World of Darkness: TVD / TO (гет)

Сейчас, стоя, прижавшись спиной к холодной стене подвала, Елена думает, что идея вытащить кинжал из Элайджи была глупой. Впрочем, идея его заколоть также была отнесена в группу идиотских. «Не надо было слушать Деймона», — мелькает в её голове мысль. Бесполезный уже кинжал выпадает из онемевших пальцев Елены и с глухим стуком падает на пол.

А Элайджа стоит близко, слишком близко. Он слышит, как бешено стучит от страха сердце Елены, видит, как время от времени она облизывает пересохшие от волнения губы. Чувствует запах наполненной адреналином крови. В глазах двойника страх, и она полностью в его власти, и он это прекрасно знает.

Впрочем, это известно не только Элайдже. Елена отчетливо осознаёт, в какой ситуации находится, и только сейчас понимает свою ошибку — надо было захватить с собой несколько пакетов с кровью. Но эта мысль приходит в её затуманенную страхом за свою жизнь голову только сейчас. Буквально на несколько секунд она обдумывает идею позвать Стефана или Деймона, или обоих братьев, но отметает эту мысль, как очередную глупость — если они здесь появятся, то живыми точно не уйдут.

Мышцы всё ещё ноют от долгого сидения на холодном полу. Ведь Елена несколько часов провела в этом подвале, в ожидании, пока очнётся Элайджа.

Ей хочется сбежать от этого голодного, пронизывающего её насквозь взгляда. Но бежать некуда. Она в ловушке. Сзади холодная стена подвала, впереди, на расстоянии вытянутой руки первородный вампир. Его руки упираются по бокам от её тела.

Сердце Елены пропускает удар, она поворачивает голову в сторону и закрывает глаза, когда Элайджа склоняется к ней, вдыхая аромат её страха. Запах жертвы, исходящий от Елены, щекочет ноздри, раздражает аппетит, а он голоден… Очень голоден.

— Элайджа… — её голос дрожит от страха, и ему это нравится. Губы Элайджи растягиваются в улыбке, и Елену это ещё больше пугает. А он решает для себя, чего ему хочется больше: поцеловать её или впиться зубами в горло, прокусить артерию и почувствовать на языке кровь с привкусом страха. А может, всё вместе?

Комок застревает в горле Елены, когда Элайджа, коснувшись её лица, убирает тёмную прядь волос ей за ухо. Елена дрожит. От страха, от холода. Она чётко осознаёт — перед ней хищник, который не уйдёт, пока не получит своё. Ритм её дыхания сбивается, а сердцебиение усиливается, когда он проводит кончиками пальцев по щеке. Он только улыбается, наблюдая за её реакцией.

— Мне жаль… — она пытается извиниться, но ей не дают закончить. Элайджа заставляет Елену замолчать, коснувшись указательным пальцем её пересохших от волнения губ.

Ему не жаль. Гилберт сама виновата в том, что сейчас происходит. Она нарушила сделку, когда послушалась братьев. Он не торопится. Элайджа слышит ту тишину, которая стоит сейчас в доме. Майклсон точно знает — братья Сальваторе спят в своих постельках, и некому прийти на помощь перепуганному двойнику.

Елена сильнее прижимается к стене, когда прохладная ладонь, забравшись ей под футболку, касается её кожи. Элайджа только довольно хмыкает, но руку не убирает.

«У Элайджи до ужаса холодные губы», — отмечает для себя Елена, когда, наклонившись, вампир целует её. Девушка непроизвольно отвечает на поцелуй.

Осознав, что Елена отвечает на его поцелуи, он задумывается: она двойник, она всего лишь похожа на Татью, даже Кэтрин для него всегда была всего лишь копией совсем другой девушки. Элайджа это отчётливо осознаёт, как и то, что хочет получить её здесь и сейчас. И не важно, что его желание скорее всего расходится с её. У Елены всё равно нет выбора. Майклсон ей просто его не даст.

Нервно бьющаяся жилка на её шее притягивает взгляд хищника. Элайджа склоняется ниже. Сперва целует, а потом… Елена охает от боли, пронзившей её шею, когда его клыки пронзают кожу там, где нервно бьётся пульс. Элайджа делает несколько глотков и отпускает горло жертвы.

Он снова заглядывает в глаза перепуганной до смерти Елены. Та пытается успокоить сердцебиение, ошибочно решив, что, утолив голод, первородный отпустит её и уйдёт. Свою ошибку она осознает тогда, когда Элайджа берёт в ладони её лицо и, наклонившись, снова целует. В этом поцелуе столько власти, что ей только и остается, что ответить на него.

От поцелуев Элайджи у Елены начинает кружиться голова, звук рвущейся ткани футболки возвращает её в реальность. Гилберт пытается уйти, но оказывается грубо прижатой к стене подвала. Просить о снисхождении бесполезно, Елена это чётко понимает, вспоминая, что произошло с беднягой Тревором.

Холодный воздух подвала касается обнажённой кожи Елены, но она его почти не замечает. Её пугает блеск и голод в глазах Элайджи. Указательным пальцем он проводит вдоль укуса на её шее и дальше по ключице. На секунду останавливается возле лямки лифчика, подцепив её, двигается дальше, вдоль плеча. Осознание того, что именно задумал Элайджа, заставляет Елену нервничать всё больше и больше. Как только лямка с левой стороны оказывается спущенной, Элайджа повторяет то же действие со второй лямкой. Через минуту бюстгальтер оказывается на полу.

Елена же, прикрыв глаза, старается не думать о том, что сейчас происходит. Ещё меньше ей хочется знать причину, по которой Элайджа так поступает с ней. Но куда больше её смущает то, что в какой-то степени ей это нравится. Она уже не уверенна, что хочет, чтобы он остановился.

Элайджа избавляется от пиджака и рубашки, и, снова прижав Елену к стене, целует. От губ её, спускаясь всё ниже и ниже, он прокладывает дорожку из прохладных поцелуев до груди. Обхватывает губами затвердевший от холода сосок и, проведя по нему языком, прикусывает. Боль от укуса немного отрезвляет, рассеивая туман страсти в её глазах, но совсем ненадолго. Элайджа останавливается на минуту, чтобы снять с Елены джинсы, оставив на ней только кружевные трусики.

Елена старается сдержать стоны, вызванные ласками Элайджи. Ей совсем не хочется, чтобы Деймон или Стефан узнали о том, что сейчас происходит в подвале их дома.

Подхватив Елену под ягодицы, Элайджа укладывает её на разбросанную по полу одежду. Игра продолжается. Прочерчивая линию вдоль тела Елены, он добирается до края надетых на ней трусиков. Отстранившись, он медленно, не торопясь избавляет её от последней детали одежды.

Избавившись от последнего мешавшего ему предмета, Элайджа возвращается к изучению тела. Казалось бы, с учётом его прошлых историй с двойниками он должен знать всё назубок. Но с каждым новым двойником он находит для себя что-то новое. На ощупь Елена отличается от Кэтрин настолько же, насколько Катерина отличалась от Татьи. Впрочем, разница не только в ощущениях от прикосновений, есть разница и в характере, и в их реакции на него.

Если любовь Татьи была светлой и дарила тепло, то в любви Катерины он совсем не был уверен. Кэтрин надменна, жестока и эгоистична. Элайдже она напоминает его брата Никлауса. От неё он всегда ждал удара в спину. Елена больше похожа на первого двойника. Она беспокоится о своих друзьях, тогда как у Кэтрин друзей совсем нет, есть только те, кому не повезло оказаться у неё в должниках.

В Елене Элайдже нравится то, что она готова на всё, чтобы защитить своих друзей и родных. Она готова пожертвовать собой ради них. И именно это скоро и произойдёт, когда в городе появится Никлаус.

Приподнявшись, Элайджа избавляется от оставшейся на нём одежды. Ему совсем не нужны свидетели вроде двух братцев Сальваторе, поэтому, стон, который готов сорваться с губ Елены в тот момент, когда он входит в неё, оказывается благополучно заглушён очередным поцелуем. С ней Элайджа не спешит. До рассвета у него полно времени. За тысячу лет он познакомился с множеством способов довести женщин до оргазма. И он доводит её.

На рассвете он оставляет измождённую Елену. Никем не замеченный, Элайджа покидает дом Сальваторе, забирая с собой серебряный клинок, так беспечно забытый Гилберт на полу подвала. На его губах довольная улыбка. Вполне возможно, что двойник захочет продолжения этой ночи, а на чувства младшего брата, которого она, вполне возможно, скоро бросит, ему плевать. Если бы не его сделка с ней, то он прямо сейчас избавился бы от обоих братьев.

Проснувшись, Елена начинает судорожно собираться, продумывая, что скажет братьям-вампирам. Среди своей одежды она находит записку с номером телефона. Краснея, сминает её, отчётливо вспоминая то, что произошло в подвале несколькими часами ранее. Но через минуту она распрямляет листок и убирает в карман джинсов. Да, ей не нравится, что Элайджа, не сказав и слова на прощание, оставил ей всего лишь номер своего телефона. Но обдумав всё, Гилберт понимает, что позвонит.

Вечером раздается звонок мобильного, и Элайджа снова улыбается — он оказался прав.