Взгляд Майкрофта (гет)

В ноябре Майкрофт впервые наткнулся на имя «Джеймс Брук».

Позднее он слышал его много раз, а произносил, пожалуй, ещё чаще, но тот раз был особенным, отличным от всех последующих. Потому что тогда ещё имя «Джеймс Брук» не значило для него ничего. Оно осторожно вклинилось между почти завершившимся крупным расследованием российского шпионажа и референдумом о разделе влияния на Гибралтаре. Майкрофт отложил бы его в глубинах памяти и не раздумывал бы над ним ни минуты, если бы в одном из многочисленных докладов, которые он получал от внутренней разведки и Секретной службы, не было обозначено, что объект номер «А-сто шестьдесят пять-четырнадцать» регулярно, не реже двух раз в неделю встречается с не находящимся под наблюдением, не привлекавшимся к ответственности гражданином Соединённого Королевства Дж. Бруком двадцати шести лет.

Далее шло множество биографических деталей, которые Майкрофт пропустил, сосредоточившись на более важном вопросе: что именно заставляет объект «А-сто шестьдесят пять-четырнадцать», а точнее, Гермиону Грейнджер, так регулярно встречаться с заурядным человеком, магглом, пользуясь терминологией волшебников. Можно было бы предположить любовную связь, но даже совершенно слепому было очевидно, что Гермиона находится в серьёзных отношениях с другим волшебником, и даже начальных знаний психологии хватало, чтобы понять, что на измену она не способна.

Поскольку родственником Грейнджеров Дж. Брук также не был и вообще не имел никаких связей ни с семьёй Гермионы, ни с её друзьями, можно было практически наверняка сказать, что у них какая-то совместная работа.

И Майкрофту это категорически не нравилось, как не понравился бы любой бесконтрольный контакт волшебников с обычным миром.

Джеймс Брук был взят под наблюдение, и очень скоро на стол Майкрофту легла пухлая папка с черновиком книги авторства Дж. Брука.

— Вас это едва ли заинтересует, — заметил мистер Джеймсон, агент. — Детская сказка или что-то в этом роде.

— Благодарю вас, мистер Джеймсон, вы свободны, — ровно ответил Майкрофт, слегка морщась. От Джеймсона едва уловимо пахло женскими духами, дорогими, но слишком крепкими. Духи смешивались с запахом табачного дыма, костюмной шерсти и лосьона для бритья, и в конечном итоге букет получался неприятным.

Джеймсон исчез из кабинета, оставив после себя длинный шлейф мешанины запахов, а Майкрофт открыл папку и бегло просмотрел первые страницы, после чего нажал на кнопку связи с секретарем и распорядился:

— Не беспокоить, если не будет обращений сверху.

— Хорошо, мистер Холмс, — бойко отрапортовала трубка, но Майкрофт уже её не слышал, полностью сосредотачиваясь на тексте, сохраняя в памяти каждый момент и каждое событие.

Книга не была хорошей. Более того, она была достаточно скверно написана, по крайней мере, на вкус Майкрофта, из всей художественной литературы признававшего разве что Уайлда и Шоу, о чём сообщал открыто, и Диккенса, о чём не говорил никогда и никому. Брук не был талантливым писателем, у него был топорный слог и сомнительные мысли, но история, которую он рассказывал, стоила потраченного на неё времени, потому что это был подробный пересказ событий из жизни волшебного мира, наполненный реальными именами, фактами и деталями. Кто-то отлично придумал: рассказать о магии и магическом сообществе Британии, не вызвав сенсации, осторожно показать людям, что такое волшебство, с детства приучить их к мысли о том, что волшебники могут жить рядом.

И спустя пятнадцать лет они смогут выйти из тени, не вызвав ни удивления, ни агрессии.

Майкрофт почти коснулся кольца на мизинце, но передумал. Хотя Гермиона не поставила его в известность об этом проекте, он выглядел перспективно. Пока сложно было решить, что удобнее: волшебники, состоящие на учёте и интегрированные в обычный мир, или волшебники, полностью от него изолированные. Второе выглядело проще, зато первое открывало широкие перспективы сотрудничества.

И «объект Дж. Брук» был взят под наблюдение.

Тем же вечером Майкрофт получил сообщение, что Шерлок снова употребляет наркотики, правда, не в очередном притоне, а у себя дома — во всяком случае, десять минут назад от него ушёл недавно выявленный наркодилер.

Шерлок жил в Кембридже, но не в общежитии, а на съёмной квартире, которую, конечно же, оплачивали родители. Открыв дверь собственным ключом и пройдя в тёмный коридор, Майкрофт едва не споткнулся о два старых мусорных пакета. Переступив их, он прошёл по неряшливым стопкам газет и выбрался в жилую комнату, гостиную, совмещённую со спальней.

Сейчас она больше напоминала свалку.

Два стула и поломанный стол грудой лежали в углу, центр комнаты занимала огромная карта Лондона с многочисленнымии флажками, стикерами и несколькими кофейными пятнами. Возле неё валялись упаковки чипсов, обёртка от хот-дога, лупа. На тумбочке высились вперемешку учебники, справочники, снова газеты, а венчал шаткую конструкцию тяжёлый системный блок компьютера. Клавиатура и монитор обнаружились на кровати, там же, где и Шерлок, на которого Майкрофт не хотел смотреть.

Впрочем, нежелание смотреть вовсе не означало, что он его не видел. Напротив, едва войдя, он отметил и серую, нестиранную с неделю рубашку, и заляпанные чем-то светлые джинсы, и, главное, совершенно нездоровый цвет кожи и бешеный блеск в глазах брата.

— Я тебя не звал. Дверь у тебя за спиной, — сообщил Шерлок и закрыл глаза.

— Что ты делаешь? — спросил Майкрофт, надеясь, что его голос звучит достаточно укоризненно.

— Раскрываю серийное убийство в Челси, и твоя помощь мне не требуется.

— А я вижу, что как раз наоборот. Что ты принял? — Майкрофт опёрся на зонтик и выровнял сбившееся было дыхание. Позже он обязательно задаст Гермионе вопрос, почему его брат всё ещё испытывает тягу к наркотикам, но сейчас есть задачи важнее.

— Поищи там список. Ничего особенного.

«Там» было возле карты, среди мусора. На список попало немного кетчупа, он смазался и высох, и теперь казалось, что листок ученической клетчатой тетради испачкали кровью. Всего один пункт, только название незнакомое, из чего можно заключить, что Шерлок в очередной раз ввёл себе в вену собственноручно синтезированную дрянь. Иногда Майкрофту казалось, что допустить поступление Шерлока на химический факультет было самой большой ошибкой в его жизни.

— Симптомы? Длительность действия? Реакции? — уточнил Майкрофт спокойно.

Шерлок впервые за время разговора поднял на него взгляд, осмысленный, хотя и нервно бегающий.

— Я ещё не встал и не вышвырнул тебя отсюда, так что запишу в лабораторном журнале: «Повышенное дружелюбие, позитивный взгляд на мир», — сказал он резко, а потом, противореча собственным словам, подскочил с кровати, прошлёпал по полу босыми ногами и прошипел: — Зачем ты пришёл?

— Проверить, в порядке ли ты.

— Проверил?

— Шерлок! — Майкрофт знал, что угроза «вышвырнуть» не пустая. В отличие от него самого, Шерлок не испытывал никакого отвращения к физическим упражнениям и, будучи одного с ним роста и гораздо легче, значительно лучше владел своим телом.

Шерлок чуть подался вперёд, оказываясь совсем близко, так что стало чувствоваться его несвежее дыхание, и спросил почти ласково:

— Ты думал, что мне поправили мозги? Что я больше не буду испытывать эту так называемую «пагубную зависимость», — Майкрофт сглотнул, отчаянно жалея, что Шерлоку уже не три года, что нельзя схватить его за руку, оттащить в ванную и заставить чистить зубы, а потом загнать под одеяло и следить до тех пор, пока он не уснёт. — В таком случае, ты значительно глупее, чем я предполагал, — крутанувшись на месте, Шерлок отошел к окну. — У меня не так просто покопаться в голове. И я не испытываю зависимости. Наркотики — способ отвлечься, не более того. Доволен? Или мы ещё немного постоим, и ты прочитаешь мне свою любимую лекцию о том, что я разрушаю собственную жизнь и расстраиваю мамочку? — последнее предложение он сказал едко, явно пародируя интонации Майкрофта.

Вместо того чтобы действительно повторить то, что говорил неоднократно, Майкрофт переступил через мусор, подошёл к кровати и сел на край, поставив зонтик рядом.

Шерлок отвернулся и сделал вид, что изучает улицу сквозь жалюзи. Майкрофт глянул на монитор компьютера, на котором не было ничего похожего на файлы по серийному убийце в Челси. Собственно, он и не ожидал их увидеть, поскольку в Челси не было серийного убийцы, а Шерлок никогда не работал над делами под кайфом.

— Зачем? — спросил он, кончиками пальцев в кожаной перчатке стряхивая крошки с кровати на пол.

— Скучно, — пожал плечами Шерлок. — И я серьёзно: уходи отсюда. У меня что-то нет настроения на семейные беседы.

Майкрофт тяжело встал со слишком низкой кровати, забрал зонтик, снова прошёл мимо мусора, обогнул карту и уже у двери сказал:

— Я не враг тебе, Шерлок, и никогда им не был.

Шерлок обернулся, прищурился и сказал:

— Думаешь, я не помню Редберда?

По счастью, Майкрофт умел держать лицо виртуозно. Так хорошо, как, наверное, не всякий актер может. Поэтому он не пошатнулся, не схватился за дверной косяк, а только приподнял одну бровь и уточнил:

— Хочешь сказать, что причина почти двадцати лет вражды — смерть… — он сделал паузу, но естественную, ничуть не показавшую его волнения, — собаки?

— Друга. Ты виноват в смерти моего друга, — отозвался Шерлок. — Даже если он был собакой.

— Ты толком не помнишь этого! — жёстко сказал Майкрофт, но Шерлок уже вернулся на кровать, подтянул к себе клавиатуру, пошарил по одеялу в поисках мыши и продолжил блуждание по Интернету.

Майкрофт вышел наружу, почти упал в машину, а оказавшись у себя дома, опустился в кресло у камина, закрыл руками лицо и вдруг понял, что у него не осталось никаких мыслей.

Совсем.

* * *

Майкрофт только вернулся из Кореи — там была тяжёлая и неприятная работа среди людей, настолько же ограниченных, насколько и самолюбивых. Перелёт, пусть даже и частным самолётом, мгновенно отозвался двумя лишними килограммами и белыми жировиками на плечах, а от недосыпа даже голова начинала работать хуже.

Практически первым, что он увидел, сразу после сводок о провале операции по захвату торговцев оружием в Стамбуле, была отпечатанная книга с уже знакомым текстом: «Мальчик, который выжил», автор — Дж. Брук.

Майкрофт внимательно изучил глянцевую плотную обложку, на которую не поскупились издатели, после чего вызвал секретаря и уточнил:

— Как давно появилась эта книга?

Внутри начинало подниматься глухое раздражение от того, что он пропустил и не проконтролировал этот этап акции.

— Вчера её пытались предложить в «Книгах в любых количествах», это книжный на… — секретарь закопался в записной книжке, причём не притворно, как делал сам Майкрофт, а по-настоящему, очень нелепо, — Чаринг-Кросс-Роуд. И ещё несколько экземпляров в других точках.

Майкрофт кивнул, отпуская секретаря прочь, и протёр глаза пальцами.

Список дел, которые требовалось сделать немедленно, а также вопросов, требующих срочного решения, неумолимо возрастал.

Незаметно даже для собственных глаз он дотронулся до живота и бросил взгляд на вазочку с печеньем, которую поставил на тумбочку под столом. Пара штук ведь не повредит? Учитывая, что ему предстоит общаться сначала с министром обороны, потом — с агентством, провалившим операцию в Турции, а под конец — ещё и с Гермионой, небольшое поощрение лишним не будет.

Живот уверенно свидетельствовал о том, что ещё как будет. Два килограмма от стресса и перелётов, а в воскресенье ужин у родителей — это ещё минимум плюс полтора-два, даже если ограничивать себя в сладком и жирном.

Сунув печенье в рот, он подумал, что, кажется, нужно искать какой-то другой способ борьбы со стрессом. Секс, говорят, неплох. Увы, для него требовался лишний контакт с посторонними людьми, что не могло радовать. Про сигарету после визита к Шерлоку даже и размышлять не хотелось.

Решение турецкого вопроса далось непросто. Многомиллионная сделка между афганскими боевиками и торговцами оружием прошла почти под самым носом у МИ-6, и всё — из-за того, что разрешение вопроса доверили наёмникам. В тот момент, когда требовалось обеспечить прикрытие агентам, они просто не появились; месяцы работы службы, множество контактов, огромная база — всё оказалось впустую.

Майкрофт не занимался этим сам, это было в ведении сэра Грейвза, но ему пришлось участвовать в поисках способов минимизировать полученный ущерб.

Тем не менее, к половине седьмого с этим вопросом было покончено — и он снова взял в руки книгу о мальчике-волшебнике. Подумав, велел принести ещё экземпляр, который убрал в личный сейф, а потом написал на кольце кончиком пера: «Адрес: Уайтхолл, 12, клуб «Её Величество», 8 pm».

Членство в клубе «Её Величество» он получил ещё в прошлом году, но был там с тех пор только трижды: пару раз пил чай в общем зале и однажды арендовал для себя кабинет, проследив, чтобы в нём всё было обустроено с максимальным комфортом. Он планировал время от времени работать там, но пока не находил на это сил: знакомая обстановка успокаивала.

В клубе его встретили со всей учтивостью и сразу же проводили наверх: там жарко горел огонь в камине, а на стене повесили коронационный портрет Её Величества — с одной стороны, в знак уважения, которое Майкрофт к ней испытывал, а с другой — как напоминание о государственном долге.

— Ко мне вскоре подойдет молодая женщина — проводите её наверх, — попросил он. — И принесите чайный прибор на две персоны.

Дворецкий (а здесь были только опытные дворецкие, никаких официантов и тем более — никаких людей с улицы) наклонил голову, показывая, что всё услышал, и скрылся за дверью.

Вскоре после того, как принесли чай, в комнату поднялась Гермиона. На этот раз — без спецэффектов, которые обычно сопровождали всякое её появление, а нормальным образом, через дверь.

* * *

Майкрофт отпустил секретаря и сдержал рвущееся с губ ругательство. Вот за что он в первую очередь ненавидел магический мир: за его неконтролируемость. Он мог в любой момент узнать обо всем, что творится в его Британии, тогда как та, другая, оставалась практически непроницаемой для глаз опытных шпионов и объективов высокочувствительных камер.

О том, что презентация книги обернулась убийством волшебника и побегом автора, Майкрофт узнал почти через десять часов после происшествия. Он немедленно отдал приказ на поимку Джеймса Брука, который теперь был ему крайне необходим, но его службы потерпели поражение. Писатель исчез, растворился в воздухе в буквальном смысле.

Это раздражало.

Пока Брук был под защитой волшебников, Майкрофт только приглядывал за ним. Теперь же он дорого заплатил бы, чтобы получить его в свое распоряжение. Брук знал о той Британии больше, чем, наверное, кто-либо другой из обычных людей.

— Досадная неудача, — пробормотал он себе под нос, после чего был вынужден убрать подальше мысли о волшебниках, сосредоточившись на гражданской войне в Либерии.

Британии было выгодно её скорейшее окончание, желательно с отстранением президента Тейлора и передаче его под суд, но прямое вмешательство было недопустимо. На взгляд Майкрофта, было бы лучше, если бы основную грязную работу взяли на себя Штаты. Британия поддерживала повстанцев, но вмешательство армии, пусть даже с миротворческой миссией, допускать не следовало.

Леди Смолвуд, которая занималась этим вопросом лично, предоставила максимально исчерпывающую информацию и огромное количество документов — от Майкрофта требовалась только аналитика по всем рискам, ей он и занялся.

Бумажная работа как всегда успокаивала — делая небольшие пометки в блокноте и постукивая носком туфли по паркетному полу, он постепенно выстраивал в голове все возможные варианты разрешения конфликта, попутно раскладывая их на категории: благоприятные, допустимые, нежелательные и недопустимые.

«Мы хотели бы минимизировать человеческие жертвы», — гласила приписка, сделанная рукой леди Смолвуд в конце отчёта.

Майкрофт ещё раз просмотрел шахматные доски с заготовленными схемами партий и покачал головой: Штаты не вмешаются до тех пор, пока ситуация не начнёт выходить из-под контроля. И то же можно сказать о войсках ООН — они будут введены только в том случае, если война всё-таки перейдёт в горячую стадию.

Он почти закончил с Либерией, когда руку обожгло — на кольце высветилось написанное жёстким чеканным почерком Гермионы: «Срочно».

Майкрофт поморщился, чувствуя, что в висок вкручивается фантомный шуруп несуществующей боли. Не нужно было обладать даже зачатками интеллекта, чтобы догадаться, о чём пойдет речь. Гермиона Грейнджер внезапно осознала, какова цена ошибки в большой политике, и сочла её слишком высокой для себя.

Это было естественно и предсказуемо, но при этом почти… жалко. Майкрофт отдавал себе отчёт, что ему повезло заполучить именно Гермиону как посредника между обычным миром и миром волшебников. Она была честной, живой и почти неспособной на манипуляции и подлость. Кроме того, она в некотором роде и сама принадлежала обычному миру. Кто заменит её? Майкрофт не был уверен, что обрадуется замене.

«Клуб, через полчаса. МХ», — написал он, поднялся, убрал в сейф либерийские бумаги и вызвал водителя.

Он прибыл раньше Гермионы минут на десять, и этого было достаточно, чтобы подготовиться к встрече — чай, бутылка виски, два стакана. Гермиона не продолжит свою работу — он знал это совершенно точно. Всё, что можно было извлечь из этой последней встречи — ещё немного информации о произошедшем, о Бруке и о волшебном мире.

Он устроился в кресле, но почти сразу поднялся снова — Гермиона вошла, громыхнув дверью.

Майкрофт мгновенно охватил её взглядом и добавил к своим сведениям о произошедшем ещё немного деталей: убитый был не случайным человеком, а любовником Гермионы. Она уже была на службе и сообщила начальству, что выходит из игры. Она пыталась поспать за столом, наверное, в офисе, но так и не закрыла глаза ни на минуту. Её трясло от нервов. Она отчаянно хотела разбить чайный сервиз, думая, что это поможет.

Во рту стало горько, как от слишком крепкой сигареты — как будто эмоции Гермионы, бьющие фонтаном, пробирались внутрь его сознания. Он попытался отгородиться от них, как делал всякий раз, вытаскивая из очередных неприятностей Шерлока. Он ничего не чувствует. Ничего не ощущает. Только вкус выпитого недавно чая. Сладкого. Горечь — иллюзия.

— Примите мои соболезнования, — сказал он настолько мягко, насколько вообще был способен. Как говорил бы с Шерлоком под дозой.

Гермиона вскинула голову, её глаза зажглись страшным, почти фанатичным блеском.

— Откуда вы знаете? — хрипло и резко спросила она, а горечь стала почти невыносимой. Избегая её взгляда, Майкрофт наклонился, достал с нижней полки столика стаканы и выпивку, налил, протянул Гермионе её порцию и только после этого сказал:

— Информация слишком важна, чтобы пренебрегать ею.

Гермиона перехватила стакан, сжала пальцы так, что побелели костяшки, а потом отставила на каминную полку.

— Не хочу пить.

Напряжение ослабло. Майкрофт сел в кресло и приготовился ждать. Он видел, как у неё трясутся губы, и это было неприятно, но в то же время он ощущал что-то, смутно похожее на зависть. Он завидовал ей почти так же, как Шерлоку — потому что она позволяла себе эту постыдную реакцию. Слабость была омерзительна, но она же была невыносимо привлекательна.

Гермиона отвернулась к камину и произнесла:

— Майкрофт, — сбилась на его имени, словно (а впрочем, почему бы и нет?) ей было неприятно его произносить, — я хотела бы попросить вас об одолжении.

И тут же взглянула на него. Её глаза расширились от ужаса. Майкрофт извлек из кармана записную книжку и заметил спокойно:

— В официальный розыск его объявить едва ли удастся, — ей не нужно было знать, что он и сам хочет найти Брука, — но есть вероятность отследить его перемещение по другим каналам, — также ей не нужно было знать, что процесс уже запущен. — Мне потребуется имя и максимально точный словесный портрет.

Гермиона начала его описывать — быстро, сбиваясь, глотая окончания слов, а потом достала палочку, коснулась кончиком своего виска, пробормотала что-то на своей исковерканной латыни — и посреди комнаты появился Джеймс Брук — куда более настоящий, чем любой портрет, объёмный, почти живой. Повисел немного и пропал.

Майкрофт записал в книжке пару слов — просто для вида, убрал её в карман и уточнил ровно:

— Это не основная причина встречи, я полагаю.

— Нет, — мотнула она головой, — Нет.

И она сказала ровно то, что должна была сказать: «Я выхожу из игры».

Она стояла, кажется, не замечая, что у неё дрожат колени, и, повинуясь странной прихоти, Майкрофт заметил:

— Я предполагал, что наше сотрудничество будет недолгим, Гермиона.

— Почему? — прошептала она.

Он улыбнулся — так, как умел, и ответил честно:

— Вам не место в политике. Как и мой брат, вы подвержены сантиментам. Испытываете привязанности.

Кажется, она сочла эти слова не то обвинением, не то оскорблением, потому что резко ответила:

— Это нормально. Любить.

Шерлок такого не сказал бы — он стеснялся своей вовлечённости.

— Любовь — это несложные химические процессы, — сказал Майкрофт, — легко моделирующиеся искусственным путём. Но это, — он пожал плечами, — не повод для дискуссии.

— Не повод, — на последних остатках самоконтроля ответила Гермиона и опрокинула в себя виски, закашлялась, скривилась — и взглянула на Майкрофта.

Он тоже выпил, перекатывая горькую, как витающие в воздухе мысли, жидкость на языке, и только после этого она села в кресло. Собственно, почти упала.

Майкрофт встал и обошел её сзади. Гермиона выглядела совершенно жалко, но сейчас не вызывала у него отвращения — возможно, потому что она больше не была его деловым партнером, просто молодой женщиной, далеко не самой глупой в этом мире и, откровенно говоря, неплохо выносящей тяжелый удар.

Она закрыла глаза и, кажется, задремала. Он наклонился и забрал волшебную палочку из её ослабевших рук. Поднёс к глазам, изучая разводы на покарябанном и поцарапанном дереве. Это была не её палочка — другая, принадлежавшая кому-то ещё. Возможно (не то чтобы это имело значение), её убитому любовнику.

Положив палочку на столик, Майкрофт вышел из кабинета, сделал знак дворецкому и тихо сказал:

— Позаботьтесь, чтобы эта женщина спокойно поспала.

После чего, сбежав по ступенькам, он сел в машину и с каким-то почти сожалением подумал, что он вряд ли ещё раз встретит Гермиону Грейнджер — если, конечно, она не решит доставить миру обычных людей какие-то проблемы.

Он позволил себе размышлять об этом около минуты, а потом извлёк из тайников сознания Либерию с её гражданской войной, и вскоре она полностью его захватила.