Инфант испанский (джен)

Звуки доносились издалека, и приходилось напрягать слух, чтобы уловить их. Мелодия была ему знакома, и голос был знаком, но как он ни силился, разобрать слова не получалось. А очень хотелось понять, о чем поют. Это было почему-то страшно важно, просто жизненно важно. К тому же музыка была красивой, хотелось дослушать. Надо только очень постараться, очень сильно захотеть. Может быть, пойти навстречу голосу? Он попытался пойти, но понял, что падает…

Саша вздрогнул и открыл глаза. Вместе с сознанием вернулась боль, но она оказалась не такой страшной, как ожидалось.

— Он смотрит! — обрадовался где-то сбоку Ванин голос.

А потом в поле зрения появился и сам Ваня, весьма довольный и даже веселый. Саша попробовал сесть и почувствовал, что ему помогают… здесь есть кто-то еще? Он обернулся, перед глазами от резкого движения снова поплыли красноватые пятна, а потом он увидел их — сначала Сёму, потом Веру. И все вместе они находились там же, в трюме, кругом было тихо и решительно никто и не думал петь.

— Что случилось? — спросил Саша.

Вышло не очень разборчиво, но его поняли.

— А что ты помнишь? Помнишь что-нибудь? — заволновался Ваня.

— Ну… все помню. До того момента, как я упал. Как мы упали…

Тут он действительно вспомнил все и беспокойно завертел головой. Ага, вот и Святослав. Лежит без движения, руки и ноги связаны ремнями. Один из ремней был снят с Саши.

— Он без сознания, — сказал Сёма, проследив за его взглядом. — И больше не опасен. Можно было и не связывать.

Саша помотал головой в надежде, что она немного прояснится, но вместо этого в ней вихрем взвились вопросы.

— А что вы здесь делаете? — спросил он. — И как здесь оказались?

— Вообще то же самое я хотел спросить у вас, — сказал Сёма.

Он, в противовес Ване, выглядел обескураженным и удрученным.

— Ну я же вот и говорю, — оживился Ваня, — я увидел машину и решил про нее разузнать, что и как. А Саша примерял халат, чтобы спрятать его в диване. И мы решили… то есть мы хотели просто посмотреть, но она вдруг заработала! И Саша ее разрушил, а потом явился Святослав, а я застрял в чертовом подъемнике… и так бы там и сидел до сих пор, если бы не вы. Вот и все!

Повисло странное молчание. Вера подошла к обломкам машины, оглядела их и с брезгливой гримасой потрогала носком туфли.

— Разрушили, значит?

— Да. А что, не надо было? — занервничал Ваня. — Но она же точно… с ней было что-то не так. Она нас чуть не прикончила!

— Нет-нет, все хорошо, — сказала Вера. — Молодцы. Хорошая работа. Хотя кое-кому, по-моему, пора завязывать с фильмами про супергероев. Но все равно молодцы.

И Саша с удивлением понял, что она действительно довольна. Более того, он, кажется, еще ни разу до этого не видел ее в таком хорошем настроении.

— Только это должен был сделать я, — отрешенно сказал Сёма.

— Ты? Так ты про нее знал? И ничего не сказал нам?!

Ваня задохнулся от негодования.

— Так и ты нам ничего не сказал, — грустно улыбнулся Сёма. — Да, я знал. Я тоже недавно только ее обнаружил, хотя примерно догадывался, что ищу. Видимо, что-то в этом роде он устанавливал в каждом театре. Дьявольская машина, которая модифицирует звуки музыки и голоса певцов так, что они оказывают на зрителя ужасное воздействие, совсем не то, на какое мы рассчитываем. Все, что звучит со сцены и из оркестровой ямы — и Моцарт, и Верди, и Чайковский… все, что воплощает в себе высшую гармонию, искажается, становится губительно для человеческого духа и начинает служить злу и его коварному замыслу.

— И зрители превращаются в зомби с тухлыми глазами и начинают делать странные вещи, — продолжил Саша. — А вот теперь я по-настоящему рад, что мы поломали эту дрянь. И готов сломать ее еще раз… или столько раз, сколько потребуется. Хотя ты, кажется, этим недоволен?

— Недоволен, — ответила вместо Сёмы Вера, настроение у которой все улучшалось прямо на глазах. — Еще как! Но это ничего, пройдет. Просто он хотел разрушить ее сам. Как раз сегодня ночью — это к вопросу о том, что мы здесь делаем. Разрушить, принять на себя ответный удар Всемуконца и, в случае необходимости, красиво пожертвовать собой. Такой вот у него был прекрасный план.

— Вы не понимаете, — сказал Сёма. — Он ведь уже давно меня знает. И рано или поздно нанесет мне последний удар. Ну пусть бы это случилось чуть раньше… В конце концов, я старше вас всех.

— Сёмочка, — процедила Вера, и голос ее был ледяным, но все же в нем дрожал скрываемый смех, — выйди из роли. Ты не Родриго. Не надо приносить себя в жертву. Я понимаю, что ты из лучших побуждений, но не надо. Если тебе так уж хочется эффектного и бессмысленного самопожертвования, уступи роль Онегина Роману.

— Но я же… я ведь… но вы…

Взгляд Веры заставил Сёму умолкнуть.

— Нет, я понял, — медленно проговорил Саша. — Я понял твою мысль. Всемуконец не знал про нас с Ваней, ну или во всяком случае не знал про меня. И ты не хотел, чтобы мы как-то себя проявляли и попадали в его поле зрения. Поэтому решил все сделать сам. Ну или с Верой, как вы там договорились… Но я применю твою же собственную логику. Рано или поздно он все равно должен был узнать о нас. Ну и пусть это случится чуть раньше.

— Уже случилось, — поправил его Сёма. — Разрушение машины он не мог не заметить. Но, правда, в одном я ошибся. И даже не в одном. Во-первых, недооценил вашу тягу к авантюрам. Нет, я чего-то такого ожидал… но никак не ночного разгрома в театре!

— А вы слышали, как он поет Каварадосси? — встрепенулся Саша.

— Ой, да ладно тебе, — смутился Ваня. — Ничего особенного… А что во-вторых?

— Во-вторых, я думал, что возмездие последует незамедлительно. Я рассчитывал, что, уничтожив машину, заставлю его явиться собственной персоной. Чем бы это ни кончилось лично для меня. Мы ведь по-прежнему не знаем, кто он и где его искать.

— А я, если честно, подумал, что он как раз и явился собственной персоной, — признался Саша.

Все замолчали и посмотрели на Святослава. Святослав тоже молчал. Ваня подошел к нему, наклонился и пощупал пульс на шее.

— Дышит…

— Да что ему сделается, — фыркнула Вера.

— Ну все-таки нехорошо, — сказал Ваня. — Тем более что это не он Всемуконец.

В его голосе звучала странная смесь сожаления и облегчения.

— Нет, определенно не он, — наконец и Сёма улыбнулся. — Он такая же жертва, как несчастные зрители, которые просто приходили в театр насладиться музыкой и лишались там воли и разума. Возможно, это случилось с ним еще летом, в Барселоне. Там как раз был один из таких случаев, ну я рассказывал. Но теперь для него все позади. Он свободен и здоров… в целом. Ссадины останутся.

— А ты уверен, что он больше не… зомби? — недоверчиво спросил Саша.

— Посмотрим. Но, скорее всего, с разрушением машины для него все кончилось. Как и для всех, кто испытал на себе ее воздействие.

— Что-то по его поведению не было заметно, что все кончилось, — пробормотал Саша, ощупывая шею и гадая, остались ли на ней синяки.

— Это был последний пароксизм. Да и то… он ведь к этому моменту уже лишился своих сверхъестественных способностей и действовал просто грубой физической силой.

— Да уж, весьма грубой! А он вспомнит, что с ним было, когда придет в себя?

— Не знаю. Наверное, какие-то смутные воспоминания останутся.

— Интересно было бы его расспросить…

— Вряд ли он расскажет нам что-то такое, чего мы не знаем. Хотя попробовать можно.

Саша осторожно поднялся на ноги и огляделся по сторонам. М-да, ну и натворили они тут дел… Как теперь объяснить наутро, что произошло? Кто испортил ценное имущество и уронил Святослава с лестницы? Кто сломал совсем новую подъемную площадку?

— Пустяки, — беззаботно отмахнулся Ваня, когда Саша высказал свои опасения. — Придумаем что-нибудь. Перед премьерами и не такое бывает… и без всякого Всемуконца. Просто в воздухе какое-то напряжение, что ли. Все само собой ломается, падает, и вообще ничего не ладится.

Вспомнив о премьере, Саша с запоздалым испугом уставился на Сёму. По его плану, получается, они должны были петь без него…

— У меня очень хороший дублер, — быстро сказал Сёма, будто прочитав его мысли.

— Все равно не такой, как ты, — Вера похлопала его по плечу. — Обожаю сцену смерти Родриго. Это незабываемое чувство, когда ты стоишь и смотришь, как умирает твой лучший друг.

— Перестань, — попросил Сёма. — Я просто хотел оградить вас хотя бы от этого и сберечь для главного.

— Да-да, вот и Родриго тоже перед смертью говорил, что это все для блага Фландрии и что Карлос должен завершить начатое ими дело.

— Но ты ведь не собиралась просто стоять и смотреть? — жалобно спросил Ваня.

Если бы суперспособность Веры заключалась в умении испепелять взглядом, то от Вани осталась бы лишь невесомая горстка праха.

— Разумеется, я не собиралась. И вообще не понимаю, почему Сёма хотел сломать эту штуковину, — она кивнула на обломки машины, — непременно своими руками. Это и дурак может.

— Ты вот сейчас кого дураком назвала? — в свою очередь оскорбился Ваня и обернулся к Саше, чтобы разделить с ним свое возмущение.

Но Саша не смотрел на них. Он сосредоточенно раскладывал на полу бесформенную рваную тряпку, в которую превратился его прекрасный темно-вишневый халат. Увы, халат погиб безвозвратно.