Заветное желание (джен)

Серсея кричала.

Крик ее звенел, кажется, в самых отдаленных уголках Красного Замка, горло немедленно отозвалось жгучей, раздирающей болью. И никто, никто не спешил к королеве на помощь!

Однако не это было самым страшным.

На ее юбке расползалось омерзительное, невероятно гадкое пятно.

В первую секунду Серсея не ощутила подвоха.

Во вторую — заподозрила неладное. Кто-то подложил в ее постель нечистоты? А в третье мгновение она уже неистово верещала.

Потому что эта слизь не была нечистотами, все оказалось куда непригляднее и гаже.

Потому что в ее постели, на ее юбках, пропитывая их все, до самой нижней, оказалась полуразложившаяся кошка.

Нет, Серсея не была брезглива.

Но она смердела. Хуже последней нищенки из Блошиного конца. Пахла ее одежда, волосы, руки! О!

Разглядев получше источник запаха, она не сдержала нового вопля — да это ведь... боги, мертвая кошка. Бритая на манер льва кошка. Намек был однозначен — ей, королеве, желали смерти.

И Серсея даже знала, кто.

Конечно, кому в голову могла прийти подобная выходка, кроме дорнийской змеищи? Наверняка гадина почувствовала, что еще немного — и принц Дейрон окажется в ее, Серсеи, постели.

Она, забывшись, торжествующе улыбнулась — и глубоко вдохнула спертый воздух комнаты.

О боги, как же здесь воняет, успела подумать Серсея, прежде чем мутная волна, поднявшаяся из желудка, хлынула в горло, и ее с шумом вырвало прямо на новые туфли из золоченой парчи.

Да что же это такое!

Мертвечина была всюду — в постели, на ее юбках, на коврах, пропитывала ужасным сладковатым запахом тления все кругом.

Серсее хотелось съежиться, оказаться подальше от этого ада.

Еще лучше — если бы кто-нибудь вызволил ее из этого кошмара. Хорошо бы Дейрон.

О. Нет. Только не Дейрон, запаниковала Серсея. Если он увидит ее с остатками мертвой кошки на заднице... О нет.

Тогда о принце в постели можно будет забыть.

Пекло, да ей сейчас даже муженек Эйгон побрезговал бы.

Ощущая, как по лицу катятся злые, жгучие слезы, Серсея поклялась отомстить дорнийской шлюхе.

И не только ей.

В сущности, подумала она, сдерживая очередной приступ рвоты, для леди Марии у нее пока еще недостаточно длинные когти.

Однако Серсея знала, кого может ими поранить.

Достаточно сказать королю, что мертвую кошку ей, возлюбленной королеве, подбросили его драгоценные ублюдки.

О да. Она, Серсея, достойная дочь своего отца!

Но где же слуги?!

Она с ужасом ощутила, как рот вновь наполняется желчью. С шелковой подушки насмешливо скалился кошачий труп. По гладкой ткани полз отвратительный жирный червь.

И на пороге по-прежнему никого не было. Это что, заговор? Все в этом замке хотят ее гибели?!

Серсея рванулась было к выходу, но на полпути остановилась.

Чтобы она в таком виде показалась людям? О, несомненно, в этом и состоял план дорнийской гадины — выставить ее посмешищем перед подданными.

Но Серсея не так проста.

А у дверей хотя бы есть немного свежего воздуха.

* * *

Свежеотмытая Серсея, впрочем, все еще источавшая легкий запашок дохлятины, кипела.

Эйгон морщился — запах дохлятины, ему, очевидно, не нравился, но что поделать, если с ним не справились три ванны с ароматными травами и розовым маслом?

— И слуги не желали прийти ко мне, сколько я их ни звала! — закончила Серсея и скрестила руки на груди.

Вперед вышла старая служанка и поклонилась, насколько ей позволял горб:

— Прошу прощения, ваше величество! Но мы стары. Слух наш не столь тонок, как бывало в молодости, а крики ее величества мы, должно быть, приняли за пение птиц в саду.

Подбородки Эйгона заколыхались. По тонким губам скользнула улыбка. Что, он тоже над ней насмехается?!

Этого Серсея снести точно не могла.

В глазах у нее потемнело.

— Это все ваши ублюдки! Это все они — подговорили слуг и попытались меня опозорить! Нет, они грозили мне смертью, мне, королеве!.. Казнить... — внезапно Серсея осеклась на полуслове.

Что-то было не так. Даже слуги примолкли

Поросячьи глазки Эйгона внезапно впились в неё так, что она почти физически ощутила этот взгляд и умолкла.

Но только на мгновение. Львицы с Утеса Кастерли никого не боятся. Даже драконов.

— Их необходимо изгнать, — попробовала она снова.

Сглотнула. В горле царила дорнийская пустыня.

Эйгон все смотрел.

Наконец он поднял руку и медленно произнес:

— Повтори.

* * *

— Ну? — Джейн Лотстон аж подскакивала на месте от нетерпения. — Что там?

— Эйгон молчит, — свела брови Фалена.— Плохой знак.

— Не-е-ет, пусть молчит, — захихикала Кассела. — Авось выгонит прочь эту драную кошку. И снова станет моим. Только моим!

— Да заткнитесь вы, курицы, и так ничего не слышно, — цыкнула на них Барба. — Мисси, ну что?

— На слуг бранится, — отозвалась Милесса от двери. — Мол, не пришел никто.

В Красном замке было множество разных потайных проходов и комнат; так, например, рядом с покоями короля располагалась небольшая комнатка, вход в которую был наполовину скрыт гобеленом, наполовину — старинными доспехами одного из предыдущих королей, и пройти в нее без ухищрений можно было только из королевской спальни. Про эту комнату никто не знал… во всяком случае, так полагал король; его бывшие фаворитки и члены королевской семьи про эту комнату знали прекрасно и регулярно пользовались ею для своих целей.

В этот раз она была набита чуть ли не битком. Первыми пришли Фалена Стокворт с дочерью, решившие пожелать королю — как в старые добрые времена, на троих — доброго утра. Следом притащилась Кассела Вейт — ее рассудок с годами так и не выправился, и она все еще надеялась на то, что король к ней вернется; Эйгон был приятно удивлен таким наплывом посетительниц, но, едва заслышав в дальнем конце коридора голос новой жены, был вынужден спровадить всех троих в боковую комнату через потайную дверь. Буквально через несколько мгновений пришли (неожиданно вместе) леди Бракен и леди Блэквуд, решившие справиться у короля о дальнейшей судьбе своих детей; им пришлось пролезать под гобеленом — в королевской спальне бесновалась леди Серсея. Вскоре после них пришла леди Мария, злая, как сотня дорнийских скорпионов — она хотела призвать новоявленную свекровь к ответу за происшествие с Широй; ее с трудом успокоили и усадили в единственное кресло… и не заметили, как в комнату прошмыгнула старшая дочь Милессы, отчего-то довольная, как объевшийся сливок котенок. Девочку выгонять не стали — просто взяли с нее клятвенное обещание сидеть тихо и не задавать вопросов. Последней пришла принцесса Элейна с окончательным подсчетом расходов на свадебные торжества; она была изрядно удивлена, когда ее в шесть рук втащили под гобелен, но ничего не спросила — слышимость в комнате была неплохая, а голос у леди Серсеи — громкий.

— А что случилось-то? — не прекращая вертеться, спросила Джейн. — Чего она орет, как будто ей хвост прищемили?

Женщины посмотрели на нее с состраданием; по общему мнению, включавшему даже ее мать Фалену, Семеро изрядно отсыпали Джейн красоты, но начисто обделили мозгами.

— Кто-то подложил ее величеству в постель дохлую кошку, да еще и обритую на манер льва, — пояснила леди Мария. — Леди Серсея не заметила и… кхм… села на нее. А поскольку кошка была не первой свежести, то…

— Боги! — Джейн зажала рот ладонью.

— Лучше бы это была змея, — вновь захихикала Кассела. — Хорошая, гремучая дорнийская змея…

— И ведь заморочились же, — неодобрительно покачала головой Элейна, глядя на Барбу. — Сбежали в город, раскопали могильник, побрили кошку… лучше бы из крысоловок надергали, быстрее и проще. Чем брили-то?

— Дамон Ланнистер жаловался, будто у него бритвенный прибор украли, — рассеянно произнесла Фалена.

— А Эйгор свою мирийскую трубу разбил, — пропищала Мия. — Ну… это он нам сказал, что разбил.

— Нашел, на что меняться, бритву на трубу, — пробормотала Барба с едва уловимой гордостью в голосе. — Но не попался, вот умница мой…

— Тихо! — вскинула руку Милесса. — Это еще что?

Королева за стеной визжала о том, что кого-то надо казнить. Точнее, не кого-то. Королевских бастардов.

Милесса и Барба переглянулись и абсолютно синхронно шагнули к двери.

— Девочки, девочки, — Фалена, на правах самой старшей и самой первой фаворитки Эйгона, с удивительным для ее возраста и телосложения проворством оттеснила обеих обратно. — Спокойно. Успеется. Она не последний день замужем…

— Как сказать, — пробормотала Милесса.— Мне нужна цикута. Прямо сейчас. И много.

— Толку от твоей цикуты, — сплюнула Кассела. — А вот змея… да, хорошая ядовитая змея для ланнистерской змеищи…

— Кто-нибудь, заткните эту чокнутую! — не выдержала Элейна.

— Чокнутая дело говорит, — процедила Барба. — Эй, Кассела, а есть какая-нибудь змея, чтоб Серсею от нее раздуло вдвое, по телу пошли гниющие пятна и в них еще черви завелись?

Неизвестно, чем бы это все закончилось, если бы из-за двери не донесся отчетливый звук пощечины.

— Это… — Кассела подавилась очередным проклятием. — Он ее что, бьет?

Звук повторился. Фалена закашлялась, Джейн в ужасе раскрыла рот, Барба присвистнула, а враз опомнившаяся Милесса зажала Мие ушки — как ни крути, не следовало ребенку слушать, как отец избивает мачеху. А судя по звукам, Серсее продолжали отвешивать пощечины — и не только.

— Заслужила, — передернула плечами леди Мария. — Требовать казни детей — какой сукой надо быть для этого… как у нее язык только не отсох. А уж за Ширу… жаль, что я не успела ей личико подправить. Ничего, его величество справится и без моей помощи.

— Это верно, — задумчиво произнесла Элейна. — Дамы, а Эйгон кого-нибудь из вас бил? Просто так, для сведения.

— Никогда, — отозвалась Фалена. — Ни меня, ни Джейн.

— Только в постели и только если я просила, — забормотала Кассела. — О да, как он был умел с хлыстом…

— Попробовал бы он, — фыркнула Барба. — Я его — было дело… ну как: когда Эйгора носила — парой раз вазой кинула, не попала.

— На меня он даже голос почти не повышал, — передернулась Милесса, не отнимая рук от ушей дочери. — Не то, чтобы бить… Мия, детка, что ты хотела сказать отцу?

— Дени просила передать, что мальчишкам плохо! — сообщила Мия. — Очень плохо! И… и что они не смогут сегодня никуда выйти. Вот.

— Плохо? — встала в стойку Барба. — Это еще отчего же?

— Дейнерис сказала, что они играли с ней в плашки, — вмешалась леди Мария. — А потом поспорили, что смогут стащить и съесть жареную змею с соленьями, которую приготовили для леди Виль. Съесть-то съели, но вот запили по глупости молоком…

— О, — произнесла Милесса после короткой паузы. — Конечно. Запивать соленья молоком — кому угодно плохо станет.

— Мне бы от змеятины поплохело безо всякого молока, — фыркнула Барба.

— Что ты понимаешь в дорнийской кухне, дура северная, — буркнула Кассела. — Очень вкусно, между прочим.

Звуки пощечин за потайной дверью стихли.

— Запомни, женщина! — проревел Эйгон. — Мои дети будут жить в моем замке, и не тебе решать, что и как с ними делать! То, что нас венчали эти идиоты в хрустальных коронах, еще не значит, что меня ебет твое мнение! А я твое ебал вместе с тобой! А теперь иди и отмойся наконец, воняешь хуже скотомогильника!

— А вы боялись, дамы, что с детьми будет что-то не то, — хмыкнула Фалена. — Продолжения не будет, расходимся — Эйгону сейчас не до нас… Да, кстати, мы же спорили, на который день брака он ее приложит. Кто выиграл?

Повисла пауза.

— Мы ставили на две луны, мам, — пискнула Джейн.

— Полгода, — нехотя созналась Милесса. — И то только потому, что была слишком на нее сердита, так бы вовсе не участвовала.

— Одна луна, — проскрипела Кассела.

— Две седмицы, — развела руками леди Мария.

— Одна седмица, — буркнула Барба. — Кто-нибудь вообще ставил на первые три дня брака?

— Вообще-то да, леди Бракен, — спокойно ответила Элейна. — Я.

Все в изумлении уставились на нее.

— Ваше высочество? — осторожно спросила Барба.

— Эль, это просто нечестно! — скрестила руки на груди леди Мария. — Признайся, ты знала?

— Ну, почему нечестно… — усмехнулась Элейна. — И нет, я не знала. Я просто поспрашивала у слуг и ее окружения. Поэтому — раскошеливайтесь, леди.

Женщины переглянулись, покачали головами и полезли в поясные кошели. Милесса тихонько вздохнула и передала принцессе золотой дракон вместе со всеми.

И подумала, что давно не позволяла младшей дочери копаться в своем дорожном ящике с настойками.

* * *

— Казнить? — недоверчиво переспросила Дейнерис. — Правда?

Они вчетвером все так же сидели в ее покоях, когда из комнат отца прибежала взволнованная Мия. Прибежала, упала прямо на мирийский ковер — и рассказала такое, что Дейнерис даже в самом страшном сне не могла представить.

— Стала бы я врать, — Мия содрогнулась. — Бр-р. Она так и сказала — казнить за то, что угрожали смертью королеве. Потом, правда, потребовала просто выслать, но я все равно чуть со страху не умерла.

Братья и сестры ошарашенно молчали — даже Шира под столом затихла.

— Она… она сумасшедшая, да? — неуверенно подал голос Брин.

— Сумасшедшая — это старуха Кассела, — отрезал Эйгор. — А Серсея просто ебанутая.

— Эйгор! — возмущенно вскинулась Гвенис. — Дейрон сказал, если ты еще хоть раз что-то такое скажешь, он тебе рот с мылом вымоет!

— Но он же не слышит, а ты не расскажешь, иначе я тебя за косу к лестнице привяжу, — парировал Эйгор. — А про Серсею — это правда, про нее все так говорят.

И похоже, что они правы, подумала Дейнерис. Чтобы требовать такие вещи, надо действительно быть такой леди, как… гм… как Эйгор сказал.

— Сейсибанутая, — вставила из-под стола свои пять драконов Шира. — Бяка.

Дейнерис изо всех сил попыталась не улыбаться — ну, право, ничего нет смешного в том, что твоя крошка-сестра выражается такими словами! — но не смогла: губы неудержимо расползались в улыбке. В конце концов она не выдержала и рассмеялась во весь голос; следом за ней покатился со смеху Брин, прыснули сестры, и даже вечно серьезный Эйгор выдавил подобие улыбки.

— И все-таки, — сказал он, когда все отсмеялись. — Серсея, похоже, еще и тупая, как… — он покосился на Брина, — …как пробка. Нашего предупреждения она не поняла. Еще раз намекнуть, что ли?

— А если и тогда не поймет?

— Тогда… тогда будем намекать, пока не поймет! — нашелся Брин. — Правда, она тоже будет делать что-то в ответ…

— И будет у нас самая настоящая война, — кисло перебил его Эйгор. — Нет, я не против войны с Серсеей… но если нас не уделает она, нам открутит головы отец.

— Не открутит, — хором сказали Мия и Дейнерис и смущенно переглянулись.

— Отец очень сердит на нее, — пояснила Мия. — Очень-очень сердит. Мне кажется, он не будет против, если мы немножко ее… помучаем.

— И потом, он привык, что вы… что мы каждую его женщину проверяем на прочность, — добавила Дейнерис. Обычно она, как хорошая дочь и хорошая принцесса, в этом не участвовала… и братья с сестрами всегда спрашивали ее, как законную дочь; если она слишком протестовала, то они не трогали новых женщин батюшки… но в этот раз она безо всяких вопросов готова была не только согласиться, но и помочь. Ударить, да еще и маленькую — это уже мерзко, но требовать казни — уж совсем!.. — А леди Серсея — такая же его женщина, как и все до нее… Дейрон сказал, что венчание для батюшки немного значит.

Вообще-то Дейрон сказал это леди Марии и так, чтобы никто не слышал… но так уж вышло, что Дейнерис в тот момент была рядом.

— Тогда война-а-а! — Брин радостно вскинул кулак и плюхнулся на ковер. — Что будем делать?

— Только не кошку опять, — скривился Эйгор. — Такие штуки хороши или на один раз, или на все время… ну там, чтобы Серсея, допустим, каждое утро находила в кровати что-нибудь дохлое. Не знаю, как ты, а я в тот могильник больше не полезу. И вообще, я уже придумывал, теперь или твоя очередь, или девчонок.

Брин задумчиво наморщил лоб. Мия тоже нахмурилась. Дейнерис покачала головой — ей в жизни не доводилось придумывать нечто подобное, и она не была уверена, что у теперь нее получится, — и вынула Ширу из-под стола. Возможно, будь Шира постарше, у нее что-нибудь и вышло бы… но пока ее фантазия и возможности ограничивались обмоченным одеялом, порванными бусами и пожеванными башмачками.

Гвенис, до того мирно сидевшая в креслице у очага, неожиданно откашлялась:

— А никто еще не смотрел на то, что было у леди Серсеи на прикроватном столике?

— Нет, — удивилась Мия. — Ты же знаешь, леди Мэр не разрешает нам с Дени трогать даже пудру с румянами.

— Я тоже, — встрепенулся Брин.

— Я — тем более, — дернул плечом Эйгор. — Делать мне нечего, кроме как всякие девчоночьи штуки рассматривать.

— Ох… ну ладно, — Гвенис встала и вынула из небольшого поясного кошеля фиал, примерно на четверть заполненный какой-то мутно-красной жидкостью. — Знаете, что это?

— Нет, — качнула головой Дейнерис.

— Нет, — повторила Мия.

— Что-то знакомое, — чуть сощурился Эйгор. — Дорнийское красное с мочой осла?

— Фу, как грубо, — сморщила носик Гвенис. — Видимо, я одна не только смотрела на столик леди Серсеи, но и читала «Семьсот растений обитаемого мира» мейстера Ломина.

— Ближе к делу, леди Зануда, — Эйгор кинул в нее подушкой. — Лекции я могу и у великого мейстера на уроках послушать.

Гвенис закатила глаза и тяжело вздохнула, будто вопрошая Деву, за что ей в наказание боги послали такого брата. Дейнерис ее не осуждала — ей при разговорах с Эйгором частенько хотелось сделать то же самое.

— Это — сок жгучецвета. Не что, чтобы только-только из цветков, но еще свежий. И действенный.

В комнате повисла тишина.

— И ты носишь это на поясе? — ужаснулась Дейнерис.

— Нисси! — уперла кулачки в бока Мия. — Ты обещала маме, что больше не будешь трогать всякую ядовитую гадость!

— Где взяла? — хором спросили Эйгор и Брин.

— Фиал прочный, не разобьется, и не такой уж сок и ядовитый, — успокоила сестер Гвенис. — Где взяла, там уже нет, мальчики. Ближе к делу, как говорит братец. Никто не заметил, но на столе у леди Серсеи стоит мирийское притирание для рук и лица — Брин, Мия, вы знаете, темный такой фиал, почти как этот… у мамы такой же, и у ее величества тети Нейрис тоже… был.

— И у моей мамы, — кивнул Эйгор. — А у Бетани я такую штуку разбил, когда мне было пять. Ух, как она орала… И что дальше?

Гвенис приподняла брови и чуть покачала фиал с соком жгуцевета на ладошке.

— Ты хочешь… — Брин аж глаза округлил от изумления.

— Знаешь… — произнес Эйгор после паузы. — Я больше не буду называть тебя занудой. И привязывать за волосы к перилам тоже.

— Это… — Дейнерис покосилась на Ширу, чесавшую десна золотым солдатиком Мейкара, — …справедливо. Но что если леди Серсея намажет глаза и ослепнет?..

— Не ослепнет, — Гвенис убрала фиал обратно. — Я же не все туда вылью, дюжины капель должно хватить — сок очень едкий. Но чесотка леди Серсее обеспечена, — добавила она с милой улыбкой.

— Все это хорошо, — вмешалась Мия: по ее лицу было видно, что затея младшей сестры ей не очень нравится. — Но как ты проберешься в покои леди Серсеи? Да еще и в ее отсутствие? Она же сейчас там безвылазно торчать будет и… и не спрашивай, почему.

Гвенис чуть сникла и пожала плечами.

— Подкупить служанку?..

— Зачем? — изумился Брин и подгреб к себе кукольную посуду под возмущенный писк Ширы. — Через балкон же! Вот тут, чуть повыше, есть другой — это выход с лестницы… всего-то пройти по парапету — он там широкий, и спрыгнуть на балкон леди Серсеи!

— Ты предлагаешь мне лазать по стенам? — с нескрываемым отвращением спросила Гвенис. — Бринден, я леди. Леди по стенам не лазают.

К удивлению Дейнерис, Брин и Мия дружно прыснули.

— Ага, — профырчал Брин. — По стенам не лазаешь. Только по деревьям.

— И только когда позовет кузен Квентин, — захихикала Мия.

Гвенис вспыхнула и отвернулась.

— Зачем такие сложности? — Эйгор сполз с кровати и подошел к младшим. — Серсею поселили в бывших покоях королевы Нейрис. Из покоев ведет дверь в комнату для слуг, а через комнату для слуг можно выйти вот в этот коридор, — он чуть изменил расположение игрушечных тарелок и кубков. — Пройти, налить и выйти — в чем проблема?

— В том, что в том коридоре всегда полно прислуги, — неожиданно (даже для себя) сказала Дейнерис. — Кто-нибудь вас увидит.

— И спрятаться там негде, — добавила Мия. — Можно пробраться через балкон, а уйти — через коридор… но тогда надо как-то выманивать не только леди Серсею, но и вообще всех, кто будет поблизости. Если честно — не знаю, как.

— Я знаю, — Эйгор пододвинулся поближе. — Отцу на свадьбу привезли несколько ящиков огненных потех из Волантиса. Мы с Брином стащили штук пять… правда, одну он уже разобрал и поджег стол у великого мейстера, и нет, Дейрон об этом пока не знает, — хмыкнул он, выразительно глядя на брата. — Мы можем запустить одну из оставшихся…

— Ну уж нет! — подскочил Брин. — Я их не для того таскал, чтобы переводить на… леди Серсею!

— А что, в твоей вороньей башке есть идея получше? Излагай.

— Запросто. Помнишь, как тот мириец показывал нам, как делать одну штуку — ну, чтобы дымило, а огня не было?

Эйгор всерьез задумался — у него на переносице даже морщинка появилась. Точно как у батюшки или Дейрона, подумала Дейнерис — они так же морщились.

— Не-а, — произнес он с сожалением. — Не пойдет. Она сначала драгоценности свои будет собирать, а потом поймет, что пожара нет, и вовсе не выйдет. С волантийской штукой то же самое, кстати, увы. Нужно что-то еще.

Дейнерис кашлянула и постучала по подлокотнику кресла.

— Я вас правильно поняла? Нужно, чтобы не только леди Серсея вышла из покоев, но и сбежались все, кто поблизости?

— Ну да, — кивнул Брин. — Ты это к чему?

— А к тому, — Дейнерис расправила оборки на платье, — что отвлекать леди Серсею буду я. И нет, вы меня не отговорите.

* * *

Вылазку пришлось отложить на пару дней. Во-первых, для того, чтобы отвести подозрения — все сошлись на том, что если леди Серсея покроется чесоточными пятнами сразу после того, как она требовала казни королевских бастардов, совпадением это не назовет даже Шира — и вовсе не потому, что еще не умеет толком разговаривать.

Во-вторых, для того, чтобы уговорить Гвенис перелезть с балкона на балкон. Та поначалу упиралась и твердила, что боится, но потом сдалась — братья предложили ей обвязаться веревкой для надежности и клятвенно обещали (точнее, обещал Брин), что сами проведут по парапету, в случае чего, и поймают, когда она будет прыгать на балкон. Мия хмурилась и предлагала сестре не лезть вообще — пусть, дескать, Брин и пролезет, и нальет, но Гвенис после недолгих колебаний не согласилась — мол, перепутает еще флаконы и выльет не туда, а сока и так немного. Дейнерис в их споры не лезла; у нее была своя задача — отвлечь мачеху, и Дейнерис тщательно ее обдумывала.

В назначенное время Брин потихоньку перелез на балкон леди Серсеи и спрятался в дальнем уголке; Эйгор и Гвенис чуть погодя пробрались на второй балкон. Эйгор уже закончил обвязывать сестру украденной из арсенала веревкой (повезло, что все рыцари и сир Квентин были в восточном дворе) и примеривался привязать второй конец к резным перилам балкона, когда в проеме показалась чья-то светловолосая голова.

— Чт… — Эйгор дернулся. — Джон, чтоб тебя! Напугал!

— Прости, кузен, — Джон Уотерс вылез на балкон. — Меня Джейн послала вам помочь, ей Дени обо всем рассказала и тоже помогать позвала. Привет, Нисси, привет… а, вон Бринден. Давайте быстрее, времени мало. Эйгор, давай помогу с веревкой.

— Тетя Элейна знает? — шепотом спросил Эйгор.

— Нет, — подумав, ответил Джон. — Вроде нет. Но даже если знает — мне кажется, она ничего никому не скажет.

Веревку вдвоем они закрепили быстрее и прочнее — у Джона в этом было немного больше опыта. Гвенис уже подтягивала старые штаны Бриндена, которые натянула поверх платья для удобства, и вопросительно поглядывала на брата и кузена, когда из коридора раздался пронзительный визг Дейнерис:

— А-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и!

Мальчишки подскочили и переглянулись в тихом ужасе — им бы в голову не пришло, что Дейнерис может так верещать.

— Ты от этих визгов с парапета не свалишься? — подозрительно спросил Эйгор у сестры.

— Не свалюсь, — Гвенис еще раз деловито проверила веревку на поясе. — Брин сказал, самое главное — вниз не смотреть, а Дени… я еще и не такое слышала. Помнишь, как леди Джейн своей тарелке тараканов нашла? Я думала, тогда потолок обвалится.

Брин отчаянно махал с балкона леди Серсеи — путь свободен, мол. Эйгор и Джон подсадили Гвенис на парапет; та осторожно выпрямилась и, придерживаясь руками за замковую стену, двинулась вперед.

— Разматываем веревку, — сказал Эйгор Джону. — Ее вроде должно хватить, я специально подлиннее брал…

— А-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и!!

К визгу Дейнерис присоединился отчаянный детский рев — Шира тоже решила принять посильное участие. Гвенис запнулась от неожиданности, оступилась и упала; Эйгор и Джон разом схватились за веревку, а окончательно побледневший от ужаса Брин кинулся к перилам балкона.

— Все в порядке, — раздался снизу слабый голос: Гвенис висела на привязанной к балкону веревке и изо всех сил цеплялась за парапет. — Я в порядке.

— Ну да, — нервно отозвался Эйгор. — Отпускай. Мы с Джоном сейчас тебя вытащим.

— Она второй раз туда не полезет, — прошептал Брин.

— Не полезу, — подтвердила Гвенис. — Погодите немножко…

Упрямо закусив губу, она на мгновение прикрыла глаза; визг в коридоре стих — кажется, Дейнерис набирала новую порцию воздуха. Повисев с пару мгновений, Гвенис неожиданно резко подтянулась и забросила на парапет ногу; еще через пару мгновений она забралась на него и встала; быстро и проворно — Эйгор и Джон едва успевали разматывать веревку — пробежала до балкона леди Серсеи и с очередным «А-и-и-и-и!» Дейнерис спрыгнула вниз. Судя по сдавленному воплю Брина — на этот раз удачно.

— Прости, — сказала Гвенис, поднимаясь с младшего брата и отряхиваясь от пыли и красного кирпича. — Я тебе ничего не сломала?

— Нет… вроде… распутывайся и бежим!

Дейнерис и Шира все еще вопили в коридоре: судя по шуму, на их вопли сбежалось ползамка. Эйгор втащил веревку, смотал ее и сунул под дублет — дело сделано, мелочь должна выбраться сама.

В коридоре творилось нечто невообразимое — Дейнерис стояла, зажмурившись и стиснув кулачки, и визжала так, что стены чуть не тряслись; рядом на полу сидела Шира и тоже орала изо всех своих младенческих сил. Вокруг них суетились девчонки-фрейлины, дамы постарше и замковая прислуга; мачеха с двумя служанками, помнившими, казалось еще Харрена Черного, бестолково топталась сбоку; Эйгор отметил, что и дамы, и прислуга старались держаться от нее как можно дальше. Едва увидев их с Джоном, Дейнерис замолчала и принялась судорожно хватать ртом воздух.

— Ваше высочество, — пискнул кто-то из толпы. — Что случилось? Почему вы так кричали?

— Я… — Дейнерис снова прерывисто вдохнула. — Я… я… я…

Мия, сделав вид, что обмахивает сестру веером, обернулась к Эйгору и чуть приподняла брови. Он пожал плечами и едва заметно кивнул на коридор.

— Я… — продолжала Дейнерис. — Я… я… я…

Бриндена и Гвенис все не было; с противоположного конца коридора к ним проталкивались Дейрон с леди Марией. Эйгор сглотнул — это в их планы совсем не входило.

— Ну, где они там? — на грани слышимости прошептала Мия. — Сколько можно копаться?

— Я… я… я…

За спинами слуг замаячили две знакомые головы: Брин и Гвенис, на ходу поправлявшая вытащенные из штанов юбки, пробирались сквозь толпу. Эйгор мысленно обругал младших улитками и собрался было толкнуть Дейнерис локтем, но та и сама их увидела.

— Я увидела мышь, — простонала она и осела на руки подоспевшему Дейрону.

Придворные вокруг загалдели с новой силой; мачеха недовольно поджала губы, но почти сразу приняла встревоженный вид. Шира продолжала тихонько хныкать на руках у леди Марии, Дейрон встревоженно рассказывал леди Серсее о том, что Дейнерис якобы боялась мышей с колыбели, а сама Дейнерис продолжала изображать глубокий обморок.

— Что так долго? — шепотом напустилась на младших Мия, едва те подошли и встали рядом — будто были здесь с самого начала. — Все в порядке? Хорошо прошло?

— Угу, — не моргнув глазом соврала Гвенис, и Эйгор мысленно поклонился ей; он бы, повиснув над пиками, тоже не орал во все горло, конечно, но какая другая девчонка… — Извините, что так долго. Бринден стащил у великого мейстера настой крушины для облегчения кишечника и захотел испытать его на леди Серсее.

— У нее там целый кувшин вина стоял, — кивнул Брин. — Я… не удержался.

— Не удержался он, — Эйгор отвесил ему подзатыльник. — Ладно. В следующий раз твоя очередь выдумывать.

— А я уже, — неожиданно довольно сообщил Брин. — Пусть только леди Серсея намажется.

И улыбнулся.

Эйгору стало не по себе. Уж он-то степень изобретательности братца прекрасно представлял.