Чем гуще тьма, тем легче быть звездой (джен)

На следующий день после начала каникул Том огорошил Мариуса вестью, что ему надоело почти безвылазно сидеть в квартире — хотя вообще-то до любого камина Мариус безропотно его провожал, и встречал в оговоренное время, чтобы дойти от него обратно домой. Никто его не запирал дома. По сути, ему просто советовали не разгуливать по Лютному.

— Я хочу знать, где ты торчишь днями, — понятнее сказал Том. — Может, мне тоже понравится.

— Тоже будешь мыть полы? — хмыкнул Май. — Что-то сомневаюсь.

— Почему ты их вообще моешь, если есть чары? — ответил вопросом на вопрос братец.

— Ну, сначала чары, потом тряпка. Ощущения чистоты чары не дают, увы. Ни запаха тебе приятного, ни блеска паркета.

— А ты, значит, разбираешься в вопросе, — хмыкнул Том.

— Я купил весь свой зельевардческий скарб на свои деньги, — насупился Мариус. О том, что он еще и подслушал кучу интереснейших разговоров, пока махал шваброй, он говорить не стал. — А тут, как видишь, — он указал на внушительных размеров ящик под окном, — довольно много всего.

— Это не важно, в общем, — отмахнулся Том, и Мариусу на секунду стало обидно. Своим добром он гордился: там было два разных оловянных котла и медный, несколько половников и мешалок, ножи и мерные емкости. И все это он купил сам!

— Просто хочу посидеть там же, где и ты, посмотреть, чем ты обычно занимаешься.

— Ничего интересного, — буркнул Май и добавил про себя, что это Тому неинтересно. Мариусу нормально.

— И все же, — поднажал братец. — Мне надоело ходить по Косой Аллее и улице Великих.

И Лидс ему нравиться перестал. Книги в библиотеке Лидса точно кончиться не могли, значит, Тому либо что-то нужно, либо ему на самом деле интересно. Или и то, и другое.

Май вообще не хотел, чтобы братец гулял по Лютному. Он просто не впишется. Слишком аккуратный, слишком вежливая улыбка — а иначе Том мог улыбаться только злорадно! — всего слишком, на самом деле. Что уж говорить о том, что братец был так неоднозначен, что Май сам все еще не определился в своем отношении к нему.

— Приведи себя в человеческий вид, — вздохнул Мариус. — Ты слишком прилизанно выглядишь.

— Обычно это называют опрятностью, — высокомерно заметил Том. — Тебе бы поучиться.

— Я называю это прилизанностью, и нет, спасибо. Поговори о пристойном внешнем виде с мамой или Малфоем, хорошо? Где ты видел егеря или карманника, который зачесывает волосы и укладывает их? А для почтенного владельца лавки ты немного маловат, извини.

— Мне теперь одежду порвать, что ли?

Мариус закатил глаза, подошел к Тому и взлохматил ему волосы, а потом слегка пригладил.

И пошел сам собираться, лучше сразу отплеваться.

— И у сорочки верхнюю пуговицу расстегни, — заметил он, когда вышел из комнаты. Том, видимо, с самого утра планировал вылазку и был уже одет на выход.

Том недовольно скривился, но пуговицу расстегнул. Мариус осмотрел братца, но лицо у того было все равно слишком уж снобское, но, увы, это никак не исправить.

— Да не одергивай ты мантию, дракклы тебя дери, Том! Напялил и пошел, Мерлина ради, помолвка тут тебе точно сейчас не светит, не перед кем красоваться.

Мариус сам накинул зимнюю мантию, голову прикрыл только капюшоном и заправил штаны в сапоги. Том был любителем ботинок, а потому вид у него все еще был какой-то неправильный. Но с этим сделать уже ничего было нельзя.

— Сходим только до Кривого Рога, ну, может, к Марии зайдем, а то я задолжал Вальбурге шампунь.

— Хорошо, — согласился Том и недовольно посмотрел на себя в зеркало. «Прелесть!» — постановило оно, и брат от него сразу отвернулся. Мариус усмехнулся, подмигнул зеркалу и вышел из квартиры.

Снега в Лондоне почти не было — он таял на подлете и на земле превращался уже в грязь, но все равно в воздухе витало предпраздничное настроение. Часто встречались люди навеселе — видимо, заранее надрались, — иногда — под дурманом. Май по дороге кивнул паре знакомых, и усиленно драпал от уродов, которые что-то говорили про тисканье «двух милых мальчиков», не забыв послать их нахуй на весь проулок. Идти было всего минут десять, но летом столько народу по пути от родного Химерова тупика до Кривого Рога редко можно встретить.

Когда они дошли до знакомой кособокой вывески с кривым, собственно, рогом над ней, он облегченно выдохнул. За себя он особо не переживал, но Том все еще не вписывался.

Мариус зашел в таверну и осмотрелся. Старый хрыч Джон читал газету, хотя народу было довольно много. И даже знакомые были, правда, не те, каких хотелось бы увидеть.

За одним из столов сидел Гидеон, и вокруг него собралась компания с кучей новых лиц. Но вот старых осталось совсем мало. Сколько же он их угробил уже? И когда, он, блядь, накопит столько денег, чтобы перестать их гробить?

— Теда нет, Лапки и Люпоса тоже, — буркнул Май. — А остальных я либо знать не хочу, либо почти не знаю.

— А если бы ты был один, куда потом пошел? — поинтересовался Том. Он даже не стал кривиться — делает успехи.

Мариус даже задумался. Летом он бы подошел к какому-нибудь егерю и попросил аппарировать с собой, но зимой собирать нечего.

— Пошел бы по лавкам, поспрашивал, есть ли работа. Ну, или к вот этому мог бы подойти — он кивнул в сторону Гидеона. — Чтобы просто поговорить.

— Тогда пойдем к нему, — решил Том, и двинулся в сторону Гидеона. Мариус даже остановить его не успел.

Компания сего дикаря сидела под заглушками, и Том разумно остановился прямо перед ними и оглянулся на Мариуса. Не слишком тонкий намек, чтобы Май шел первым.

Мерлина ради! В такие моменты Май чувствовал себя безвольным младенцем. Он знал, как отказать Тому и послать его к Мордреду со всеми его желаниями, но так же понимал, поминая недобрым словом рассказ Дамблдора, что открыто этого делать не стоит. И если сразу после рассказа профессора о бытие Тома в приюте он отмахнулся — у них с мамой отличная семья, о чем переживать? То уже через пару недель понял, что Тому плевать, в приюте он живет, или в семье, которая его приняла. Если его немногочисленные чувства заденут, то он отыграется за свою так лелеемую самооценку по полной программе. Хотя некоторое чувство благодарности он имел. Мариусу он никогда не врал — пусть иногда и казалось, что лучше бы врал! — и общался с ним, как с равным, чего не добился даже Лестрендж. А ведь он ходил за Томом, словно на цепь посадили.

Конечно, если братец будет отыгрываться на Мариусе с помощью сглазов и проклятий, можно ответить тем же способом, но Мариус просто так не мог. Он всегда считал маму самым близким человеком, и она всегда была его семьей, а теперь семья пополнилась, и на Тома перекинулись чувства, которые Май питал к маме, пусть и не все. Даже думать о том, чтобы навредить Тому хоть как-то было неприятно и противно. Жаль, конечно, что это не работало в обе стороны. Поэтому приходилось раз за разом подавлять желание огрызнуться или послать брата куда подальше.

Мариус нахмурился, и пошел к Гидеону. Ничего, все свои счета он помнит, и придет время, когда сможет взять оплату. Он зашел за заглушку, и улыбнулся немногим знакомым людям:

— Доброго дня, господа охотники!

— О, ты же Май вроде, да? Помню тебя! В прошлом году с нами на руинах был вроде, да? Когда Крейт ушел за порог, — сказал егерь с длиннющими рыжими волосами — его имени Май, увы, не помнил, — и сразу после приветствия выпил залпом чуть ли не половину пинты эля. Видимо, за почившего Крейта. Мариус передернулся; он предпочитал не вспоминать тот момент своей жизни.

— Привет, мелкий. Снова на жопе ровно не сидится? — спросил Гидеон с кривой улыбкой. Хорошо хоть возмущаться не стал вторжению под заглушку.

— И это тоже, — хмыкнул Мариус. — Зимние каникулы до жути скучные. Хоть опять в карманники подавайся, чтобы развеять скуку в компании авроров. Но сейчас я хочу представить своего кузена. Том Риддл.

Мариус кивнул в сторону Тома, и тот дернул краешком губ в улыбке. Ну, так куда лучше, чем было в Хогвартсе. Понял таки, о чем Мариус говорил.

— А где он раньше был? — удивился Гидеон.

— Дома, но матушка умерла, и миссис Мракс с Мариусом приютили меня, — сам ответил Том. Тем лучше, ведь Май не мог ничего соврать. Хотя эта фраза не была враньем. Смотря, что считать домом, и если не говорить, что матушка умерла так-то вскоре после рождения Тома.

— Хорошие они люди, — хмыкнул Гидеон. — А ты Май, как только, сразу решил приобщить к жизни? И правильно! Хогвартс Хогвартсом, а жизни он не научит.

Том что-то ответил, а Мариус задумался. Каким бы ужасом не казалось прошлое воспоминание с рождественских каникул, он знал, что если не сегодня-завтра, то после самого Рождества точно пойдет искать Гидеона, чтобы заняться хоть чем-то. И будет просить взять с собой даже на блядские руины. И стоило ли так растягивать «удовольствие»?

— А чем вы занимаетесь сейчас, Гид? Опять руины?

— Обижаешь! Заброшенный дом. Мы нашли особнячок одной вымершей семейки. Что, интересно?

— Интересно, — кивнул Мариус. Пустой дом будет поинтереснее и безопаснее руин. Хотя Мариус с куда большим удовольствием сейчас оказался в какой-нибудь теплой стране. Лес, травка, склочные деревья… — Возьмете нас с собой?

На этот раз тот долго думать не стал и кивнул.

— Полевую кухню на тебя тогда перекинем, — хмыкнул Гид. — Мы тут обсудим, как проломить защиту и отправимся. Посидите пока.

У Гида определенно было очень хорошее настроение, даже стало интересно, чьей семьи дом, но Мариус откинул идею выспросить это как идиотскую: такими сведениями никто не делится, чтобы другая группа таких же воротил не перехватила точку.

Через час они набросали на куске пергамента какой-то план, и Гид сказал:

— Правила просты: никто не рыпается, когда говорю пиздовать подальше, пиздует подальше. Когда видите непонятную поебень, зовете меня или кого-то из ребят. Громко зовете. Усекли?

Том кивнул, а Мариус ответил вслух:

— Усекли.

* * *

Защиту дома команда Гида сломала за пять часов, и кузенов даже пустили в дом, когда еще раз пять повторили, что если из недр заброшенного дома вылетит неведомая поебень — орать как можно громче, потому что «хуй знает какая хуйня тут может водиться».

Когда Май зашел, собственно, в эту старую развалину — ну никакие чары на доме без присутствия мага не продержатся больше пары десятков лет! — то первый этаж уже бегло осмотрели.

— Найдете ценности — говорите мне. Я все равно узнаю, взяли вы что-то, или нет, — внушительно сказал Гид и отпустил их на все четыре стороны.

Развалина оказалась внушительных размеров. На первом этаже было несколько гостиных, столовая, небольшой бальный зал, пара кабинетов, будуары и кухня. Мариус осмотрелся и пошел в будуар. Он о существовании такого помещения только слышал — после восстания ведьм будуаром стали звать только приемные спальни элитных проституток, не важно, какого пола собственно проститутка.

Он зашел в когда-то богато украшенное помещение и понял, почему у народа возникла ассоциация именно с проститутками. Мариусу показалось, что на секунду он оказался в элитном, но заброшенном борделе.

Палочкой он развеял слой пыли на трюмо и выдвинул ящик. Там оказались старые пергаменты, флаконы с испорченными зельями, и старая чернильница с парой перьев. Он вытащил ее левитацией, и тряхнул головой, отгоняя пыль. Вот и что с ней теперь делать? Вдруг проклята?

В принципе, на чернильницу смертельное проклятье никто не повесит, да и руны защитят. Он аккуратно, кончиком пальца ткнул чернильницу и выдохнул: с той даже простое зачарование на прочность уже слетело. Сама безделушка была красивой — с фигурным драконом по всей площади и цветочным орнаментом. Он сунул ее в сумку и продолжил обследование.

Он пару раз пугался, когда натыкался на портреты, но они, слава Мерлину, от скуки уже окончательно уснули. Из трюмо он забрал еще пару сережек, браслет и фиалы от зелий. Жутко красивые фиалы, в таких только дорогущие зелья продают. А флаконы от духов он трогать не стал: те специально зачаровывают, чтобы их никогда не открыли, а то вдруг разгадают секрет аромата.

После трюмо он слегка успокоился, а зря. Стоило ему только открыть шкаф, как из него вылез трижды блядский боггарт. Точнее, мама. От неожиданности Май отскочил подальше, но палочку поднять не смог.

Мариус, наверное, такого ужаса не испытывал даже когда видел, как Крейт сгорает заживо.

Мама была вся в крови, синяках, со срезанными волосами, и в одном нижнем белье. Она, еле двигаясь, шла к Мариусу, и тихо говорила:

— Я верила, надеялась. Я положила на это свое здоровье и честь. А ты все шляешься по лесам. Я вырастила очередного отброса… Почему, Май? Что я сделала не так? Почему ты так не ценишь мои старания?

После маминого «Май» он слегка очухался. Она никогда его так не звала. Только Мариусом. Но вот как избавиться от боггарта, он не знал. Заклинание помнил, а движения палочкой — нет.

— Помоги-и-ите! — заорал он со всей мощи.

На зов прибежал тот самый рыжий егерь и удивленно глянул на боггарта и Мариуса:

— Точно, совсем забыли спросить, знаете ли вы Риддикулус.

Он встал перед боггартом, и тот не успел обернуться новым страхом, как стал лепреконом-переростком. Боггарт пару секунд недоумевал от своего нелепого вида и вернулся в шкаф, громыхнув створками дверей.

— Уничтожить его можно обычным обрядом изгнания, ну или некроманта звать. Но можно переместить в небольшой зачарованный для этого сосуд, — сказал паренек и достал из кармана небольшой бутылек из черного матового стекла. — Надо только к двери поднести.

Мариус покивал, но вообще-то не особо воспринимал внешний мир. У него тряслись руки, и на глаза навернулись слезы. Он сам не понимал, как все еще держится на ногах.

Разочарования мамы и того, что с ней что-то случится, он на самом деле боялся больше смерти. И знал это без всякого боггарта. Но видеть это — другое дело. Она ведь и правда положила свое здоровье и молодость на то, чтобы оплатить Мариусу образование — билет в их светлое будущее. А если у него ничего не выйдет?

— Эй, мелкий! Вот он твой боггарт, в бутылке. Ну, чего ты? Просто привидение же.

— Я впервые боггарта увидел, — всхлипнул Май и отвернулся. За слезы было стыдно. Он убрал чарами следы плача и постарался успокоиться.

— Ты имени моего не помнишь, да? Я Крис, — неловко представился парень и обошел Мариуса, чтобы заглянуть в глаза. — Мать твоя, да? Такого никогда не будет, боггарт просто питается твоим страхом. Он ненастоящий.

— Я знаю, — вздохнул Май. — Просто слишком уж неожиданно. Научи меня Риддикулусу, а?

— Это несложно, — улыбнулся тот и начал показывать движение палочкой. Через десять минут Мариус смог все запомнить и почувствовал уверенность. Больше никакие блядские боггарты его не запугают.

— Если быстро Риддикулус применишь, он не успеет превратиться в страх, — напоследок сказал Крис. — Я пойду, да? Увидимся, угу. А, точно, на две бутыли для этой дряни. Потом в лесу где-нибудь их выпустим.

— Ага. Спасибо!

В шкафу боггарта, благо, больше не было, и Мариус с неожиданным для себя отвращением зарылся в старые тряпки.

Вскоре пришел Том, и молча принялся помогать. Уже через полчаса молчания Мариус не выдержал и стал обсуждать находки — ценные и не слишком. Так они и провозились с будуаром, а потом и с одной из гостиных, до самого ужина. Готовить Мариусу поручили только обеды, так что их просто аппарировали в Кривой Рог, забрали находки, и сказали, чтобы завтра к одиннадцати были на месте.

— Я почему-то думал, что мы там заночуем, — протянул Том уже дома, когда они поужинали, и теперь просто пили чай.

— Чтобы Гидеон ночевал в поле? — спросила мама и звонко рассмеялась. — Да никогда, он лучше сляжет с истощением от дальней аппарации, но в удобной кровати с таверной поблизости.

— Вы знакомы с ним? — осторожно поинтересовался Том. Ну да, он-то думал, что мама просто портниха, и разубеждать его никто не спешил. А портнихам по идее не положено знать таких типов так хорошо.

— Он старше меня всего на пару лет, — пожала она плечами. — И оба живем в Лютном с рождения. Конечно, знакома.

— Понятно, — кивнул Том.

— Что за развалины-то? — продолжила разговор мама. — Никаких личей, надеюсь?

— Я тоже надеюсь, — буркнул Май. — Боггарт был.

— Ты с ним справился? — встревожилась мама. — Все нормально? У нас дом жилой, и боггартов не водится, а я о заклинании тебе только говорила, но не учила.

— Заорал, пришла помощь. Все хорошо. А боггарт стал… тобой.

Мама вздрогнула, внимательно посмотрела на Мариуса и тихо спросила:

— Мертвой?

— Покалеченной. И ты была разочарована мной.

Мама быстро смахнула слезы и призвала из комнаты пачку пергаментов.

— Ваши профессора часто пишут родителям и опекунам, — сказала она и бегло прошлась взглядом по ровным строчкам пары пергаментов. — В любом письме есть похвала вам обоим. Мариуса Слагхорн часто хвалит, но сетует, что ты себе на уме. Заверяет, что поможет договориться с гильдией по поводу обучения. Я тобой очень горжусь. О тебе, Том, Слагхорн тоже писал. Самый старательный ученик Слизерина, но он пишет, что ты слишком отстранен от школьной жизни. Тобой я тоже горжусь, пусть тебе это и не нужно.

— Боггарт не показывает правды. У тебя все получится, Мариус, — прошептала она, отложила письма и обняла его. Мариус расплакался уже второй раз за день и уткнулся хлюпающим носом ей в плечо. Он не подведет ни ее, ни себя.

Том, благо, тактично ушел.

* * *

Пару дней до самого Рождества они с Томом торчали в заброшенном доме, и Мариус даже умудрился из старых писем узнать, что когда-то эти хоромы принадлежали семье Редвудов, и последние письма были об осаде дома лесными народами — их даже отправить не смогли. Сетовали, что последнее оружие для врагов не страшнее пикси и готовились к смерти. Как Редвуды умудрились насолить этим народам, Мариус из писем не понял, хотя в архивах Министерства наверняка об этом где-нибудь да написано. Но где он, а где архивы Министерства. Так что пришлось усмирить свое любопытство и смиренно продолжать мародерство.

Боггартов в этой развалине оказалось великое множество, и если еще парочка успели превратиться в его самый большой страх, то последующие уже выходили из тумбочек, шкафов и комодов будучи похожими на огромных фей с лисьими ушами. А докси Мариус уже умерщвлял пачками, и все складывал к себе — их крылья использовались в куче зелий. Благо, Гиду на докси было плевать.

В доме были и привидения, и они постоянно зудели о том, какая падшая ныне молодежь.

— Мародер! Что сказали бы мои славные предки! Грязный смесок, положи на место кулон!

— А что они сказали бы, узнай, что вы все передохли из-за осады нелюдей? — хмыкнул Мариус старой бабке. Она обитала в спальне на втором этаже, и, судя по костям на постели, там и померла.

— Позор роду Редвудов!

— Да, думаю именно так они и сказали бы, — кивнул Мариус, хотя старуха точно не это имела ввиду, ну да Мордред с ней.

— Серьги моей бабушки! Положи на место, отродье!

— Ты уже умерла, отъебись от живых. Тебе от этого добра все равно толку нет, а мне может пара галлеонов перепадет.

Привидение что-то возмущенно воскликнуло и встало прямо в Мариуса.

— Э-э, нет, отвали, — буркнул он. Тело неприятно обдало прохладой, и он передернулся. — А то попадешь в ловушку для духов.

Она опять охнула и свалила в угол комнаты.

— Надо было перед смертью все проклясть!

— Надо было, но уже ничего не поделать, — пожал плечами Мариус и сунул в сумку какие-то бусы. — Тайники тут есть?

— Я ничего тебе не скажу, нелюдское отродье!

Май опять пожал плечами, и стал обследовать стены и мебель, поочередно кидая в них Диссендиум с Ревелио. За одним из пейзажей обнаружился тайничок с очередной ювелиркой, и Мариус не преминул сказать:

— С фантазией у вашей милости было туго.

— Умолкни, смесок!

— Я все равно уже закончил, — ответил Май, сунул шкатулку из тайника в сумку и вышел из комнаты.

Разорение жилой части дома почти завершилось — половину спален разворошили еще в прошлый раз, Том с парой дикарей сейчас был на мансарде, а значит, остались только подвалы. Гид уже бегло там осматривался, и сказал, что там даже темницы в наличии. И если там кто умирал, то мог восстать нечистью, а потому никто туда в одиночку не рвался.

Он спустился на первый этаж, вышел в холл и очистил взмахом палочки диван. Красивый диван — после даже такой быстрой чистки он выглядел лучше, чем тот, что стоял у них в квартире. Май присел на него и откинулся на спинку. Жаль, книжки какой не догадался взять, а то драккл его знает, когда народ закончит с мансардой. От нечего делать он стал разглядывать спящий портрет довольно молодого парня, и сам не заметил, как задремал.

Разбудил его Крис — Май вспомнил, что еще в прошлом году тот возился с ним больше всего. Оказывается, он был вполне себе образованным ликвидатором проклятий, даже мастерство получил, и с Гидом работает за сдельную плату. Правда, у него была дурацкая привычка половину фраз заканчивать всякими утверждениями, иногда с вопросительными интонациями. Но к этому можно привыкнуть.

— Они уже ушли, угу, — поделился он. — И нас ждут. Братец твой все надеется, что увидит нечисть, а то не довелось ему, да.

— На его же счастье, — вздохнул Мариус. — Хотя привидений в Хогвартсе завались, даже блядский полтергейст водится.

— Ну, привидения не буйные, ага. А полтергейсты просто пакостники. Вход в подвалы рядом совсем. Тут статуя упала, не споткнись.

Предупреждение подоспело вовремя: Мариус уже успел наступить на клюв грифона, когда его услышал, и едва не грохнулся. От досады он пнул голову статуи, но она, зараза, оказалась слишком тяжелой, так что пострадала от этого действия только его нога. Мариус сдавленно охнул и перешагнул через злосчастную грифонью башку. Крис от этого рассмеялся, зараза.

— Люмос. И тут много чего валяется, смотри под ноги, ага?

— Ага, — повторил Май и тоже засветил Люмос.

Ступеньки оказались дико скользкими, в грибке и кровавых подтеках, будто по ним трупы волокли.

— Надеюсь, вниз они таскали только сирен да дриад, они редко восстают нечистью, — пробормотал Май.

— Да лучше уж людей, нечисть из магических народов сильная, сука, — ответил ему Крис.

Спуск был долгий, по пути Май только чудом не навернулся. Зачем такие хоромы в подвалах вообще?

— Я думаю, у порядочных людей не должно быть таких подземелий, — убежденно сказал Мариус и попытался Инсендио зажечь ближайший факел. Тщетно. — Люмос Солем. Куда нам?

— Начали слева, как обычно, — ответил Крис и встал рядом. — Кто сказал, что хозяева были приличными людьми? Мрачное местечко, да.

Мрачное — не то слово. Обшарпанные стены с грибком и слизью, сверху капает то ли вода, то ли какая-то дрянь, каменный пол в подтеках, и полусгнившие двери неведомо куда. Май туда решительно не хотел. Он вообще что-то передумал изучать эти подземелья, и теперь желал вернуться наверх, и спросить у старухи, что тут за хуйня творится. Но стало стыдно так трусить, и он отважно решил для себя, что до первого пиздеца, — а то, что пиздец будет, он даже не сомневался — построит из себя отважного, или отбитого — это как посмотреть, дикаря.

Крис пошел вперед, и вскоре до них стало доноситься эхо голосов. Разобрать, о чем там говорил народ, Май даже не пытался — все сливалось в единый гул. И даже его не особо громкие шаги отдавались в стенах.

Минут через пять они дошли до остальных — те махали палочками у закрытой двери без ручек и замков. Крис присоединился к маханию палочками, а Мариус нашел Тома и тихо заговорил:

— Это первая дверь?

— Первая, — кивнул Том и неожиданно решил продолжить разговор:

— Представляешь, Мариус? Я когда-то так и представлял себе что-то волшебное. Чтобы все темное, таинственное, странное. Лютный меня не разочаровал, в отличие от Косой Аллеи, где все оказалось слишком сияющим.

— Странные у тебя вкусы, — хмыкнул Мариус. — Может, я просто привык, и не вижу никакой таинственности? Но это место будто пропитано чем-то гадким.

— Но оно не лишено своего мрачного очарования, — не согласился Том.

Мариус вздохнул, но не стал отрицать вслух. Хотя он убедился, что Редвуды не случайно оказались в осаде. Как он и сказал, нормальные маги таких хором под домом копать не будут. Пару этажей — может быть, в темные времена темницы обустраивали многие, но не в пять этажей в глубину, мать его за ногу!

Через десять долгих минут Гид восторженно воскликнул: «Есть!» и Май с тревогой посмотрел на дверной проем. Ручки там до сих пор не появилось. Но она и не потребовалась. За дверью громыхнуло, и она сама открылась. Внутрь, что напрягло еще больше, и с протяжным скрипом.

В нос ударил запах гнили, но он, благо, быстро растворился в коридоре. Команда переглянулись, и первым пошел один из новеньких, подсвечивая себе путь Люмосом. Мариус встал на цыпочки, но каким бы высоким он не был по сравнению с ровесниками, до взрослых ему было еще далеко. Поэтому он аккуратно встал за Криса и тот, хмыкнув, чуть отошел в сторону.

— Ебать, — выдохнул тот егерь. — Ребят, валим.

Мариусу дважды повторять не пришлось, он быстро нашел Тома, схватил его за руку, и побежал, не оглядываясь. Сзади доносились крики боли, и чавкающий звук. Пиздец, он везунчик. Второй поход с Гидеоном, и вторая нечисть.

— Я не могу так быстро, — запыхаясь, возмутился Том.

— Пиздец, — постановил Май. — Беги быстро, как можешь!

Тот вырвал руку, и побежал. Мариус держался позади, хотя мог бежать и быстрее. У лестницы они оказались через пару минут, и на повороте к ней их обогнала парочка дикарей. Май только зубами скрипнул, но опять погнал Тома вперед. Не хватало еще оказаться в зубах неведомой поебени.

Свет в конце пролета вызвал вздох облегчения, и он чуть ли не взлетел к двери; снаружи тоже уже потемнело, и свет оказался всего лишь чьим-то Люмосом, оставленным висеть у двери. Дом стал казаться мрачным и даже мерзким.

Мариус обернулся, и увидел, от чего они бежали. Оно сомкнуло жуткие зубы на плече последнего бежавшего дикаря, во все стороны брызнула кровь, и запачкала Гида, который только-только поднялся к остальным. Тот, кого укусили, лишь сдавленно вскрикнул, и даже не стал вырываться из лап нечисти. Но его взгляд потух еще до того, как Гидеон, не раздумывая, крикнул:

— Запираем!

А ведь они могли попробовать его спасти, ведь этот человек даже пожертвовал собой ради остальных, не стал бежать к ним, чтобы задержать монстра. Но никто не стал спорить, дверь в подвал заперли, и навалились на нее, чтобы с той стороны ее не смогли открыть. Оттуда все еще раздавались отвратительные чавкающие звуки.

Последним, что Мариус увидел, был блеск кроваво-красных глаз и обмякшее тело дикаря.

Зачем Редвудам был нужен выводок вампиров? Это и есть то оружие Редвудов? Они с ума сошли?

Мариус почувствовал, как он опять готов разрыдаться, моргнул, и сунул руку в сумку. Он на всякий случай взял с собой пару флаконов успокаивающего бальзама. Май залпом проглотил варево, и зажмурился. Уже через десяток секунд зелье начало действовать, и он огляделся. Все стояли мрачные, как на похоронах, хотя дело от них недалеко ушло. Кроме Гида и Тома. Те просто пялились на дверь и о чем-то думали. Крис неожиданно положил ему руки на плечи, и Май протянул ему второй флакон с бальзамом. Тот, благодарно угукнув, взял его и вскоре вернул пустой флакон.

— Это был Сандерс. Мы с ним вместе в гильдии учились, я его уже десять лет знал. Он хромал, его в детстве акромантул укусил, — тихо сказал Крис. — Он на дом зарабатывал, жениться должен был летом. Самый отважный колдун, которого я знаю. Да найдет же он вечность за Порогом.

— Найдет, — тихо откликнулись остальные.

— Потом поплачем, — резко сказал Гид, прервав минуту молчания, и быстро отхлебнул из фляжки спиртного. — Я завтра свяжусь с оборотнями, пусть они эту поебень вампирскую вычистят. Крис, Гай, пойдете с ними.

Май нахмурился. Отличное у него, блядь, отношение к своим ребятам. Хотя Том теперь смотрит на Гида со слишком явным интересом, и сейчас Май хотел побиться головой о стену. Бальзам еще действовал, но это было шедшее прямо из души желание! Его одолевало такое чувство, что то, что Том увидел это все — огромная, непоправимая ошибка. Блядь, да он даже чуть улыбнулся! Незаметно для остальных, но Май его брат, в конце концов. Он эти полуэмоции уже научился различать.

Гид поставил перед ними свой саквояж, и сказал:

— Вываливайте.

Мариус вынул из сумки все, что сегодня нашел, бросил, куда просили, и когда увидел Тома, с сомнением глядящего на саквояж, тихо ему шепнул:

— Он всех распознающими чарами перед походом проверяет, у кого сколько предметов с собой. Ничего утаить не получится.

Том чуть кивнул, и вынул всю добычу из сумки. Как он туда запихнул столько книг, Мариус даже не представлял.

Все в полном молчании дошли до выхода, Май взялся за локоть Гида, и его скрутило в аппарации. Появился он уже перед Кривым Рогом.

— После Рождества до одиннадцати часов приходите сюда, — он указал на вывеску таверны, — возьмем с собой, и может даже вам чего из добытого перепадет.

Том улыбнулся и кивнул, Мариус только невнятно угукнул. До него стал доходить весь ужас, в котором он опять побывал, и бальзам перестал действовать слишком уж быстро. Он не представлял, как сейчас доберется до дома. Он поднял глаза, в поисках Криса, но, увы, все уже разошлись. Не удивительно.

— Пойдем, — тихо сказал Том и нахмурился. — Я помню дорогу.

— Вампиры, — прошептал Май. — Это восставшая нечисть. Сильная. Сильнее только личи.

— Они даже у маглов известны, — кивнул братец и с явным сомнением взял Мариуса за руку. — Правда, они представляются обычно разумными.

Том, благо, шел неспешно, и Май даже мог что-то разобрать в том, что он говорит. Хорошо хоть братец не решил оставить его на улице.

— Они возвращают прижизненный разум только после сотни выпитых, — пробормотал Май. — До этого у них есть только жажда крови. Мало какой вампир успевает столько выпить, их упокаивают быстрее.

— Откуда они берутся? Я читал «Дракулу», но там вампиры разумны.

— Кто это? — без особо интереса спросил Май. — Не знаю таких. Вампиры получаются из тех, кто при жизни убивал, причинял боль, насиловал, и из самоубийц. Заключенных Азкабана, если те умерли там, всегда сжигают. Но родные редко позволяют сжигать тела погибших родичей, считая, что они никогда не восстанут нежитью. Как видишь, они не всегда правы.

Вообще-то, говорить совсем не хотелось. Хотелось улечься к себе в постель и разрыдаться. Сегодня у Гида умерло два товарища из команды, а он… Ублюдок.

— Понятно, — ответил Том и все так же, держась за руки, они дошли до Химерова Тупика.

Брат уколол палец о фибулу, открыл дверь домой, и подтолкнул Мариуса вперед.

— У тебя бальзам остался? — спросил он. — Тебе надо его выпить.

— Зачем? Наоборот, не надо, — тихо ответил Май, и, снимая на ходу зимнюю мантию, зашел в их комнату. Он старался двигаться не слишком быстро, чтобы не выдавать свою истерику с головой. Там он забрался на постель, спешно задернул полог, кое-как накинул заглушку, и, наконец, заплакал. Кажется, сегодня он все-таки увидел смерть, как этого трусливо не избегал и не отворачивался в последний момент.

Заснуть у него так и не вышло. Точнее, он засыпал, но через несколько минут просыпался из-за кошмаров. Он видел сначала первую смерть — хотя он тогда бежал, — и вторую, того самого Сандерса, который спокойно принял смерть для того, чтобы остальные успели запереть дверь, и тварь до них не добралась.

Он, кажется, вспомнил, что первую жертву вампира звали Джеком, обычный дикарь, родился и вырос в Лютном.

Вампир раз за разом вгрызался клыками в его плечо, и рвал, рвал, рвал, пока Джек не умер в агонии. Остальные же забыли про него и побежали к лестнице. Умер ли он как герой, приняв смерть первым?

Мариус мысленно пожелал ему тоже найти свою вечность за Порогом.

А Сандерс… он споткнулся на последнем пролете, успел встать, но тварь его догнала, и сразу вцепилась клыками в шею. Он не сопротивлялся, не уворачивался. Вампир оторвал от него кусок плоти, тот очень быстро скончался, наверное, от боли, и когда дверь закрывали, он был уже мертв.

Мариус несколько раз видел это сначала во сне, потом эти воспоминания — или страшная игра воображения — крутились перед его глазами наяву. И дурацкие слезы то и дело лились из глаз.

Полог постели дернулся, и Май спешно вытер глаза рукавом сорочки. Он так и не переоделся.

— Мариус? — тихо спросила мама, нащупала в темноте его лицо, и погладила щеку. Май всхлипнул и уткнулся лицом в ее ладонь. Что-то в последнее время он слишком часто ревет. — Том сказал, что вы сегодня видели вампира.

— Он убил двоих, — ответил Мариус и потянул маму на себя. Он бы не хотел, чтобы Том их слышал. Мама понятливо забралась на постель и навесила заглушку. — Представляешь? Я видел. Видел эту вечность в глазах Сандерса. Он в нее ушел, будто упал, совсем не сопротивляясь.

— Ты увидел смерть, — прошептала она. — Милый… это случилось бы рано или поздно. Люди уходят за Порог, и только им решать, как это сделать. Он ушел как герой, верно?

— Да, — ответил Май и обнял маму. — С отчаяньем и решимостью. Он пожертвовал собой даже ради тех, кого он не знал.

— Помни о нем, — сказала мама и погладила Мариусу голову. — Можешь плакать, никто кроме меня не увидит. Тебе станет легче, на этот раз я не буду звать Пьюси.

— Важно помнить.

— Важно. Ведь мы все состоим из наших воспоминаний. Может, когда-нибудь отвага и решимость Сандерса подскажут тебе нужное решение.

Мариус угукнул, и опять почувствовал, как из его глаз текут слезы. Мама продолжала его гладить по спине, утешая. Правда, на этот раз слезы закончились довольно быстро. Он опять утер остатки рукавом и выдохнул:

— Мне лучше. Спасибо, мам.

— Было бы за что, — улыбнулась она, и поцеловала его в лоб. — Переоденься.

Она махнула рукой, и в нее влетел флакон с зельем.

— Сон без сновидений.

Это было очень кстати. Мариус выглянул за полог, не обнаружил там Тома, и быстро переоделся в пижаму.

— Я не буду запрещать тебе иногда коротать время на каникулах с Гидеоном, но кажется, на этот раз впечатлений тебе хватит. Скоро вернется Тед, он куда более приятная компания.

— Согласен, — кивнул Мариус и взял у мамы флакон с зельем. — Я по нему скучаю. Спокойной ночи, мам.

— Спокойной ночи, — сказала она и опять поцеловала его в лоб.

Май выпил зелье и почти мгновенно уснул.