Чем гуще тьма, тем легче быть звездой (джен)

В Рождественскую пору надирались все, кому не лень и у кого водилась хотя бы пара сиклей на пинту эля в самом захудалом пабе Лютного. Особенно удачливые наемники могли надраться и дешманским огневиски, от которого разило как от заброшенной лет сто назад алхимической лаборатории с кучей попорченных реагентов. Отличная пора для воришек, хотя их координация тоже страдала от алкоголя и эйфорических зелий за производством варщиков.

Мариус же в силу возраста мог выпить только пунш и глинтвейн, в которых алкоголь водился исключительно в строках кособокой таблички меню «Кривого рога». Хотя недавно загнавший какую-то жутко редкую животину Тед не скупился на тот самый пунш, но Мариус не почувствовал даже отголосков спирта в сём вареве от Джона. Не то, чтобы он хотел надраться — ему вообще-то не положено, — но Джон сдирал за сок со щепотью специй как за элитное вино с просторов Прованса, старый хлыщ, и Мариусу хотелось возмездия за сикли Теда. Тыкать в морду пройдохи Джона в его же вранье Мариус не планировал — не хватало еще завести врагов в таком месте, и он смиренно цедил сок с довольной мордой. За барной стойкой сидел и Люпос — гроза оборотней не только Туманного Альбиона. И эта гроза сейчас с любопытством слушала Мариусовы истории о Хогвартсе и новых знакомых.

— А Селвин выдает: «По закону от какого-то мохнатого года оборотни должны жить на регламентированных министерских землях в специализированных резервациях». Я тогда чуть соком не подавился, чес-слово, Люпос. Вроде и Селвин, но я от него такой наивности не ожидал…

Оборотень усмехнулся в пушистые усы — хотя они не скрывали нечеловеческих длинных клыков — и отставил стакан с вполне приличным огневиски, который мог себе позволить. Гроза он или нет, в конце концов? Да и не смог бы оборотень пить низкосортную брагу.

— Будет тебе, малыш. Министерские как прочтут свое законодательство поганое, так все связи с реальностью теряют. Посмотрел бы я на чинушу, на которого нападет гарпия или вампир. Они сразу забудут о сроках за непростительные заклинания. Трудно отбиваться Экспеллиармусом от твари, которая может убить человека в секунды, да еще и искренне считая, что творит благое дело.

Это он и решил пересказать задаваке Фидо Селвину, когда он в очередной раз будет говорить о законе. Нет, ну сколько можно-то? Да и Мариус все-таки пролистал не слишком толстую книжку с «Основными укладами магических вольностей» за авторством тогдашнего Совета Магов и который еще магловский король подписал одновременно с «Великой хартией вольностей». Вот там все логично и понятно: делай что хочешь, а отвечать будешь за последствия. Не было ни одного запрещенного ритуала с жертвоприношением или заклинания с летальным исходом — миловаться с дементорами ты будешь именно за убийство. И даже тут было исключение: за убийство на дуэли никого не наказывали — оппоненты добровольно ступают на Порог Смерти и все последствия сугубо их ответственность.

Сейчас же министерские выдумали кучу непонятной херни, разобраться в которой Мариусу не представлялось возможным. Благо, «Основные уклады» никто не отменял — да и не смог бы, — чем пользовались все, кому было нужно, и отчего всякие праведные чинуши скрипели зубами, если верить Абраксасу, чей папаша был в Министерстве не последней фигурой.

Уже после сего разговора с грозой оборотней, Мариус отправился обратно к столу егерей цедить сок со специями и слушать охотничьи байки. Он даже не представлял, как скучал по этому. Хотя и там надолго задержаться не вышло — его отправили домой. «Всякой мелкоте пора спать и ждать завтрашних подарков!» Сам Мариус раздал подарки еще в Хогвартсе — потратить галеон на отправку почты к сроку не позволила душившая его жаба. Маме он вручит в само рождественское утро, а Теду, Элли и Питеру отдал пару зелий из набора первой помощи только-только, за что получил поцелуи в щеки и пуще прежнего разворошенные волосы. Дарить подарки оказалось безумно приятно, пусть он и потратил на варку этого добра изрядное время. Так что настроение было прекрасным — даже мрачные и узкие улицы Лютного не портили праздника.

Нет, и тут не обошлось без обычных событий: Мариус по дороге домой прошагал мимо тела, от которого смердело перегаром за пару ярдов, а в тупичке, недалеко от Кривого Рога, он заметил, как два его ровесника обносили какого-то пьянчужку. Но настроения это не испортило — да и чего ему портиться? Чай алкаши знали, где находятся, охраны у них не наблюдалось, и грабеж в таком случае вполне закономерный результат такого раздолбайства.

* * *

Рождество даже для самых отпетых членов Гильдии убийц было волшебным временем — и дело не в каких-то обрядах, так любимых кельтами, а в той атмосфере ожидания чуда и добра, которую создают сами люди. Даже в их маленькой неказистой квартирке водилось это чудо: на стене в гостиной висела ветвь ели, украшенная трансфигурированными мамой елочными игрушками, под потолком кружили прозрачные снежинки, а по самой комнате летали туда-сюда маленькие светлячки — их наколдовал уже Мариус. Под веточкой ели обнаружились постоянные и самые любимые атрибуты праздника — подарки.

В яркой серебристой обертке обнаружился подарок от Малфоя — ленты для волос. Подавив секундное желание удушить белобрысого этими самыми лентами — вот щеголь! Нет, чтобы книжку вручить, но обломись и держи набор ленточек, — Мариус стянул с волос веревочку, которую связала ему еще травница Мария, и вытянул из украшенной коробочки черную ленту. Стоило ее прислонить к волосам, и та сама обернулась вокруг хвоста и завязалась в бантик. У самого Малфоя, помнится, были такие же.

Хотя бесполезность подарка была налицо, ведь веревочка от Марии была зачарована от потерь и служила ему верой и правдой больше шести лет, но все равно было приятно. Тем более сам Малфой получил от Мариуса Зелье чарующего голоса, сваренное больше в насмешку — уж больно Малфой любил понижать тон, что с детским голосом создавало уморительное сочетание, — так что они квиты. Да и зелье было не таким уж бесполезным — оно заставляло внимательно слушать и запомнить слова, сказанные принявшим. Трудная в приготовлении штука — он так и не сварил его идеально, но подаренный вариант работал, пусть и не так долго, как должен был.

Вальбурга с широкой руки прислала целых две книженции бульварного чтива. На первой книжке вычурным шрифтом гласилось «Любовь в пламени» — звучало так по-идиотски, что захотелось закрыться страницами этой самой книжки от стыда — и «Погоня за смертью». Название одно краше другого; право слово, у какого варщика закупают дурь авторы этого добра? Мариус тоже хочет, Мерлин всеблагой. Но книжки он аккуратно положил на стол и пообещал себе их прочесть — вот прям сегодня начнет, — все-таки их обсуждали тут и там, да так, что чуть ли не морды друг другу били, истолковывая действия героев: каждый по-своему. Правда, эти дискуссии начинались только под кучей заглушающих чар и сигналок, но Мариуса к этим закрытым посиделкам все-таки допустили после заверений Вальбурги, что Мракс не болтливый и лицо в высшей степени заинтересованное. Абраксас в этот закрытый клуб почитателей бульварных романчиков не допускался из-за любви позубоскалить и пройтись по умственным способностям читателей — впрочем, единственный раз, когда он таки попал на диванчик у камина во время горячих обсуждений, его оттуда выгнали с заячьими ушами и пятачком на холеной морде.

Был подарок и от Ричи — набор хрустальных фиалов. Красотища! Вот уж кто знает толк в нормальных подарках.

Кучка открыток и конфет тоже имелась, хотя Мариус за конфеты отдариться не мог — денег у него увы, не водилось, а готовить их самому… Ну это совсем извращение какое-то, тем более какао-бобы в Англии как-то не росли. Но он тоже сделал парочку открыток и зачаровал их красочной иллюминацией. Хотелось заставить их еще и петь, но, увы, его знаний на это не хватило.

Мама пришла только к ночи, но Мариус все равно ее дождался — слишком уж редко он ее теперь видел, чтобы идти спать. Да и «Любовь в пламени» скрасила ожидание.

С торжественным видом мама вручила ему новые ножны для палочки — как знала, что чары на прошлых начали давать сбои, и уже на напряжение мышц реагировали через раз. Приходилось даже вручную порой вытаскивать палочку из проклятых ножен.

Сам Мариус скромно подарил зелье больше для маминых… клиентов, ежели для нее самой. Летучее зелье, которое парой капель на подушке сможет усыпить любого, пусть и ненадолго. Благо, для его изготовления мамина кровь не понадобилась — не хватало еще, чтобы она засыпала вместе с проклятым клиентом, — его тоже отлично сгодилась. Сын он ей или кто, в конце концов?

Еще матушка невесть откуда притащила бутылку недурного шампанского, пару пирожных и даже пинту нормального пунша для Мариуса. Вечер был тихим и таким уютным, что наступление рассвета казалось настоящим кощунством от природы. Зачем прекращать такие волшебные во всех смыслах моменты?

Он пытался в рассказах передать маме чудесную атмосферу Хогвартса: ни стены без картины, чудной резьбы или эпического гобелена; о придурочных лестницах, которые так и норовят отправить тебя мимо нужного коридора; о привидениях, что снуют туда-сюда и совсем не обращают внимания на жизнь вокруг; о великолепных теплицах, где растут редкие растения; о необъятной библиотеке, и несколько мрачной, но уютной гостиной родного факультета.

Мариус сам долго не мог привыкнуть к такому количеству волшебства вокруг — с родными пенатами тут даже сравнивать нечего. Он никогда не видел магла или магловские дома, но был уверен, что в Лютном все недалеко от них ушло. Хотя, конечно, у маглов вряд ли встретится оборотень в полутрансформе или колдуны с широченными полями остроконечных шляп, но в целом вряд ли будет особая разница.

И он был жутко благодарен маме в первое время, что она воспитывала его чуть более внимательно, чем нужно для жизни дикаря: вот тебе и книжки, я договорилась с Блумом, вот тебе и нянька-травница, которая скоро отметит двухсотлетний юбилей — кладезь мудрости! — и занятия чтением, письмом и арифмантикой в силу скромных маминых возможностей. Обычно деткам в Лютном такого не давали — это было без надобности, ведь лучше научить мелкого заклятью посильнее, да заклинаниям, чтобы он в обозримом будущем мог пойти в наемники или егеря. Если уж совсем повезет, то его возьмут и в Гильдию убийц. А грамота была не в особом почете — на кой она, если ты за жизнь даже в руки никакой умной книжки не возьмешь?

Но все равно было немного трудно — надо следовать распорядку дня, и никаких тебе захотел в лес — нашел, кто сможет тебя аппарировать, да и торчишь там до посинения. Стоило многих сил не отправлять по старой привычке в любого охамевшего заклятья и приходилось доносить словами до его тугой извилины, что он кретин. А хэллоуинский вояж только чего стоил! Захотел, блин, и пошел в лес. Ни тебе прикрытия тылов, никаких предупреждений. Уже потом Май понял, что преподаватели места себе не находили от беспокойства. Это ему, привычному к лесу и тварям, что там обитают, плевать, а преподаватели — цивилы еще те. Только профессор Меррисот, которая заявилась во время Мариусовой отработки за каким-то зельем, наорала на Слагхорна: «Да по нему же видно, что он в этих лесах дремучих чуть ли не вырос, а с долбанутыми хуорнами готов едва не обниматься! Развели панику на ровном месте, кретины!» Об оборотнях, которым не сдался мелкий мажонок, она тоже сказала, чем подняла свой авторитет в глазах того самого мажонка до невообразимых высот.

Мариус тогда честно не рассмеялся на всю лабораторию, хотя очень хотелось. Слагхорн после визита дражайшей коллеги даже заглянул к нему, наверняка с желанием заобливейтить (про убийство ненужного свидетеля Мракс старался не думать — это же Слагхорн), но Мариус скроил сосредоточенную морду и начал считать вслух помешивания рябинового отвара. Слава Мерлину, пронесло, а то ходить ему сейчас с дырой в башке. В превосходные ментальные навыки Слагхорна как-то не верилось.

Впрочем, о своем походе он решил не напоминать — не хватало еще оказаться запертым дома на все каникулы.

Зимой дома делать было откровенно нечего: домашними заданиями не завалили и накатать все эссе вышло за пару дней, так что каникулы обещали превратиться в самое скучное время за весь учебный год. Благо, найти приключения на свою пятую точку в Лютном никогда не было проблемой, достаточно просто выйти из дома и прогуляться до «Кривого рога». Собственно, на третий день безделья Мариус так и поступил.

Там он и встретил Гидеона с его шайкой. Гидеон был одним из самых старых егерей Лютного, имел лицо в куче шрамов и вообще представлял собой пугающее зрелище.

— Гид, — позвал его Май и улыбнулся. Он приготовился превозносить заслуги Гидеона как самого опытного и матерого егеря и предлагать в замен чуть ли не рабство, только бы он его взял с собой в лес!

— Чего тебе, малец? — улыбнулся он перекошенной рожей. — Где Тед и его пиздюки не знаю.

— Его нет на Туманном Альбионе, — покачал головой Май и чуть жалостливо приподнял брови. — С ума схожу на каникулах, скука просто смертная!

— Сейчас все снегом замело, — высказался другой егерь, имени которого Мариус не знал, а скорее просто забыл.

Май прищурился и фыркнул. Снегом ему замело, как же.

— Вы точно сейчас куда-то отправитесь, морды больно хитрые. Возьмите меня с собой!

— Иди, посиди где-нибудь подальше, — махнул рукой Гидеон. — Мы подумаем.

Все заготовленные речи, что он никому не помешает и вообще будет тише фестрала, пришлось проглотить и сесть за соседний стол под подозрительным взглядом Джона. Май призвал с барной стойки стакан и наколдовал там огонь. Стало немного уютнее. Осталось достать из кармана потрепанную книжку «Танец со смертью» и можно ждать решения почтенных охотников хоть весь день.

Через полчаса его, наконец, позвали:

— Ты парень неболтливый, так что устроим тебе досуг на каникулах, — усмехнулся Гид. — Не рыпаешься, следуешь указаниям и даешь по тапкам сразу как скажу, усёк?

— Усёк, — радостно кивнул Мариус.

Перед аппарацией Май проверил крепление ножа, чехол для палочки и взял у Джона за десяток сиклей несколько сэндвичей. Стоило запастись едой впрок. А то дырявые головы егерей редко о ней задумывались. Зачем? Словят зайца или оленя, а потом ждут полдня, пока это добро приготовится на костре. И никакой зачарованный вертел этого не меняет.

— Пошли, малец, — позвал его Гидеон и дернул за локоть. Хорошо руку не сломал, громила.

Аппарировали они на скалы. Перед Мариусом раскинулась морская гладь: прекрасная и бесконечная. Ветер бил в лицо, пах морским бризом и морозным холодом.

— Тут раньше жили Морины, — сказал Гид, расчищая перед собой дорогу взмахами палочки. — Руины остались, и мы думаем, что их не все разграбили. Чуешь запах наживы, парень?

Май не любил копаться в руинах. Это удел археологов и разрушителей проклятий, но делать нечего. Тем более он сможет посмотреть, как эти разрушители работают. За навыками Элли ему редко доводилось наблюдать, а в шайке Гидеона было целых два разрушителя.

— Это запах самого скучного занятия на свете, — буркнул Май. — Может, мне пока зайца поймать?

— Довыебываешься, — погрозил ему пальцем Гидеон и стал быстрее разбрасывать снег.

Все оказалось не так плохо. Охотники неделю изучали руины и каждый день брали Мариуса с собой. В перерывах даже научили парочке заклинаний и поспрашивали о Хогвартсе. Май с удовольствием все рассказывал и сам с интересом слушал бесконечные байки у костра.

Руины ожидаемо оказались скучными — это Мариус понял в первый же день и попытался поискать себе более интересное занятие. Он хотел найти в небольшом лесу хоть какую-то круглогодичную траву. Безуспешно: там оказались только ели. Давно он не чувствовал такого разочарования. И деревья были обычными, совсем не живыми. Май не чувствовал привычного отклика и души. Будто совсем недавно выросли. Ведь все древние деревья становились хуорнами, а тут рядом были старые руины. И куда делись? Может, ушли? В очередном разочаровании он побрел на стоянку егерей.

А там уже было куда интереснее. Единственный не раскрытый тайник охраняла нежить, самая, сука, настоящая!

— Май, пиздуй отсюда, ходу, ходу! — крикнул Гидеон и послал в нечто похожее на лича синий луч.

Май покорно попиздовал. С нечистью он дела иметь не хотел и никакая нажива его в этом случае точно не беспокоила. Бесславно сдохнуть всегда успеется. Он спрятался за заснеженным валуном и с интересом прислушивался к ругани егерей, которая перемешивалась с выкриками заклинаний. Под конец Гидеон, похоже, растерял последние мозги — он гаркнул Фиенде Фаер. Мариус свалил еще дальше — не хватало еще подкоптиться от Адского Огня. Отбежав к кромке леса, он обернулся и завис: руины горели ярко-багряным пламенем и их пожирали сотни огненных тварей. Очень завораживающее зрелище. Огненные львы будто откусывали от древних камней куски и они пропадали в них бесследно.

— Надо подавить! — крикнул кто-то. — Сука, Гид, убирай это!

Огненная змея скользнула по егерю, кажется, Крейту, и обернулась вокруг него хлыстом. Мариус отвел взгляд и сморгнул слезы: вряд ли после такого Крейт выживет. Смотреть на его смерть очень не хотелось, но не получилось — взгляд сам скользнул в очередной раз на извивающегося мужчину, и Май почувствовал тошноту. Видеть, как заживо сгорает человек, он не хотел. Руки от страха затряслись, и он сел на снег, закрыв глаза руками. И почему ему не сиделось на жопе ровно дома?

Остальное прошло как в тумане: Май слышал очередные крики приглушенно и старался совсем не смотреть на происходящее. Помочь он ничем не сможет, а вот помешать — вполне. Оставалось надеяться, что хоть кто-то выживет, иначе куковать ему в этой глухомани пока мама не воспользуется Зовом Крови.

— Все закончилось, — сказал кто-то совсем рядом и почувствовал, как этот кто-то плюхнулся на снег. — Ты как?

Май осмелился открыть глаза и сразу увидел обгоревшие руины. И труп. Труп того самого егеря. Он честно пытался не расплакаться, но он помнил, что Крейт за пару дней их знакомства успел показаться ему очень неплохим парнем. Он был отличным рассказчиком и вкусно готовил.

— Это мой вопрос, — пробормотал Май и подавил всхлип. Он повернул голову на собеседника и с удивлением узнал в нем Гидеона. — Кто-то еще умер?

— Нет, — покачал головой Гид. — И внутри руины не обгорели, зачарованы были на совесть. Сейчас вытащим все что там оказалось и уйдем отсюда. Успокаивающего?

И сам выпил из пузатой бутылки. Запахло дешевым поилом.

— Не надо, — прошептал Мариус и вытер рукавом мантии набежавшие слёзы. — Сам справлюсь.

Об этом походе он решил не рассказывать никому, а дома еле сдержался от того, чтобы выпить Зелье забвения. Лучше помнить. От каникул оставалась еще пара дней, но он зарекся появляться в Кабаньем Роге эти дни — было бы паршиво увидеть там всю компанию Гидеона, но не увидеть Крейта.

Хотелось повидать и старых друзей: маленькую Сару и наглющего Джекки. Но он не представлял, как будет смотреть им в глаза — они тоже были в возрасте, когда учатся в Хогвартсе, но им обучение там не светило никогда. Максимум — идиотские министерские курсы и всякая «скоромагия». Некому было оплачивать Хогвартс: мать Сары тоже работала в борделе, но не просыхала от огневиски и пила эйфорические зелья, а Джекки был сиротой и жил у дяди-варщика. Наверняка они возненавидят Мариуса за то, что ему оплатили Хогвартс, а им — нет.

* * *

В Хогсмид его перенес Тед — мама в тот день была такая уставшая, что Мариусу просто наглости не хватило ее попросить об аппарации на другую часть острова. Тед же на свою беду объявился как раз в конце каникул — до сей поры он торчал в лесах Албании и ловил калликанцаров для лавки артефакторов «Бенджамин и Керк». В зельеварении эти мелкие напасти тоже использовались, оттого Мариусу перепала драхма пыли из копыт этих мелких тварюшек. От такой невиданной щедрости у Мариуса даже голос пропал — эта клятая драхма пыли стоила не меньше семи галлеонов. Правда, великая благодарность не отменяла наглости — или надобности? — а потому Мариус в последний день каникул заявился прямиком домой к Теду. Выслушав матерные загибы, он смиренно дождался, пока тот выпроводит из квартиры смазливого пацана, явно такому повороту судьбы не готовому, и выпьет пару чашек кофе.

— Я на первый день летних каникул разбужу тебя в девять утра, Мерлином клянусь, пакость ты такая, — очередной раз проворчал Тед. — Я уж и забыл, что служил тебе персональным транспортом. Подарил бы проклятущий портал, но увы и ах, у меня редко водится двадцать галлеонов разом.

— Так что терпеть тебе меня, пока я сам не сдам экзамены на аппарацию, — ехидно протянул Мариус. Он не боялся, что его пошлют — в конце концов Тед видел его взросление и даже принимал участие в процессе. Слишком привязался, если подумать. Это все Хогвартс с прививаемой с первого курса ответственностью за мелкоту — у большинства прощелыг из Лютного такого беспокойства за детей сроду не водилось. Давать уроки жизни — да, но заботиться? Никогда.

— Ничего ты не сдашь, — ехидно ответил Тед, зашнуровывая сапоги аж до колен. — Экзамены на аппарацию сдают сосредоточенные и ответственные люди, а ты вчера половину вечера за мыльными пузырями бегал.

— А что, у нас ввели возрастное ограничение на страдание хуйней? — деланно оскорбился Мариус. — Я хотел гонять мыльные пузыри, и я это делал. Не зря же мне Элли подарила их?

— Зануда, — припечатал Тед. — Пошли уже, бравый студент Хогвартса. Уж извини, ради тебя антиаппарационные чары снимать не буду.

Мариус хотел уже ответить, что его королевская персона не перенесет такого пренебрежения, но сразу за дверью Тедовой квартирки он почувствовал крепкую хватку на предплечье и органы на секунду сдавило. В следующий миг он обнаружил себя уже в Хогсмиде, так что сея тирада потеряла всякий смысл.

— Давно я не бывал тут, — с интересом оглядываясь, сказал Мариус. Домики словно с открытки — эдакий зимний сельский пейзаж. Красиво.

— В семь лет, если не ошибаюсь, — припомнил Тед, отпустил руку Мракса и с мечтательной рожей поперся в сторону Хогвартса. — Тут своя Нижняя улица — проход за «Кабаньей головой». Это на будущее. Наши тут тоже бывают.

— Кривой рог, кабанья голова, что у этих трактирщиков в головах? — со смехом спросил Мариус. — Для компании не хватает только бычьих яиц.

— Остановись, охальник, тебе даже двенадцати нет, — возмутился Тед, но сразу усмехнулся. — Хорошая идея. Задумаю открыть свою таверну — обязательно позаимствую.

Окружающие пейзажи были завораживающими — на повозках такого толком не разглядишь, тем более глубоким вечером. В Лондоне столько снега не было, только много-много грязи.

— Ты быстро обанкротишься, — заметил Мариус. — Но я к тебе притащу Каролину — она тебе такое название придумает, отбоя от посетителей не будет.

— Засранец, — вздохнул Тед. Они как раз добрели до ворот, так что пришло время прощаться до июля. Мариуса крепко обняли и — вот же фетишисты! — опять взлохматили кое-как причесанные волосы. Впрочем, вышло тепло и по-домашнему. Если бы мама и Тед сошлись, Мариус чувствовал бы себя не в меру счастливым. В реальности такое вряд ли случится, но мечтать не вредно.

— Я буду скучать, — улыбнулся Мракс и пару раз дернул за веревку у ворот.

— Ага, будь хорошим мальчиком, — смешливо сказал Тед и, прежде чем услышать обвинения в извращенстве, аппарировал домой.

Сова — довольно заметная деталь кованых ворот, — внезапно заговорила голосом завхоза:

— Имя, цель прибытия?

— Мариус Мракс, первый курс Слизерина, — ответил Мариус, с трудом подавив желание пошутить. Какая же у него может быть цель прибытия? Подрывная деятельность?

Ворота Хогвартса приветственно открылись, и Мариус, поудобнее перехватив сумку, побежал до главного входа. Один Мерлин ведает, как же он счастлив вернуться.

* * *

Конечно, без трепа о каникулах первый вечер в Хогвартсе обойтись просто не мог. Май же не желал никому ничего рассказывать. Во-первых, он якшался, мягко говоря, не с самыми уважаемыми членами общества, а во-вторых, его самого до сих пор бросало в дрожь от одних воспоминаний. И рассказывать о заклинаниях, которые ему успели показать, не хотелось. Они не отжирали кучу магии, что постоянно происходило на занятиях Меррисот, и получались так легко, будто он их с рождения знал. О таких вывертах собственной магии он решил не распростроняться: мало ли, вдруг еще одно проклятье, Мордред дери его предков. Да и зря, что ли, он имеет постоянный доступ ко второй по количеству книг библиотеке Туманного Альбиона? Библиотека Хогвартса не зря прославляется ее учениками. А запретная секция-то как манила, сколько там рецептов зелий можно было найти! Правда, до этого богатства у Мариуса никак не доходили руки: такое количество книг пробуждало в нем какой-то дурацкий, чуть ли не суеверный ужас. Одно дело, когда тебе положили перед носом нужное, а другое, когда тебе самому приходится искать знания, рыская между стеллажами и листая каталоги.

— Я хоть и не был на Министерском Балу, но отец показал фотокарточки оттуда! — с гордостью выдал Малфой. — И вы представляете? Они двигаются!

— Шутишь! — воскликнула Вальбурга и призвала из рук Малфоя пару карточек. — Ого, Май, смотри!

Мракс пересел на подлокотник кресла Вальбурги и присмотрелся к карточкам. И правда: на ней двигались и высокомерно пялились на фотографа пять Малфоев. Две смазливых дамочки немного выбивались из этого ансамбля белобрысых снобов, ибо они были снобами темноволосыми. А вот три Малфоя походили друг на друга так же сильно, как Май походил на маму. Все пять членов семьи были разодеты в пух и прах: на мужчинах были мантии, похожие на аврорские кителя, только с одного плеча свисал атласный плащ, а дамы, разряженные в пышные платья с квадратными вырезами в ореоле сияющих украшений, походили на богинь — красота неописуемая. Студенты Хогвартса такое себе не позволяли в силу малого возраста — дети должны были выглядеть скромно.

— Сразу видно, что семья, — улыбнулся Мариус, подавив желание поострить по поводу родового снобизма. Очень уж постные морды. Хотя Абраксас такую фамильную мину тоже кроить умел, пусть и выглядело это пока смехотворно, а на деле был нормальным парнем. Ну, как для Малфоя.

— Ты еще сборища Блэков не видел, — фыркнула Вальбурга. — Тоже будто на парад доппельгангеров попадаешь, смех да и только.

— Густая кровь, — вставил Принц. — Хотя у некоторых и порченая, да еще и нелюди прошлись. С кем же твой дед якшался, что ты на сирену похож?

Он выразительно посмотрел на Мракса.

Не то, чтобы предположения Принца имели под собой хоть какие-то основания, да и вообще расстраивали. Ну прошлись они там, и хрен с ними. Но стало все равно интересно. Учитывая, что его мама о своих предках знала не шибко много — осиротела слишком рано, — надеяться на ее знания не стоит, но вполне возможно, что о таком дедуля ей все же рассказал. А его кровь порченой быть не может — что-то он в своей родословной маглов не заметил.

— Какой ужас, — зевнул Мариус. — Прямо беда из бед. Уж не знаю, что хуже: иметь в предках Марволо Мракса или красавицу-сирену. Хотя нет, знаю. Марволо меня смущает чуть больше. А твои, прости Салазар, умозаключения, Принц, меня не интересуют. Может, ты и вытянул зельеварение на «Превосходно», но мы-то все слышали, как твой дядюшка беседовал с Слагхорном о еще не пробудившемся Даре…

Все чуть ли не синхронно хмыкнули. И разговор слышали, и о Марволо вспомнили. Об одиозном попадании в Азкабан потомка Слизерина в свое время много судачили, мол, до чего скатились Мраксы! Нападение на министерского работника! Дикари, безумцы и просто идиоты.

Будь у Марволо чуток мозга и нормальная защита в Визенгамоте, то в Азкабан, да еще и на такой срок, он бы не попал. Абраксас уже объяснял это в своей любимой и раздражающей все и вся манере, растягивая слова:

— Основные уклады гласят, что нанесение быстро излечиваемых магических увечий магу наказываются на пятнадцать суток изоляции. Сейчас изоляцией служат аврорские казематы. За оскорбление работников Министерства вообще ничего не грозит, но сейчас по закону они могут выписать скромный штраф — не больше сотни галлеонов. Но из этой херни, по словам отца, захотели сделать показательный процесс.

Мариус тогда только плечами пожал. Своего дедулю он не жалел, хороший человек Морфина воспитать не мог. Так что пошли они в жопу Мордреда, п-п-предочки.

Вальбурга его толкнула, и Мариус, тряхнув головой, пересел обратно на диван.

— Мои тоже были на балу, да только я все каникулы провела у тетушки Кассиопеи, — скривилась она. — Век бы ее не видеть. Ей, знаете ли, скучно. Надоело скучать одной и мы стали это делать втроем — вместе со мной к ней и Ориона отправили. Про старые времена наслушалась — во! — она провела пальцем по горлу и горестно вздохнула.

Малфой даже сочувственно на нее глянул, видать, знаком с тетушкой Кассиопеей.

— А я, — решил разбавить траур Риччи, — все каникулы летал на метле и сходил на два квиддичных матча!

Самодовольство и радость из Риччи — ярого фаната квиддича — так и перли, шути, не хочу, но Мариус до сих пор кусал себя за язык, чтобы не начать отпускать колкости. Это Теду он может говорить все, что на ум придет, а с этими ребятами надо налаживать более тесный контакт, чтобы они не прокляли его за неудачную остроту.

— Хочешь попасть в сборную квиддича в следующем году? — поддержал бессмертную тему трепа Селвин. Мариус любил квиддич, но он бы лучше обсуждал методы выжимки яда и эфирных масел из растений, чем вот это вот добро. Хотя квиддичные матчи были очень зрелищными — он сам даже не заметил, как начал орать во все горло, когда квоффл после долгого удержания Хаффлпаффом наконец забрал Слизерин. Слизерину это не помогло, правда, у барсуков в этом году очень сильная команда из сплошных выпускников. Пришлось потом переться в больничное крыло за зельем для связок — говорить на следующий день Май мог только шепотом.

— На ловца, но Фоули слишком уж хороша, поэтому меня не возьмут. А вот на третьем курсе шансы есть, — обрадовался Риччи. — Мне даже новую метлу купят!

— Я в следующем году стану охотником, — с зашкаливающей самоуверенностью выдал Абраксас. Мариус не удержался и посмотрел на него как на душевнобольного — вот уж кто не производил впечатления фаната квиддича. Хотя с координацией у Малфоя было все отлично, да и владение у этой заразы телом на высшем уровне. Меррисот его не уставала хвалить каждую пару, пополняя часы Слизерина кристаллами. Сам Мариус тоже отлично уворачивался от всякой пакости, но с практикой преподаваемых заклинаний, понятное дело, имел огромные проблемы: даже дурацкий Петрификус Тоталус выжирал столько магии, что хоть плачь. Любимый же Иммобилус будто не тратил резерва совсем. Так что на защите Мариус старался, но выходил из класса совсем без сил.

— Я б на месте Кроули сто раз подумала, стоит ли игра свеч, — едким тоном прокомментировала Каролина. — Спешите видеть! Индюк на метле! Ах, а еще придется заколдовывать всем щитки, а то увидишь в них свое отражение и засмотришься так, что в твою красивую, но пустую башку, влетит бладжер. Не то, чтобы я горевала по твоей башке, Малфой, но твой папенька не обрадуется.

Малфой скроил ту самую высокомерную морду и тихо сказал (ох, как же не хватает Зелья чарующего голоса):

— Буду дезориентировать своим прекрасным видом противников. Вон, можно еще Мракса в компанию взять, чтобы они не могли оторвать взор от нашей дивной красы.

— А квоффлы будет забивать Риччи, — буркнул Мракс. Было что-то липкое и гадкое в комплиментах касающихся его дивной красы, будто он без нее ничего не стоит.

Вальбурга, наверное, поняла его состояние по скривленной морде и бегло перевела тему на своих любимых Холихедских Гарпий.

Принц тоже понял. Вот кто всякие ориентиры во время каникул потерял. Опять устроить ему сладкое пробуждение, что ли?

— Привыкай, Мракс, — в фальшивом сочувствии поцокал он, да так, что разговор мог услышать только Селвин и Вальбурга, но последняя увлеченно болтала о новой охотнице Гарпий, — что к тебе так и будут относиться и использовать в дальнейшем по назначению.

— Завидуешь? — погасив немедленное желание проклясть мелкого ублюдка, спросил он. — Тебе даже такое не светит, а сказочки о не пробудившемся Даре будешь Слагхорну рассказывать.

— Даже если так, — неожиданно легко согласился Принц. — Да только за мной род и без денег я никогда не останусь — уже в семнадцать получу первый апанаж, а ты так и сдохнешь нищим.

Вальбурга, оказывается, может болтать и слышать чужой треп одновременно.

— Ты серьезно думаешь, что к выпуску он будет нищим? — высокомерно осведомилась она, и Мариусу показалось, что кресло внезапно превратилось в трон — настолько у нее был величавый сейчас вид. — Не думала, что ты настолько идиот, Принц.

— И мы возвращаемся к отношению и использованию по назначению, — легко ответил он, хотя и напрягся. С Блэками ссориться идиотов нет, это знали все. Видимо, кроме Принца — он только догадывался об этом сакраментальном знании. — На что еще сгодится вырожденец?

— В чарах он не сильно от меня и Абраксаса отстает, на зельях блистает, а Бири уже сам приглашает его поглазеть на новое растение. Принц, ну пораскинь ты мозгами, или что там затесалось в твою черепушку, и уже потом высказывай свои гениальные мысли.

Мариус уже вовсю полыхал щеками и хотел провалиться куда-нибудь от смущения. А еще вон, рядом озеро, и в нем наверняка очень прохладно… Если с похвалами своей сомнительной красы он смирился и только злился, то обсуждения прочих его достоинств вгоняло в краску почище разговоров о всяких перепихонах в ванной старост. Такая забота от Вальбурги трогала и хотелось расплакаться от счастья. Ну и заобнимать ее, конечно. Мерлин всеблагой, да он же не заслужил к себе такого хорошего отношения.

— В мозгах Принца сейчас властвует единственный обитатель — злобный флоббер-червь черной зависти, — протянул Абраксас и с деланным сочувствием глянул на Эребуса. — Со своим двоюродным братцем ему не тягаться — вот уж кто нормальный майоратный наследник, и он решил найти себе жертву без любимого дядюшки в покровителях. Ты, Принц, кретин. Никто за тебя заступаться не будет, прекрати уже доставать Мариуса.

Мракс тряхнул головой и начал нервно накручивать волосы на палец. Какие страсти — он к ним просто не привык, Салазар великий. Дать в морду Принцу или проклясть его — вот это для него, а эти словесные разборки слишком уж трудны, осталось поблагодарить провидение, что за него заступаются такие люди как Абраксас и Вальбурга.

Принц уже явно приготовился отвечать, как неожиданно в разговор вступил непривычно серьезный Риччи:

— Вообще не понимаю, что происходит, — покачал головой он. — Принц, ты всю жизнь можешь спокойно провести зеленым овощем со своим апанажем, а Мариусу для признания придется пахать как проклятому, из-за внешности включительно, ведь все будут думать, как ты.

— И будут правы, — прошипел Принц. Мариусу стало на секунду его жаль — даже Селвин и Анна не высказались в его поддержку. Наедине, конечно, перемоют всем косточки, но сейчас конфликтовать с Малфоем и Блэк не хотят.

Мариус прикрыл на секунду глаза и попытался собрать мысли в кучку. Как же ему надоели эти препирательства.

— Принц, — выдохнул он и сжал в пальцах рукав мантии. Словами, Мариус, ты должен действовать словами, а завтра утром Принц проснется в окружении ужей и запомнит этот момент надолго. — Ты настолько самонадеян, что даже не видишь того, что происходит под твоим носом. Это поражает, конечно, но подумай о том, что нам жить в одном дортуаре еще драккловых шесть с половиной лет. Ты уверен, что наша вражда будет тебе выгодна?

Принц выглядел так, будто и в самом деле решил подумать. Мерлин всеблагой, осталось надеяться, что остатки его мозгов не выкипят.

— Ты все еще выродок с испорченной кровью. Но, так и быть, ради твоего душевного спокойствия я буду напоминать о ней тебе не так часто.

— Моего душевного спокойствия? Принц, ты просто поражаешь своей самоуверенностью. Ты не Блэк, ты не Малфой, и даже не Берк. Ты Принц без Дара, с дядюшкой-главой рода за спиной, который забудет о твоем существовании сразу, как ты начнешь доставлять слишком много проблем.

— А забудут ли о твоем существовании присутствующие если узнают, где ты вырос? — со злорадством спросил Принц, совсем соскакивая с темы. Мариус закоченел, но уже через секунду расслабился — это не было тайной. Ну, а то, что он прямо об этом не говорил, так никто и не спрашивал.

— Неужели ты думаешь, что присутствующие не знают? — в сердцах воскликнула Вальбурга и хлопнула по подлокотнику ладонью. — Да все знали уже на вторую неделю прошлого семестра! Мне это надоело. Ты, Принц, просто не способен видеть перспектив. Мне по большому счету плевать на ваши разборки, но ты портишь уже далеко не первый вечер вашими препирательствами! Успокойся, ты никому не нужен. Закончишь Хогвартс, будешь праздно жить на апанаж, сдохнешь в старости. Мракс! — гневно крикнула она и Мариус вздрогнул. Вот же фурия, чтоб ее демоны побрали. — Ты не обращаешь на это подобие благородного мага внимания. Ясно?

— Ясно, госпожа, — фыркнул Мариус и даже чуть склонил голову в шутливом поклоне. В груди распалялось пламя благодарности и симпатии к этой самой фурии.

— Не кривляйся, — усмехнулась она. — А то ты отвечаешь на его нападки, а он и рад повышать свою самооценку за твой счет. Так! Я устала и хочу спать.

Она плавно встала с кресла — ну чисто королева — и пошла в сторону девичьих спален. Анна и Каролина поднялись за ней, а из угла любителей приключенческих романчиков появилась и Роу Линь.

— Нам тоже пора, завтра первой парой трансфигурация, — сказал Абраксас и, убрав взмахом палочки обертки от сладостей, встал и направился к ним в комнату. Мариус шумно выдохнул от облегчения и пошел за Малфоем. Какой же отвратительно длинный вечер.

Примечание к части

Калликанцары — демоны-карлики греческого фольклора, появляющиеся в мире людей на Рождество.