Вино из сирени (джен)

Снова были гости. Уставших путников пригласили к столу на веранде, и теперь они (используя тягуче-медовое родное наречие леди Галадриэль из уважения к хозяевам) рассказывали о своём переходе через Туманные горы. Вино в Ривенделле было лёгким, зелень изумрудно-солнечной, а арфовые глиссандо и перепевы флейт вторили певчим птицам и ручью неподалёку. Гоблины, орки и прочие опасности трактов отсюда казались далёкими выдумками сельских детишек.

— Откуда держите путь? — спросил Элронд.

— Оттуда да отсюда. Мы бродячие торговцы, господин. Идём из самого Эсгарота. У гномов были и у лесного короля.

— Не сомневаюсь, путь был не из лёгких.

— Дороги стали неспокойны, господин, — покачал головой один. — Лихолесье ещё при деде моём считалось непроходимым, а уж теперь… — он махнул рукой и приложился к вину.

— Орки добрались уже туда?

Я навострил уши.

— Орки, господин, боятся сунуть туда нос, как и мы. Лесной король не любит гостей. Я слышал, он держит в плену гномов, повинных только в том, что заплутали.

— Откуда вам это известно? — не выдержал я.

— В Эсгароте ходят слухи, — с хитрым прищуром ответил он.

— Стоит ли пересказывать пустые слухи?

— Это часть нашей скромной профессии.

— В добром ли здравии бургомистр? — поспешил спросить Элронд.

Беседа больше не возвращалась к Эрин Гален, и я быстро потерял нить разговора. Задумавшись, я смотрел на восток. Там, за подсвеченными розовым закатом склонами, несколько месяцев назад я оставил свой дом.

Элронд так ни разу и не спросил, почему я безо всякого предупреждения вдруг попросил убежища в Ривенделле. Вероятно, часть прочёл по моему лицу, а об остальном догадался по новостям и богатому опыту общения с моим отцом.

— Сердце твоё неспокойно, — голос Элронда вывел меня из глубокой задумчивости. Солнце уже завершило свою вахту, гости удалились, и мы остались на веранде вдвоём.

— Прошу прощения. Я задумался о доме.

— Что может быть естественней, — мягко улыбнулся он. — Надеюсь, слова наших гостей не огорчили тебя.

Элронд был полной противоположностью моего отца. Казалось ничто не могло нарушить спокойствие его тёплых и очень человеческих серых глаз.

— Это единственные вести, которые я получил с тех пор, как приехал.

— Отсутствие новостей иногда само по себе хорошая новость.

Я вежливо склонил голову.

Мне не хотелось говорить о странном сне, который всё никак не шёл из головы. Он снился мне снова и снова. В нём тьма окутывала пустую каменную землю и единственным пятном света была большая бумажно-белая чайка. Побеждённая чёрным штормовым ветром, она лежала на острых камнях, раскинув в стороны сломанные крылья. И как я ни старался подобраться к ней, меня неизменно отбрасывало бурей всё дальше и дальше.

— И всё же завтра на рассвете я отправлюсь домой, — произнёс я.

— Похоже, что и в этот раз, удержать тебя не в моей власти.

— Вы думаете, мне не стоит ехать?

— Мы уже вели похожий разговор однажды. Как и прежде, я отвечу, что Ривенделл почтил бы за честь стать твоим домом. Особенно теперь. Ты, конечно, слышал, что мудрые предсказывают недоброе. Над востоком легла тень. И скоро то, что она скрывает, выйдет наружу.

— Война всегда неизбежна, — вырвалось у меня едва слышно.

Элронд внимательно посмотрел на меня, чуть заметно сдвинув брови.

— Я повторю снова, Леголас. Нам нужны такие воины, как ты. Будем откровенны, Трандуил может не захотеть принять участие в грядущем.

— Боюсь, и мне придётся ответить то же, что и тогда. Мой лук в вашем распоряжении. Но прежде я должен вернуться домой.

— Ты всегда был привязан к родному лесу и отцу, — с печальной улыбкой ответил Элронд. Он обратил лицо на восток, следя за первой звездой. Под балконом пели дрозды. Я вдруг почувствовал, что это удачная возможность задать другой давно мучивший меня вопрос.

— Лорд Элронд, вы ведь были близки с моим отцом в те годы. Вы не можете не знать, как умерла моя мать.

— Значит, Трандуил так и не говорил с тобой об этом?

— Нет, — неохотно признался я, — даже имени её не произносит.

— Перед ним лежит пустыня. И он хочет идти по ней один, — задумчиво проговорил Элронд. — Я бы предпочел, чтобы ты знал правду. Но это не моя тайна, Леголас.

Ветер донёс бархатно-лиловый запах левкоев.

Элронд давно ушёл, а я всё думал о светлых, воздушных анфиладах Ривенделла с теряющимся где-то в вышине потолком, об увитых розами статуях, о вечной весне и поющих под окнами жаворонках и коноплянках, и вдруг со всей ясностью ощутил, что мне среди них совершенно не место.

* * *

Никто не понукал уставших лошадей, и они уныло брели сквозь непогоду. Я плотнее закутался в плащ, размышляя о недавнем прощании с Ривенделлом. Когда я был уже в седле, Элронд неожиданно спросил меня о Дол Гулдур. О полуразрушенной башне, в которой не гнездятся даже вороны, никто не вспоминал уже много лет. На моё удивление Элронд ответил только, что «доходят противоречивые слухи и знамения». Теперь я видел, откуда брались эти «слухи и знамения».

Впервые на моей памяти лес молчал. Это была не лёгкая, убаюкивающая зимняя дремота, но безжизненная, колючая тишина. Сквозь жухлый ковёр листьев кое-где торчали шапки ядовитых грибов, ноздри раздражал запах гнили и плесени, а серый свет едва достигал земли через опутавшую всё вокруг паутину.

В тёмных скелетах кустов мелькнула чёрная тень. Я поправил лук на спине и подумал, что Элронд был определённо прав в своей тревоге. Оставалось неясным, отчего Дол Гулдур до сих пор не проверил король.

* * *

Дворец вырос между стеной дождя и мшистыми стволами и встретил нас неуютной тишиной. Не было слышно ни разговоров, ни музыки. Я остановился в холле и огляделся, но заметил только неподвижную, словно пустые доспехи, стражу.

— Лорд Леголас, добро пожаловать.

Галион вынырнул из настороженных недр замка и склонил рыжую голову.

— Что здесь случилось? — спросил я, отмечая его беспокойно переплетенные пальцы.

— Простите?

Я усмехнулся. Если от меня пытаются что-то скрыть, посылать Галиона было глупой затеей. Он был одним из тех, кто выжил после падения Дориата и бежал после вместе с моей семьёй. Он относился ко мне как к родному сыну и скрывал мои детские проделки от отца. Я знал его слишком хорошо.

— Я хочу видеть отца.

— Непременно. Он спустится к ужину.

Я достаточно долго варился в тревожных вопросах и неясных намёках, чтобы мирно ждать какого-то ужина.

— Сейчас, Галион, — я хлопнул его по плечу и направился в западный коридор.

— Боюсь, это невозможно. Однако ужин… — Галион бросился за мной.

— Что значит невозможно? Он не хочет меня видеть?

— Ну что вы, я уверен, что…

Я решительно повернулся к Галиону, готовясь высказать ему всё, что думал о его заговорщических способностях, о тайнах моего отца и их общих попытках оградить меня от всего на свете, но за его спиной заметил сияющую улыбкой Тауриэль.

— Лорд Леголас!

Она махнула рукой.

— Я только что узнала, что вы вернулись, — добавила она, прежде чем я успел открыть рот. — Позвольте проводить вас до ваших покоев?

Я хотел возразить, но что-то в яблочно-зелёном взгляде подсказывало мне, что лучше не спорить. Галион с видимым облегчением проводил нас до восточного коридора и растворился, пообещав, что мои покои немедленно приготовят и ужин будет накрыт на большой террасе.

Мы ожидаемо прошли поворот к моим комнатам и свернули на узкую лестницу в подземелья.

— Приятно провели время в Ривенделле, лорд Леголас?

Хитрая улыбка.

— Брось это! — фыркнул я.

Мы выросли вместе и были неразлучны не одно столетие. Приторные церемониальные обращения между нами могли быть только предметом шуток. Я вдруг понял, как скучал всё это время.

— Ты не написала ни разу, — начал я.

Железный лязг эхом пролетел по лестницам. Мы остановились. Вслед за ним донеслась раскатистая и грохочущая, как пустые вагонетки, речь.

— Гномы?

Не может быть. Торговцы в Ривенделле не солгали.

— Чтоб вас гоблины разобрали! — ругань продолжалась.

Тёплая улыбка Тауриэль погасла.

— У нас приказ брать под стражу всех нарушителей границ.

Прежде в деле защиты границ мы могли полагаться на лес, связанный с королём и впитавший достаточно магии. Не зная точное местоположение дворца, найти его было невозможно. Случайный путник предпочтёт обойти лес, злоумышленник или шпион никогда не выберется из его дурмана. Приказ означал одно — король кого-то ждал.

— Безумие, — вслух сказал я.

Тауриэль перебросила копну бронзовых волос на плечо и прислонилась к стене.

— В одном ряду со всем остальным. Охота теперь разрешена только в пределах границ и значительно реже, чем необходимо. Обратил внимание как развелись, например, гигантские пауки? Я уверена, что вся эта дрянь ползёт из Дол Гулдур.

Я снова вспомнил уклончивые слова Элронда. Интересно, он просто темнил по привычке? Или не мог прямо попросить меня разведать обстановку в Дол Гулдур по этическим соображениям? Я почувствовал укол раздражения и отвернулся, делая вид, что заинтересовался рисунком гобелена.

— Не пытались его зачистить?

— Шутишь? — Тауриэль покачала головой. — Король запретил даже приближаться к нему. В результате лес становится опаснее с каждым днём.

Похоже, у меня не было выбора. Едва переступив порог, я снова был вынужден нарушить закон.

Раздался звук трубы. Мы переглянулись.

В коридорах послышались шаги.

— Быстро! Нам лучше здесь не попадаться.

Тауриэль схватила меня за рукав и дернула в тёмную нишу за гобеленом.

— Если кто-то и знает о планах короля, так это Галион, — шёпотом продолжила Тауриэль. — Он только выглядит растяпой, но изворотливый, как уж.

— Он показался мне встревоженным и каким-то больным.

— Слишком много времени проводит с королём.

Мимо наверх пробежали несколько воинов.

— Мне известно только одно. Король долго говорил с Торином, и речь шла об ожерелье, так называемые Белые Камни Ласгалена¹.

— Никогда не слышал о нём.

— Здесь никто о нём не слышал. Или говорят, что не слышали.

Мы сидели, прижавшись друг к другу. Тауриэль положила голову мне на плечо.

— Леголас, я знаю, ты не остановишься, пока не выяснишь всё. Я уже вижу этот блеск в твоих глазах. Ты собираешься в Дол Гулдур, не так ли?

— Будешь отговаривать?

— Нет. Но на этот раз возьми меня с собой.

Я не смог сдержать улыбки.

— Отправимся, как только поговорю с отцом.

— Я бы на это не рассчитывала. Едва ли король спустится к ужину.

Тауриэль вскоре присоединилась к остальным, я же провёл остаток дня в сомнениях, меряя свои покои тревожным шагом.

Я всё ещё не расплатился за попытку спасти честь семьи в Эреборе? Неужели одно нарушение привело к таким последствиям? Безучастно-деревянная дверь. Разворот. Нет, тут было что-то другое. Каменная стена. Разворот. Мои мысли крутились вокруг событий последних дней, словно я ступал по разбитому витражу, видел все его разноцветные части, но никак не мог собрать целую картину. Доброжелательно-отрешённый тон Элронда, призванный скрыть его обеспокоенность. Бледные тесно переплетённые пальцы Галиона. Хитрый прищур торговца, словно даже он знал нечто, всё ещё неведомое мне.

Я почувствовал укол раздражения, которое немедленно выместил на двери.

Содранные костяшки пальцев нисколько не охладили моих чувств. Мне оставалось надеяться, что вечер внесёт хоть какую-то ясность в происходящее.

* * *

Вечер, однако, ничего не изменил, потому что моя солнечная, верная Тауриэль оказалась права.

К ужину король не спустился.

Примечания:

¹ Название, ошибочно употреблённое авторами фильма. Лес стали называть Эрин Ласгален после весны 3019 года, когда объединенные силы эльфов Лихолесья и Лориэна уничтожили орков и разрушили крепость Дол Гулдур, — события, описанные во "Властелине Колец". Соответственно, во времена событий "Хоббита" лес носил название Лихолесье (Мёрквуд). В данном тексте Леголас называет его Эрин Гален (ещё более раннее наименование) по старой привычке.