Чем гуще тьма, тем легче быть звездой (джен)

С появлением кузена жизнь не слишком поменялась — благо, что тот вообще игнорировал существование мира за пределами квартиры, и выползал из нее только за новой порцией книг.

Май вытер пот со лба и отрезал Секо очередной стебель астрагала, аккуратно положил его в мешок и тихо рассмеялся. Вспомнилось лицо Тома, когда библиотечная книга пропала у него прямо из рук. Вернулась в свой родной храм знаний. Тогда Май посмеяться не мог: уж больно у кузена была грозная рожа. Ну, забыл Май предупредить, что книги сами возвращаются в библиотеку, он об этом даже не задумывался. А Том в первый поход туда собрал книг двадцать и половину из них даже тронуть не успел за полторы недели своей жизни в Лютном.

Очередной стебель отправился в мешочек, и Мариус пошлепал по пролеску к облюбованному дубу. Ну, бывшему дубу, что это такое сейчас, Май понятия не имел. Но оно было ласковым и всегда закрывало его от солнца.

— Я закончил, — сообщил он то ли хуорну, то ли себе. Но ствол дерева все равно погладил, и оно прошелестело листвой в ответ. — Сейчас разделю на цветки, листья и стебли, и можно относить Мальпепперу. А там и кролик уже подойдет.

Дерево мазнуло парой листьев по его волосам и прикрыло от палящего и невероятно яркого для Туманного Альбиона солнца. Мариус убрал взмахом палочки с ножа кровь, оставшуюся после свежевания кролика, и принялся чистить стебли астрагала. Работа скучная и унылая, но самому Мальпепперу было не по статусу возиться с такой фигней, о чем он не так давно поведал Мариусу. Даже пару сиклей накинул сверху за лишнюю работу. Похоже, аптекарь отпустил в свободное плаванье всех подмастерьев, ну или дотянул до мастерства и они сами разбежались. Оставалось надеяться, что наберет новых, потому что Мариусу эта скукота не очень-то нравилась, вот если бы рядом стоял котел… Но астрагал можно и просто кипятком залить. Мариус осмотрел свою добычу и решил пожертвовать одним стеблем на свои нужды.

— Кроль скоро подгорит, малой! — громыхнул из чащи недовольный бас. Мариус передернул плечами и фыркнул.

— У тебя палочка сломалась что ли, Лапка? Потуши костер, велика беда! — громко ответил Май и срезал с очередного стебля листья.

— Наглый сопляк, — недовольно сказал Лапка. — Больше не буду с тобой с лес ходить.

— Не играй в мои игрушки… — ехидно начал Мариус, но его прервало жалящее заклятье в поясницу. Остаток фразы превратился в «Ай, блядь!», хотя Лапка ударил куда слабее достопочтеннейшего охранника храма знаний Хогвартса, чтоб ему библиотечной пылью подавиться.

Очередной егерь, используемый в качестве транспорта за услуги походного повара, расстелил рядом с костром свой плащ, развалился на нём и закурил. Пальцами свободной руки он нежно гладил кроличью лапку — свой неизменный талисман, за что и получил такое дурацкое для степенного егеря погоняло. Мариус как раз заканчивал свои мучения со стеблями, и минут пять они молчали. Хотя видит Мерлин, как это было трудно — ветерок разносил запах жареного мяса по всей округе и рот то и дело наполнялся слюной — так есть хотелось.

— Не вздумай сейчас трогать кроля, ему еще минут двадцать просто повисеть надо, — сказал Мариус и достал из сумки походный котелок. — Наколдуй кипятка, — попросил он. Он и сам Агуаменти знал, но с выходной силой была просто беда.

— Я мяты для себя собрал, тоже добавим, — кивнул Лапка и выполнил просьбу. — Ну, так пока ждем, расскажи, как там в Хоге? Всегда мечтал там хотя бы прогуляться.

Май только вздохнул. Он на самом деле жалел всех, кто в Хогвартс попасть не мог, но рассказывать о нем после пятого раза откровенно надоело. Но Лапка, несмотря на дурацкую кличку, был сильным магом, да и не глупым, было бы неплохо с ним поладить.

Мариус начал уже набивший оскомину рассказ. Заодно и под конец поругал Теда, решившего, что пора подниматься по карьерной лестнице Лютного и ставшего охотником за сокровищами по примеру, не к ночи будет помянут, Гидеона.

— Я видел, в «Пророке» теперь картинки двигающиеся есть. Можно так же с Хогвартсом сделать?

— Колдографии что ли? Можно, но колдоаппарат стоит дороже спортивной метлы, — вспомнил Мариус. Вальбурга после зимних балов возжелала себе колдоаппарат, но ее мечты быстро похерила печальная реальность: эта фигня мало того что была размером с голову самой Вальбурги, так еще и цена оказалась такой, что дешевле завести личного художника.

— Жаль, — пригорюнился егерь. — Все детство мечтал туда попасть.

Кто же не мечтает? Но Мариус только плечом повел — не он виноват, что родители Лапки не озаботились оплатой школы, ну или не смогли озаботиться. Не его беда.

— Ты можешь поднакопить на министерские курсы, — сказал он и перенес тушку кролика на трансфигурированное Лапкой блюдо. — Двести галлеонов и сдашь СОВ по одному предмету. Тед так скоро сдаст ЖАБА по зельеварению, заклинаниям и рунам.

— Твой Тед тот еще мудак, — угрюмо ответил Лапка и отрезал от тушки кролика окорока. — Давай тарелки, малой. А Тед меня киданул на забое грифона, ублюдок, пять галлеонов только заплатил, хотя договор был на десять. Теперь понятно, из-за чего золотишко зажал.

Мариус хмыкнул: слышал он эту историю, как раз прошлым летом произошла. Кучка егерей не справилась со щитами и Тед зажал выплаты, чтобы оплатить себе зелья и целителя.

— Он рассказывал. Сказал, что щиты были дерьмовые, и потому по десятке никто не заслужил.

— Ага, как же! — возмутился Лапка. — Он бы еще, сука, на нунду повел отряд только из десятка магов, а потом возмущался, что щиты не держат, блядь!

— Тед мой приятель, нет толку мне на него жаловаться, — буркнул Мариус и откусил от окорока мяса. Вкуснотища! Надо остатки братцу и маме завернуть. Ну, или снова кроля забить. И соли в мешке хватит на еще одну шкуру, не забыть бы скорняку отдать. Потом этими шкурками можно и зимние мантии подбить.

Доели молча и после еды Лапка ушел искать импов и пикси. Кролика не осталось, и Мариус опять развел костер — все-таки никакое жаркое не сравнится с едой с костра, а Том и мама готовили одинаково несъедобно.

— Лепус Ревелио, — шепнул Май. Кролик обнаружился на юго-востоке, на расстоянии около двух фурлонгов. И там был далеко не один кролик, но ему больше и не надо.

— Милое, ты же посторожишь мои вещи? — спросил он деревце. — Только метлу возьму.

Хуорн зашелестел листьями и мешок с сегодняшними заработками пропал в его корнях. Май погладил его по стволу и сел на метлу. Горбин даже не особо артачился, когда одалживал ее — привык, видать.

— Иммобилус! Да Иммобилус же, чтоб тебя мантикора сожрала! Иммобилус!

Кроль наконец замер, обездвиженный, и Мариус недовольно его потрепал за шкирку.

— Шустрый и жирный, зараза. Финита, Инкарцеро.

На месте у костра Мариус стукнул его нелюбимым Ступефаем и подвесил за ноги на любезно опущенную ветку.

— Секо!

Голова кролика для любого зельевара не представляла никакого интереса, потому Май ее без зазрений совести отправил в костер и принялся за давно привычные действия. Свежевать кролей было куда проще, чем совсем мелких зверушек вроде куниц и по времени уходило не больше трех минут, если не вытаскивать потроха. Хотя вроде существовало заклинание, чтобы свежевать животных, вот только он его не знал. Через пяток минут Май с удовлетворением глянул на дело рук своих и прицепил тушку к вертелу. Теперь и мама с кузеном отведают эту вкуснятину.

— Если что, дома доготовлю, главное, чтобы с дымком было, — поделился он с полюбившемся деревцем. — Яви милость, верни мешок.

* * *

Он уже и не надеялся, что встретится с Абри и Вал до сентября, когда на подоконнике его — ну, уже не только его, — спальни возникли две совы и начали долбить клювами в стекло.

— Мариус, угомони птиц, — глухо процедил из-за полога Том.

— Да, ваша милость, — фыркнул Май. — Сию минуту, не извольте беспокоиться.

Благо, он давно проснулся — все-таки солнце уже было в зените. Но он лежал и читал, как, собственно, и Том. Но настырные птицы продолжали клевать хлипкие стекла, и Мариус, вздохнув, достал из-под подушки палочку и открыл окно. Совы сразу влетели в комнату и устроились на спинке стула.

— Как же вы похожи на своих хозяев, — буркнул Май. Полярная сова и черный филин одинаково-осуждающе на него уставились и протянули лапки. Пришлось менять положение — как же не хотелось двигаться! — и забирать письма.

— Сейчас до кладовки схожу и дам кусок крольчатины, — сказал он птицам и по очереди почесал им макушки. Они довольно ухнули, но все равно смотрели осуждающе: видать, за нерасторопность.

— Ты им еще говяжью вырезку предложи, — возмутился Том и отдернул полог. — Что-то я не помню в сундуке горы еды, чтобы пичкать ими чужих птиц.

— Я кроля дам, а не говядину, — отмахнулся Май. — А крольчатину я могу хоть каждый день домой таскать, благо, размножаются они быстрее некуда, на зависть любым коровам.

Теперь уже три пары глаз глядели на него осуждающе. Мариус счел за благо побыстрее свалить из комнаты.

— Том, только птиц не прибей. У сов мясо сухое.

Птицы снова ухнули и захлопали крыльями. Май рассмеялся и убежал на кухню.

Крылатые почтальоны улетели сразу, как получили по куску мяса, Том ушел в гостиную, чтобы попрактиковаться в чарах, и Мракс, наконец, развернул письма. Малфой в привычном пафосном эпистолярном жанре предлагал прогулку по Косой Аллее, язвил по поводу нелюбви егерей к нормальной одежде, и просил эту нелюбовь не проявлять, ведь он будет с самим Брутусом Малфоем, а первое впечатление самое важное. И встречу назначил у крыльца Гринготтса на следующий день. Даже не спросил, а поставил перед фактом, засранец белобрысый! Вальбурга в своем послании вторила Абри, и сетовала, что не сможет познакомить Мариуса с родителями, которые из-за здоровья матушки решили остаться в Испании до конца лета, а ее, несчастную, сплавили Кассиопее.

Мариус пофыркал по ходу прочтения и задумался, что ж ему напялить, чтобы не ударить лицом в драконий навоз. У него были большие планы на семьи своих друзей, да и на самих друзей тоже, ведь получение мастерства стоит больших денег, если не хочется попасть в рабство гильдии на десяток лет. И большая часть этого плана зависела, конечно, от него. Он обязан произвести хорошее впечатление на Брутуса. Как же, зараза, все сложно!

Желудок призывно заурчал, и Мариус поплелся на кухню. О своих великих планах можно порассуждать и у плиты.

Он уже доставал запеканку из духовки, когда на кухню впорхнула заспанная мама и прошаркал угрюмый Том. Видать, шли на запах.

— Том, — обратилась мама к братцу. — Завари чай, пожалуйста, он чудесно у тебя получается.

— Хорошо, Лукреция, — кивнул тот и пошел шарить по шкафчикам.

— Я завтра со школьными друзьями прогуляюсь по Косой Аллее, — оповестил всех Мариус. — Вал и Абри позвали.

— Ты говорил, что они захотят прогуляться по Лютному, — напомнила мама и с улыбкой приняла чашку чая от Тома. Тот пока не рисковал их левитировать по воздуху. — Не веди их сюда, как бы они не просили, слишком уж много на них навешано артефактов, ограбят и на тебя не глянут.

— С нами будет мистер Малфой, — пожал плечами Мариус.

— Я тоже пойду, мне нужно к маглам, — сказал Том, да таким тоном, будто он тут главный. Май только кивнул: братец был самостоятельней некуда, если дело не касалось пропитания, а на Косой Аллее и у маглов ему ничего не грозило.

— Нам бы амулеты для связи, — раздраженно буркнул Май. — Чтобы не теряться. Но они десять галлеонов стоят.

— Я позже вам их куплю, — вздохнула мама и как-то больно грустно глянула на ложку, которая сама размешивала сахар в чае. Мариус сразу приготовился держать оборону своей самостоятельности: не хватало еще разорять маму на такую фигню. — Том, Мерлина ради, не сутулься ты так!

— Нет, — недовольно отказался он. — Скопим с Томом по пять галлеонов и купим, это все равно не срочно.

Мама только опять горестно вздохнула, и, слава Мерлину, не стала отстаивать необходимость этой покупки вот-прям-сейчас.

* * *

Том ушел в магловский мир через известную харчевню, и Мариус с радостью на это согласился: иногда братец действовал на нервы так, что хотелось его стукнуть, а его отмороженность неимоверно бесила. Часто с языка чуть не срывался вопрос: «Да что с тобой не так?», но Май вовремя останавливал свои порывы разобраться в характере Тома. Если тот хотел — а это бывало крайне редко, — то мог быть вполне приятным собеседником. Тогда он Мариусу нравился, но не стоило обманываться: Том использовал это, только когда ему было что-то нужно.

Мама напялила на Мариуса новую темно-синюю мантию с воротником под горло и широченным капюшоном, да еще и сшила новые брюки. Сама она это объяснила отсутствием подарка на день рождения, но Мариусу было дико стыдно: ей самой тоже новые мантии нужны, а она все упорно зачаровывала старые. Да и Том на него смотрел с завистью, хотя ему матушка уже пообещала пошить три школьных мантии и две выходных. Как она все это успеет, Мариус просто не представлял. От этого стыд накатывал с новой силой: это он привел Тома к ним домой, а теперь у мамы еще больше головной боли из-за него.

В общем, Мариус ждал встречи с родителем Малфоя в полном параде, и радовался, что ткань зачарована на совесть, и ему не жарко: солнце все еще припекало, хотя до наступления осени оставалось всего неделя.

У банка сновали туда-сюда гоблины и почтенные маги с важным видом, иногда мелькали знакомые лица однокашников, и их количество превышало всякие мыслимые пределы у витрины магазина «Все для квиддича». Мариус уже успел поглазеть на новый «Чистомет», а потому позволил посмотреть на них с усмешкой. Цена нового «Чистомета» была такой, что дешевле научиться летать безо всякой метлы.

Запахи цветов доносились со всей аллеи, а веселые мотивчики уличных музыкантов придавали атмосфере Косой Аллеи еще больше праздничности. Мариус с грустью вспомнил пляски в пабах Лютного: там редко выступали профи своего дела, обычно просто зачаровывали арфу и губную гармонику. Зато поддатые егеря и наемники плясали как в последний раз.

Он тряхнул головой и выкинул из нее дурные мысли, стоило насладиться последними деньками лета. Хорошо бы еще поваляться на цветочной поляне до Хогвартса, и тогда жизнь станет куда прекраснее.

— А вот и ты! — радостно воскликнули рядом и накинулись на Мариуса с объятиями. Нос сразу защекотала буйная черная грива, даже чихнуть захотелось, но он только обнял Вальбургу в ответ, впрочем, она быстро отстранилась и дала обнять Малфоя.

— Привет, — рассеянно поздоровался Май. Все-таки он успел отвыкнуть от активности подруги за полтора месяца. — Вы подросли, — заметил он, оглядев Абри и Вал. Хотя они все равно были ниже. Непривычно после общества Тома — тот тоже был довольно высоким.

— И ты, — кивнул Малфой с чопорным видом. — Позволь представить тебе Брутуса Малфоя, моего отца.

— Приятно наконец увидеть вас, мистер Мракс, — сказал Малфой и даже руку пожал. — Абраксас много о вас рассказывал.

— Могу представить, — улыбнулся Май. Малфой многое мог о нем рассказать, о да. — Очень приятно, мистер Малфой. Я тоже о вас наслышан.

— Ну, пойдемте, прогуляемся по Лазурному проулку. Там Огден вроде свою лавку открыл, — предложил Брутус и махнул тростью в сторону того самого проулка, где в основном продавалась всякая снедь. Магазины с сырами и колбасами, чаем, кофе и алкоголем, мясные и молочные лавки. Мариус старался туда не ходить: там всегда ошеломительно пахло свежей выпечкой, да и не любили там жителей Лютного. Колбасу от кражи не зачаруешь.

— Что? — воскликнула Вальбурга и повисла на его руке. — Но я хотела в Лютный! Дядя Брутус!

— А я хочу на Авалон, — устало сказал Малфой и с усилием отцепил от себя Вал. — Но не всегда мы получаем то, что хотим. Вальбурга, Лютный — не место для детей. Сейчас прогуляемся, выпьем чаю, и я могу аппарировать вас в Ливерпуль — там как раз открылась выставка с колдографиями. Но никакого Лютного.

— Но папа сказал, что я смогу там побывать! — возмутилась Вал. Мариус мог только пожалеть Брутуса, и, судя по злющему взгляду Абри, он был с ним солидарен. — А Май там даже живет!

— Думаю, предложи кто мистеру Мраксу альтернативу вроде Лондонского особняка Блэков, он бы не раздумывал и секунды.

— Я бы прыгнул в камин уже через мгновение, еще и маму с братцем захватил, — согласился Мариус. — Вальбурга, давай хотя бы до шестнадцати подождем, а? А шампунь я тебе и без похода подарю.

— Но ты обещал!

— Не помню слова «обещаю» в том разговоре, — невозмутимо ответил за него Абри. — Если отец запрещает, то мы никуда не пойдем.

— Я запрещаю, — подтвердил Брутус. — А выставка очень интересная. Вам понравится.

Вальбурга выглядела такой обиженной, что Мраксу даже стало на секунду ее жаль, но он и в самом деле не горел желанием таскать ее по Лютному, да еще и приветствуя знакомых по пути — а не приветствовать нельзя! Он же со стыда там сгорит, когда хер вроде Гидеона хотя бы кивнет ему по пути, или еще хуже — если подойдут Сара с Джекки. Он был готов с этим смириться, но если есть такой чудесный повод свинтить, то он только рад.

— Тогда я хочу самое большое пирожное, которое найдется в том кафе, — буркнула Вальбурга. — В утешение.

— Как будет угодно юной леди, — криво усмехнулся мистер Малфой. Он явно еле сдерживался, чтобы не одернуть отчего-то потерявшую всякие границы Вальбургу. Походу, она очень сильно расстроилась.

Мариус зажмурился и с горечью вспомнил, что у него в кармане десять сиклей, а за них он сможет разве что понюхать «самое большое пирожное». Вот и дернул его Мордред накупить животных ингредиентов у Мальпеппера? Было ощущение, что его жестоко развели: «Тебе, как поставщику, будет двадцатипроцентная скидка, Мариус! Посмотри, эта желчь дракона просто превосходного качества!». Сейчас Май даже не мог припомнить, на кой-драккл ему сдалась эта желчь. Хорошо хоть банка с ней была зачарована, чтоб это добро не испортилось, как и банка с кровью пикси и с порошком из хитина акромантула. И ведь он этот блядский хитин сам мог добыть! Да и кровь пикси не то чтобы недоступный ингредиент.

На его счастье, все траты на себя взял мистер Малфой, а после даже самолично кидал по горсти летучего пороха из собственного кисета в камин, по очереди отправляя их в Ливерпуль.

Мариус в благоговении огляделся в магическом разломе Ливерпуля — он назывался Цветочный Бульвар и вполне соответствовал этому названию, Косая Аллея даже рядом не стояла. Цветы были везде: они свисали с подоконников домов, вьющиеся розы-шептуны огибали лавочки, клумбы стояли тут и там, и как апофеоз всего этого цветочного безумия бульвар разделяли ряды вечноцветущей мимозы.

— Вот как бы выглядел Лютный, если бы смог остаться кварталом для богемы, — восхищенно прошептал Мариус. В глазах ужасно пестрило, но к этому определенно можно было привыкнуть — все цветы были выдержаны в цветовой гамме от желтого до красного.

— Мог бы, но не судьба, — вздохнул Абри и с сочувствием глянул на Мракса. — Ты тут еще не был?

— А что мне тут делать? — хмыкнул Мариус. — На выставки ходить?

— Ну да, — согласился Абраксас. — Я часто тут бывал до Хогвартса, тут же театр и концертный зал. А мой отец обожает театр.

— А еще тут находится Волшебная академия драматических искусств! — важно добавила Вальбурга. — Сестрица собирает газетные вырезки про выпускников оттуда.

Малфой, все еще рассерженный на Вал, только фыркнул, но Мариусу стало интересно — сам он вообще никакими искусствами особо не интересовался: не до того было.

— А что тут еще есть?

— Галерея, лавки с картинами, личные кабинеты художников и скульпторов, музыкальные магазины и художественные лавки, — перечислил Брутус. — Но нас интересует галерея. Как я уже сказал, там сейчас проходит выставка колдографий.

Не сказать, чтобы Мариус особо впечатлился выставкой — большинство моделей принимали картинные позы и не чувствовались живыми, но были колдографии и с красивейшими бабочками, и с феями, и даже кто-то запечатлел, как колдует девочка лет семи. Последняя колдография ему понравилась больше всего — девочка была похожа на ангела из магловской религии, и колдовала она светлячков — они вылетали из ее раскрытых ладоней и кружились вокруг нее. Были и мрачные снимки: старая хибара в Мертвом Доле — он видел ее собственными глазами, и подле нее три ведьмы проводили шабаш и взывание к стихии. Во всяком случае, молнии выглядели устрашающе. А кто-то запечатлел и единорога в Запретном лесу — только там они могут пялиться на человека дольше секунды. Жаль, конечно, что колдографии не цветные — черно-белый единорог не вызывал такого восхищения, как настоящий.

Через час разглядывания колдографий Брутус отвел их в очередное кафе и завел бессмысленный треп о впечатлениях.

— Мне понравилась работа с девочкой, — ответил Мариус, когда дело дошло до него. — Она вырастет сильной волшебницей.

Что-то более глубокомысленное в голову ну никак не приходило. Он вообще понятия не имел, как обсуждать колдографии. Мистер Малфой говорил что-то о постановке, игре света, о смысле колдографии, но Мариус из его объяснений ничего толком запомнить, да и понять не мог.

— Это Аурания Лавгуд, она и правда станет сильной ведьмой, но смысл колдографии в том, что когда мы прощаемся с детством, то перестаем понимать, сколько прекрасных вещей нас окружает, и сколько их можем создать мы сами, — пояснил Брутус и отпил чая. — У вас чудесный вкус, мистер Мракс, это и правда одна из самых лучших работ на выставке.

Мариус покраснел от похвалы и пробубнил в чашку благодарность. Надо было что-то с этим делать, Мерлин, неужели он всегда будет превращаться в мямлю, если его похвалят? А еще душу грело понимание, что он сумел понравиться мистеру Малфою, оставалось только удержать планку. Авось, и удастся избежать рабства от гильдии. Лучше уж быть должником Малфоев, чем непонятного гильдейского хрыча.

— Это было интереснее, чем я ожидала, — поделилась Вальбурга шепотом. — А теперь мне стыдно. Пойду, попрошу прощения у дяди Брутуса.

Уже перед сном Мариус с благоговением рассматривал колдографию, сделанную в салоне на бульваре. Оттуда улыбались и строили рожи Вальбурга, Абраксас и он.

* * *

— Надо бы и нам сделать общую колдографию как-нибудь, — улыбнулась мама, когда рассмотрела снимок со всех сторон.

— Три галлеона два снимка и по семь сиклей за каждую копию, — вспомнил расценки Май.

— Не в деньгах счастье, — пожала плечами мама и погладила Мариуса по голове. — А это память. Вот будешь ты почтенным зельеваром рассматривать альбомы с колдографиями…

— И ворчать, что раньше трава была зеленее, — продолжил Май. — Но я не против колдографии. У меня как раз после покупки черпака остался галлеон. Он даже не ворованный, вроде.

— У меня тоже осталось немного после покупки тканей. Сейчас переоденусь и пошли!

— Прямо сейчас? — удивился Май такой прыти. — Куда так торопиться?

— Ты же послезавтра уезжаешь, — грустно улыбнулась мама и погладила его по спине. Мариус сам не сдержал вздоха и прикрыл глаза, наслаждаясь лаской. Уезжать от мамы не хотелось. Он ее так мало видел летом. А в выходные она запиралась в своей комнате и просила не мешать творческому процессу. Отвратительное желание удушить Тома за то, что мама тратит свое время на его мантии, пришлось подавить на корню. И напоминать себе, что это кузен, кузен, а не приживала с улицы.

Вот станет богатым — обязательно купит ей собственный салон мод! И тогда она не будет работать по ночам.

— Я эту же мантию надену, — кивнул он и тоже улыбнулся. — Тома возьмем?

— Конечно! Он теперь наша семья, — нахмурилась мама и легко спрыгнула со стула. — Хотя я сама не уверена, что ему это нужно. Но предложить обязаны.

Том, естественно, согласился. И Мариус даже задушил свою жабу и достал из закромов еще два галлеона, которые откладывал на покупку совы.

* * *

Том резко открыл дверь купе, где собрались все друзья Мариуса, и с кроткой улыбкой спросил:

— Май, не отодвинешься от окна? Я бы хотел почитать.

Мариус отодвинулся и жестом пригласил братца присесть. О том, что Май должен воспринимать совершенно противоположное поведение Тома так, будто оно всегда было таким, было уже оговорено дома. «Не ломай мне все дело, Мариус», — загадочно сказал он и опять зарылся в книги. На вопросы о том, нахуя это надо, ответил только, что это не его, Мариусово дело, но он, так и быть, возможно, войдет в долю при должных стараниях. Май попытался переварить эту информацию, но успеха не сыскал, так что решил просто забить. Его планы Тома не особо интересовали. А судя по этому поведению, репутацию Мраксов еще больше он портить не собирался, так что Май просто махнул на эти метаморфозы рукой.

— О, так это и есть твой кузен? — спросила Кара. — Я Каролина Даркер.

— Том Риддл, — кивнул братец и пожал протянутую руку. — Приятно познакомиться с друзьями брата. Он часто рассказывал о вас.

— Ужас какой, — картинно вздохнул Абраксас. — Уверен, ничего хорошего он сказать не мог.

О, если бы это так и было. Том вчера сел напротив него на кухне с блокнотом и стал выспрашивать о том, какие у Мариуса друзья и что он должен о них знать. С блокнотом!

— Я отвечу, но зачем тебе это? У тебя будет свой курс, — удивился Май тогда.

— Мы с тобой в одном доме живем уже месяц, а я ничего ни о тебе, ни о твоей жизни толком не знаю, — мрачно отозвался братец. — Это как-то не по-родственному, не думаешь?

— У меня никогда не было брата, — пожал плечами Май. — Откуда мне знать, как надо? Да и мы постоянно общаемся.

— О магии и замашках магов. Наше общение можно вообще описать как введение в менталитет магического мира, — ровно ответил Том. — А общаться мы должны о личном. Так что вперед. С кем ты завел дружеские отношения в Хогвартсе?

В кузене явно погибал профессиональный аврорский дознаватель — Мариусу пришлось вспоминать даже то, что помнить он, в общем-то, не планировал. Вот нахрена ему вспоминать, что любимое блюдо Каролины — мясной рулет с грибами? Впрочем, чего-то личного он не говорил. И абраксасовский самый-большой-секрет — а именно разрисованные в пылу гнева теплицы пошлыми картинками и надписями — он оставил при себе. Тем более, это было в его же интересах — Абраксас, как оказалось, не признающий денежно-долговых обязательств в дружбе, долго и нудно давил на гордость, благородство и верность, а все-таки уломал Мариуса постоять на шухере. Май уже тогда понял, что его нагло разводят, но серьезно послать Малфоя не решился. Это было недальновидно, да и просто не хотелось.

Май моргнул и вернулся в реальность, а в ней несносные друзья живописали то, что он в своих ответах братцу предпочел пропустить.

— В Запретный лес поперся! — возмущенно сказала Вал. — Красный мох, мертвые розы, оборотни, хуорны эти поганые. Я была как никогда близка к использованию Крициатуса.

— Май рассказывал мне о сути проклятья, — улыбнулся Том, и сразу с прищуром посмотрел на Мариуса. — Только лесные просторы могут освободить брата от помутнения разума.

Очень тонкая издевка. Спасибо братец, оценил. А ведь Мариус так благородно обходил тему его полукровности и незаконнорожденности!

— Угу, — кивнул Май. — Целитель Шафик на последнем сеансе сказал, что мозги будут сворачиваться, даже гуляй я каждый день по Косой Аллее. Помутнение убирает именно необузданный магический фон диких лесов.

Именно в таких лесах тухнут дриады, в самых сердцах таких лесов. И именно их, как правило, избегают нормальные маги. Зачем, а главное, как предочки решили угробить дриаду, что она наградила их мощнейшим посмертным проклятьем, он даже боялся предполагать. Благо, оно и правда ослабло — дедок Марволо шансов на избавление от безумия точно не имел, а вот что с Морфином, ясно не было. Но Мариус проверит. Хотя толку от этого никакого не было, конечно — папаша привык жить с этим и иначе наверняка не умел.

— Все не так плохо, ты ведь любишь леса, — пожала плечами Кара.

Май только кивнул и вспомнил разговор с Шафиком. Целитель не скупился во время лечения на всякие поучения.

— Пацан, — проникновенно сказал целитель на предпоследнем приеме. — Мозги магов устроены едва ли не сложнее, чем у маглов. Ты думаешь, у маглов бывает так, чтобы целая династия из века в век занималась, к примеру, гончарным ремеслом? У них бывает преемственность, но такого поголовья как у нас — нет. Посмотри на тех же Бёрков. Они все до одного рунологи, и они будут с радостью заниматься рунами всю жизнь, им никогда это не надоест, как и тебе никогда не надоест коптиться у котла. А почему? Потому что магия, Мариус, бережет твои мозги. Тебе даже представить трудно — как это, не любить зельеварение. И так как проклятье ослабло, твои инстинкты сами потянули тебя в леса, чтобы дыра твоя в башке не разрослась до размеров мумака. И они тебе, конечно, нравятся, ведь если разонравятся, то ты сразу станешь жителем нашего отделения для душевнобольных. Твое тело это знает, твои мозги это знают, ну, а то, что ты пользуешься этим знанием неосознанно, так и хрен с ним.

Когда все наболтались, Мариусу уже надоело сидеть в купе, и он пошел искать проблемы на свою тушку. Девять часов пути, Салазар великий, даже при всем желании на одном месте усидеть невозможно! Малфою тоже надоело отсиживать задницу, так что на поиски развлечений они отправились вместе.

Они довольно долго бродили по экспрессу без цели, иногда здороваясь с знакомыми, но уже ближе к последнему вагону им повезло: хаффлпаффовец Смит вместе с подпевалами опять пристал к несчастному Аккерли, и Мариус, не раздумывая пошел причинять добро и наносить справедливость. Можно было позвать старост, конечно, или дежурного профессора, но какое это тогда веселье?

— О, Смит, все грабишь народ? — умилился Мариус. — Далеко пойдешь. Все каникулы тренировался, небось?

Мариус еще с прошлого года знал, что этот разум периодически забирал у Аккерли посылки из дома, и они вроде были со Смитом троюродными братьями. Но разбираться в отношениях нюни и быдла он не имел никакого желания, да и на Аккерли ему было наплевать. Но Май торчал в крохотном купе больше шести часов. Тело жаждало хоть какой-то деятельности.

— Иди нахуй, Мракс, — набычился он и отпустил галстук своей жертвы. — Только тебя еще тут не хватало.

— А что, у вас тут вечеринка? — изумленно спросил Малфой. — А где музыка?

Аккерли затравленно зажмурился и бочком направился к переходу между вагонами. У бедолаги на руках проступали синяки.

— Твои навыки в словестных оскорблениях находятся на уровне трехлетки, Смит, я посылов нахуй наслушался уже на жизнь вперед, и до сих пор никуда не пошел, придумай новую тактику.

— Ничего, через годика три ты почувствуешь всю силу моих посылов, — криво улыбнулся Смит. — Потому что нелюди, вроде тебя, другого применения нет.

— Ты с Принцем что ли все лето переписывался? — удивился Мариус. Он отравит эту гниду в школе, не стоит из-за него напарываться на отработку. Не стоит. — Или у дураков мысли сходятся?

Смит нахмурился и вытряхнул в руку палочку. Мариус, на всякий случай, тоже. Отработка отработкой, но ждать, пока его проклянут, он не собирался.

— Надо пообщаться с Принцем, видимо, он один из немногих чистокровных, кто понимает, что нелюди нечего делать в Хогвартсе.

А это выпад в сторону Абраксаса, вестимо. Малфой походу посчитал ниже своего достоинства отвечать и только ухмыльнулся. И почему у Мариуса нет такой выдержки?

— Мне больше кажется, что ты завидуешь, твоей-то рожей только боггартов отгонять.

Палочка Смита заискрила, и он явно намеревался отправить в Мариуса какое-нибудь проклятье, но Май решил не ждать и с замахом ударил Смиту под дых. Не стоило в узком коридоре его проклинать, да и за мордобой наказание будет не таким сильным. Стало немного легче. О своем предназначении он уже устал слушать, а учитывая работу мамы, это било по-настоящему больно. Нападки от Принца были привычным злом и их стерпеть оказалось куда проще. А тут какая-то бледная моль еще решилась его оскорбить.

Он бы не ударил первым, но это быдло один хрен решило напасть. Смит согнулся в три погибели и попытался отдышаться, подпевалы направили на Мариуса и Абри палочки; они приготовили свои, и быть тут избиению котят, но все веселье обломал новоявленный староста Слизерина Амадеус Кэрроу.

— Что тут происходит? — грозно спросил он и сложил руки на груди. — Мракс, Малфой?

— Кэрроу, Смит опять пристал к Аккерли, да так, что в Мариусе проснулся благородный рыцарь, и он пошел его спасать, — отчитался Малфой. Май вздохнул, размышляя, какое наказание он понесет. Хорошо историю подал Абраксас нормально, а то барсуки могли вообще сказать, что Мариус просто решил почесать кулаки без всякой причины.

— Я доложу об этом декану, — угрюмо сказал Кэрроу. На мелких грабителей он демонстративно не обращал внимания. — С вами все в порядке?

— Да, — кивнул Мариус. — Только еще: Смит явно намеревался меня чем-то проклясть.

— Ага, и ты решил бить первым. Все равно доложу, не я, так эти, — он кивком указал на Смита и его дружков. — Смит, ты не думай, что Мракс один будет наказан, о твоей деятельности я тоже расскажу, пора прекращать этот беспредел. Твоего братца в старостах уже нет и покрывать тебя теперь некому.

Кэрроу еще пару секунд молча постоял около них с грозным видом и пошел дальше патрулировать вагоны.

— Тебе надо подышать свежим воздухом, — нахмурился Абраксас и повел Мариуса подальше от места происшествия. — Ни с того ни с сего взял и ударил. Ты в своем праве, конечно, но держи себя в руках.

Не рассказывать же Абраксасу, что именно так взбесило Мариуса? Такие секреты не выдаются на раз-два. Вообще не выдаются, на самом деле. Так что придется дышать свежим воздухом.

Примечание к части

Мумак — олифант (Толкиен)

Не слишком удачная глава, но я так и не поняла, как ее изменить. Извиняюсь за смену форматирования — в скором я отредактирую все главы на такой манер.