Дары Звезд (джен)

Первым неладное почувствовал Джеймс. Если он начинал использовать заклятия посложнее, у него появлялось странное ощущение — будто палочка начинает мелко подрагивать. Опасно так подрагивать. После подобное повторилось на уроке по трансфигурации — главный инструмент мага будто дрожал от напряжения, не выдерживая поток силы. Это всерьез напугало Джеймса. Лишь недалекие фантазеры думают, что без палочки маг способен на большее, чем с ней. Но на деле все самые сильные (а главное — быстрые) заклинания практически невозможно воспроизвести без палочки. А трансфигурация и артефакторика требует тонкой работы.

— Что не так с палочками? — почти с претензией обратился он к другу.

То ли палочка Сириуса изначально была мощнее, то ли подходила ему больше, но Блэк понял опасения друга на практике лишь спустя пару дней. Боясь выдать себя, друзья отправились к Олливандеру в одну из суббот, уже после закрытия магазина. Древнейшие и благородные прекрасно знали, как попасть на консультацию к артефактору и не засветиться перед Министерством.

— Дрожит? — переспросил Гаррик Олливандер. — Как будто вот-то треснет, да?

— Пожалуй, да, — ответил Джеймс.

— Любопытно… Я уже и не думал, что мне придется столкнуться с чем-то подобным. Не думал, но надеялся. Вы встали на путь ученичества?

— То есть это так легко понять? — скуксился Джеймс.

— Палочки говорят за вас. Маг в течение жизни может и не менять палочку… а может и поменять. Просто потому что она перестала ему подходить. Чаще всего замена происходит из-за поломки старой, но встречаются случаи, когда характер человека меняется столь кардинально, что палочка больше не подходит хозяину.

— Мы так сильно изменились?

— А бывает, — продолжил Мастер, — что артефакт становится слаб. Иногда владельцы палочек с волосом единорога приходят и покупают палочку из того же дерева, только с пером феникса. Хотя это не ваш случай.

— А какой наш?

— Из стандартных ингредиентов не получить нужный вам артефакт. Дерево вымачивают в магических зельях, а в качестве сердцевины берут не один, а два или три ингредиента — так палочка получается мощнее. Иногда даже само тело палочки приходиться делать из нескольких типов материала. Палочки магистров идеально подходят своим хозяевам. Они не просто выбирают хозяина, они создаются для них.

— То есть надо сменить палочку.

— Да. На особую.

— И вы сможете их сделать?

— Смогу, но материалы добыть нужно все и заранее.

— Все?

— Мне нужно знать точное время вашего рождения, так я смогу сузить круг. Выдам вам список материалов, которые могут подойти для персональных артефактов. А потом — многочасовая процедура подбора каждого ингредиента.

— И вы можете сделать нам палочки? — напомнил вопрос Джеймс.

— Я всю свою карьеру мечтал создать хотя бы одну палочку магистра. А вы предлагаете мне сделать две. Конечно, я сделаю их. Позвольте.

Их, как и в первый приход к Олливандеру, измерили со всех сторон, вот только теперь все характеристики тщательно записывались. Как и ответы на странные вопросы — любимый цвет, время суток, запах, цветок.

— Если в голову не приходит ответ, говорите — не знаю, — советовал Оливандер. — Всего в списке ингредиентов разной степени редкости около двух миллионов наименований. Сердечная жила дракона — один из самых слабых ингредиентов. Пламенная чешуя саламандры белой, волос птицы Сирин, пепел винной лозы Атлан… а слезы Феникса? Яд василиска? Но все это искать и проверять — слишком дорого и муторно. Зачем, если давно выяснено, что при расположении тех или иных планет во время вашего рождения, человек получает определенные черты. В том числе и магические таланты. И тогда можно будет сузить список до пары сотен. А то и пары десятков.

Списки пришли с совой. Ингредиенты редкие, очень редкие и те, что потенциально найти невозможно. Блэки и Поттеры пошуршали в закромах, повытаскивали разные редкости, обменялись некоторыми, но вот с ядом василиска вышла загвоздка. Нужен был яд старого — не меньше пары сотен лет, но при этом сам яд терял свои свойства при хранении больше десяти лет.

А теперь Сириус скептически рассматривал маленького птенца феникса, что проклюнулся специально для него. Птенец был совсем крохотным, беззащитным, и — что самое обидное — в течении пары месяцев он действительно нуждался в магической подпитке. А еще в ласке и заботе.

— Ну и чем я тебе так понравился?

Птенец жалко отряхнулся.

— У меня же времени на тебя нет. И посадить тебя некуда. И как я вообще объясню, откуда достал феникса. Да еще и новорожденного — без пепла.

Птенец, словно крошечный котенок, потерся мягкой кожей, пока лишенной перьев, о большой палец заинтересовавшего его мага. Сириус горько вздохнул. Не фамильяр. И если Блэк решит отдать птичку кому-нибудь, то никаких законов не нарушит. Все равно птица вполне может улететь через год-два. Это Дамблдоровский Фоукс предан хозяину, что вообще-то редкость. А так-то фениксы прилетают и улетают когда захотят. Но как отдать это маленькое сморщенное тельце? Он ведь уже через два месяца станет красивой любопытной птицей, а Сириусу и самому любопытно — какого это иметь спутника?

— Давай так. Два месяца сидишь тихо. Мне бы очень хотелось, чтобы о тебе и двух… яйцах… пока никто не знал. Хорошо?

Маленькая птичка с памятью предков кивнула головкой. Еще одна особенность фениксов — они ведь бесполы. Мальчик-девочка вопрос фантазии мага и поведения птицы.

— Скоро мне пришлют книгу… как тебя кормить… На полотенце пока посиди.

И феникс устроился в складках полотенца, зарывая поглубже тщедушное голое тельце. Пока он выглядел жалким. Но забавным. Эдакий маленький воробей с интеллектом. Два остальных яйца передали в Блэк-мэнор с домовиком.

— Так нечестно, — весело заметил Джеймс, лежа на кровати, — почему у тебя есть феникс, а у меня нет?

— Могу одолжить. Думаю, этот воробышек не будет против.

«Воробышек» возмущенно пискнул.

— Да ты не переживай, мы все почти всегда вместе. А у Джима явно больше рвения ловить тебе мух, или чем ты там питаешься.

Еще один уничижительный взгляд от птицы в сторону Сириуса.

— Это ты выбирал, — ткнув в него пальцем Блэк, — Я бы был тебе рад полгода назад… или через годик. Но у меня и так времени в сутках не хватает.

Птица пропищала что-то явно жизнеутверждающее.

— Я так понимаю, это означает «ем мало, много места не занимаю, в хозяйстве полезен»?

Птенец кивнул.

— Ну живи. Только я бы не хотел, чтобы ты попался на глаза Дамблдору. Да у меня вообще нет желания объяснять кому-либо откуда у меня новорожденный феникс. Поэтому давай ты будешь незаметным, пока перья не отрастут. Идет? Ну и чудно. Приятно иметь дело с разумным существом.

Птицу кормили специальным кормом, который можно было собрать самостоятельно. Но все же была небольшая фирма, которая этот корм производила. Сириус решил, что и этот малыш не будет против покупного корма. Уже к концу недели птичка была покрыта розоватым пушком и иногда каталась в кармане мантии Сириуса на школьный ужин или на прогулку.

Блэк ворчал, спорил с птицей, которая пока не умеет передавать мысли, обзывал птенца то воробьем, то куренышем, но все же природная доброта в нем жила. И каждый вечер они с Ольгой шли гулять на улицу, неся в кармане птицу. Феникс с удовольствием кутался в пушистый шарф Ольги, у нее на руках вел себя как котенок и восхищенно рассматривал снежный пейзаж вокруг замка.

А Сириус наблюдал за девушкой. Птенец — нелепый, в алом пуху — сидел у нее на ладонях, прикрывал глаза от удовольствия, когда девушка проводила пальчиком по нежному пушку, мог бы — мурлыкал. Ольга улыбалась, словно увидела настоящее чудо. Впрочем, чудо и есть. Фениксы рождаются редко. Живут с людьми еще реже. А уж таких — молодых, любопытных, игривых, мир не видел, наверное, лет пятьсот.

Насколько знал Сириус, Фоукс решил стать спутником Дамблдора далеко не яйцом. Дед говорил, что Дамблдор вернулся со взрослой птицей лет двадцать назад, привез ее из Европы. И с тех пор птица особо и не менялась. Да и характер. Молодые любопытны, повсюду суют свой нос, совсем не против человеческих прикосновений, обычно следуют за интересными людьми, а цикл их жизни особенно длинный — новорожденный птенец сгорит лишь через года два, а то и три.

Поэтому Сириусу достался крайне непоседливый спутник. Это все же разумное существо, согласившееся быть рядом с магом по каким-то своим резонам, оно будет с удовольствием защищать хозяина, но вот выполнять его поручения — придется уговаривать. Получил в спутники феникса — вовсе не то же самое, что открыл фонтан драгоценных целительных слез. Перья из хвоста отдает лишь сам, носить на себе посторонних не будет, зато с удовольствием послушает все разговоры. В книге написано, что даже советы может дать. Сириус пока не понял, как именно строится связь феникса и человека, но птицы не умели говорить и думать словами, как василиски. Видимо, какие-то образы.

Пух начал превращаться в перья как раз к отъезду на каникулы. Да и сама птичка порядком подросла. Теперь в кармане мантии он заметно выпирал и поэтому в поезде поедет в сумочке Ольги. Утро двадцать первого декабря было сумрачным и неприветливым. Сириус уже привычно не выспался, до четырех утра читая книгу про укрепление защиты домов посредством Магии Крови. А вот проснулся он внезапно. Что-то словно ворвалось в его сон с требованием немедленно проснуться. На подушке сидел самодовольный куреныш. И Сириус, повинуясь порыву, посмотрел на птицу. Тот выглядел весьма самодовольным.

— Это ты…

Тут же возникло ощущение правильности вывода. По всей видимости, общение с фениксом будет похоже на ощущение интуиции — только очень громкой интуиции. Тут перед глазами Сириуса вспыхнул пейзаж за окном и зябкое ощущение.

— Да ты забавный! — Сириус теперь сам погладил птицу по голове, отчего феникс заклокотал что-то довольное.

— Сири, что такое? — из ванной вышел Ремус.

— Феникс научился общаться. Представляешь, даже визуальные образы передает.

— Интересно. Смотрю, этим он смирил тебя со своей персоной?

— Да я давно смирился. Только беспокоит потенциальное повышенное внимание. У меня его и так много.

На каникулы ехали в поезде. Под непонимающими взглядами школьников, слизеринцы с гриффиндорцами занимали купе, где тут же принялись что-то бурно обсуждать, бросая недовольные взгляды на всех, кто неосторожно заглядывал в купе. А коридоры патрулировали две старосты — гриффиндорская и слизеринская.

— Что говорит Лу насчет помолвки? — интересовалась Нарцисса. С переездом в мэнор она практически перестала общаться со своей свитой, предпочитая им общество Софи, Лили и Ольги.

— Они с Дореей, кажется, получают взаимное удовольствие от постоянного переноса этой знаменательной даты.

Циссы хихикнула: из старшего поколения эти двое ладили лучше всех, но часто их общение сводилось к обоюдным подколкам и шуткам. Теперь они получили потрясающую возможность вести военные действия: помолвка их детей должна быть потрясающей.

— И в чем причина спора?

— Дорея настаивает на балу в честь Вальпугиевой Ночи, и я с ней согласна больше, чем с мамой, потому что Лу хочет объявить о помолвке на первом осеннем приеме. Время от времени им в голову приходит гениальная мысль подать объявление в газету летом, чтобы все сходили с ума от недостатка подробностей до осени, но каждый раз в итоге отказываются от этой идеи, — Лили называла Лукрецию то мамой, то по имени. Возникала небольшая путаница, но близкие уже привыкли.

— А они в курсе, что Джим уже решил праздновать свадьбу этим летом?

— Они сделали вид, что не поверили ему.

Цисси расхохоталась, а Лили лишь мягко улыбнулась.

— И что, вам позволят пожениться этим летом?

— Не знаю. Джим, Сириус и Ольга решили сдавать экзамены экстерном.

— Эти трое смогут. А Рем? Как же он без своих друзей?

— А Рем считает, что он вполне может себе позволить такую роскошь, как школа, — ответила Лили.

— А ты?

— Я не знаю. Если Джим сдаст… То вряд ли кто сможет переубедить его устраивать свадьбу этим летом. Тогда я бы хотела перевестись на домашнее обучение. А если нет — то я тоже могу себе позволить такую роскошь, как школа.

Девушки опять рассмеялись. Это было известной шуткой, берущей свое начало в искреннем возмущении Сириуса. Обязанности Лорда, Ученичество, куча книг, которые Блэк раскидывал во всех местах, все это отнимало так много времени, что он иногда забывал поспать. Джиму было ненамного легче, но у него хотя бы обязанностей Лорда не было. А тут еще он мог забыть написать сочинения по теме, которую и так мог рассказать с закрытыми глазами. О чем частенько несдержанно и говорил преподавателю. И каждый раз ожидаемо получал отработки. Минус два часа времени.

— Школа — непозволительная роскошь! — сказал он тогда Джиму. — Я давно могу сдать многие предметы, но вынужден плестись со всеми по одобренной министерством программе. А у меня времени нет! А если и есть, то я лучше хохочары на дверную ручку наложу, чем буду механически переписывать историю создания какого-то ненужного заклинания!

— Скажем так — не все предметы мы можем сдать сейчас, — осторожно влез Джеймс.

— А какие не можем? Защиту? Не смеши меня! Или трансфигурацию?

— И защиту, и трансфигурацию. На защите никто не попросит тебя размазать экзаменатора тонким слоем по стеночке. Там попросят продемонстрировать заклинания, которыми мы сроду не пользовались. То же самое с остальными предметами.

— Вот. Еще один резон поскорее линять отсюда. Мы изучаем такие заклинания, которые по силам всем и при этом дают основные навыки. Но нам-то с тобой они не нужны. А если понадобятся, то прекрасно выучим и сами.

— Но сдать ЖАБА сейчас мы не сможем, — поставил точку в разговоре Джим. — Но можем подготовиться, если тебе не жалко потратить остальную часть учебного года на изучение школьной программы.

— А зачем нам ЖАБА? — просиял Сириус, — Можем просто бросить, все равно на работу времени не будет — дела семьи и все такое…

— Нет! — строго проговорил Джеймс, — мы получим эти оценки. Потому что я не хочу изучать школьную программу лет в шестьдесят, когда наши дети отберут у нас заботы о семье и мы решим устроиться в министерство.

Лили здраво оценивала свои силы: ей не хватит упрямства, силы воли, а главное — просто сил, чтобы изучить за полгода программу седьмого курса. Конечно, события последних месяцев так все перевернули, что девушка, как и ее друзья, как-то внезапно повзрослела и теперь школа не казалась ей центром мира. Жизнь за ее пределами была гораздо интереснее. Но она вполне могла остаться в школе. Ведь Марлин и Касси точно не будут пробовать сдавать экзамены. А есть еще Ремус. И Цисси.

Лили хотела бы добавить «и Северус», но понимала, что ее прежние дружеские отношения навсегда канули в лету. Изменилась она. Став Пруэтт, она ведь не просто стала частью рода, вместе с защитой и силой пришло много всего. Вот поджигать взглядом, например. Маглорожденные не имеют столь ярко выраженных талантов. А еще у нее незаметно менялся характер. Свободнее, смелее… наглее и задиристее. Да и как не стать, когда приезжаешь на выходные в свой новый дом, а два шебутных кузена всячески веселят и подкалывают. Или когда забираешь маленького проказника Калеба от МакГонагалл, по дороге пытаясь отчитать его за шалости, а он в ответ обнимает и радостно говорит «Старшая сестра — это классно».

Лили, как и многие маглорожденные ведьмы, с каждым годом все больше отдалялась от своей настоящей, родной семьи. Им тяжело понять ее. А ей — их. Рассказы о школе — словно рассказы о другом мире, приходится даже слова подбирать, ведь большинство им попросту непонятны. И сестра, которая всячески показывает свою нелюбовь… Нет, Лили по-прежнему любила своих родителей и сестру, но это было мучительно. Мучительно видеть, как их пути расходятся, как они все больше не понимают друг друга. С Пруэттами было проще. Это был мир, в котором Лили живет. И это был их мир. И попав в него полностью, девушка не могла остаться прежней.

Как и Северус, из нелюдимого полукровки превратившись в одного из Блэк. Наверное, семьи ему всегда не хватало — он тоже стал другим. И с каждым днем менялся все сильнее. Становился увереннее. Как сказала Нарцисса, в Северуса все больше проникает дух Блэков. Теперь они были другими. Где те дети, что дружили в детстве? Где те двое, что еще год назад вместе учили зелья?

Кроме того, Нарцисса сказала ей, что Северус в нее влюблен. А увидев недоверчивое выражение лица подруги, долго смеялась. До икоты. Поэтому теперь и самой Лили было неуютно — как вести себя с человеком, который хочет от тебя не просто дружбы… А она ведь его обнимала… практически на шее висела… и просила подсадить, когда мамин кот на дерево залез… понятно, почему Джеймс ревновал. Похоже, в отношении чувств Северуса была слепа лишь сама Лили. И теперь не знала куда себя деть. Особенно когда все так хорошо с Джеймсом.

Иногда ей было стыдно за свое счастье. Потому что она была настолько счастлива, что вообще ничто не могло огорчить ее надолго. Новости из-за стен школы пугали ее, заставляли замирать и лихорадочно думать о страшном и жестоком мире… Но через секунду ее нежно обнимал Джеймс. Или они с Сириусом начинали дразнить друг друга, кидаться предметами без использования палочки, рассказывать забавные случаи из прошлого. Или Калеб, ее маленький солнечный братик, подкрадывался к ней с просящими глазами и очередной домашней работой. И ее вновь наполняло ощущение счастья.

Лили всегда была чувствительна к чужому настроению, и она чувствовала, что люди вокруг нее вовсе не так беспечны. Вот Сириус вечно напряжен, словно готовясь к атаке в любую минуту. А Джеймс собран и даже немного взвинчен, потому что чувствует Сириуса, а никакой атаки все еще нет. Цисси вот то грустит, то напротив — безудержно веселится. У Софи в голове творится что-то явно термоядерное, ведь она вечно напряжена. Марлин язвит и веселится — она наконец-то нашла себе идеального друга в лице Касси. Ремус спокоен и собран.

А вот Оля волновалась. И боялась. И о чем-то переживала. И чем-то была огорчена. При условии, что весь этот водоворот чувств сменил ее прежнее счастье с оттенком горечи, Лили больше всего волновалась за подругу. Еще совсем недавно лишь в ее обществе она не чувствовала мук совести от своего беспричинного счастья. Ольга тоже была счастлива. Иногда в ней проскальзывало что-то печальное, но оно пропадало, словно девушка старательно гонит эти чувства прочь. Но не теперь.