Светотень (гет)

Позже Эйлин никогда не могла восстановить в своей памяти тот день целиком и полностью. В воспоминаниях зияли провалы. И это было не какое-нибудь магическое воздействие, а шок и усталость. Только и всего. Как банально.

Долгое время Эйлин не могла поверить, что это и правда произошло. Ей казалось, что всё это было дурным, страшным сном: каркающий голос старого Арчибальда, ледяной взгляд его чёрных глаз, искривлённые гневом тонкие губы. И его рука: взметнувшаяся в воздух кружевная манжета, длинные пальцы, сверкнувший в полумраке вечно зашторенного кабинета тяжёлый перстень… благородная рука аристократа, указавшая Эйлин на дверь.

Она всегда, всегда была уверена, что её отец — суровый и строгий, но справедливый человек. Она знала, что новые законы, введённые за последние десятилетия Министерством, не существовали для него. Но законы, основанные на тех категориях чести и справедливости, что чтили испокон веков благородные маги, являлись для Арчибальда святынями, и ничто не могло быть дороже этого для него. Род Принцев, его честь и процветание — разве не эти ценности отец чтил и превозносил всю свою долгую и трудную жизнь?

Да, превозносил… превозносил настолько, что сейчас счёл покой и мир в семье, пусть и худой мир, несоизмеримо более важным, нежели счастье дочери. Её объяснения и мольбы показались ему бредом, капризными измышлениями женщины, поссорившейся с мужем. Все супруги ссорятся. Рано или поздно все выражают надежду овдоветь или, по крайней мере, никогда больше не видеть это несносное создание, с которым угораздило связать свою жизнь… но кто же воспринимает это всерьёз?

Отец не поверил Эйлин. Не желал верить. Если между нею и Дереком всё так плохо, то почему же она молчала до сих пор? Ещё недавно она казалась довольной. Стало быть, все её слова о притеснениях и несчастье — не более чем обида и фантазия.

И действительно — почему, почему она молчала?.. Но Эйлин и сама не знала ответа на этот вопрос.

Ведь Дерек не подал на развод? Разумеется, нет, попробовал бы он… Так он вовсе не выгонял её?.. Они поссорились? И что с того… Эйлин, как мудрая жена, должна была дать ему время, чтобы остыть, и позже помириться с мужем. Что? Да, это большая беда, что она не может дать семье наследника. И Дерек был абсолютно прав, считая, что Стеллу-Лоренцию давно пора отдать на попечение эльфа. Эта девчонка забирает силы Эйлин, и вот результат налицо. Так что никакой проблемы нет. Она всё придумала. Глупая, капризная женщина.

И тогда на глазах «глупой, капризной женщины» высохли слёзы. Она помнила, как поднялась с кресла, где сидела, согнувшись, и выпрямила спину, сравнявшись ростом со своим великаном — отцом. Она не помнила в точности, что именно ему сказала… но это были очень жёсткие и правдивые слова. О роде Принцев, традициях, браке и долге.

Только произнесена эта речь была слишком поздно.

Желтоватые кружева манжеты взметнулись в воздух, тонкая рука указала на дверь. И прежде, чем Эйлин успела опомниться, она уже оказалась за порогом собственного дома, за оградой весеннего парка.

Эйлин надеялась, что это было неправдой — что она никогда не билась в эти витые ворота, не кричала и не требовала впустить.

Но это не было сном и неправдой — Арчибальд Принц велел дочери вернуться к мужу. Войти в этот дом она сможет только рука об руку с Дереком Принцем.

Вернуться к нему?

Нет, нет, нет!

Эйлин трансгрессировала наугад — в первый же пришедший в голову город, где не было магического квартала. Это она сделала вполне осознанно. Но как она оказалась на мосту, у самой тёмной воды, и почему странный незнакомец решил, что Эйлин собирается броситься в реку вместе со своим ребёнком, она не знала.

Наверно, это и впрямь было бы хорошо — умереть и забыть обо всём. Перестать существовать, перестать страдать, перестать бояться и надеяться. И Лоренция всегда была бы рядом с ней. Там, за горизонтом, за гранью земного мира.

Но Эйлин понимала, что эти мысли трусливы и малодушны. Она не собиралась… ведь не собиралась?

Нет, нет… никогда. Нет.

Странный человек, что увёл её с моста, усадил в машину, привёл в какой-то непонятный дом… маггл. Как это она, интересно, ему доверилась? Магглу?

Хотя… разве Эйлин не собиралась спрятаться среди магглов?

До неё потихоньку доходил смысл того, что этот маггл говорил, заваривая на полуобжитой кухне нечто коричневое и утверждая, что это он готовит кофе.

— Понимаешь, была у меня одна идея. Картина… с пацифистским сюжетом. Но дело не пошло, я сам себя загнал в угол. Но ты, то, как ты там стояла на мосту — оживило все мои мысли… я хочу написать эту картину. Безумно. Ты же поможешь мне? Позировать придётся не так уж много. А пока я пишу, можешь пожить у меня. Тебе ведь идти явно некуда, а?

— Некуда, — кивнула Эйлин.

— Ну, вот. Я тебя не обижу. Я вообще добрый. Только рассеянный и шалтай-болтай, — Тобиас весело усмехнулся и сел за стол напротив неё, пододвигая ей чашку с напитком, гордо именуемым «кофе». Лоренция, сидевшая на коленях у матери, попыталась сунуть туда любопытный нос и пальцы, но Эйлин вовремя её остановила, радуясь возможности оттянуть решение.

— И я даже ничего у тебя не спрошу, если, конечно, ты сама не захочешь рассказать… — добавил он, поднося к губам свою кружку и выжидающе глядя на Эйлин.

Она задумчиво посмотрела на него. Тобиас был высоким, крепким, сильным и каким-то… свободным. Его явно ничего в этой жизни не тяготило и не беспокоило — во всяком случае, так казалось со стороны. Его лицо не отличалось ни выдающейся красотой, ни отталкивающим уродством, — обыкновенный мужчина. Серые глаза, блестевшие от радости, давно неведомой Эйлин, тонкие губы, изогнутые в весёлой усмешке. Пепельного цвета волосы, слегка взъерошенные и остро нуждающиеся в ножницах и расчёске. Руки с длинными, ловкими пальцами, кое-где измазанные пятнами накрепко въевшейся краски.

Он художник.

За всю свою жизнь Эйлин знала только одного художника, точнее, художницу — свою соседку по комнате, Марианну Мальсибер. Она порхала по жизни, точно яркая, красивая бабочка, ею все восхищались, ей всё удавалось — как-то само собой. Она была рассеянна и беспечна, всегда что-нибудь забывала и держала свои вещи в вечном беспорядке, но никто не мог долго сердиться на эту очаровательную, милую и добродушную девочку. Разумеется, у Марианны были подруги лучше и ближе, чем молчаливая, замкнутая, невесёлая Эйлин, но мисс Мальсибер всегда была добра к своей соседке и иногда пыталась её расшевелить. Это она однажды заставила Эйлин прийти в клуб и продемонстрировать своё умение играть в плюй-камни (в результате девочка стала капитаном команды — правда, пробыла им недолго). Марианна твердила, что у Эйлин наверняка уйма талантов, она же так хорошо учится и без труда удерживает в голове все эти бесконечные задания и правила. Ей нужно лишь поверить в свои силы. Во имя гордости Принцев, в конце-то концов! Ведь их род — старинный и весьма уважаемый, пусть и не входит в знаменитый список древних аристократических родов, будь он трижды неладен!

Да, только этим — честью рода Принц, — и можно было в те времена пронять Эйлин. Теперь ей не меньше — и даже больше, чем семейные узы, — была дорога Лоренция. И всё же сейчас выросшая в мире магической аристократии Эйлин не могла не изумляться тому, с какой лёгкостью Тобиас Снейп привёл незнакомую женщину в свой дом, предложил ей убежище и кров, не задав ни единого вопроса о том, кто она такая, кому приходится дочерью, кому — женой, и чей ребёнок воркует у неё на коленях. Ему это было абсолютно безразлично.

Да, магглы не помнят родства, для них ничего не значат ни совместная трапеза, ни собственный дом, ни обязательства перед семьей и обществом. В волшебном мире тоже всё больше и больше распространяется подобная безалаберность и распущенность, и если бы не уважение к освящённым веками традициям, бережно хранимое в узком кругу аристократов и потомственных чистокровных семей, культура волшебного мира исчезла бы с лица земли…

Но, с другой стороны, много ли счастья принесла Эйлин приверженность к этой культуре? И разве есть у неё сейчас выбор?

Вернуться в мир волшебников она не могла — как раз по той причине, что там её наверняка узнали бы и нашли. А уж отец и муж будут искать её, в этом она не сомневалась. Не ради неё самой, но ради сохранения приличий. Единственное, что слегка успокаивало Эйлин, это то, что из-за того же нежелания запятнать репутацию Принцев, которое подвело её саму, ни Дерек, ни Арчибальд в Аврорат не обратятся, а будут вести поиски своими силами. Что гораздо менее продуктивно…

В мире магглов легко затеряться. Будь Эйлин одна, она жила бы на улице, перебивалась как-нибудь, пока не отвоевала бы себе место в новом мире. Но на её руках — маленький ребёнок со слабым здоровьем, которому нужен хороший уход и покой.

А человек, сидевший напротив неё, лениво попивая кофе, предлагал ей кров и относительную безопасность. Эйлин ведьма, так что ничего дурного этот маггл им не сделает: силы неравны. А если Тобиас действительно поможет ей, она найдёт, как отблагодарить его.

Совсем как в сказке, когда ничего не подозревающий простец принимает у себя нищенку-оборванку, которая на самом деле является переодетой принцессой.