Я, Нотт (джен)

— Мама никогда не рассказывала про отца, — тихо начала Пандора свою исповедь, когда все мы, в количестве пятерых человек — то есть я, Патрик, Молли, собственно мисс Фримэн и очкастый Эндрю МакПиклз — расселись в гостиной моего номера. — Помню, когда мы с сестрой пытались расспросить её о нем, она чуть вздрагивала и уводила разговор в сторону...

Девочка не настаивала на анонимности или тайне, как должное восприняв тот факт, что кроме меня и Молли её рассказ будут слушать мои телохранитель и помощник.

Хотя, если честно, МакПиклза я включил в этот импровизированный «Суд Инквизиции» не потому, что рассчитывал на его, так сказать, профессиональные таланты. Скорее уж, я принял в его отношении одно решение — а именно, что Эндрю с Долорес прошли своеобразный «испытательный срок» и выдержали проверку на верность. И поэтому, в лучших традициях «канонных» и «фанонных» Пожирателей Смерти, я счел возможным пустить их в свой ближний круг.

Что за проверка на верность, спросите вы? Да все просто — я же не дурак, оставлять совсем уж без присмотра людей, которые были в курсе как минимум половины моих тайн и моей деятельности, связанной с Министерством! А потому Мрачник и еще парочка эльфов Нотт-хауса частенько следили за нашей «сладкой парочкой». А потому я прекрасно знаю, что мальчишка МакПиклз удрал вместе со мной в Штаты, прихватив невесту, не только потому, что боялся преследования со стороны новой власти.

В конце концов, насколько я знаю, в школе он учился на Гриффиндоре — и, в полном соответствии с «каноном», он был отнюдь не лишен отваги и упрямства. Чего только стоили нескончаемые попытки агитировать моих эльфов! Не Мрачника, других — моего стюарда с того первого раза Эндрю обходил десятой стороной.

Ну так вот — в случае чего, я не сомневался, что этот отпрыск львиного факультета после «захвата страны Темными Силами» подался бы, как и многие другие полукровки и магглорожденные, в партизаны. То есть — в «Орден Феникса». Но недавно, еще до Нового Года, он окончательно, как ему казалось, лишился этой возможности.

Тринки, эльф, приставленный в тот момент к слежке за Эндрю, был хоть и исполнительным, но далеко не таким решительным и пробивным, как Мрачник. А потому не сумел услышать конкретных предложений волшебника, пришедшего вербовать МакПиклза. Когда домовик все же решил подобраться поближе, пришелец уже заканчивал свою агитацию. Но вот сдержанный, но от этого не менее категоричный отказ малыша Эндрю он зафиксировал полностью. Как и удивление на пару с разочарованием на лице неизвестного мага.

И потому я не сомневался, что гриффиндорская натура моего помощника сейчас работает исключительно на меня! А уж в сочетании с тем, что Долорес успела уже, походу, прополоскать ему мозги на тему «взрослые люди заботятся о благе своей будущей семьи и детей, а не бегают по лесам, спасая мир» — так и вовсе отлично. Честный и благородный парень наверняка убедил сам себя, что, раз уж я доверился ему, и вообще, коль уж «темный маг» Балтазар Нотт оказался не таким уж и козлом, как его расписывают, то для него будет делом принципа оставаться мне верным.

В общем, почему бы и эту семейку не приспособить в вассалы? Родовых талантов с них, конечно, как с козла молока — это вам не Эйлин с Северусом, у которых в предках Принцы, ведущие родословную еще со времен Септимия Севера! Но вассальные кланы создают с нуля не для того, чтобы получить уже готовых профессионалов, прошедших семейное обучение. Их заводят на перспективу. А глядя на Эндрю с Долорес, могу точно сказать — перспектива у них есть.

В общем, я рассчитывал на то, что МакПиклз сможет тоже внести свою лепту в нашу, так сказать, Res Publica, то есть Общее Дело — в конце концов, в знании административных и законодательных реалий по обе стороны океана ему равных не было.

Пандора говорила, уткнувшись носом в дымящуюся чашку — нам принесли горячий какао. И чем дальше она говорила, тем меньше мне нравился этот рассказ!

Они жили втроем: Пандора с матерью и старшей сестрой. Жили, мягко говоря, не богато: мать-одиночка с двумя дочерьми — тем же Снейпам приходилось куда проще!

Элоиза Фримэн — мама Пандоры — работала с утра до ночи, стараясь прокормить своих детей и дать им хотя бы минимальное образование. Впрочем, такого предубеждения против черных, как в той же Америке, здесь, в Старом Свете, не было. Да и немало помогала местная негритянская община — после Второй Мировой миграция в Англию черных шла хоть и не широким, но стабильным потоком. Но, разумеется, помощь была не самой великой. По большей части семейство Фримэн справлялось самостоятельно.

— Я подозревала, что мама зарабатывает... не только обычными способами, — шмыгнула носом Пандора. Потом, вскинув глаза на покрасневшего Эндрю, тут же поспешила уточнить: — Я имею ввиду, что... не только маггловскими способами!

Я незаметно, пока Дора отвлеклась на моего помощника, пнул по ноге Патрика — уж очень тот гнусно заулыбался при упоминании «необычных» способов заработка.

— Она... она продавала что-то в Лютном переулке, — как бы сама себе кивнула девушка. — Это я сейчас это понимаю, а тогда просто... Просто думала, что мама гадалка или типа того. У неё всегда на столе валялись какие-то перья, нитки, зубы и птичьи лапки. Она постоянно что-то мастерила. Я... Мне не разрешали приближаться к столу — мама с сестрой постоянно твердили, что это опасно...

Вуду. Сто против одного, что мать Пандоры занималась вуду! Точнее, не тем чистым вуду, когда маг напрямую обращается к темным лоа, проклинает жертв или заключает души мертвых в их же останках. Скорее всего, Элоиза Фримэн ограничивалась производством различных амулетов и оберегов — так меньше шансов, что законники найдут тебя. Изготавливала она их, конечно же, исключительно для обитателей Лютного и Трущоб — ни один законопослушный владелец магазина Косой Аллеи или иного «чистого» места не купил бы оберег вуду! Если, конечно, ему проблем с законом не хотелось.

Ну, а дальше — закономерный финал такого бизнеса. Парочка ведьм и колдунов из Трущоб, что уже промышляли чем-то аналогичным, решили проучить чужачку, что залезла на их территорию. Тут уж маггловская чернокожая община помочь не могла.

Так что в один из вечеров мать Пандоры просто не вернулась домой.

Дора тогда еще даже в Хогвартс не пошла — училась в маггловской государственной младшей школе. И потому старшей сестре, Элеоноре, пришлось взваливать заботу о младшенькой на себя.

На этом моменте рассказа Пандора явственно отводила глаза. Я слегка прошелся легиллименцией по её мыслям и чуть заметно скривился. Потому что если в случае матери двух девушек «необычный способ заработать» означал отнюдь не торговлю своим телом, то Элеоноре Фримэн, чтобы прокормить сестру, пришлось-таки выйти на панель.

Видимо, сестра Доры была сквибом — в Хогвартс-то её не пригласили. А потому самостоятельно изготавливать темные обереги она была не способна. Так что ей пришлось искать другой способ добывать деньги.

Пандора была уже достаточно взрослой, чтобы понять, как зарабатывает сестра. Яркий макияж, духи, прическа, вызывающие платья — даже дурак бы догадался.

Конечно, можно много и со вкусом рассуждать на тему того, что девушка могла пойти работать в какое-нибудь более приличное место и так далее, и тому подобное. Но я и раньше не был особенным ханжой, а уж после «попадания» и вовсе о многом начал думать несколько в ином ключе. А потому не стал сходу осуждать сестру моей ученицы. Пятидесятые и шестидесятые годы были крайне тяжелым временем. И черные гетто в это время были не тем местом, где красивая девушка могла рассчитывать на сколько-нибудь приличное место работы.

Как я понял, сестра Пандоры предпочитала работать в мире магглов — после того, как Элоиза Фримэн пропала в Лютном переулке, она опасалась появляться среди волшебников. Но, несмотря на отсутствие явных магических способностей, кое-что было и в арсенале сквибов — например, инстинктивная эмпатия, развитая интуиция и тому подобные вещи. Которые, при должной сноровке, можно было применять к своей пользе.

Для девочки, что работает на панели, весьма нужные качества. Помогающие не только выжить, но и зарабатывать чуть больше, чем обычная проститутка.

Наверное, Пандора недолюбливала мужчин в том числе из-за сестры и того, чем та вынуждена заниматься, чтобы прокормить младшую.

— Они работали чем-то вроде артели, — снова шмыгнула Дора носом. — Элеонора и еще десяток её подруг. Они не признавали над собой сутенеров или каких-то покровителей. Сейчас я понимаю: это у них вышло потому, что Нори была хоть и слабой но ведьмой, которая была способна на небольшие чудеса. Но тогда я, дурочка, даже гордилась ею! Что вот, она не прогнулась под каких-то мужиков, сама делает свою судьбу! Пусть и таким вот способом…

Все-таки не сквиб, а слабая ведьма. Впрочем, разница между ними была столь ничтожна, что определяющие механизмы Хогвартса частенько не отличали тех от других. Да и до уровня вуду, пусть и столь примитивного, Элеонора все равно не дотягивала. Но сути истории это не меняло.

О том, что её семья имела какое-то отношение к волшебникам, сама Пандора начала подозревать еще в конце четвертого курса. А уж на пятом убедилась в этом окончательно!

— В тот вечер Нори вернулась домой вся на взводе. Ходила из угла в угол, кулаки сжимала — в общем, была в бешенстве! Я попыталась спросить её, что случилось, но она так глянула на меня… — Пандора передернула плечами. — В общем, я как-то расхотела узнавать подробности. Но потом она немного остыла и рассказала сама…

Их попытались подмять. Что неудивительно — на взгляд уличных банд несколько проституток, причем бесправных мигранток, были легкой добычей. К тому же, для примитивного сознания уголовников любого из миров, кучка «бесхозных» баб — это уже само по себе непорядок. Женщина, которая самостоятельно решает, что ей делать и как ей думать — ужас какой! Это вам не просвещенный двадцать первый век, это середина двадцатого. Здесь за права человека в общем и женщины в частности борьба только-только по-настоящему разгорается.

Не сказать, чтобы я сочувствовал идеям феминизма — все же в том прошлом-будущем, в котором мне довелось жить ранее, чокнутые фемки уже давно стали пародией на собственные изначальные идеи. Часть из них стали откровенным посмешищем, а часть уже в открытую пропагандировала не равноправия, а превосходство женщин. И голос настоящих, истинных борцов за равноправие, терялся в этом оглотелом хоре абсурда! И как-то мне, тру-гендерному белому мужчине подобный расклад был не очень приятен.

Ну так вот, я не сторонник феминизма. Но считаю, что женщина и сама вполне может решать, что ей делать и как ей жить. Без учета мнения левых мужиков, тем более таких вот убожеств, у которых есть шанс на нормальный секс разве что за деньги. И то не факт. Жаль, но очень многие представители моего пола даже в моей прошлой жизни не отличались умом и тактом! Что уж говорить про недоброй памяти двадцатый век?

По всей видимости, главарь наехавшей на них банды тоже был то ли сквибом, то ли слабым магом — иначе как эти уроды смогли выйти на Элеонору и её девчонок, ума не приложу.

— Банды белых из соседних районов частенько наведывались в наш квартал. Творили… всякое, — передернула плечами Пандора, продолжая рассказ. — Наши, конечно, давали им отпор — с переменным успехом. Но бобби чаще всего в конфликты не вмешивались — что им за дело до каких-то черных мигрантов? — тут Пандора немного ожила, в её глазах сверкнуло уже знакомое мне гневное пламя. — Вот и тогда: кому есть дело до каких-то шлюх?...

Парни с соседнего «раёна» начали грубое быкование. И девушки, несмотря на всю свою боевитость и самостоятельность, все же проигрывали наглым ублюдкам, которые буквально не давали им прохода!

— Нори и до этого частенько приходила домой злая. Но в этот раз… в этот раз те ублюдки пересекли опасную черту!

Обнаглевшие от безнаказанности бандиты прижимали не только девчонок Элеоноры. Но им доставалось больше всех — потому что, по мнению находников, нечего бабам, тем более черным, от «нормальных мужиков» нос воротить!

В тот вечер одну из девочек Нори прижали в подворотне, изнасиловали и сильно поуродовали — чтобы непонятливые шлюхи побыстрее поняли, где их место, и прекратили сопротивление. Это-то окончательно и вывело Элеонору из себя.

— Я знала Вики, — проговорила Пандора. — Ну, ту девушку, которую они поймали. Она всегда такая смешливая была. Нори говорила, клиенты её за это очень любили. Я потом побывала в больнице, — она вздрогнула. — Лицо — один большой синяк. Уши отрезаны, грудь вся в шрамах. Еще и эти, — Дора скрипнула зубами, — ублюдки в белых халатах нос воротят! Ну как же: «шлюха», «падшая женщина», «сама виновата»! — прошипела она с такой яростью, что я невольно заподозрил в её предках самого Слизерина — больно уж она в этот момент походила на разъяренную кобру. Но, глубоко вздохнув, она все же взяла себя в руки. — В общем, Нори в этот раз разозлилась по-настоящему. И… — она снова вздрогнула. — И достала из вещей матери тот ящик.

Ящик, который, вместе с другими крайне важными «квестовыми» предметами, лежал в отдельном чемодане, опечатанном самыми сильными из известных нам с Эмертоном Муном запирающими и экранирующими знаками.

— Тогда я не поняла, что она готовит колдовской ритуал, — шмыгнула носом Пандора. — То есть, ну… Я знала, что многие из наших земляков, живущих в гетто, с Гаити и из Луизианы, занимаются вуду, ходят к местному шаману… Но я думала, что это просто маггловские суеверия! — как-то истерично всхлипнула она. — А это… Это оказалось настоящее вуду! Понимаете — настоящее!

Снова пауза, которую не посмел нарушить даже Патрик, на лице которого насмешка сменилась хмурым выражением.

— Потом сестра несколько дней ходила какая-то… подавленная. И бледная, — уже совсем тихо продолжила Дора. — Но уже на следующий день после ритуала тем уродам стало не до Нори с её девочками. Проклятье подействовало — они начали подыхать, один за другим. От чумы лоа. Я это в книге, которая в ящике была, прочла, — неопределенно мотнула он головой. — А потом… Потом они забрали Элеонору.

— Я не видела, кто это был, — продолжила она. — Я услышала вскрик Нори в её комнате. А потом кто-то сказал, противным таким голосом: «Те-те-те!», — Дора воспроизвела этот жуткий звук так натурально, что даже я чуть заметно вздрогнул. — «Чую, чую кровь! Чую, чую! Ты — дочка блудной Элоизы? Папа Док будет доволен!»

Она хлебнула еще какао и закончила:

— В её комнате что-то полыхнуло зеленым. Когда я прибежала туда, никого уже не было. Только тот проклятый ящик валялся посреди комнаты…

Повисла тишина. Которую нарушил я.

— А потом вы взяли этот ящик с собой в Хогвартс, боясь оставлять темный артефакт без присмотра. И в один прекрасный день не удержались и открыли его.

— Я была будто не в себе, — вскинула она умоляющий взгляд на бледную, как полотно, Молли. — Я прочла ту книгу… Она совсем тоненькая была! Там не было ни предыстории, ни предостережений! Просто инструкции, что делать. А я… я так разозлилась!... Молли, прости!

Она наконец-то разрыдалась. К моему, как ни странно, облегчению. Это были те слезы, что смывают горе и печали, давая выход внутреннему напряжению. Те самые слезы, которые показали: Пандора Фримэн все же не была безнадежна. Если её прорвало на раскаяние и нормальную девчачью истерику, то долбанный «старик Крупский» и прочие манипуляторы еще не настолько пропололи её мозг, чтобы она забыла, что такое нормальная человеческая дружба… и любовь.

Не та «любовь», которую пытался всем и каждому всучить наш не очень уважаемый и теперь уже не очень директор — то есть любовь жертвенного агнца к аморфному и безликому «всему человечеству». А обычная, бытовая можно сказать, человечья любовь. К конкретному человеку, к друзьям, к своей семье. Вся та любовь, которую так называемые «светлые» очень любят клеймить эгоизмом.

Что же касается любви Пандоры Фримэн… Что ж, боюсь тут я был вынужден признать, что ни ей самой, ни мистеру Диггори я с делами сердечными помочь не смогу. Потому что Амосу с мисс Фримэн ничего не светило. Та явно была по девочкам.

Самой же Пандоре я ничем помочь не только не мог, но и не хотел. Просто потому, что влюблена она была в Молли-Мелиссу Прюэтт. Которая уже полгода как является для меня далеко не только выгодной партией и магически сговоренной невестой! А потому отдавать её я уж точно не собирался.

Когда же Молли увела Пандору в её комнату — все же та сейчас явно была не в том состоянии, чтобы продолжать разговор — какое-то время мы молчали.

— Ну что ж, м-мистер Нотт, — чуть нервно поправил очки МакПиклз (когда уже этот полукровка поборет свою робость перед «темнейшим» начальством???). — Здесь вариантов очень немного. Тут явно замешаны гаитянские семьи вуду. А это, надо сказать, — тут мой помощник повертел рукой, — это полный... полный!...

— Pizdiyets, — закончил за него я, отчего заслужил удивленный взгляд.

— Вы знаете русский, сэр?!

— Мерлин Премудрый, Эндрю! А вы не предполагаете, что в благородной семье могут давать самое разностороннее языковое образование? — в своей манере поднял бровь я. Но сердце все же ёкнуло: пока что только брат был в курсе моего «попадания»! Не сказать, чтобы я боялся, что мой помощник меня разоблачит, но... — Или вы, МакПиклз, думаете, что я стану чуть «темнее», чем есть на самом деле, — даже развеселился я, — оттого, что выучу язык «комми»?

— О... я не... Простите, сэр! Я, конечно, ничего такого!... — тут же заметался Эндрю, поднеся кружку с какао ко рту и как-то удивленно уставившись на неё при этом.

Ах, ну да, шотландцы же ближайшие родственники ирландцев. А потому даже интеллигент МакПиклз в критической ситуации инстинктивно ожидал увидеть в своей кружке виски. Вон, как Патрик на него понимающе смотрит! Нашли друг друга, долбанные кельты...

— Значит так, парень, — решил взять в свои руки диалог Патрик. — Слушай сюда! У нас тут намечается конкретная такая войнушка, с применением тяжелого и даже стратегического оружия!...

— Что?! — побледнела эта рыжая жертва «атомной паранойи».

Чем-то мне Патрик напоминал Мрачника. По крайней мере, в способности убедить МакПиклза в том, что завтра Апокалипсис, оба были спецами.

— Что слышал, салага! — рявкнул Норвэй. — А потому СМИ-И-Р-РНА! — бедняга Эндрю вскочил. — Доложить по существу, четко, ясно и, — тут указательный палец оборотня уперся в переносицу МакПиклза, — без яйцеголового трепа на тему бухгалтерии и прочей родомагии!

— Т-так точно! — откуда только такие термины взял, гражданский. А уж откуда сам Патрик нахватался фикридерского слэнга — и вовсе загадка! Неужто я что-то такое ляпнул?! Больше-то неоткуда. — М-мисс Фримэн упоминала вуду — это сразу же свело к-круг поиска до минимума, — тряхнув головой, мальчишка все же каким-то образом сумел прийти в себя. — Так вот. Вуду в его чистом виде законно применяют всего в трех странах мира: США, причем только в паре штатов на юго-востоке, Кубе и Гаити. Есть еще африканское вуду, но это уже ближе к классическому шаманизму, а потому Конфедерация Магов официально его не запрещает. Хотя следовало бы, — чуть поджал губы он, тем самым очень напомнив мне МакГонагалл. — Так, о чем это я? — спохватился он, видя, как я чуть прищурил глаза. — Ах, да! Почему гаитянские семьи? Ну так… мисс Фримэн упомянула некоего Папу Дока. Так вот — это нынешний Министр Магии Гаити! Он пришел к власти на острове семь лет назад и объявил о владычестве Темных Искусств в стране. Даже магглы знают, что он колдун — а это уже нарушение Статута Секретности! Но по какой-то причине, — тут МакПиклз развел руками, — Конфедерация его не трогает. Хотя факт вопиющий — целая страна под контролем темных магов!...

А я вот вполне могу назвать причину, почему этот аморфный и беспомощный организм под названием «Конфедерация Магов» закрыл глаза на столь вопиющий факт, как страна под контролем чернокнижников. По той же причине, по которой это сделали магглы.

Политика. Гребанная политика: вонючая, отвратительная клоака, в которой переплетаются склизкие тентакли интересов, выгод, сфер влияния и вражды сотен группировок! И если Гаити с её «властью вуду» до сих пор не выжгли Адским Пламенем с лица планеты, то этому есть одно-единственное объяснение: всем это выгодно.

Волшебным Штатам и их сателлитам — тем, что чистокровное лобби получило свою подачку и на время заткнулось. Ну как же: целое государство под контролем чистокровных черных магов! Вы хотели этого — получите, распишитесь! А чуть позже этих самых чистокровных можно будет конкретно так повозить мордой по столу, когда режим Папы Дока начнет косячить в совсем уж промышленных масштабах. МАКУСА вообще очень любит политику сдержек и противовесов. Дай чистокровным то, что они хотят, но при этом так, чтобы они позже и сами об этом пожалеют — прекрасный ход! Не удивлюсь, что военные базы, сотрудничество и прочая «дружба-жвачка» с Папой Доком позже будет преподнесена, как «идея чистокровных» и правительство выйдет сухим из воды.

Вероятно, что и с магглокровками они работают точно так же. Политика, как она есть. В чистом виде.

Волшебным же Советам гаитянская диктатура нужна была для их излюбленного, но, на мой вкус, слишком уж избитого приема: пропаганды. Ну как же: зверства «темных фашистов» и борцуны всех мастей, что погибают во имя той самой «дамблдоровской любви»! Да это же настоящая конфетка для пропагандонов всех мастей! Вкуснота как она есть.

В общем, несчастный народ Гаити был принесен в жертву политической стабильности в мире. Политика. Мордред бы её побрал!

С одной стороны, мы получили понимание, откуда идет угроза. Ну… в общих чертах. С другой — нихрена мы не поняли!

Вот только не хватало мне противостояния с еще одним Темным Лордом. Только теперь уже черным.

Ведь, по сути, я теперь противостою, считай, двум темномагическим государствам: Британии под владычеством Того-Чье-Имя-Вызывает-Диарею, и Гаити под властью Папы Дока.

Да, были смягчающие обстоятельства! Как-то: Темный Лорд долгое время будет заниматься куда более важными вещами, чем поиск и охомутание одного очень трусливого демонолога. Вторая: с Гаити и Папой Доком может вообще пронести. Мало ли, может дочери «блудной Элоизы» ему не все нужны? Или вообще не нужны…

Да кого я обманываю? Вляпался я. Конкретно так вляпался! Ну, или «попал», как тогда, в самом начале. Правда, в тот момент мне казалось, что все будет несколько… радужнее.

Когда МакПиклз изложил все, что он знал по режиму Франсуа Дювалье — в волшебном мире известного, как Папа Док — мы минут пять помолчали, переваривая информацию. А потом я заговорил:

— Патрик, нужно обеспечить нашей гостье охрану. Я понимаю, что в одиночку ты вряд ли справишься, так что…

— Понял тебя, Темнейшество, — с ухмылкой щелкнул пальцами Норвэй. — Я перетру с дядюшкой… ну, после того, как он пояснит мне за то, что не рассказал про все это волшебное дерьмо!

— Пэт, — чуть наклонил голову я, складывая ладони в «домик». — Я бы хотел, чтобы ты немного… сократил свое выступление перед дядюшкой. Мордред подери! Патрик, мне нужно, чтобы мы договорились с твоим дядей и сотрудничали с его Конторой, а не ругались с ним!

— Да ладно-ладно! — даже опешил от такого напора оборотень. — Я как раз… как раз хотел…

Что он хотел, мы так и не узнали. Потому что раздался громогласный стук в дверь. Громогласный в том смысле, что дверь буквально содрогнулась от этих ударов! Нахмурившись и на всякий случай вынув палочку, я подошел к ней и взялся за ручку.

— Кто там?

— Весть я принес для того, кто за Гранью,

Пленников ищет, в чернилах пленя их!

Администратор желает спросить вас:

Все ль хорошо у отеля клиентов?

Сказать, что я охренел, когда сначала осознал, что и, главное, как мне сказали, а потом — кто ко мне обратился — ничего не сказать!

Потому что за дверью стоял огромный великан с мордой, будто высеченной из камня, густой зелено-коричневой бородой и серой кожей. И в красном костюме портье.

— А… эээ… Так это… — несколько раз глупо моргнул я.

— Да, не сказал бы, что наше знакомство

Так ли уж радостно будет, поверь мне!

Но не привык отрекаться от клятвы,

Тот, кто родился в Норэгр преславной!

Названный брат мой и дальний мой родич

Молвил, что ты — достославный сэконунг,

Что не имеет ни фюлька, ни дома —

Только драккар, ну и братьев дружину.

Если честно, от шока в связи с подобными «фактами» моей биографии, меня отвлекло только одно: виноватая физиономия Шрека, что выглянул из-за спины гиганта-портье.

— Моя сказать: брат Квер’ц’кркг’ратц может посмотреть на хозяина Шк’ре’к’лат’цатля, но только один глаз! — хмуро произнес второй мой телохранитель. — И я сказать, что Шк’ре’к’лат’цатль уже служить плохой-хороший колдун с палка-ломалка! Квер’ц’кркг’ратц не хотеть служить колдун, только смотреть и говорить о важное!

Я бы, может, и умилился тому, с какой ревностью (ну, насколько я мог понять по совершенно непроницаемому «лицу» Шрека) поглядывал на меня и своего «названного брата» мой телохранитель. Но уловил, что два… эм, родственника? Если честно, не очень в курсе родственных отношений болотных огров и горных троллей… В общем, они пытаются пригласить меня на какой-то важный разговор?

— Вот что скажу я тебе, о, сэконунг!

Черные тучи сгустились над морем:

Тьма надвигается и лишь один ты

Можешь противопоставить ей что-то!

Так говорят. Но проверить ты можешь,

К администратору лишь обратившись —

Мудрый пакваджи увидит, быть может,

То, что сокрыто от взора людского?

Что я могу сказать… Глупо было ожидать, что хозяева «Пакваджи Тауэр» не в курсе того, кто и при каких обстоятельствах заехал в их гостиницу!

А потому, походу, придется сейчас идти и разговаривать с… Кем? Администратором этого заведения?! Хотя, учитывая, что это пакваджи… на которого работает самый настоящий скандинавский тролль-гастарбайтер… И который явно что-то обо мне знает, судя по обмолвкам упомянутого штрейхбрехера!...

Все интереснее и интереснее. Все опаснее и опаснее.

К своему стыду, я уже с предвкушением ждал, когда же эта канитель со спецслужбами закончится и мы сможем со спокойно душой воспользоваться гостеприимством Адамсов!

Примечание к части

*Калмфолидж — calm foliage — "спокойная листва"

Да, редко. Да, не всем нравится. Но ой.

Традиционная ссылка на вкусняху. На этот раз для фанатов Драгон Эйдж:

https://ficbook.net/readfic/5189508

Этого автора надо как-то простимулировать, а то он заглох) А ведь классно описывает отличный мир!