Гарри Поттер и Сундук (джен)

Первокурсники Гриффиндора и Слизерина, возбужденно переговариваясь, направлялись в сторону площадки для обучения полетам.

Особенно сильно переживали маглорожденные, у которых, в отличие от большинства потомственных магов, не было в детстве игрушечных метел.

— Да не бойся ты так, Гарри! — громко успокаивал Рон приятеля, который боялся чуть ли не сильней всех. — У Равенкло и Хаффлпаффа утром были полеты. Мне рассказали, что под конец урока в воздух поднялись все кроме Грейнджер. Представляешь, эта зубрила оказалась даже хуже, чем Хаффлпаффцы!

В голосе рыжего слышалось неприкрытое удовлетворение чужой неудачей, но Гарри был слишком сильно взволнован, чтобы заострять на этом внимание.

Наконец группа первокурсников достигла площадки, посреди которой их ожидала мадам Хуч — преподаватель полетов. Перед ней в ряд лежали школьные метлы, а над всей поляной на высоте около пяти метров была натянута сетка. Гарри, смекнув, что это сделано ради безопасности, почувствовал себя значительно уверенней.

После короткой лекции о технике полетов, управлении и правильной посадке на метле, профессор произнесла то, чего с нетерпением (а кто-то и с испугом) ждали первокурсники:

— А теперь, когда я дуну в свой свисток, вы с силой оттолкнетесь от земли. Крепко держите метлу, старайтесь, чтобы она была в ровном положении, поднимитесь на метр-полтора, а затем опускайтесь. Итак, по моему свистку — три, два…

Но Невилл, нервный, дерганый и явно испуганный перспективой остаться на земле в одиночестве, рванулся вверх прежде, чем мадам Хуч поднесла свисток к губам.

— Наклони метлу вперед! — закричала преподаватель, в то время как Невилл стремительно набирал высоту. Почти достигнув страховочной сетки, мальчик, наконец, сообразил, что нужно делать, и резко направил метлу вниз, устремляясь к земле в крутом пике.

Мадам Хуч выхватила палочку, но не успела даже произнести заклинание, как Невилл с громким криком врезался в землю. Все без исключения рванули к месту крушения.

После короткого осмотра мадам Хуч вынесла вердикт:

— Ничего страшного, сломано запястье и сильный ушиб ноги. Мистер Уизли, помогите мне доставить Лонгботтома в больничное крыло. И чтобы до моего возвращения к метлам даже никто не притрагивался, я не говорю уж о полетах! — обведя всех строгим внимательным взглядом, будто проверяя, не собирается ли кто-нибудь спорить, мадам вместе с Невиллом и Роном удалилась в сторону Замка.

Гарри поежился, провожая их взглядом, и подумал, что теперь ему еще страшней садиться на метлу.

Профессор Хуч не возвращалась довольно долго, и ученики болтались по полянке, не зная чем себя занять.

— Смотрите, что я нашел! — раздался радостный голос Малфоя. — Видимо, толстяк уронил эту ерунду, когда брякнулся.

Блондин подбрасывал в руке напоминалку.

— Отдай, я передам ее Невиллу, — Гарри сделал шаг вперед, протягивая руку.

Малфой прищурился, глядя как на солнечном свету поблескивает шарик, будто раздумывая, стоит ли отдавать блестящую штучку.

— А что мне за это будет? — и не дав возможность ответить, тут же добавил: — Знаю! Ты, Поттер, расскажешь мне, где купил свой сундук. Идет?

— Договорились! — Гарри показалось, что Малфой обрадовался такому поводу разузнать о сундуке. Просто подойди и спросить, видимо, не позволяла гордость.

В этот момент вернулись мадам Хуч и Рон, помешав завершить обмен. Урок продолжился. Гарри настолько осторожничал, помня об участи Невилла, что как только ноги отрывались от земли более чем на десять сантиметров, тут же дергался и направлял метлу вниз.

Порой он делал это слишком резко и под всеобщий смех, несколько раз неуклюже падал с метлы. К слову, профессор очень жестко обрывала веселье и пресекала любые попытки позлословить, снимая ощутимое количество баллов.

К концу занятий Гарри более-менее уверенно сидел на метле, сделав вывод, что если не совершать резких движений, то это вполне безопасно. Разумеется, если не набирать высоту.

После обеда Рон, сопровождаемый профессором МакГонагалл, отправился в Хогсмид —

ближайшую к школе деревушку, населенную только волшебниками. Там они должны были встретиться с его мамой, чтобы отправиться за волшебной палочкой.

Гарри же, как и договорился с Гермионой, отправился следить за лестницами. Там его и нашел Малфой. Он намеренно медленно подошел и со скучающим видом, как бы между прочим, спросил:

— Поттер, ты все еще хочешь вернуть игрушку?

В это время одна из лестниц как раз пришла в движение.

— Подожди, Малфой, — Гарри, сосредоточенный на важной миссии, не обратил внимания на блондина до тех пор, пока не записал в блокнотик маршрут и время перемещения лестницы. — Я купил его на Диагон аллее.

— В какой лавке? — Драко весь как-то подобрался, забыв о том, что ему на самом деле это как бы и неинтересно. Казалось, он готов стартануть за таким же сундуком, как только получит адрес.

Гарри описал, как выглядел магазин и дома рядом с ним, объясняя попутно, что название сказать не может, потому как вывеска была на неизвестном ему языке.

— Там нет ничего такого, я тысячу раз был на Диагон аллее! — уверенно заявил Малфой, прищурившись. — Не думай, что я тебе отдам напоминалку за глупую сказочку в духе Уизли.

— Что значит «ничего такого нет»? Я совершенно точно знаю, где купил свой сундук. Ой, подожди!

И Гарри снова принялся записывать перемещение лестницы, слыша, как над ухом сопит Малфой, заглядывая в записи через плечо.

— Что ты вообще тут делаешь? — не сдержал любопытства блондин.

— В условии обмена не было, что я должен тебе рассказывать о своих занятиях, — не смог удержаться Гарри от подколки, и был вознагражден за это видом Малфоя, похожего на ребенка, лишившегося конфетки. — Я скажу, а ты мне отдашь шар. Все равно не веришь про лавку, а другой правды у меня нет.

Драко молча протянул напоминалку.

— Я изучаю движение лестниц, мы с Гермионой хотим найти закономерность в их перемещениях, — честно ответил Гарри, пряча шарик в сумку.

— Зачем?

У Малфоя был настолько обескураженный вид, что Гарри пришлось прикусить губу, чтобы не рассмеяться, иначе слизеринец наверняка бы обиделся и ушел.

— Я выполнил условие договора! Теперь твоя очередь. Что мне будет взамен?

— Право задать вопрос, — Малфой уже вернул себе свой надменный вид, но продолжал едва заметно улыбаться уголками губ, показывая, что принимает правила игры.

— Мы с Гермионой будем составлять карту Хогвартса, а чтобы она была полноценной, нужно понимать, по какому принципу двигаются лестницы, — Гарри вновь имел счастье наблюдать метаморфозу Малфоя из надменного паршивца в любопытного мальчишку. И он задал вопрос, который его мучил с того самого момента, как он только попробовал посидеть на метле: — Слушай, неужели взрослые маги летают на метлах, когда им нужно куда-то? Это же неудобно! А если дождь? А у женщин прически там всякие, платья…

— Поттер, ты идиот! — блондин наигранно закатил глаза и покачал головой. — С чего ты вообще решил, что метлы это транспорт? Это же спорт! На метлах устраивают гонки, эстафеты, в квиддич играют, в конце концов!

Гарри был полностью согласен с Малфоем — он идиот. Только этим можно было объяснить, что он не дошел своим умом до такого очевидного ответа. Это как физкультура в школе: никому же не приходит в голову считать лыжи, например, основным средством передвижения. Он уже открыл рот, чтобы задать еще один вопрос, но их прервал высокий темнокожий мальчик:

— Драко, вот ты где! Идем скорей, Снейп собирает всех в гостиной для какого-то объявления.

— Упс, это точно не тот случай, когда можно прогулять. Бывай, Поттер, поболтаем как-нибудь еще.

Слизеринцы, не мешкая, побежали в сторону подземелий. А юный гриффиндорец провожал их взглядом, раздумывая, действительно ли Малфой был бы не против общаться с ним или он просто так это сказал?

— Ты разговаривал с Малфоем! — голос подошедшего Рона был полон возмущения. — Я наблюдал за вами, пока мама прощалась с профессором.

— Ну да, разговаривал. Вы купили палочку? — спросил Гарри, направляясь вместе с рыжим в сторону гостиной. Хватит с него на сегодня лестниц.

— Не пытайся сменить тему! Какого дракла ты мило беседовал с этим белобрысым гадом?

— А почему нет? — Гарри искренне недоумевал, в чем причина недовольства приятеля.

— Ты издеваешься? Он постоянно оскорбляет меня, а ты с ним любезничаешь вместо того, чтобы в морду дать. Тоже мне друг, называется!

— А ты постоянно оскорбляешь Гермиону, тебе тоже в морду дать? — не смог, да и не захотел удержаться от ответной грубости Гарри.

Все-таки Рон временами бесил его своими высказываниями в духе «Он мне не нравится, значит и ты должен относиться так же». Тем более что Рону, кажется, вообще никто не нравится. «Даже Бэтмен!» — с неожиданной обидой подумал мальчик. В Хогвартсе Гарри никто не считал ненормальным, не обзывал и не бил. С чего бы ему кого-то невзлюбить?

Уизли надулся, но ничего не ответил, и какое-то время мальчики шли в тишине.

— И вообще, я ведь говорил тебе уже, что вся их семейка последователи Сам-Знаешь-Кого! — не выдержал Рон молчания.

— Ну говорил, а что с того? Не они же лично убили моих родителей.

— Твоя мама — маглорожденная, ты сам говорил. А они ненавидели все, что связано с маглорожденными. Как ты не понимаешь? — Рон не на шутку разгорячился и уже почти кричал, размахивая своими несоразмерно длинными руками. — Семейки типа Малфоев были против даже того, чтобы пускать их в школу, а еще лучше вообще всех уничтожить! И тебя, между прочим, тоже. Ты ведь сын маглорожденной.

— Но почему? — это единственное, что смог произнести Гарри, полностью раздавленный такой информацией.

— Потому что они все уроды! — со злостью выплюнул Рон.

* * *

Ночью Гарри очень долго ворочался, не в силах заснуть с мыслью, что в мире магии ему многие не рады. Он даже достал учебник и вдумчиво перечитал главы, посвященные войне с Волдемортом. По всему выходило, что Рон сказал правду.

На следующий день после окончания уроков мальчик побежал искать единственного ему известного ученика, который точно читает больше, чем он сам. К тому же, Гермиона была маглорожденной, и ее не могло не интересовать все это.

Как Гарри и рассчитывал, девочка обнаружилась на том же месте, где он вчера разговаривал с Малфоем.

— Привет! Что у тебя случилось? — первой поздоровалась она.

— Как ты догадалась? — вместо приветствия ляпнул ошарашенный Гарри.

— У тебя не возникло бы этого вопроса, если бы ты смотрелся в зеркало почаще, — очень тепло улыбнулась Гермиона. — Выкладывай!

— Да, конечно я интересовалась этим, — произнесла девочка, выслушав рассказ Гарри. — В учебнике довольно мало информации, из которой никак не получается сложить полную картину произошедшего. Я думаю, это потому, что учебник не рассчитан на самостоятельное изучение. И поэтому я отправилась в библиотеку, но мадам Пинс сказала, что мне еще рано читать про войну и не дала книгу. Знаешь же, что большая часть библиотеки разделена на секции, соответствующие курсу обучения, и раньше времени получить доступ к секции некоторым из них нельзя. А войну с Волдемортом мы будем изучать только в следующем году. Тогда я пошла к профессору Флитвику. Он, конечно, не преподает историю, но наш декан…

— Гермиона, короче! — взмолился Гарри, которому сейчас было намного важней, что девочка разузнала, нежели как она это сделала.

— Так, короче… — Гермиона глубоко вдохнула, выдохнула и начала рассказывать, как будто она отвечала на уроке. — Война длилась десять с половиной лет. Условно ее можно разделить на два периода. По большей части все говорят именно о времени террора, это наиболее длительный и заметный период войны — около семи лет— и самый страшный. В это время и правда уничтожали маглорожденных и всех, кто с ними связан. Да вообще всех, кто по каким-то причинам не нравился Волдеморту и его банде. А первый период — это напряженное политическое противостояние, которое было, по сути, вялотекущей гражданской войной. Случались разные стычки, убийства по политическим соображениям, попытки захватить власть силой и все такое. Тогда общество на самом деле разделилось на две части: тех, кто поддерживал идеи Волдеморта и — консерваторов…

— Какие идеи? — не выдержав, перебил Гарри.

— Я как раз к этому подбираюсь! Ты ведь знаешь из школьной истории, что у каждой войны есть свои предпосылки? Вот и тут, как рассказал профессор Флитвик, было много причин. Одна из них — отношение к маглорожденным. Сторона Волдеморта требовала, чтобы ребенка забирали из семьи маглов в специальный приют, как только проявились его способности к магии. Именно это требование было основной причиной раскола общества.

— Это ужасно! Как у них вообще сторонники то находились?

Гермиона нахмурилась и прикусила губу, глядя куда-то в сторону. Казалось, она над чем-то размышляет.

— Пойдем, погуляем возле замка? — Девочка мотнула головой, приняв решение. —Никуда лестницы не денутся до завтра.

— Знаешь, — задумчиво произнесла она, когда они покинули школу и направлялись в сторону озера. —Идея разлуки детей с семьей звучит дико и ужасно, но и так как сейчас, тоже ужасно. Первый стихийный выброс магии у меня был в пять с половиной лет. Представляешь, как испугались родители, когда я, капризничая, закричала, что хочу, чтобы обычная кукла танцевала, и она начала плясать и петь! Потом меня застали во сне парящей над кроватью. И родители начали бояться…

Гермиона говорила очень тихо и глухо, глядя себе под ноги и непрерывно теребя в руках брелок, прикрепленный к сумке. Гарри, догадывался, как тяжело ей все это рассказывать и поэтому слушал молча, боясь неловким словом спугнуть или обидеть девочку.

— Не подумай ничего такого! Они, конечно, очень сильно меня любили и любят, но и боялись. Боялись меня, потому что не понимали, что я такое и почему так могу. Боялись, что кто-нибудь узнает, меня заберут и будут держать в какой-нибудь клетке, как хомячка подопытного.

Наша семья стала нелюдимой, меня старались максимально оградить от общения с людьми. Наверное, поэтому я так и полюбила книги, — по голосу девочки было слышно, что она улыбнулась. —Какое-то время больше ничего такого не происходило. Родители подумали, что все позади, и мы пошли отметить это в парк аттракционов. Там на входе был мужчина в костюме какого-то космического воина. Я очень испугалась, когда он пошел ко мне, закричала, и в этот же момент его пластиковый костюм разлетелся на мелкие осколки, будто бы взорвался изнутри.

Тогда никто не пострадал, но родителям стало понятно, что это не закончилось и это не только ненормально, но и может быть опасным. — Голос Гермионы дрожал, а когда она посмотрела на Гарри, в ее глазах стояли слезы. — Конечно, я ничего этого не знала и не понимала поначалу. Когда мне было восемь, мама объяснила, почему мы никуда не ходим, почему меня не отпускают играть с девочками. Понимаешь, мы все эти годы жили, не зная, что я за чудовище и когда ЭТО случится вновь!

В конце фразы девочка сорвалась на крик и наконец разревелась. Гарри, сочувствуя, просто обнял рыдающую Гермиону, рассказывая, как ему жилось с тетей и дядей: как его наказывали за каждый стихийный выброс, обзывали ненормальным и уродом. Вскоре у него закончились слова, и он просто стоял, поглаживая девочку по плечу.

Спустя несколько минут успокоившаяся Гермиона неловко отстранилась и заговорила быстро-быстро, стремясь скрыть смущение:

— Я не все рассказала про войну. В общем, поначалу Волдеморт выдвигал более-менее разумные и обоснованные идеи. Как я уже говорила, его очень многие поддерживали, хотели, чтобы он занял пост министра Магии.

Но в какой-то момент он очень резко сменил тактику и требования. Он начал убивать беспричинно и пропагандировать ненависть к маглорожденным. Разумеется, в тот же момент он потерял всю поддержку населения, и от него отреклось большинство сторонников. Но не все: кто-то остался с Волдемортом просто из жажды насилия, кому-то он угрожал, а к кому-то и применял подчиняющее заклинание.

— Но что случилось, что он так изменился?

— Никто не знает. Может просто спятил? Суть в том, что никто нормальный всерьез не думал об истреблении маглорожденных. Это была идея всякого сброда. А тот же Малфой, знаешь ли, не очень похож на сына психопата или пьяницы.

Мальчик представил Драко рядом с бомжом с окраин Лондона и рассмеялся в голос — настолько нелепа была эта картина.

Гарри смеялся и чувствовал, как его покидает напряжение, а жизнь вновь обретает яркость. У него появились друзья, он волшебник и живет в самом крутом замке мира, и никто на самом деле не ненавидит его.