Кузены (джен)

* * *

— Чего это Джинни разревелась? — недовольно поинтересовался Дадли у Невилла, с которым он писал эссе, пока кузен куда-то запропастился. Уизли ревела уже час, но никто не мог успокоить её истерику. Даже братья, суетившиеся вокруг, и те сдались, уже просто кидая в Джиневру подушки и почти умоляя заткнуться или идти реветь к девчонкам в крыло.

— А ты не слышал, Дадли? — удивлённо вскинул брови Лонгботтом. — Её одногруппник, Колин Криви, окаменел так же, как кошка Филча. Нападение неизвестного. — Тут он понизил голос до шёпота: — Все говорят о монстре, который охраняет Тайную Комнату. Говорят, раз комната открыта, то монстр уже охотится на грязнокровок.

— На маглорожденных? — тоже удивился Дурсль, сделав вид, что не заметил оговорки обычно тихого и скрытного, истинного слизеринца в львином прайде. — Стой, а это не тот Криви, который пытался подмазаться к Гарольду и был проклят им же после первой вспышки колдокамеры?

— Он, — усмехнулся Невилл, припомнив момент, когда палочка Гарольда была направленна на первокурсника, а мгновением позже у того выросли обезьяньи уши и хвост. Колин, конечно, страшно испугался, особенно, когда понял, что может только пародировать окружающих, как в зеркальном отражении, и даже слова сказать, ни за кем не повторив, не может. Помфри держала его в лазарете неделю, а оттуда отправила его в Мунго. Несчастного заперли бы там, в отделении для душевнобольных. Но всё же нашёлся врач, который смог снять это «случайное» колдовство.

Дадли это не нравилось. Его кузен подставлялся, ведь таких «случайностей» уже накопилось довольно, и вечно они с рук сходить не могли даже Мальчику-Который-Выжил. Только Гарольд не слушал увещеваний «личной совести на ножках», явно чего-то добиваясь своими поступками.

— Такое ощущение, что моего брата пытаются подставить, — доверительно пожаловался Дурсль приятелю. Невилл согласно кивнул, и у него были определённые мысли на этот счёт…

* * *

— Извини, мой мальчик, но я вынужден отказать тебе, — сочувственно вздохнул Альбус, мысленно улыбаясь. Напротив него, в кабинете Директора, стоял Поттер, который пытался отпроситься из школы на рождественские каникулы. Обычно студенты подавали прошения, например, чтобы провести каникулы дома с родителями, и их не глядя подписывал или заместитель директора, а это была МакГонаглл, или сам директор. Но Поттер был, само собой, на особом счету. Дамблдор хотел подтолкнуть будущего героя к разгадке приготовленной им задачки на второй курс как раз на рождественских каникулах. Так что никуда отпускать Гарри он не собирался. — Я не подпишу твоё и твоего брата разрешения покинуть школу на рождественские каникулы. Здесь вы сыты и в безопасности. Я согласился на то, чтобы лето вы проводили без взрослых, но сейчас… Извини, — он картинно развёл руками. Гарольд смотрел на директора и понимал: на этот раз своё право ему не отстоять. Хуже всего то, что и у директора было право его не отпустить. А причина… сойдёт любая отговорка, вроде неуспеваемости или количества невыполненных отработок.

— Тогда мы сбежим, — холодно уведомил национальный герой своего магического опекуна, прежде чем стремительным шагом покинуть кабинет. Альбус усмехнулся, магическим импульсом поднимая максимальную защиту, призванную никого не впускать в школу или не выпускать…

Впрочем, Гарольду и Дадли на эту защиту было плевать. Они выбрались с территории с помощью тайного хода за статуей одноглазой ведьмы, который вёл в Сладкое Королевство в Хогсмиде. А дальше им помогла мантия невидимка и автобус «Дневной Рыцарь»…

* * *

— Мистер Фламель, прошу прощения, но почему вы пригласили меня и «всех моих друзей» на рождество? — поинтересовался Гарольд, отрезая себе маленький кусочек рождественского пудинга. За столом было тихо, но не неуютно. Просто как-то… не так. Кузены чувствовали себя не в своей тарелке, но были благодарны хозяевам дома за приглашение и за то, что они предстали пред их глазами молодыми людьми лет двадцати пяти, а не стариками. Перренелль была радушной хозяйкой, милой и доброй. Николас казался более серьёзным и чопорным. И всё же они были французами, хоть и где только не жили после инсценирования собственной смерти, а всё равно оставались людьми эмоциональными. С ними было приятно проводить время. Да и чудовищная разница в возрасте почти не ощущалась…

— Почему же вы привезли только кузена, Мистер Поттер? — задал встречный вопрос Николас, что-то тщательно пережёвывая.

— Это было бы подозрительно, если бы все мои друзья вдруг исчезли на рождество, по приглашению мальчика-сироты, у которого и дома-то нет, — пожал плечами Гарри, отвечая. Фламель этот жест отзеркалил:

— Не многие смогли бы украсть такой артефакт как Философский Камень, прямо из-под носов сразу двух величайших волшебников, противостоящих друг другу, да ещё и уйти незамеченным. И более того, снова убить одного из этих волшебников.

Альбус, конечно, не смог наложить следящие чары на мой камень, и не смог бы никто, кроме его создателя. Но, не сомневаюсь, о защите этой игрушки он позаботился на высшем уровне. И я не вчера родился, юноши, далеко не вчера, — в голосе тренькнула нотка усталости от жизни, какой не бывает даже у столетних стариков. — И за прошедшие годы научился видеть потенциал людей по их поступкам. Сложно сказать, кем вам суждено стать. То, вы лучше спросите у брата, Гарольд. — Кузены невольно переглянулись: Фламель далеко не впервые дал знать, что подозревал у Дурсля дар предвидения. — Но вы явно не приживётесь, ни среди сторонников последнего Тёмного Лорда, ни среди сторонников Альбуса…

— Но каков ваш интерес во мне?! — Николас усмехнулся: мальчик радовал его правильными вопросами. Но это не значило, что он сразу должен на них отвечать:

— Считаете, я не могу просто пожелать помочь талантливому магу?

— Простите, сэр, жизнь сделала нас недоверчивыми, — извинился Дадли вместо кузена.

— Чтож, в таком случае, я расскажу вам о своём интересе, и о том, что могу дать вам взамен…

* * *

— Молодые люди, вы наказаны! — негодовал Альбус. — Я всерьёз подумываю о вашем исключении из Хогвартса. Вы сбежали и…

— Вы же знаете, что не напугаете нас исключением. Это я, не знаю зачем, но нужен вам, судя по вашим действиям. Но вы мне — не нужны, Директор Дамблдор, — фыркнул Гарольд, игнорируя настойчивого старика. Он чувствовал: играет с огнём. И каждый раз напрягался, когда за спиной кто-то был. И всё-таки он чувствовал и другое: шанс победить в этой игре у него был тоже и неплохой, иначе Дадли был бы настойчивее в попытках остановить кузена…

* * *

— Не трогай Джастина! — шипел Гарри, обращаясь к созданной Малфоем змее и не замечая, что перешёл совсем на другой язык. Змея удивлённо замерла, и Поттер, смело на вид, но пытаясь скрыть внутреннюю дрожь, подошёл к ней. Он не боялся или, по крайней мере, не настолько, чтобы дрожать, но испытывал неприязнь к скользкой твари.

— Говорящ-щий, мне с-страш-шно, — прошипела в ответ змея, и Гарольд едва не отпрянул уже в страхе. И всё же, что-то толкнуло поднести к твари руку. Та, не мешкая, заползла по тёплой конечности в рукав. Он оказался узок в районе плеч для того, чтобы она могла проползти дальше, а потому ей пришлось обвить руку Поттера. Для неё был главным, не столько комфорт, сколько темнота, обеспечивавшая иллюзию безопасности.

— Гарри, ты змееуст?! — воскликнул кто-то из толпы студентов, стоило только им осознать, что произошло.

— Слизерин тоже был змееустом.

— Мама говорила, что это тёмный наследственный дар.

— Гарри — наследник Слизерина?

— А может и новый Тёмный Лорд. Кто знает, как он убил Того-Кого-Нельзя-Называть в младенчестве?! — сразу зашептались и другие. Все смотрели на Поттера с неприкрытым страхом, и только профессора Снейп и Локонс — с опаской. И герой магической Британии, глядя на них на всех с помоста, внезапно расхохотался, что напугало толпу ещё сильнее. Общественность была готова отвернуться от своего героя в тот же миг, прозвав его новым воплощением тьмы.

Но только верный кузен Дадли смотрел на брата и понимал: у Гарри обыкновенная истерика. И да, он тоже понял, что сказала змея…

* * *

— Драко, зачем ты поддерживаешь слухи? — раздражённо, но очень тихо спросил Поттер у друга, когда тот в очередной раз демонстративно подобострастно поклонился ему, называя лордом.

— Ну, это весело, — шепнул в ответ Малфой-младший, не разгибаясь. — К тому же отцу это по нраву. И только подумай, Поттер! Тебя, второкурсника, боится половина школы! Я бы на твоём месте воспользовался ситуацией и…

— Завидуй молча, — хмыкнул Дадли, «верная правая рука Его Темнейшества».

— Ну, нет, чтобы вы не задумали — мы в деле, — скрестил руки на груди Теодор. Он тоже кланялся при встрече. Как и близнецы Уизли, как и Невилл, как и Джастин Финч-Флечли, которого Гарри спас от змеи, как и ещё с десяток друзей кузенов, в котором состояла даже правильная Гермиона. Для пугливых и простодушных студентов они все уже прослыли приспешниками Нового Тёмного Лорда, наследника Слизерина, который открыл в Хогвартсе охоту на неугодных маглорожденных.

Это началось ещё раньше, но подобный масштаб приобрело после рокового дня, в который состоялись и сорвались первые занятия Дуэльного Клуба. Студенты припомнили — или им помогли припомнить — всё: и силу, которой Гарольд ещё на первом курсе спас Лонгботтома во время урока полётов на метле, и смерть тролля, которого приписали на его счёт, и первый урок ЗОТИ у Локонса, и проклятого, а ныне и вовсе окаменевшего Колина Криви. Богатые на фантазии детские умы легко приукрашивали реальность, в общем-то, обоснованно приписывая новоявленному Наследнику Слизерина жестокость, безразличие к чужим жизням и интерес к тёмной магии… Его боялись, с ним старались не оставаться наедине, сторонились, всегда пропускали, уступали место и ни в коем случае не злили и не раздражали.

Гарри всё это было «по барабану». Он раздражался лишь, когда друзья подзуживали слухи своими выходками. Впрочем, он стал больше им доверять, потому что в такой ситуации, они продолжали ему верить, не отвернулись… Но больше всего он был благодарен жизни за то, что с ним рядом был его кузен, который тоже не только понимал змей, но и мог говорить с ними. Это они решили сохранить в тайне даже от друзей, но задумались, ведь было хорошо известно, что маглокровки такими особыми способностями обладать не могли…

* * *

— Поттер! Сто очков с Гриффиндора! — выпрыгнул, как чёрт из табакерки, из-за угла профессор Снейп, чуть не до обморока напугав Гарольда эффектом неожиданности. Впрочем, с этим эффектом он справился быстро и тут же возопил:

— За что?

— За неуважение к учителю! — категорично, пылая праведным гневом и презрительной ненавистью, обвинил мастер зельеделия нелюбимого ученика. Но напал на ненавистного студента очень не вовремя, в момент, когда тот следил за одной подозрительной личностью в момент наибольшей её странности. В такие моменты честь родного факультета, какие-то очки, которые всё равно никто и никогда не будет учитывать во взрослой жизни, понятия о субординации и уважения к старшим — его волновали меньше всего. В Мальчике-Который-Выжил просыпались чисто слизеринские раздражение и язвительность, в учтивой форме:

— Профессор Снейп, во мне сейчас хотят видеть Тёмного Лорда. Зачем же лишать их маленьких иллюзий? — безукоризненно вежливо, но как маленькому, несмышлёному ребёнку, объяснял он. — И я не виноват, что в моём воображении все злодеи размахивают мантией как вы, а значит, и мне приходится вам подражать. Может, это вам стоит сменить амплуа, чтобы вас больше не дразнили, например, Летучей Мышью, и не считали верным пособником Тьмы?! Стоит всего лишь сменить цвет камзола, скажем, на слизеринский, зелёный, и постричься. — Уязвлённый и оскорблённый до глубины достаточно чуткой и ранимой души, Северус Снейп от такой неслыханной дерзости и наглости, не смог сделать ничего больше, кроме как выплюнуть:

— Пятьдесят очков с Гриффиндора! И убирайтесь вон с моих глаз! — но, эффектно махнув мантией, он скрылся первым, как обиженная первокурсница, побежавшая в укромное место плакать, а до тех пор не рискнувшая показать обиды. Гарольд проводил профессора взглядом и недоумённо пожал плечами, с досады сплюнув, когда обнаружил, что потерял цель из виду…

Несколькими поворотами коридора дальше в тот же момент с досады сплёвывал Северус Снейп, сообразив, что забыл влепить щенку Джеймса Поттера отработки до конца года…

* * *

— Милорд, позвольте облобызать полу вашей мантии! — упал ниц Фред, стоило им с братом только повстречать в коридоре чем-то раздражённого Поттера.

— Ах, я сейчас скончаюсь от счастья: тень его величия упала на меня. — Тень Гарри и правда падала на Джорджа, и он достаточно натурально изображал приступы «удушья счастья». Новый Тёмный Лорд совсем затосковал, понимая, что Джиневру ему уже не нагнать…

* * *