Лучшая ведьма Хогвартса (гет)

Гермиона и Эмма действительно успели уже трижды выбраться в Косой переулок и при этом ни разу не зашли во «Флориш и Блоттс».

Самое удивительное, что Гермиону туда не слишком-то и тянуло. Она и без того каждый раз получала слишком много новых впечатлений и знаний. Что же касается книг, она написала Гарри правду, но не всю правду — в той лавке букиниста нашлось много не только интересного, но и очень странного, если судить с привычной Грейнджерам точки зрения.

Букинист — вопреки стереотипу, не седой сморщенный старичок, а примерно ровесник родителям Гермионы, — смотрел на жизнь с цинизмом, достойным разве что военных хирургов (Гермиону такое мамино сравнение слегка смутило и напугало). Но говорить с ним было интересно, даже интересней, чем рыться в залежах его книг.

— Что «Флориш и Блоттс»? Макулатура! — он презрительно кривился, и лишь страх не быть допущенной к пыльным залежам за его спиной мешал Гермионе возмутиться. — Только одобренное Министерством, Визенгамотом и Мерлин знает кем ещё. Вот ты, — ткнул он пальцем в Гермиону, — тебе же неоткуда узнать о нашем мире, верно? Только то, что в Хогвартсе расскажут, и что в одобренных книжках прочтёшь. Так?

— Ну... наверное? — неуверенно согласилась та. Она уже поняла, что даже в том же Косом многие не прочь рассказать ей, чужачке в этом мире, что-нибудь полезное. Прямо говорят, что магглорождённые — другие, но не презирают. Не воротят носы, как Малфой и его дружки, а искренне хотят, чтобы она поняла, в чём разница. Вот только, чтобы рассказали, нужно хотя бы спросить, а ей прежде и в голову не приходило спрашивать о чём-то.

— И что ты при таком подходе узнаешь? — букинист махнул рукой, показывая, что вопрос риторический. — Вот, смотри. Жизнеописание Кромвеля. Изъято из перечня рекомендованных книг из-за несоответствия духу… не помню точно, что они там загнули в формулировке, но суть куда проще. Здесь вся правда о том, что в те времена вытворяли наши маги. Предки нынешних меценатов, столпов общества и радетелей о благе. Не смотри так, не продам, но почитать могу дать. А вот это могу отдать за пару сиклей — мне без надобности, а тебе вдруг пригодится.

— Традиции магического брака, — прочла Гермиона полустёртый заголовок. — Э-э, спасибо. Конечно, я возьму.

Ещё одна книга, изданная в начале века и затрёпанная настолько, что её отдавали всего за пять кнатов, называлась «Свадебные и семейные обряды». Гермиона заикнулась было, что все эти обряды, наверное, давно уже позабыты, но умолкла, услышав в ответ:

— Заклинанию всё равно, помнят его или нет. Сегодня оно сработает точно так же, как сто лет назад, даже если за все эти сто лет его никто ни разу не произнёс. Когда аваду объявили непростительным, она не перестала убивать. А Гарри Поттер выжил, говорят, как раз потому, что его мать нашла подходящий защитный ритуал. Наверное, тоже позабытый, но сработал же.

А ещё — рукописный дневник какой-то ведьмы с заметками о сочетаемости зелий и блюд. Гермиону повеселило, что обыкновенное зелье от прыщей, которое они варили на первом курсе, превратит прыщи в щупальца, если смешать его с кальмарами или осьминогами. Правда, в целом это было скорее жуткое чтение, чем смешное. Куда лучше подмешивать яды, любовные зелья, снадобья, подчиняющие волю и вызывающие страхи и галлюцинации…

Или брошюрка полуторавековой давности «Триста уловок в квиддиче: как сбросить соперника с метлы, не нарушив правила». Гермиона долго колебалась, но всё-таки купила по экземпляру для Гарри и Рона. Правила, как оказалось, с тех пор не изменились, а во «Флориш и Блоттс» действительно такого не продавали.

В общем, эти книги действительно сильно отличались от ассортимента «Флориш и Блоттс».

Остальные найденные Эммой и Гермионой магазинчики тоже казались странными, пусть и не настолько пугающими. В лавке готовой одежды платья подгоняли по фигуре, так что не приходилось слишком долго подбирать нужный размер. В магической парикмахерской похвалили купленный у мадам Примпернель «Простоблеск», но к нему посоветовали зачарованный гребень, шпильки, заколки и ленты и показали несколько заклинаний, помогающих легко уложить волосы. В магическом салоне красоты — оказалось, и такие есть! — Гермионе уменьшили передние зубы, а Эмме свели старое пятно от ожога на руке. И в том же салоне ей ответили на вопрос, почему в Хогвартсе так много несимпатичных девушек, если недостатки так легко убираются. Оказалось, среди волшебников не принято приукрашивать девушку, потому что семья её жениха может счесть это обманом.

— Сама посуди, женится парень на сногсшибательной красотке, но ведь дети-то унаследуют её истинные черты. Может, у неё ноги кривые, заячья губа и три волосины на голове? Прежде чем разрешить помолвку, глава семьи должен увидеть, как говорится, товар лицом.

— А как он узнает? — полюбопытствовала Гермиона. Вообще-то ей хотелось спросить: «А как же любовь?» Но она уже знала, что ей ответят: от нежелательной любви избавиться проще, чем от негодных детей. Чтение старых книг не прошло даром…

— А вот так, смотри, — хозяйка салона, которую только сногсшибательной красоткой и назовёшь, встала перед зеркалом и выписала сложный узор кончиком палочки, обводя, как показалось Гермионе, собственное отражение. Зеркало помутнело, а в следующий миг в нём отразилась совсем другая женщина. Полноватая, с тяжёлым подбородком и слишком низким лбом, с короткой шеей и с бородавкой на внушительном, как у Снейпа, носу. — Не слишком весело всю жизнь проходить такой, верно? Если вдруг подцепишь чистокровного, его папаша наверняка так же тебя проверит. Зубы — это ещё ладно, а в остальном — просто следи за собой. Да тебе и не нужно особо ничего менять, славненькая девочка, и вырастешь в симпатичную милую девушку. — Ведьма в зеркале захихикала, и стали видны жёлтые, некрасивые зубы. Гермиона отвернулась от отражения к оригиналу — хотя ведь оригинал как раз и остался там, в зеркале…

— Об этом тоже не пишут в книгах, да? — она вспомнила разговор с миссис Фелпс.

— Отчего же, пишут, — ведьма отвернулась от зеркала, и там вновь отразилась стройная длинноногая красотка. — Но вряд ли тебе попадались эти книги. В библиотеке Хогвартса их точно нет, и во «Флориш и Блоттс» такое не продают. Если у тебя есть подружки из чистокровных, попроси почитать «Советы и наставления юной ведьме». В любой старой семье это настольная книга дочерей.

Ждать до Хогвартса и надеяться на доброту знакомых чистокровных девочек Гермиона не стала, а тут же пошла к знакомому букинисту. И тут оказалось, что, хотя книга вроде бы и не из редких, раз в каждой старой семье есть, но и просто так её не купишь.

— Мне только раз повезло это сокровище ухватить, — признался букинист, доставая из шкафа обёрнутый в пергамент толстый фолиант. — Вот. Издание одна тыща восемьсот девяносто седьмого года, в одной книге наставления и для юной благородной ведьмы и для наследника. Отдал за неё двадцать галлеонов, и это задёшево. Думаю, не хозяин продавал, а мародёр какой-то. Время было… такое. Тебе отдам за пятьдесят.

— Ничего себе!

— По-настоящему она не меньше сотни стоит. Но ты хороший клиент. Да и люблю тех, кто смотрит на книги, как ты.

— Хорошо, я возьму, — решительно заявила Гермиона. В конце концов, можно сэкономить на книгах для дополнительного чтения, которые она набирала каждый год вместе с учебниками. И вообще… сэкономить. В фунтах сумма получалась немаленькая, а они с мамой и так много потратили этим летом.

Но Эмма одобрительно кивнула дочери и подтвердила:

— Мы возьмём. И спасибо вам.

В тот день они больше никуда не стали заходить. А вернувшись домой, наскоро пообедали и сразу сели читать.

Читали вдвоём. Гермиона то и дело принималась возмущённо цитировать, добавляя:

— Что за бред! Мама, ты только послушай! Это же какой-то… какое-то… мракобесие! «Девственность суть твоё самое ценное сокровище, ибо вместе с ним приносишь мужу свою верность, а его роду — уверенность в чистоте твоих детей»!

— И что тебе не нравится? — Эмма подперла ладонью подбородок и взглянула на дочь, постаравшись скрыть улыбку. Она примерно представляла, что именно возмутило Гермиону, но предпочла, чтобы та объяснила сама.

— Как что?! Будто я… не знаю, не человек! А, а… кобыла! Племенная! Не важно, какая я, что я знаю и умею, не важно, любим мы друг друга или нет, лишь бы детей рожала и была уверенность, что дети от мужа! Ещё бы пояс верности нацепили!

— А сама ты как считаешь правильным? Сохранить девственность для единственного мужчины или успеть до свадьбы перебрать хотя бы нескольких? Чтобы было с чем сравнить?

— Мама!

— Что, дочка?

— Мам, ну что ты такое говоришь! Конечно, я не собираюсь… Если я хочу выйти замуж по любви, то, конечно же, мне и в голову не придёт с кем-то там его сравнивать… в этом смысле!

— Так, может, это написано не для тебя, а для тех девушек, кому нужно обосновать такую позицию? Для кого важна не любовь, а расчёт и практичность? Ведь и такие есть. Мужчины ценят девственность, так почему бы им не найти аргументы, чтобы и девушки её ценили?

— Но не таких же!

— Может, в те времена, когда писали эту книгу, лучших не было? Важна суть, а не формулировка. А с сутью ты согласна.

— А по-моему, формулировка так себе, — пробурчала Гермиона себе под нос. Сердито перевернула страницу и прочитала: — Какие знаки внимания позволительно оказывать молодому человеку и принимать от него. Мам, ну скажи, неужели за сто лет вся эта ерунда не изменилась?!

— Всё-таки почитай. Сама же говорила, что волшебники как будто застряли в прошлом. Может, для них и сегодня всё это важно? И ты окажешь плохую услугу не только себе, но и будущему мужу, если будешь слишком уж вольно себя вести. Репутация, дочка, трудно завоёвывается, зато рушится в один миг.

— И сейчас окажется, что я её уже необратимо разрушила, потому что хожу с Гарри и Роном, а не с Лавандой и Парвати, — буркнула Гермиона. Но всё-таки принялась внимательно читать. Принятые в волшебном обществе знаки внимания — это действительно могло оказаться полезным. Даже если она сама не собиралась… зато увидит и поймёт, если кто-то другой начнёт донимать ими Гарри! И надо ещё хорошенько продумать, как себя вести в таких случаях…

«Будь ведьмой», — словно наяву послышался ей лукавый голос миссис Фелпс. Теперь, после всех встреч и разговоров в Косом переулке, после странных и жутковатых старинных книг, после ведьмы из салона красоты, Гермионе казалось, она никогда не поймёт, что имела в виду случайная знакомая. «Будь ведьмой… будь лёгкой, как бабочка, как лист, просто лети», — кажется, так? «Отпусти себя. Твори!» Как плохо это сочеталось с «Наставлениями для юной благородной ведьмы», в которых правила поведения расписали, кажется, не то что до каждого шага или взгляда, но даже до вздоха.