Утопия (гет)

— Успокойся сама и не выводи его из равновесия. Ты же понимаешь, что полностью от него зависишь, а бесконечный океан не прощает ошибок.

— Если он выйдет из равновесия, я сама возьму шест в руки и вернусь сюда.

— Пожалей его родителей, они будут ждать вас и жечь масло.

— Ну сколько можно слушать эти глупости, мать?! Неужто нет никаких способов утихомирить её?

Доносившиеся снаружи рассерженные голоса разбудили Вака — он на мгновение открыл глаза, поморгал и тут же смежил слипающиеся веки.

* * *

— Просыпайся, Вака Мауи, тень священного дерева уже упала на воду.

Вака поднялся полностью выспавшимся и отдохнувшим, даже необходимость идти на лодке по бесконечному океану не пугала его. Простой завтрак: сладкий сок и тёплая лепёшка — позволил насытиться, и только тогда Вака ощутил лёгкое беспокойство.

— Где Тануми? — спросил он ласково поглядывавшую на него хозяйку дома.

— Она ждёт тебя возле лодки, — ответила та, не прогоняя улыбку с лица.

Вака поторопился покинуть гостеприимный дом. Увидеть Тануми — этого он хотел сейчас больше всего. Прежде он собирался осмотреть остров Муи перед отъездом, поклониться священному дереву, которое должно было из-за него зачахнуть, но теперь он выбежал из дома, поправ любые приличия, и, опираясь на вылезший из земли белый корень, как на поручень, поспешил вниз с холма.

— Тануми! — Вака быстро миновал стену гирам, отделяющую каменистый холм от песчаного пляжа, и утонул по щиколотку в песке. Девушка сидела в нескольких шагах от него, но даже не откликнулась на зов.

Вака подошёл ближе — неподвижность девичьей фигурки пугала его, ветер трепал лёгкие вьющиеся волосы, а Тануми даже не пыталась их поправить. Вака встал перед ней, присел на корточки и посмотрел девушке в лицо. Тануми остановившимся взглядом смотрела сквозь него в сторону океана.

— Не бойся большой воды, я дошёл на лодке сюда, дойду с тобой обратно. С тобой я пойду быстрее! — Вака одобрительно погладил Тануми по волосам и удивился их мягкости. Ладони было невыразимо приятно, и сразу захотелось погладить ещё.

Вака улыбнулся и потянулся, чтобы последовать своему желанию, — Тануми сфокусировала взгляд на его лице, и исказившая черты девушки злоба заставила Вака отпрянуть.

— Вака, постой! — донёсшийся из-за стены гирам окрик заставил его отвлечься от ужасающей картины, и сознание тут же сочло рассерженное выражение лица Тануми наваждением. Ману шёл по песку к оставленной на берегу лодке. — Ты так быстро убежал, даже оставил еду. Так нельзя. Мы должны проститься.

Упрёк был справедливым, и Вака стыдливо потупился. Ийоли показалась из-за высоких пышно цветущих деревьев вслед за мужем и вскоре встала рядом, прижавшись к нему плечом.

— Пусть бесконечный океан благословит ваш союз, — произнесла она с всхлипом.

— Я не потеряюсь. Я найду свой остров! — уверенно заявил Вака. В присутствии Тануми он чувствовал себя готовым и на большие свершения.

Ману и Ийоли по очереди обняли его. Вака с удовольствием принял их объятия, уверенным шагом подошёл к лодке и потащил её по песку к воде. Тануми внезапно оказалась рядом, неожиданно легко подхватила противоположный борт, и вскоре лодка закачалась на воде.

Тануми вошла в воду по колено, смело перешагнула борт лодки и уселась на носу. Ожидавший слёзных прощаний суженой с родителями Вака растерянно оглядел их, замерших на берегу, оперся на шест, перешагнул борт, выпрямился и оглянулся. Нет, он не испытывал прежнего страха перед бесконечной водной поверхностью, он просто хотел видеть то, на что таким стеклянным взглядом смотрела Тануми. Да, остров Муи был прекрасен, а священное дерево, казавшееся черным в свете рассветного солнца, никак нельзя было назвать увядающим: мощные, пробившиеся сквозь камень корни сплетались между собой и уходили свечой в рассветное небо.

Вака уверенно оттолкнулся шестом, направил лодку вперёд и ещё раз оглядел свою спутницу — украшенная вышивкой по вороту и в разрезах на бёдрах туника намокла и теперь обтягивала, открывая взгляду, сильные загорелые ноги. Вака почувствовал, как кровь прилила к лицу, и опустил взгляд — Тануми, как будто почувствовав его смущение, недовольно фыркнула и повернулась спиной.

Нет, сперва Вака даже радовался тому, что больше не видит её сходящихся чашей в промежности ног, — эти проступившие сквозь мокрую ткань контуры рождали в его руках постыдную слабость — но вскоре ему стало скучно.

— Священное дерево острова Муи полно сил и ещё расцветёт, — произнёс Вака первую пришедшую на ум фразу. — Ты была права. Расскажи мне про свой остров.

— Мой остров? — Тануми повернулась к Вака вполоборота и сверкнула рассерженным взглядом из-под упавших на лицо кудрей. — Мне не повезло родиться женщиной — у меня нет своего острова.

Злоба во взгляде суженой в очередной раз больно ранила Вака — он замолк, Тануми отвернулась, и какое-то время лодка, слушаясь уверенных движений, шла вперёд в прерываемой лишь шёпотом воды тишине. Вака не мог найти себе места. Нет, окружающая лодку бесконечная водная поверхность совсем не занимала ум парня — он не мог оторвать взгляд от пушистой макушки и закрытых каштановыми кудрями плеч, с трудом подавляя желание их погладить. Вскоре он нашёл, что вид пушистого шарика, который напоминала сидящая к нему спиной девушка, действует на него точно также, как и контуры лобка, проступившие сквозь намокшую рубашку. Кровь бросилась Вака к лицу, а сердцебиение участилось. Чтобы отвлечься, он попытался занять себя разговором:

— Тебе повезло родиться женщиной — у тебя уже есть остров твоих родителей, а будет ещё один — остров мужа. У меня же есть только один остров — тот, который достанется по наследству.

Тануми ещё раз оглянулась, Вака поймал её взгляд и попытался улыбнуться. Тануми фыркнула в ответ на его улыбку:

— В чём смысл, если ничего из этого не принадлежит мне? Это принадлежит родителям и мужу.

— Ну, знаешь… — Вака отчаянно старался игнорировать дурное настроение своей спутницы. — Моя матушка считает остров Те своим. Я уверен, что отца посещают сомнения в принадлежности острова гораздо чаще, чем мать. А потом… когда ты работаешь, высекаешь террасы в камне, собираешь ил, то урожай ты уже будешь считать своим. Вот и остров… — Тануми демонстративно зевнула, улеглась на дно лодки, подобрала ноги под себя и смежила веки. — Поспи! — улыбнулся Вака. — Как проснёшься, поедим лепёшек. Моя матушка готовит их не хуже твоей. Ты скоро обвыкнешься, тебе понравятся мои родители. А остров станет твоим после первого собранного урожая. Тяжёлый труд придаёт смысл нашему существованию. Это я понял после того, как преодолел бесконечный океан, чтобы получить тебя в собственность. — Тануми при этих словах болезненно дёрнулась и обняла себя руками. — Холодно? — Вака не дождался ответа на свой вопрос — Тануми сделала вид или в действительности заснула.

Вака улыбался, оглядывая свернувшуюся калачиком на носу лодки девушку, и уверенно толкал лодку вперёд. Он собирался успеть к родному острову до того, как его родители зажгут светильники, — и когда только они успели заготовить столько масла?!

— Ты видела, как твои родители выжимали масло? — спросил он Тануми, мало надеясь на ответ.

— Я воровала и прятала кору гирам, — произнесла она в нос, не поднимая веки.

Вака посчитал ответ строптивицы шуткой:

— Я тоже не видел, — усмехнулся он. — Родители берегут нас, пока позволяют их силы, не занимают работой, — недовольное фырканье, донёсшееся снизу, заставило его уточнить. — Только ты не подумай, я всё умею.

— Я тоже всё умею! — ответила Тануми с большим чувством, чем ожидал Вака, внезапно открыла глаза и воззрилась на него.

Вака слегка растерялся под пристальным взглядом суженой и замолчал, но Тануми не отводила от него глаз, и, поборов смущение, Вака продолжал:

— Мой отец и матушка много работали, чтобы у нас были кров и пища. Когда мы приедем, ты увидишь результаты трудов нескольких поколений семейства Те. Ты знаешь, мой отец сделал вокруг террас ограждение из щепы священного дерева, и теперь ил не вымывает дождём. А эта лодка — ты же знаешь, что каждый мужчина должен сделать новую — так вот, мой отец сделал её так, что она прослужит не одному поколению семейства Те. Благодаря моим родителям, у нас будет больше времени на отдых и, возможно, мы сможем обиходить твой остров. Ты же этого хочешь?

— Вы пустили священное дерево на щепу, и его вершина не сместилась. Это любопытно.

За оставшуюся часть пути Вака и Тануми перемолвились лишь парой фраз. Вака пытался и не мог понять причину недовольства Тануми — всё: от её голоса до взгляда — изливалось ядом в его душу. Вака дважды будил её, заставляя поесть, — она ела, что дают, молчала, позволяла обнять себя, погладить и опять засыпала или делала вид.

Вака хотел разделить с ней тяжёлый путь и радость момента, когда остров Те показажется на горизонте. Он разбудил её криком, когда это произошло.

Солнце клонилось к закату, грело спину, Вака увидел, как отец вскочил на ноги, заметив лодку на горизонте, замахал руками, как поднялась вслед за ним мать, обняла, прижалась к его груди и зарыдала.

Вака рассмеялся, почувствовав, как вся его душа согрелась родительской любовью и радостью от возвращения, посмотрел на Тануми и застыл на месте — черты девушки были искажены отвращением.