люциус о чем-то догадывается. Хотя какая разница? Вряд ли ему есть до моих проблем какое-то дело.

На пути к лестнице я проходил мимо комнаты, в которой Темный Лорд занимался со мной окклюменцией и легилименцией.

Дверь была приоткрыта, и я невольно остановился, услышав знакомые слова:

— Вы должны понять, чего вы хотите. Вам нужно осознать свои силы. Прыгните. Вы либо все поймете, либо разобьетесь.

И сколько из тех, кто прыгнул, выжило?

Я продолжил свой путь. Не чувствуя сожаления: мне не удалось стать для Темного Лорда уникальным учеником, подход к которому он вырабатывал специально. Может, он и вовсе был не таким хорошим физиогномистом, каким хотел казаться. Я не знаю. И по правде сказать, мне уже все равно.

Когда я аппарировал в Тупик прядильщиков, сумерки начали рассеиваться. Темный силуэт дома выделялся на фоне серого неба. Поднимаясь по скрипучим ступеням, я различил в ночных звуках стрекот сверчков и далекое уханье совы на кладбище.

Плащ Пожирателя скользнул к ногам в прихожей и остался там лежать.

Ковер был усыпан осколками стекла, хрустевшими под ногами.

Разведя огонь в камине, я сходил в свою старую спальню и принес оттуда кипу писем.

Все они были от Лили. Когда она уезжала на море или отправлялась к родителям на Рождество, мы писали друг другу длинные подробные послания. Сейчас я заметил, что со временем они становились все короче.

Здесь я нашел и маггловскую фотографию: Лили, Петунья, а позади я. Мистер и миссис Эванс были очень милы, когда пригласили меня. Конечно, я прятался за девочками, что не демонстрировать свою нищенскую одежду.

Эта фотография первой полетела в топку. Я с удовлетворением смотрел на то, как ее пожирает пламя.

Точно так же я вытравлю из себя все чувства к Лили.

Затем в камин отправились и письма. Я не стал их просматривать.

Оно не стоит того. Напоминание о постыдных мечтах.

Настал черед вчерашнего «Пророка». Колдография с Лили и Поттером занимала большую часть раздела объявлений о свадьбах. Я методично разорвал на мелкие клочки газету и смахнул их в камин, глядя как они кружат в быстром танце и исчезают одно за другим.

Жест разумеется бесполезный.

Но это принесло малую толику облегчения.

Мне хотелось уничтожить все, что связано с Лили, поэтому я прошелся по дому в поисках новых жертв.

Она любит его, не меня. Мысль предельно проста, но бездонна. Необъятна для разума.

Почему не меня? Почему ее сердце решило так?

Или это вообще не важно?

Я смогу победить. Я выжгу любую мысль о ней из своего разума.

Свыкнусь с тем, что случилось.

Только отпустив ее. Я переоценил себя, считая, что она может полюбить меня такого, какой есть. Да и перемены во мне вряд ли найдут у нее отклик. Она воспринимает меня, как какого-то подлеца, убийцу, насильника.

Как сладко было бы швырнуть ей в лицо все эти обвинения. Мне хочется стать тем, кого она так презирает. Вызвать любую эмоцию к себе.

Однако она права: я считал, что я хороший человек и заслуживаю любви.

Что ж, раз это не так. Будь проклято все, что я о себе воображал.

Не хочу больше быть рабом чувств.

О, но ведь тогда уже будем не мы! Лили, что ты натворила?

Так как я ее любил уже никто не сможет… В том числе я сам.

Стоит быть благодарным за то, что у меня открылись глаза. Иначе так до конца и выставлял бы себя дураком.

В самый первый день, день нашего знакомства, она ослепила меня.

Против своей воли я трепыхался рядом, как мотылек. И все хотел прикоснуться к ней, дотянуться…

А сейчас я прозрел.

Оставшись в темноте, оторвавшись от нее.

Мне хватило мужества это сделать.

Понять, что меня не любят.

Это слишком жестоко. Стать сильным только ради того, чтобы недрогнувшей рукой вырезать самому себе сердце.

Лучше бы я оставался тем маленьким беспомощным недочеловеком, робевшим при виде Лили и мучился от этого.

Среди вороха бумаг я отыскал кусачую закладку, подаренную на день рождения. Лили находила смешным то, что эта штука чуть не отхватила мне палец. Ее я тоже швырнул в камин.

Скорее всего, мое настырное присутствие начало тяготить ее с первого курса. Лили дружила со мной, чувствуя себя обязанной. Ведь это я открыл ей мир магии.

Но я верил без оглядки, что у нас с ней одна судьба.

И к ужасу моему эта вера позволяла слишком глубоко обманываться.

Меня изгоняли из собственного дома — Хогвартса. Из мира, где я верил в существование счастья, я не мог там находиться. Все качества, которыми я гордился в себе, обесценивались перед школьным чемпионом по квиддичу.

Поттер словно проживал за меня мою жизнь. То, о чем я мечтал, досталось ему.

Нет, может это осознание и пришло ко мне несколько запоздало, но есть один способ переиграть их: порвать со всем, что имею и начать с чистого листа.

Только когда-нибудь в далеком будущем она поймет, как ошиблась.

И тогда, наверное, я позволю себе разморозить эти чувства. Если они будут живы.

Я старался возродить в себе гнев, призвать его на помощь, чтобы вновь обрести силы. Но слишком устал, не мог уже ни ненавидеть, ни чего-либо желать. Сознание понесенного поражения словно налило меня свинцом. Единственным непоруганным, незапятнанным осталась только гордость.

Вытащив из-под кровати сакфояж, я сложил туда одежду. С минуту смотрел на мамину фотографию в рамке, но так и оставил ее стоять на тумбочке.

Именно здесь, в этом доме, я впервые узнал, что есть грань. За которой уже не хочется жить, и все, что тебе нужно: испариться.

Но можно поступить прямо противоположно: стереть все, что было.

По гостиной уже гуляли красные рассветные блики. Я взял набор для варки зелий и маленький котел и сунул их в саквояж. Потом сходил за несколькими книгами, которые мне понадобятся.

На столе лежал конверт с результатами ЖАБА, пришедший в июле. Я не стал его вскрывать.

Ничего не хочу забрать.

Из этого унылого, беспросветного места.

Избавиться от колдографии в «Пророке» оказалось мало. Она отпечаталась в памяти.

Конечно, Лили хочет замуж и детей. А я не могу ей этого дать. Если бы только у меня была возможность подарить ей семью. Но Поттер и этого меня лишил. Может быть, если когда-нибудь я забуду о том, что он сделал со мной у озера… А потом встречу Лили… И мы все начнем сначала… Мне нравилось представлять, как мы с ней сражаемся бок о бок.

Не важно, за кого. За самих себя.

В эти образы вклинился Абрахэм. Его испуганный, загнанный взгляд. И Кронус, тот Пожиратель, который испробовал первое сваренной мной зелье для Темного Лорда. Его лица я не помнил.

И кровь Люпина растекалась по полу. Так же как алый рассвет по моему дому.

И, правда, на что я надеюсь?

Там, куда я ухожу, ей нет места, и все-таки когда-нибудь, стоит ей только оценить меня по-настоящему, она вернется. Я не могу отделать от этой маленькой, тончайшей надежды.

Мы все равно не могли бы сейчас быть с Лили. Она не создана для того образа жизни, который я избрал. Она не видит полутонов.

Саквояж лежал у моих ног, в руке я держал плащ Пожирателя.

Одно движение волшебной палочкой.

— Инсендио.

Высохшая трава быстро подхватила огонь. Он медленно подкрадывался к дому.

Утренний воздух уже достаточно нагрелся, и теперь плавился, превращая окружающий мир в кипучую расплывающуюся массу. Или с глазами было что-то не так?

Меж тем начинающийся пожар поглощал газон дюйм за дюймом.

Борясь с желанием спалить здесь все дотла, я затушил его.

Дом, в котором было столько несчастья.

Последний взгляд. Мой черный профиль, на пламенеющей в рубиновом восходе кирпичной стене. И я с легким сердцем покинул это место навсегда.