Лучшая ведьма Хогвартса (гет)

«Неожиданный финал… или ожидаемый?»

Под заголовком на первой странице «Ежедневного пророка» поместились рядом два колдофото: радостный Виктор Крам с Кубком и встрёпанный Каркаров, таскающий за бороду столь же встрёпанного Дамблдора. Контраст вышел разительным. Гермиона даже не знала, что сказать о таком выборе снимков, потому что цензурных слов на это безобразие у неё не хватало. Два уважаемых человека, директора двух лучших школ Европы! Отчего-то вспоминалась драка между Люциусом Малфоем и Артуром Уизли перед вторым курсом. Не хватало разве что Хагрида, который растащил бы драчунов.

— Гермиона, я тебе удивляюсь, — Гарри сел рядом и обнял её, ничуть не смущаясь, что под вечер в гостиной Гриффиндора яблоку негде было упасть. — В последние дни ты полностью переключилась с книг «для лёгкого чтения» на «Ежедневный пророк».

— Ну, я хочу быть в курсе, — надеясь, что её смущение не слишком заметно, Гермиона подняла голову. — Я имею в виду, что победа Виктора сама по себе ударила по престижу Хогвартса, но проблема не только в этом. Мне вообще кажется, что за скандалом с неудавшимся возрождением Волдеморта о самом Турнире как-то забыли. Хотя чему удивляться? Кого волнует победитель Турнира в сравнении с Тем-Кого-Нельзя-Называть? Интересно, Рита сама решила сделать Дамблдора козлом отпущения, или это позиция Министерства?

— Вернёмся завтра домой, спросим у Сириуса.

— Гарри, но так неинтересно! Я хочу сначала сама разобраться, а потом проверить свои выводы.

Гарри наклонился к ее уху:

— А я хочу пригласить тебя на Астрономическую башню. Только ты, я и звёзды. Подумай сама — последний шанс на романтическое свидание в этом учебном году.

Гермиона с сомнением посмотрела на скандальное колдофото и свернула газету. Конечно же, она не променяет свидание с Гарри на очередную Ритину статью! А прочесть можно и позже.

Коридоры Хогвартса оказались на удивление пусты. А вот площадка на Астрономической башне — занята. Ну да, не у одного только Гарри возникла мысль о романтическом свидании в последний вечер перед отъездом. Увидев целующихся Седрика и Чжоу, Гарри с Гермионой переглянулись и тихо отступили.

— Пойдём к озеру, — предложил Гарри. — Там хватает укромных мест, да и мало кто устроит свидание вне замка незадолго до отбоя.

— А как вернёмся обратно?

Гарри приобнял её, прижимая боком к себе, а пальцами, словно невзначай, провёл по шее под волосами, заставив Гермиону вздрогнуть.

— А мы точно собираемся обратно? Знаешь, я подумал о пледе и термосе с горячим какао, а Добби может с этим помочь. Но если ты не захочешь всю ночь смотреть на звёзды, тот же Добби может перенести нас в башню. Никто и не заметит.

Гермиона невольно рассмеялась:

— Когда ты успел стать заправским соблазнителем, Гарри Джеймс Поттер?

— Слушай, мне скоро пятнадцать! Конечно, я хочу тебя соблазнить! А ещё хочу вам напомнить, дорогая мисс Гермиона Джин Грейнджер, что вы моя невеста. Кого же мне соблазнять, как не тебя? — пальцы Гарри всё ещё поглаживали её шею под волосами, посылая горячую волну вдоль позвоночника. Показалось, или его голос правда потерял шутливые нотки, став глубже и… вкрадчивей, что ли? Бог мой, он и правда её соблазняет?! Или это она сама готова соблазниться?

— Я хочу смотреть с тобой на звёзды, — дрогнувшим голосом прошептала Гермиона. Только вместо того, чтобы развернуться к лестнице, закинула обе руки жениху на шею и потянулась к его губам.

Поцелуй получился жарким. В прямом смысле: жар разлился по телу, перехватило дыхание, а щёки и уши, казалось, сейчас вспыхнут. Никогда прежде они так не целовались, даже в поезде по дороге с каникул. Гарри прижимал её к себе так крепко, что должен был отчётливо чувствовать девичью грудь, и от этого стало стыдно и как-то азартно. Неужели они оба готовы перейти к чему-то большему, чем просто поцелуи? Кажется, она даже ощущает… вот то самое, что у мальчиков… ойкнув, Гермиона отстранилась от Гарри. Может, ей показалось? Хорошо, что на этой лестнице уже почти ночная темень, и Гарри не видит, как она покраснела!

Нет, судя по тому, что её жених тоже явно смущен, всё-таки не показалось. И что теперь делать?

Гарри накинул на них мантию-невидимку и шепотом объяснил:

— Так будет лучше, правда? Ну что, идём?

Гермиона молча закивала. Да, точно. Они же собрались гулять, сидеть на берегу озера, пить какао и смотреть на звёзды? Вот и… вот именно этим они и займутся — да, да и ещё раз да! Сердце колотилось как безумное, и почему-то норовили подогнуться колени. Хорошо, что вдвоём под мантией-невидимкой приходится тесно прижиматься друг к другу, и она может цепляться за Гарри, а он поддерживать её за талию, как будто просто ради того, чтобы занимать меньше места! Ох, о чём она вообще думает?!

Лестница закончилась слишком уж быстро — Гермиона совсем не успела собраться с мыслями! К счастью, в коридорах было не до разговоров: под мантией-невидимкой нужно соблюдать полную тишину. По пути к выходу им попались поочередно Пивз, шумная компания семикурсников-равенкловцев, Филч с миссис Норрис и Кровавый Барон, который после исчезновения Снейпа завёл дурную привычку патрулировать коридоры, звеня цепями и завывая неизменное «Двадцать баллов с Гриффиндора», едва увидев на ком-то алый с золотом галстук. Заменить решил пропавшего слизеринского декана, что ли? Так что свободно вздохнули, только пробежав на цыпочках через пустой гулкий холл и выйдя на улицу.

К озеру шли медленно. По-прежнему в мантии-невидимке — оба сделали вид, что опасаются случайных любопытных взглядов из окон замка. Вот только рука Гарри так уверенно лежала на талии Гермионы, он так настойчиво, пусть и мягко, привлекал её к себе, что Гермиона не сомневалась: её жених, как и она сама, не хочет прекращать этот как будто бы вынужденный контакт.

«Жених»… подумать только, как быстро она начала мысленно называть Гарри этим словом. Даже не «мой парень», а «мой будущий муж». Это одновременно и волновало, и придавало уверенности. Всегда ведь хорошо, когда твои мечты о будущем переходят из категории «мечты» в категорию «планы», правда?

Без корабля Дурмстранга озеро выглядело непривычно пустынным. В чёрной воде отражались звёзды, с тихим плеском набегали на берег волны, звонким хором пели лягушки и назойливо зудели комары, разрушая романтическую атмосферу. Прихлопнув спикировавшего на неё наглого кровососа, Гермиона наложила на себя и на Гарри репеллентное заклинание и спросила, оглянувшись на замок:

— Отойдём подальше?

Из-за гостей в этом году берег озера перестал считаться уединённым местом, влюблённые парочки нашли для свиданий другие укромные уголки, и теперь здесь можно не опасаться чужих глаз и ушей. Но всё же хотелось исключить всякие досадные случайности, вроде мающейся бессонницей МакГонагалл, случайно выглянувшей в окно… или той же МакГонагалл, решившей прогуляться по крыше в кошачьем облике. Хорошо, что хотя бы Снейпа можно не опасаться! Баллы снимать уже смысла нет, но с него сталось бы назначить отработки на начало следующего курса!

— Мне кажется, вон там отличное место, — Гарри показал на склонившуюся к воде раскидистую иву. — Пойдём, посмотрим?

Место и в самом деле оказалось просто замечательным: под пологом ивовых ветвей, как под шатром, могли бы спокойно укрыться с десяток человек, а уж для них двоих места хватало с избытком. Гарри позвал Добби, и уже через несколько минут они прекрасно устроились: на мягком пледе, с термосом горячего какао и корзинкой свежих булочек, благоухающих сдобой, яблоками и корицей. В прорехах листвы ярко сияли летние звёзды, на чёрной глади воды дрожали, мерцая, огоньки — то ли отражения звёзд, то ли магические водоросли, а над водой носились яркие, как звёзды, светлячки. И трудно понять, где заканчивается небо и начинается озеро…

И, если совсем-совсем честно, Гермионе не хотелось сейчас ни булочек, ни горячего какао. Да и Гарри явно думал совсем не о позднем ужине. Он даже не посмотрел на принесенное Добби угощение, только поблагодарил верного домовика, а сам обнял Гермиону, мягко привлёк к себе и спросил:

— Не холодно?

— С тобой тепло, — почувствовав, как ладонь Гарри пробралась под джемпер и блузку, Гермиона тайком улыбнулась. Положила голову ему на плечо и поддразнила: — У тебя горячие руки. Мне нравится, как ты меня греешь.

Сейчас она могла признаться хотя бы самой себе, что давно этого хотела. Остаться наедине с Гарри, только вдвоём, чтобы точно-точно никто не помешал, и повторить все те волнующие прикосновения и поцелуи, которые они дарили друг другу в Хогвартс-экспрессе. А может, зайти ещё чуточку дальше.

— Тогда я продолжу, — шепнул Гарри ей на ухо, коснувшись губами мочки. И тут же поцеловал чуть ниже уха, и ещё раз, и снова, и как-то незаметно для Гермионы у неё под блузкой оказались уже обе его руки. Осторожно, медленно провели по животу вверх, остановились у края лифчика, и Гарри спросил отчего-то сорвавшимся голосом: — Продолжу?

— Да, Гарри, — поймав его взгляд, Гермиона глубоко вздохнула. Ветер с озера остужал горевшие от смущения щёки, но жар от прикосновений был сильнее. Особенно, когда руки Гарри всё-таки двинулись выше, осторожно обводя её грудь по краю кружевного лифчика. Она прошептала, чувствуя, как неудержимо краснеет: — Так далеко ты ещё не забирался.

— Ты ведь его не снимешь? — ладони Гарри примерились к её груди, обхватив поверх чашечек. — Смотри, как впору.

— Не сегодня, — Гермиона сглотнула. — Я… боюсь, что я не совсем…

— Не готова?

— Нет, то есть да. То есть…

— Тш-ш-ш… — лёгким, почти невесомым поцелуем Гарри заставил её замолчать. — Не волнуйся так. У нас впереди куча времени, и я не эту ночь имею в виду. Мы просто смотрим на звёзды, правда же?

Гермиона невольно хихикнула: нет, Сириус точно провёл для крестника мастер-класс! Такой уверенный Гарри казался не то чтобы незнакомцем, но всё же был непривычен. И, пожалуй, ей это нравилось. Нравилось, что её друг, её парень такой… взрослый? Ну, может, не совсем взрослый, но точно повзрослевший по сравнению с прошлогодним мальчишкой, в которого она влюбилась. Такого Гарри она точно не потащила бы в приказном порядке в библиотеку — он совсем не выглядел тем, кем можно командовать.

Зато такому Гарри оказалось очень приятно довериться. Отдать контроль над происходящим, разрешить трогать себя и… нет, не сегодня, но однажды она так же спокойно и радостно разрешит ему всё-всё. И ничуточки не испугается.

Пока же Гарри обнимал её сзади, ласкал, и от этого захватывало дух. Хотя прижиматься к нему спиной, сидя рядом, оказалось не так смущающе, как обниматься, стоя лицом к лицу. Если Гарри и реагировал на её близость как-то… ну, физиологически, как и положено парню… то Гермиона ведь этого не ощущала. А Гарри не мог догадаться, что, если бы она сейчас стояла, у неё подкашивались бы ноги от непривычного и слишком яркого удовольствия. Как не знал и о том, что даже сейчас, сидя, спиной и почти без поцелуев, только от его ладоней на голом животе и на кружеве бюстгалтера, у неё горячеет в животе и между ног и очень-очень трудно сдерживать себя и не поощрять более откровенные действия. Им ведь ещё рано — более откровенное, так? Но даже то, что Гарри делает сейчас — боже, Мерлин, как же это приятно!

Сама того не замечая, Гермиона начала всхлипывать от удовольствия. Наверное, попроси её сейчас Гарри, и она… но он молчал, только развернул её к себе и начал целовать. И оказалось, что целоваться, сидя на земле, не слишком-то удобно. И как-то незаметно вышло, что вот только — сидели, а уже под спиной слишком тонкий плед, сквозь который упирается между лопатками неровный сучок, и они с Гарри так тесно обнимаются, что всё-всё ощущается даже сквозь одежду.

— Г-гарр-ри, мы… нельзя же… — Гермиона не сомневалась, что нужно отлепиться от Гарри, отстраниться, сесть, но почему-то руки, непонятно как оказавшиеся под его рубашкой, не хотели разжиматься. Ей тоже было приятно гладить подушечками пальцев цепочку позвонков, ощущать гладкую, горячую кожу, а ещё оказалось очень волнующе добраться до ремня брюк и замереть, потому что полагалось бы смутиться, правда? А она вместо смущения почему-то очень ярко представила, как расстегивает ремень и запускает ладони под толстую ткань брюк…Аж дыхание перехватило! Да и поцелуи не давали говорить, но всё-таки она смогла выдавить на последних остатках самоконтроля: — Нам ещё три года учиться!

— Не бойся, ничего не будет, — быстро выдохнул Гарри, — обещаю. Мы ведь даже не разделись. Но ты такая сладкая, Герми!

Гермиона хотела фыркнуть, но не получилось: слишком близко оказались губы Гарри, и она увлеклась поцелуем, успокоив себя тем, что и правда ведь — даже не разделись. А значит, до непозволительного не дойдут. Но после всех тревог и страхов этого слишком длинного учебного года разве нельзя просто расслабиться? Позволить себе больше, чем быстрые, скромные поцелуи и невинное «за ручку». Начать узнавать друг друга и с этой стороны. Вот она, например, теперь знает, что Гарри хочет трогать её везде, но при этом достаточно терпелив или благоразумен, чтобы не лезть в трусики. А ещё знает, что сама она заводится быстро… так, кажется, говорят мальчишки? И бояться ей стоит не жениха, а саму себя! А Гарри… а он пусть знает, как ей нравятся его прикосновения, объятия и поцелуи!

— Герми… Гермиона, я даже не знаю, как вытерплю эти три года!

— Я тоже. Ой, что это у тебя?

— Эм-м… лучше не трогай, а то ведь могу и не вытерпеть.

Гермиона невольно хихикнула. Кажется, они оба «быстро заводятся».

— Тогда нам придётся сесть и сделать вид, что нас интересуют булочки с какао.

— А мне ещё и окунуться в озеро — вместо холодного душа.

— Мы могли бы окунуться вместе.

— Лучше не надо.

Гермиона даже не поняла, сама ли сумела отстраниться, или это Гарри отодвинулся? Знала одно: пусть она пока и не готова заходить дальше, но и прекращать совсем не хочет! Да, три года точно могут стать проблемой.

— Ладно, ты окунись, а я… я пока отдышусь. Но если потом ты решишь продолжить…

— Ты будешь против? — Гарри приподнял брови, будто заранее сомневаясь.

— Я подумаю, — соврала Гермиона.

Сквозь кружево листвы подмигивали звёзды — единственные свидетели происходящего.