Деньги правят миром (джен)

К беседе с призраком Петр решил подготовиться основательно, загнав всю компанию в библиотеку. И всего за пару выходных (во время которых мадам Пинс впала в тихий шок от популярности книг по истории, прежде никем на ее памяти не востребованных) получили весьма впечатляющие результаты.

Во-первых, они увидели практически повальное вымирание многих старинных магических родов, преимущественно аристократов. И сопоставили их с теми, кто участвовал в войне. Картинка начала складываться совершенно недвусмысленная.

— Так вот о чем все время талдычит Биннс! — воскликнула Лили. — Вот почему он все время упоминает последнее восстание гоблинов, но никто не понимает!.. Не обращает внимания!

— А может, он и умер отнюдь не просто так, то есть, не от старости?..

— Думаешь, помогли?

— Можно ли расспросить призрака?

— Если судить по Миртл, они любят о своей смерти поговорить.

— А уж как наша Серая Дама поговорить любит, не допросишься ни словечка, хоть на мыло изойди.

— А наш Ник вполне ничего… общительный.

— Наш Барон по настроению…

— Не попробуешь — не узнаешь.

— Когда пойдем?

— Если в выходные нас застукают в кабинете истории магии, то сильно удивятся.

— А не без разницы? В обычный день не удивятся?

— Ну… скажем что-нибудь про домашнее задание.

— Какой день у нас посвободней? Северус, когда вы не варите ничего?

— Да любой, стазис кинуть да перенести на выходные, дел-то.

— Тогда завтра сразу после уроков.

* * *

Семеро школьников сидели за первыми партами в кабинете истории магии и звали учителя вот уже почти десять минут. Кое-кто даже охрип немного за это время.

— Не придет, — предположил Снейп. — Наверное, он тут только по расписанию появляется.

— Интересно тогда, где он находится все остальное время?

— Наверное, там, где жил, в своих комнатах…

— Может, пойти поискать?

— Лучше спросить у других привидений, они-то должны друг друга знать…

— Так они вам и ответят.

Призрак профессора появился, как обычно, из центра классной доски, но совершенно неожиданно для увлекшихся препирательством ребят.

Они долго смотрели друг на друга, и дети впервые разглядели огромные грустные глаза под немного набрякшими веками, а Сивилла даже пару раз хлюпнула носом… От Катберта Биннса веяло полной безнадежностью, да так, что проняло всех, даже видавших и не такие виды Петра и Снейпа. Совершенно бесцветным голосом призрак спросил:

— Зачем пожаловали?

И тут Сивилла огорошила всех странным и нахальным вопросом:

— Профессор, говорят, вы были еще при жизни жутким занудой. Скажите, это у вас с юности? А если нет, то как и почему вы стали таким, что после нескольких ваших фраз слушатели буквально проваливаются в сон?..

В кабинете резко похолодало. Глаза призрака опасно блеснули, наливаясь каким-то потусторонним серебристым цветом, и стали походить на разлитую ртуть. Хотелось бежать, но сил почему-то не находилось.

Петр, с трудом разлепив губы, рассыпался было в извинениях в надежде спасти ребят и себя самого, правда, непонятно, от чего именно. Остальные молчали, в ужасе переводя глаза с Трелони на Биннса и обратно. И тут призрак… улыбнулся.

— Как же долго я ждал этот вопрос… Сколько лет! Я бы обнял тебя, девочка, да вряд ли это придется тебе по вкусу.

Общий облегченный вздох немедленно перешел в расспросы.

— Вас кто-то заколдовал? Или вынудил на обет?

— И то, и другое. Я могу только отвечать, если меня спрашивают, но не могу начать новую тему сам.

— Почему вы не исчезли после смерти?

— Потому что обладаю слишком важными сведениями, но не могу их передать…

— Почему не можете?

— Не могу ответить.

— В вашей смерти и в… ваших особенностях повинны гоблины?

Призрак улыбнулся и покачал головой.

— Гоблины не размениваются на мелочи. Если они хотят что-то скрыть, они проводят прямой ритуал, так что меня задело лишь краем, когда я начал изучать подробности восстаний и войн между ними и магами. С тех пор ,о чем бы я ни рассказывал, слушатели не обращают внимания на истинный смысл того, о чем я говорю. И забывают сказанное, стоит мне закрыть рот.

Все моментально нырнули в школьные сумки и достали перья и листы пергамента. Биннс одобрительно покивал и улыбнулся:

— Спрашивайте.

— Гринготтс работает на магов?

— И да, и нет.

— Это как?

— Только прямой вопрос…

— А, понятно. Чьи интересы прежде всего учитываются при работе банка «Гринготтс»?

— Гоблинов, конечно.

— Его хозяева — гоблины, а не волшебники?

— Преимущественно.

— Это произошло в результате последней войны?

— Частично.

— Тьфу.

— Не могу не согласиться. Только прямой вопрос с учетом всех нюансов даст мне право сказать чуть больше одного слова.

— Чем вам грозит полная передача информации?

Все взгляды снова обратились на скромницу Сивиллу.

— Я наконец смогу развоплотиться и обрести покой, — неожиданно мечтательно произнес призрак. — Лучше про себя спросите.

— А чем это чревато для нас?

— Если вас найдут, то постараются избавиться любым путем.

— Ваше развоплощение спровоцирует поиски?

— Безусловно.

— Сейчас на вас стоит контроль гоблинов?

— Нет. Плюсы существования призрака в том, что его невозможно контролировать и отслеживать.

— А в чем для вас минусы?

Биннс задумался.

— Я просто устал. Устал ждать и надеяться. Грань между миром живых и неживых — не лучшее место существования. Просто поверьте.

— Но мы пришли!

— Верю и не верю собственным глазам…

— Вы хотите узнать, что все-таки получится потом?

— А что у вас может получиться? Дети против прожженных политиков — вы… вы просто никто.

И замолчал в ответ на бурю возмущения, тут же последовавшую от несмышленышей-второкурсников. Вот только один из них молчал. Молодец? Может быть…

«А может, в этом и смысл, — подумал Петр, в отличие от остальных, трезво оценивающий ситуацию. —Воевать такими силами? Смешно. Ну просто до смерти. Да, невеселый каламбурчик. А ведь придется еще этих отговаривать, тормозить, ох уж этот молодежный воинственный дух. А ведь и сам был таким. Хм, и известно, чем это закончилось. Нет, второй раз не хочу».

Возмущение, которому никто и не подумал давать отпор, улеглось быстро, и ребята призадумались.

— И правда, профессор прав. Что мы можем противопоставить не просто взрослым, а опытным магам, да еще и сильнейшим в столетии?

— Да-а-а…

— Профессор, а что нужно гоблинам от волшебников?

— Свобода. Независимость. И избавиться от тех, кому они приносили клятвы в результате проигрыша в последней войне.

— Кому они их приносили?

— Своим победителям, конечно.

— Вы же прекрасно помните их всех, пожалуйста, перечислите фамилии!

— Ну наконец-то!

И Биннс перечислил. А они записали. И сверили с собственным списком.

Эйвери и Мальсибер поежились: их фамилии попали в списки трижды. Не по себе было и Снейпу, только он вида не показывал, конечно.

— Все выглядит как результат какого-то плана. Неужели — гоблины?

Биннс не смог произнести ни звука, только согласно опустил веки.

— Мы все умрем?

— Это само собой, вопрос в том, насколько быстро. Хотелось бы еще пожить, вообще-то.

— Снейп… помолчи, а?

Призрак молча засучил руками, словно грозил невидимке.

— Подождите. Дайте подумать! — прервал всех Питер. — Проблемы ждут только тех, кто в списке, а к остальным волшебникам гоблины не имеют претензий?

— Да.

— То есть волшебники как таковые им нужны и не ненавистны?

— Только те, что ставят себя выше их.

— Сами гоблины считают, что все должно быть совершенно наоборот?

— Да.

— А чем чреват уход старинных родов? Что он даст гоблинам?

— Свободу от клятв.

— И они смогут снова начать войну за освобождение?

— Раз в их руках все деньги и многие артефакты, они победят! И волшебники будут им служить? — округлил глаза Мальсибер.

— Есть другие варианты?

— Гоблины не могут нарушить клятвы, пока есть хоть один род, которому они их приносили, верно? — вкрадчиво поинтересовался Снейп. — Тогда… А можно ли возродить род по-тихому, например, собрать кровных родственников под любой другой фамилией? Это будет считаться, или завязка на имя?

— Завязка на кровь и кровное родство. Род погибает, если остаются только полукровки. Пока живы те, в ком не менее семидесяти пяти процентов крови, жив и род.

— Получается, что политическая линия Дамблдора на сближение с магглами тоже на руку гоблинам?

— Безусловно.

— Получается, фамилия не важна?

— Только для магов.

— Ну да, как иначе определить, кто есть кто и откуда?

— Но откуда у магглов могут рождаться маги? — Эванс, конечно, это интересовало больше всех.

— Чтобы избежать вырождения, представители древних семей заводили множество бастардов, но в семью их принимали только в самом крайнем случае. И избавлялись от сквибов, правда, тем было слишком трудно оставаться в магическом мире, и срок их жизни был довольно короток. А вот в мире магглов они могли прожить довольно долго, чем многие и пользовались.

— То есть магглорожденные волшебники на самом деле, скорее всего, — их потомки? И они могут нести…

— Сквибы могут быть даже чистокровными. Вопрос в том, что их дети будут уже полукровками, внуки — скорее всего, четверть, и так далее.

— Эванс, тебе надо поднять всю родословную!

— Да ты сам про мать узнай, Петтигрю!

— Принято. Сегодня же напишу деду с бабушкой.

— Кто еще? Снейп, ты с Малфоями контачишь?

— Да. Берусь.

— Парни, — повернулся Питер к Эйвери и Мальсиберу. — Вам как-то надо поговорить с родителями. И при этом не заложить нашего информатора.

— Да можете хоть их самих сюда привести, — усмехнулся Биннс. — Мне уже ничего невозможно сделать, я, вообще-то, умер. А изгнать меня, спасибо нашему Великому Светлому, уже и некому. Это же такая ужасная Темная магия!

— О! А в чем суть разницы между Темной и Светлой магией?

— Этому есть такое множество трактовок, что поиск настоящего ответа возложите уж сами на себя. Я просто историк. А в книгах…

— Да где их взять?! — возмутился Пит. — Днем с огнем не сыщешь ничего по Темной магии, да и по истории все издания последнего времени выпуска.

— А Выручайка нам зачем?

— Сиви, ты серьезно думаешь…

Девочка-стрекоза только тряхнула золотистой шевелюрой.

— Вы нашли Выручай-комнату? — в голосе профессора Биннса впервые зазвучал искренний интерес.

— Проболталась, С-сивилла, — прошипели хором Пит и Ремус.

— Не беспокойтесь, дети. Все равно скоро некому будет вести историю в Хогвартсе.

— Профессор Биннс, а… вы не останетесь?

— Зачем это вам? — устало спросил призрак. — Найти вас все равно не смогут, если сами не признаетесь.

— Ну, а разве вам не интересно?

— Не настолько, чтобы продолжать это существование.

— Мы думали…

— Нет. Но чтобы мое исчезновение нельзя было сопоставить с вашим посещением, безусловно, отмеченным директором, и не только им, я не скажу, когда уйду. Я передал все и теперь сам могу выбрать время.

— Еще вопрос, профессор, пожалуйста! — выкрикнул Петтигрю уже в спину обернувшегося к доске Биннса.

— Чего еще?

— Чем грозит развитие этой ситуации магическому сообществу?

— Сменой формации. Если вы понимаете, что это такое…

Питер кивнул.

— А вот откуда у вас это представление, мне уже интересно. Приходите завтра, — Биннс задумался, видимо, выбирая, как обратиться к студенту, — юноша. Побеседуем. Без компании.

Петр обомлел. Как только профессор почувствовал? Или просто угадал? Призрак здорово облегчил ему будущее: встретиться лучше всего будет действительно наедине, чтобы не выбирать слова и не косить под мальчика. Хотя эта маска с ним уже почти срослась…

* * *

В Выручай-комнате наша семерка продолжила день, полный открытий. Расходиться им совершенно не хотелось, а потому они только сбегали в Главный зал, он же столовая, и снова собрались вместе. Чары невидимости они накладывали на себя уже почти что автоматически. Правда, понимали: не видят их только портреты и другие студенты, а директор и деканы, видимо, если это необходимо, черпают информацию прямо от замка. Или, может быть, у них карты какие-то есть? Тем не менее у всех этих «вышестоящих» было достаточно дел, да и студентов слишком много, чтобы следили за каждым.

В этот раз они попросили любимую комнату не показывать их присутствие никому и никогда. Так, на всякий случай.

— И что у нас в «сухом остатке»? — задал самый точный вопрос, как обычно, Северус.

— Какая разница, на кого работать, если все равно работать? — пожал плечами Люпин.

— Всяко лучше — на себя, — отметил Северус.

— А получится? Все равно придется отдавать налог, — справедливо заметила Эванс.

Эйвери задумался:

— Главное, кто и как его будет определять.

— Как всегда, Министерство, — хмыкнул Мальсибер.

— Вы уверены, что все решения Министерства идут от Министерства?

— Упс… Сиви, давайте в это не лезть. Так мы Мерлин знает до чего договоримся.

— Почему Мерлин, все мы знаем, как это называется. До государственного переворота. Только оно нам надо? Кто-то хочет стать министром магии? А? Что-то ни у кого энтузиазма не вижу, удивительно даже…

— Снейп, хорош уже со своим сарказмом. Все мы хотим просто встать на ноги, жить, ни от кого не зависеть…

— Жить в обществе и быть от него свободным, увы, невозможно. А жизнь волшебника для гоблинов — «мелочь», помните? Кому-то все еще нет разницы, на кого работать?

— Ну, Петтигрю…

— Что?

— Да ничего. Сказал так сказал. Теперь для всех разница есть. А что за фигня такая, формация? Ни разу не слышал.

Петр вздохнул и невесело усмехнулся про себя.

«Вот только лекций по марксистской классике Хогвартс еще не слышал… Но мужик-то был не дурак, голова… ого-го какая голова была, Боннский и Берлинский университеты того времени даром-то не прошли. Да и его неогегельянство… А в этой волшебной стране непуганых… хм-м, они же, вроде как, не виноваты. Но быть для них Марксом и Энгельсом, а уж, тем более, Лениным я как-то погожу»…

— Ну ладно, слушайте. Был в Германии такой интересный философ… Это такие ученые, которые стараются объяснить, как устроена жизнь и по каким законам работает мир вокруг нас…

* * *

Петр задумался. Ну, смена формации всегда достаточно болезненна для общества, причем для всех его частей. Кому-то перепадает больше, кому-то меньше, но покоя и нормальной жизни — никому, факт. А тут еще и войнушка, кажется, уже затевается, осталась им пара-тройка мирных лет или нет? Увы, он не помнил точно, когда по канону Волди начал куролесить, и узнать было неоткуда. Разве что-то уловить по обмолвкам приятелей-аристократов, точнее, их родителей. А тут возможны и «глухие телефоны».

Другой вопрос, не будет ли это еще и влиять на магию Островов в целом? Ведь помимо того, что они все увидели, вымирание старых магических родов сопровождалось и общим падением магических знаний, и уровня каждого следующего поколения магов. Интересно, кроме него это кто-то заметил или нет?

Если эту формацию можно оценить как феодальную, а, учитывая домовиков, считать еще элементы рабовладельческой, переход к «волшебному капитализму» под эгидой гоблинов светит совершенно явно. Но как это повлияет на магию в целом, и повлияет ли? Просмотренные данные в самых разных источниках уже намекали, что здесь не все так относительно просто, как в человеческом обществе.

«Черт, так и не ясно, как же тут все устроено. Как они вообще живут без фундаментальных знаний о собственной природе и функционировании главного, что у них есть, — магии?» — Петр шел на встречу с призрачным профессором, пыхтя, как сердитый ежик.

* * *

Увы, Биннс только смог посоветовать ему попробовать призвать нужные книги в «Выручайке», правда, что было немаловажным плюсом, надиктовал солидный такой список. Интересовался учителями Питера, его семьей, но Петр не раскололся, несмотря на обиду призрачного историка.

— Вы же сами понимаете, профессор, — ответил он, — вам-то уже никто и ничего не сделает, а я — вот он. А у меня еще мама… Да и у всех наших ребят…

— Надеюсь, вы понимаете, как важно сохранить семьи?

Петр чуть было тут же активно не закивал, но задумался.

«А ведь у Снейпа семья совсем не та, которую он бы хотел сохранить… Он же отца вообще не воспринимает. Да и аристократы наши с родителями не всегда контакт находят. Сиви — та вообще с тетками живет. А Эванс? Ей-то как?»

— Кого сохранять важно? Только магов? — прищурился он.

— Проверяете, не я ли готовил господина Риддла? Увы, он до своих выводов дошел самостоятельно. Нет, маль… юноша, для нас важно сохранить всех, кого мы любим. Наша магия зависит от эмоций, их силы, яркости, от желания. Те, кого мы любим и кто любит нас — самое светлое, что в нас есть. Вот вам различия Темной и Светлой магии.

— Э… Но Темные тоже могут быть очень сильными, ведь так?

— Безусловно. Только черпать они будут либо из себя (а на это они не согласятся), либо из жертвы, либо из мира. Жертвы погибают, а магия мира, в частности, острова, будет истощаться.

— А магия любви неистощима, что ли?

— Когда тебе было хорошо, и ты этим делился с кем-то, тебе становилось хуже?

— Получается, директор Дамблдор прав, проповедуя всеобщую любовь и всеобщее благо?

— Не глупи. Ты сам понимаешь, что эти вещи не могут быть всеобщими. Дамблдор больше всего на свете желает попасть в анналы истории как великий светлый маг а-ля Мерлин, воспитавший героя а-ля король Артур. По крайней мере, это следует из того, что мне известно о нем последние пару десятков лет.

— Может, вам и кандидатура героя известна?

— Главного — нет. Директор пока тренируется. Вот Поттер, Блэк, Снейп… Последний, правда, как-то немного выпал из его внимания, но думаю, он скоро доберется до него.

Питер с шумом втянул воздух. Призрак усмехнулся.

— Не хотите? Не думаю, что теперь у него что-то получится с вашим… подопечным. Но посоветую одно: с директором надо всегда соглашаться. И как можно искреннее.

— А он не начнет по мозгам лазить?

— Пф, смешной юноша. Для легилименции нужны веские основания. Настолько веские, чтобы мнящий себя вершителем судеб английских магов вдруг усомнился, вершит ли он ваши. Не отсвечивайте — так сейчас говорят?

— Да, сэр! Благодарю за совет, сэр! А может… вы все-таки останетесь?

— Список я дал. Не маленький, разберетесь. Ведь так?

«Все-таки он меня просчитал, — думал Питер. — Ладно, дел еще — навалом. Колечко какое, что ли, Снейпу подогнать? Или не Снейпу, а Эванс? Главное, чтобы эта парочка не засветилась. Надо будет обоим мозги прокапать. Тщательно. Эх, связаться бы с отчимом…