Взгляд Майкрофта (гет)

На стол Майкрофту легли фотографии. В основном — нечёткие, но несколько — весьма сносного качества. Очень разнообразные. С камер видеонаблюдения и с фотоаппаратов.

Против воли он коснулся пальцами одной из них, проверяя на реальность. Но фото не расплылось и не исчезло, оставаясь лежать на столе и… злить. Объект «А-сто шестьдесят пять-четырнадцать» вернулся в Великобританию.

Шесть лет Гермиона Грейнджер отсутствовала в стране и на столько же времени полностью пропала с радаров Майкрофта. Напряжённо было бы следить за ней на территории Франции, да и, пожалуй, не нужно. Однако теперь она вернулась.

Время совершило в ней радикальные перемены. Она избавилась от неряшливой гривы волос и теперь носила короткую стрижку — настолько короткую, что была видна шея и мочки ушей. Начала красить ногти, но стригла их всё так же коротко. Её лицо стало взрослее и значительно твёрже: оформилась тяжёлая линия нижней челюсти и подбородка, приопустились уголки век. На всех фотографиях она была в мантиях — разных, но одинаково тёмных и плотных.

Отложив в сторону портретные снимки, Майкрофт поднял повыше, приблизил к глазам последний кадр, самый неожиданный. Он был сделан в Дувре, на пустыре, где, по данным Майкрофта, за завесой волшебства и скрывался дом Гермионы.

На фото была сама Гермиона, в домашней светлой мантии и без макияжа, а рядом с ней, сунув руки в карманы пальто, стоял Шерлок Холмс.

Вглядываясь в позы и выражения лиц, Майкрофт пытался понять, о чём эти двое говорят, а главное — зачем? Что их может связывать?

Лицо Гермионы казалось на этой фотографии менее жёстким и значительно более юным, чем на остальных, а Шерлок выглядел, пожалуй, смущённым.

Майкрофт отложил снимок и сжал пальцами переносицу. Во рту стало сухо, отчаянно захотелось закурить, и он даже дёрнулся к кармашку пиджака, но сумел остановить почти рефлекторное движение. Он не станет курить. Однозначно нет, точно не сейчас. Возможно, позднее, дома.

Собрав фотографии, он убрал их в непрозрачный файл и отложил на край стола, встал и снова потёр переносицу. Иногда в последние несколько лет его мучила головная боль — врачи утверждали, что от слишком неподвижного образа жизни и защемления позвонков.

Растёр шею.

Нужно было заставить себя двигаться. Сбросить, наконец, десять-двенадцать килограммов. Может, пятнадцать. Привести в порядок спину.

Пообещав себе непременно этим заняться (в который уже, интересно, раз), Майкрофт направился на аудиенцию наверх — от него хотели услышать детали расследования русского шпионажа в МИ-5.

Выходя, он заметил работавшую с документами Софи. Она продолжала превосходно исполнять обязанности его ассистента, а то, что их отношения, сугубо деловые, разумеется, продолжались не только в кабинете, но и в его доме, ничуть не мешало. И всё-таки Майкрофт сказал, окликнув ее:

— Софи, я полагаю, вы заслуживаете повышения за вашу безупречную работу.

Умница Софи отлично поняла, что именно он хотел ей сказать, и ответила деловым сухим тоном, без неуместных эмоций или недовольства:

— Спасибо, сэр.

— Я поговорю о вас. Вы предпочитаете Британию, Испанию или Китай?

Софи не стала спешить, подумала почти минуту, поправила густые чёрные волосы и ответила:

— Испанию.

— Решено, — кивнул Майкрофт и, сверившись с часами, поспешил к Её Величеству.

* * *

Новую помощницу звали Элис, она заваривала отличный чай и в совершенстве знала фарси. Кроме того, она получила математическое образование, так что отлично справлялась с вероятностными моделями и экономическими отчётами.

Майкрофт установил дома беговую дорожку и отказался от всего сладкого, содержащего крем или шоколад. Позволил себе только сухое печенье.

Выборы в Европарламент, кажется, обеспечили ему раннюю седину. Несмотря на все усилия, консерваторы набрали излишне много голосов и получили слишком много мест. Майкрофт лично не имел ничего против консерваторов, но был и оставался сторонником правящей партии, которой такое положение дел не могло пойти на пользу.

Шерлок и Гермиона, очевидно, состояли в романтических отношениях — иначе нельзя было объяснить тот факт, что Шерлок имел полный и беспрепятственный доступ в её дом. На природу их взаимодействия указывало также то, что Шерлок стал более стабильным. Он по-прежнему принимал наркотики, но не позволял себе срывов, ни спонтанных, ни намеренных, с целью позлить старшего брата.

На короткой встрече с Шерлоком Майкрофт едва удержался от комментария на эту тему. Промолчал, потому что не желал, чтобы Шерлок знал о слежке за мисс Грейнджер. В общем и целом ситуация была… приемлемой.

Мамуля подвернула лодыжку и долго жаловалась на боль, ужасные дороги, плохих врачей и стечение обстоятельств — к счастью, по телефону. На предложение вызвать из Лондона высококвалифицированного хирурга, разумеется, ответила отказом. Папа просил приехать, но Майкрофт не нашёл в себе сил на это. Мамуле требовалось утешение, а он никогда не был в нём силен.

Шерлок вляпался в очередную авантюру, съехал с квартиры, которую оплачивал Майкрофт, и обзавёлся соседом — отставным военным врачом по имени Джон Хэмиш Ватсон. Ничего примечательного, обычный вояка, недалёкий, но храбрый и верный. Не совсем те качества, которые обычно ценил в людях Шерлок, но и не те, которые заставили бы Майкрофта насторожиться.

Беговая дорожка, велотренажёр и отказ от сладкого постепенно давали плоды. Килограммы уходили отнюдь не так быстро, как хотелось бы, но всё-таки уходили — и только это заставляло Майкрофта удерживаться и не заедать стресс.

Обострение террористических угроз в Восточной Европе, техногенная катастрофа в Сибири и президентские выборы в Афганистане на некоторое время заставили Майкрофта переселиться в кабинет на Уайт-холл — только так он мог справляться с огромным объёмом бумаг, требующих немедленного анализа и осмысления.

Постепенно, странными скачками, в которых время то ускорялось до громадных скоростей, то почти замирало, прошли лето и половина осени. А потом один из криминальных авторитетов Лондона внезапно засветил лицо, и оно оказалось знакомым.

Майкрофт изучал снимки, на которых был запечатлён Джеймс Брук, теперь известный как Джим Мориарти, и ощущал тупое глухое раздражение.

Сам по себе Брук ничего не сделал, во всяком случае, в мире обычных людей. Мориарти тоже не был фигурой, способной заинтересовать британское правительство: ни в шпионаже, ни в подрыве национальных устоев, ни в организации общественных беспорядков он замечен не был. Даже как криминальный авторитет он был не более чем проблемой Скотланд-Ярда.

И всё-таки не было ни единой возможности отложить в сторону снимки, с которых Брук смотрел мимо неприятным взглядом колючих тёмных глаз. Майкрофт знал почему. Разумеется, из-за Гермионы Грейнджер и данного ей обещания.

Боже правый, когда его волновали эти условности? Когда он считал обещание достаточно веской причиной для чего бы то ни было? Майкрофт улыбнулся сам себе и мягко провёл подушечками пальцев по ободку кольца. Оно оставалось с ним не как сентиментальный сувенир, конечно же, а как небольшое напоминание о том, что его мир не так стабилен и незыблем, как кажется. И что есть силы, способные его разрушить.

Он осторожно снял кольцо и поднёс к глазам, изучая. За прошедшие годы металл не потемнел, не поцарапался — оставался таким же безупречным и сияющим, как в тот день, когда Гермиона его наколдовала.

Только поставленная позднее проба выделялась преувеличенной неправильностью — как напоминание, что она была сделана руками обычного человека.

В последние годы магический мир показывал себя мало. Посредственные чиновники, пусть и с волшебными палочками, оставались посредственными чиновниками — они сухо и достаточно безупречно выполняли свою работу, но едва ли были способны хотя бы на одно самостоятельное действие. По возможности Майкрофт изучал их. Задавал вопросы, переспрашивал, предполагал. Сведений собралось немало, но применять их было некуда.

Он сжал пальцами основание переносицы, отвлекаясь от сумбурных мыслей и возвращаясь к насущному.

Кольцо блестело прямо перед ним, нагревалось в его пальцах. Он не хотел ничего на нём писать. И он мог не делать этого. В сущности (он хмыкнул и коснулся завёрнутой в платок сигареты), Гермионе хорошо живётся и без Джеймса Брука. Она занята работой, прогулками по Дувру, Шерлоком, в конце концов.

Он взял металлическое перо, поднёс к ободку и осторожно написал, едва касаясь металла: «Сегодня в 7:30 pm. Клуб. Важно». Надпись полыхнула тёмно-бордовым отсветом и исчезла.

Майкрофт встал, поправил пиджак, перевязал галстук, вызвал Элис и велел:

— Машину в клуб.