Дары Звезд (джен)

— Господин Сириус, — противно ныл над ухом Кричер, старший домовик Вальбурги, — пора вставать, вы опять проспите завтрак и хозяйка будет гневаться.

Сириус с недовольством взглянул на домовика, но тот смотрел на него с такой рабской влюбленностью в глазах, что Сириус проглотил слова возмущения. Ведь действительно — до побега Сириуса этот самый эльф исполнял все капризы молодого хозяина и часто еще и покрывал некоторые шалости. А потом Сириус «разбил сердце своей матушки»… и потом эльф просто сходил с ума, потому что некому было погрузить домовика в сон, и он доживал свои дни в пустом доме. Жутко, наверное.

— Хорошо, я встаю.

— Я приготовил вам мантию! — радостно выкрикнул домовик.

— Я не надену мантию.

— Если господин опять спустится в ужасной магловской одежде, то хозяйка опять разозлится, и вы поссоритесь, а ведь господин уже сегодня покинет дом до самого Йоля.

— Подай мне брюки и блейзер, которые подарила кузина Меди, — вздохнул Сириус.

— Хороший выбор, господин! — радостно вскрикнул домовик.

Еще бы. Вальбургу в его внешнем виде раздражало вовсе не отсутствие мантии — она сама предпочитала носить магловские платья— ее до дрожи бесили «плебейские тряпки». То есть джинсы и футболки. Сириус пошел в душ, заодно размышляя — в какой же год его закинула Судьба. Скорее всего, сейчас он поступает на шестой курс. Потому что в этот дом Вальбурга (нет, — мысленно поправил он себя, — матушка) переехала весной, перед окончанием пятого курса. И это не может быть седьмой год обучения — тогда бы он был в доме у Поттеров, а не здесь.

Поттеры… Сириус прямо физически ощутил, как он наполняется радостью — Джим жив! Жив, и сейчас тоже идет завтракать, чтобы отправиться в Хогвартс. А если есть Джим, то Сириусу уже ничего не страшно. Надо только сохранить жизнь друга. И если для этого необходимо воссоединиться с семьей — что ж, среди них есть вполне милые экземпляры.

На прошлое Рождество Меди подарила ему брюки и тонкий блейзер, мотивируя свой подарок тем, что желание взбесить мать — не повод одеваться как попало. Но подарок Сириус так и не примерил. Но раз уж количество лояльных ему Блэков действительно важно, то можно и потерпеть.

— Кричер, и принеси мне каталоги с мужской одеждой.

— Господин желает обновить гардероб? Кричер может пригласить портного, если вы желаете.

— Нет, я желаю только каталоги.

Пока Сириус разбирал свои волосы, всерьез подумывая о магловской моде на короткие стрижки, Кричер действительно притащил целую стопку. Сириусу потребовалось минут пятнадцать, чтобы выбрать себе новую одежду — не девчонка же, чтобы долго над ней размышлять. А потом он бодро поскакал по лестнице вниз, только к первому этажу он все же сбавил обороты и пошел медленно и с достоинством. Умением быть истинным аристократом — холодным и высокомерным — Сириус владел в совершенстве. Джима, помнится, это бесило. Он не любил, когда его друг надевал маску наследника Блэка. Джим вообще терпел лишь одну маску — ту, которую Сириус носил в школе. Внезапно Сириус задумался — а ведь так мало людей, на самом то деле, знали его настоящего в школе. Он не прятал эмоции и свои желания лишь наедине с Джимом и Ремусом, да еще в этом доме. Но матери было наплевать на то, какой ее сын на самом деле.

Все уже были за столом, но часы над камином показывали без минуты восемь, поэтому Сириус не опоздал. Отец, как всегда, сидел во главе. Справа от него пустовало место для Сириуса — наследника как самого Ориона, так и вообще рода Блэк. Напротив него сидела мать, а рядом — Регулус. Все огромное пространство стола вмещало около тридцати человек, но собирались за этим столом лишь они. Иногда в гости приходил Сигнус или Альфард, да, бывало, забегала Друэлла. А в остальное время дом редко принимал гостей. Вальбурга считалась самой влиятельной из замужних дам. И она больше всех не любила устраивать приемы. Ее вполне устраивал этот закрытый дом и то, что светской жизнью семьи занималась Друэлла.

— Доброе утро, отец, матушка, Рег.

— Ты не опоздал, — сухо констатировала Вальбурга. — И даже выглядишь прилично.

— Решил сменить стиль. Думаешь, мне не идет и стоит переодеться? — не удержался Сириус. — А то Джим переслал мне забавную майку…

— Прекрати это. Так ты портишь все хорошее впечатление, что создал своим появлением.

— Есть пределы и моей послушности.

— Это вообще не про тебя. С самого детства — сплошные проблемы.

— Хватит! — весомо сказал отец, а после продолжил уже мягче. — Не стоит постоянно пилить нашего сына. Он и так уже настолько закалился, что ничем не перепилишь. А ты, Сириус… надеюсь, что взялся за ум и будешь приносить матери меньше расстройств.

— Я постараюсь, папа.

Сириус не делал щенячьи глазки, чем часто грешил Регулус, он никогда не старался понравиться или заслужить расположение строгих родителей. Ему даже было неприятно подобное заискивание Рега. Он с самого раннего детства был собой — в той мере, в какой ему это было комфортно. Вот только имел привычку раздражать мать. Совсем по-детски мстил той за некоторые безрадостные моменты своего прошлого.

Когда Сириусу было лет четырнадцать, он крупно поругался с ней, и в ссоре перешел рамки дозволенного, отчего получил нагоняй уже от деда. Тогда он ушел думать о своей трагической судьбе в малую библиотеку — ту, где на полках стояли летописи семьи Блэк. Он сидел на полу, прислонившись к самому дальнему шкафу. В нем лежали свитки с легендами о роде Блэк. И хотя он и не ревел, чем вообще-то часто грешили Цисси и Касси, настроение у него было настолько поганое, что хотелось выть. И к нему пришел Альфард. Он сел на пол рядом с племянником и начал рассказывать.

— Наша мать была по-настоящему странной женщиной. Француженка, из жутко родовитой семьи, чопорная, правильная и невероятно красивая. Отец не любил ее — это редкость среди Блэков-мужчин, мы почти всегда женимся по любви. Но у них было аж двое детей — это я и Вальбурга. Чтобы ты понял всю глубину странности моей матери, то скажу всего одно: это она привезла традицию прибивать на стену головы умерших домовиков. Она воспитывала нас в строгости. Такой, какая не знакома и вам с Регом. Но мне было лет шесть, когда я переехал в Блэк-мэнор, потому что твоя бабушка попросила. Лу была ранимым ребенком, и с самого детства являлась моей любимой кузиной. Я был ее другом и защитником. Мне, можно сказать, повезло. Я рос среди Блэков, в шуме, в свободе… но твоя мать выросла в Лондонском доме и выросла именно такой, какой ее хотела видеть мать. Идеальной. Разумеется, с легкой погрешностью на шило в заднице у всех Блэков. Она действительно считает, что это вы обижаете ее своими поступками. Это ее мировоззрение и его не удалось исправить даже Ориону, так что и ты не пытайся. Просто прими ее такой, какая она есть. Это уже не исправишь.

На четырнадцатилетнего Сириуса этот монолог не оказал почти никакого действия. Все Блэки вполне горды своим эгоизмом и думают лишь о тех «других», которые им симпатичны. Вальбурга же слишком часто выводила сына из себя — она нарушала его внешнюю невосприимчивость к тяготам жизни. Спустя годы Сириус понял, что в этом он пытался подражать Джеймсу. Но Джеймс, по своей природе добрый и не злопамятный, жил с этим легко и над своими ошибками насмехался так же искренне, как и над ошибками других… А Сириус так не мог. Зато он мог понять и принять. Он это понял, когда они с Ремусом разоряли запас огневиски, пытаясь то ли забыть прошлое, то ли найти друг в друге Джеймса. Ничто не забыто, и на Джеймса ни один из них не похож, но зато именно тогда были досконально изучены обиды и подозрения… жаль, что это произошло слишком поздно.

От мыслей его оторвал вопрос отца:

— Ты и в этом году будешь доводить брата и его друзей? — строго поинтересовался Орион.

Он прекрасно знал, что мародеры подчеркнуто не трогают никого из Блэков. Но так же знал, как сильно не нравится младшему сыну тот факт, что его брат является одним из главных врагов его факультета.

— Нет, что ты. Думаю, мы уже переросли подушки-пердушки и взрывающиеся стаканы. Да и времени у шестого курса немного. Джеймс теперь капитан сборной факультета, а Ремус с прошлого года твердит, что мы подрываем его авторитет старосты… Да и пора переходить на новый уровень…

— Новый уровень?

— Как-то не справедливо, что страдают только змейки. Ханжей и на моем факультете навалом. Пусть будет наказан неосторожный зануда, — улыбнулся Сириус.

— Звучит настораживающе. Мне теперь еще чаще будут приходить гневные послания от Минервы?

— Папа, что ты! — притворно испугался Сириус, — Мы уже почти год не попадаемся на шалостях.

— Конечно, кроме того раза, когда вы запустили сигнализацию Хогвартса, о которой уже почти все забыли.

— Это было сделано в ходе эксперимента, — тряхнул головой Сириус.

Отец задорно улыбнулся, а мама посмотрела на обоих строгим взглядом. Хоть и прекрасно знала, что это не поможет. Орион не считал предосудительным поведение сына. Он еще помнил Финеаса, а тот любил повторять, что «Блэкам можно все, кроме массового геноцида, да и от того можно отбрехаться».

На вокзал ехали на машине. Вез их Альфард — единственный из семьи, соизволивший получить права. Тот всю дорогу шутил над Вальбургой. Шутил совершенно по-детски, но старшая сестра все равно попадалась на эти розыгрыши и лезла проверять пятно на щеке, грязь на юбке или жука на пиджаке. Орион сидел сзади с сыновьями и внимательно слушал Регулуса — тот рассказывал отцу что-то про квиддич. Рег вообще маниакально искал одобрения отца. Орион был скуп на похвалу, к тому же для него мало что значили блестящие оценки сына, его место в команде и правильные друзья. Гораздо интереснее ему было со старшим, тот рассказывал, как они вылили на Себастьена Гойла ведро лягушачьей икры. Или показывал в красках Нарциссу, которая в коридоре наступила в остатки навозной бомбы, запущенную братьями Пруэтт. Или спрашивал у отца что-нибудь о странном заклинании из учебника за седьмой курс. Сириус не искал одобрения отца, но его все любили. Несмотря на Гриффиндор, гневные письма из школы и мятые футболки. Сириус обладал блэковской харизмой, которая притягивала к нему вообще всех.

За давностью лет Сириус начал забывать, что его семья не всегда была так уж отвратительна. Основные споры разгорались между ним и Вальбургой. Ну еще подливал масла в огонь маменькин сынок Регулус и Вальбургина любимица Белла. Друэлла просто вызывала у Сириуса раздражение: его жутко бесила ее склонность к драматизму, снобизм и попытки учить племянника уму-разуму. До смерти бабки Кассиопеи жизнь в семье Блэк была и вовсе почти идеальной. Но сразу после смерти Леди Блэк ушел на пенсию Поллукс — дед Альфарда — он скрылся в уединенном домике. И с тех самых пор отец Сириуса практически не участвовал в его воспитании. Сигнус, его брат, был главным помощником наследника. И даже Альфарду пришлось взять на себя часть семейных обязанностей. С этого времени в семье Блэк и началось господство Вальбурги Блэк. И началось это за пару месяцев до того, как Сириус поступил в Хогвартс. С тех самых пор он редко видел отца, а нормально поговорить с ним удавалось и того реже.

Первое сентября было прохладным. На небе висели низкие тучи, дул промозглый ветерок. Провожающие на вокзале зябко ежились, маги шагали по вокзалу, волоча огромные чемоданы, а Вальбурга тихо жаловалась Ориону:

— Столько лет прошло, неужели так сложно создать общий камин в Хогсмите? Да ладно в Хогсмите, они ведь даже на платформе отказываются общий камин ставить. И тащиться с чемоданами через толпу маглов, хотя можно было просто и с комфортом доставить детей сразу в замок...

— Милая, не лишай детей развлечения — им вполне нравится долгая дорога.

Все Блэки прошли сквозь барьер и направились к началу поезда. Там, почти у вагона старост, стояли Сигнус и Цедрелла, провожая двух младших дочерей, а возле них — жизнерадостная Дорея болтала с Лукрецией, которая в этом году отправляла своего единственного сына в школу. Маленький Калеб Пруэтт уже давно убежал знакомиться со сверстниками — в семье он был самым младшим и всегда страдал от недостатка общения с ровесниками. И в стороне от взрослых весело болтали Джеймс и Ремус. Живые, здоровые, молодые и полные сил.

— Джим! Рем! — Сириус налетел на друзей, буквально душа их в объятьях.

— Бродяга, — полузадушено просипел Джим, — можно подумать, не позавчера виделись.

— Будто сто лет не видел, — искренне ответил Сириус.

— Поддержи меня, друг, — обнял его за плечи Джеймс, — Лили Эванс с каникул вернулась еще прекраснее, чем была, не так ли?

— А кто-то был против? — удивился Сириус.

— Наш мохнатый друг уверяет, что это просто я так влюблен, что совершенно не способен здраво рассуждать.

— Наш мохнатый друг часто бывает прав.

— Но не сегодня, — махнул отросшими волосами Поттер, — потому что я совершенно хладнокровно заявляю: Лили за лето стала еще красивее. И ты, как главный ценитель женской красоты, со мной непременно согласишься.

Сириус нашел в толпе ярко-рыжую копну волос. Лили действительно заметно похорошела. Как и многие волшебницы, в свои шестнадцать она выглядела взросло. Сформировавшаяся фигура, смелые движения уверенной в себе девушки, эти зеленые глаза, рыжие волосы до талии. И прежде одна из красивейших девушек курса, сейчас она расцвела еще больше.

— Ммм… я соглашусь с Сохатым. Лили Эванс рискует затмить даже Нарциссу Блэк. И поверьте, это лучший комплимент, который я мог дать.

Джим победоносно посмотрел на Ремуса, а тот не сдержался и расхохотался, откинувшись назад:

— Ой, не могу, но ведь как был влюбленным идиотом, так им и остался.

Сохатый с боевым кличем сорвался с места и понесся вслед за Ремусом по людному перрону. Вслед им смотрели, по большей степени, без злобы. Парни ловко огибали группы людей, хоть их забег и был несколько устрашающим — оба тоже выглядели старше своих шестнадцати.

Питер пришел к самому гудку. Его мать, высокая худощавая ведьма, сухо попрощалась с сыном и сразу ушла. А родители Сириуса, Джима и Рема даже махали вслед своим детям рукой. Ну чем не идиллия? Ее нарушал только злостный предатель Питер.

Справедливости ради, Сириус никогда особо и не любил его. Да и что там скрывать, даже добряк Джим в своем рейтинге людей, ради которых он готов на все, Питера поставит на последнее место. Просто за компанию. Если бы Питер не попал с ними в одну комнату, он так и остался бы никем. Сириус и Джеймс относились к нему снисходительно. Сириус никогда не считал Питера стоящим магом… да даже человеком, достойным уважения, не считал. Хотя раньше он еще и часто не доверял Ремусу.

Воспоминания о причине недоверия вызвали у Сириуса усмешку. Ему всегда было слегка плевать на то, на какой факультет он поступит. За одним маленьким исключением — только не Слизерин. Но одновременно с этим он прекрасно знал, что для этого факультета он подходит идеально. Это знали и все Блэки. Включая Джима, который тоже был немного Блэк. Сириус как никто другой умел хитрить и манипулировать. Этот талант был буквально у него в крови. Поэтому он и не любил им пользоваться, иногда намеренно атакуя в лоб, лишь бы отстраниться от семейных традиций.

И тут он обнаруживает Рема — тихого, полного какой-то внутренней уверенности, довольно непоколебимого даже под градом насмешек. О, из него бы тоже получился отличный слизеринец. Поэтому Сириус, как всякий обманщик и хитрец, подозревал в обмане и хитрости всех окружающих… кроме Джима.

Но так ведь было раньше. И время все расставило по своим местам. Тихий Ремус оказался истинным гриффиндорцем, с тем самым типом храбрости, которая на своих плечах несет добро людям — он не рвался вперед, не совершал показных акций, но каждый день своей жизни сражался с собой, сражался за других, останавливал избалованных друзей, вступался за тех, кто не мог постоять за себя. А Питер, которого Сириус считал просто недоразумением, оказался способен на предательство и — вот что удивило Сириуса — на воскрешение Темного Лорда.

Но всю дорогу в поезде мародеры вполне привычно смеялись. Даже на обход вагонов они потащились вместе с Ремом — так ведь веселее. И отвешивали шутовские поклоны, щедро сыпали колкости, отправляли в полет заклинания и интересовались последними сплетнями. Все было как всегда. Сириус время от времени морщился — он уже и забыл, что около половины девушек Хогвартса в него влюблены. Примерно три четверти оставшихся отдавали свои сердца Джеймсу. И последние либо носили фамилию Блэк, либо были достаточно умны, чтобы не влюбиться в одного из мародеров.

А потом был шумный вечер за Грифиндорским столом. Еще одна порция веселых баек, традиционное Джеймсово «Лили, пошли со мной в Хогсмит» и не менее традиционное «Поттер, отвали». Вот только теперь Сириус явно видел, что Лили рада его вниманию и что традиционное «Поттер, отвали» занимает в ее жизни главенствующее место.

А после ужина все отправились в гостиную, где опять не смолкали смех и разговоры. Лишь к полуночи утомленные гриффиндорцы отправились в свои спальни. Едва голова Сириуса коснулась подушки, он сразу провалился в сон.