Инфант испанский (джен)

АВОТиЯ, несмотря на давнюю и славную историю, сохранил в своем характере некоторую юношескую взбалмошность и легкомыслие. Критики безудержно хвалили и отчаянно ругали его за открытость всему новому и склонность к экспериментам. Артисты любили его за хорошую акустику и общую воздушность атмосферы, в которой легко работалось. Зрители тоже что-то такое чувствовали, но наивно объясняли свой душевный подъем выпитым в буфете шампанским.

Если бы не эта безмолвная поддержка театра, где Саша когда-то получил боевое крещение, ему пришлось бы совсем туго. Он предполагал, что работа над спектаклем будет нелегкой, но на деле все оказалось еще трудней. Великовский сразу вовлек его в свою бурную деятельность и выкатил такой план репетиций, что Саша, взглянув на свое расписание, мысленно ахнул. Как, интересно, справляются остальные? Саша, положим, сам себе хозяин, у него сейчас больше никаких дел и забот. Но остальные-то! У них ведь семьи и всякие житейские дела, у одного ремонт в новой квартире, у второго пеленки и зубки режутся, и у всех без исключения другие спектакли, репетиции, концерты… Даже в бездушной Лебединской обнаружилось что-то земное и человеческое уже на следующий день после их знакомства.

Саша тогда заглянул утром в служебный буфет выпить кофе. Там уже устроились за столиком Лебединская и Ваня, которых Великовский тоже выдернул на репетицию с утра пораньше. Ваня махнул ему рукой, приглашая присоединиться, и отказаться было уже неудобно, хотя Саша предпочел бы побыть в тишине и одиночестве. Ну или хотя бы не в одной компании с Лебединской. Однако делать было нечего, пришлось присесть рядом. Ваня тоже пил кофе, без сливок и без сахара. Перед Лебединской стояло блюдце с нетронутым пирожным, к которому Ваня то и дело обращался взглядом и, очевидно, мыслями.

— Знаешь, это что-то потрясающее было! — рассказывала Лебединская с воодушевлением. — Причем костюм совсем простой, не стали ничего придумывать. Там свет такой красивый, и вот этот луч играет на белой рубашке, и больше ничего не надо. А то в прошлый раз хвосты какие-то были, перья, чуть не рога… И такая пластика, такой артистизм! Он очень тонко чувствует всегда, как встать, как повернуться. И очень органичен в то же время, без наигрыша. Этот вот момент, знаешь, когда он в зимнем лесу, один, и как бы разговаривает сам с собой… Это космос! Что-то такое… пустыня внемлет богу, и звезда с звездою говорит. Прямо до слез, веришь ли…

Саша, в отличие от Вани, слушал внимательно: Лебединская конечно вредная, но ее профессиональное мнение кое-что значит.

— Про кого это она? — спросил Саша, когда Лебединская ушла, оставив Ване свое пирожное.

— Да про младшего своего, про кого ж еще?

Ваня допил кофе и, увидев в Сашиных глазах непонимание, пояснил:

— Про внука. Да, представь себе. Она такая… верная супруга и добродетельная мать. И внуков у нее трое — мальчик, потом девочка и потом еще мальчик. И вот младший в детском саду на утреннике зайчика играл. Как это… «Заюшкина избушка», во. Очень сильное произведение. Я в детстве тоже плакал, когда мне вслух читали. Ну и внучок там, значит, блистал. Унаследовал от бабушки артистическую жилку.

Теплое домашнее слово «бабушка» совершенно не вязалось с Лебединской. Саша представил, как она до глубокой ночи шьет костюм зайчика, утром отводит внука в детский сад, а он капризничает и не хочет ее отпускать, и в итоге она опаздывает на репетицию и скандалит из-за этого с Великовским, которому не терпится прогнать пару раз сцену у склепа…

Как бы то ни было, а репетиции шли своим чередом, и остальные вполне справлялись со своей частью работы, тем более что уже не в первый раз пели эту оперу именно в таком составе. А Саша был у них новичком, чужеродным пока еще элементом. Он это отчетливо ощущал, а если бы вдруг забыл, то было кому напомнить. Дело продвигалось с трудом, несмотря на то, что Великовский не щадил ни Сашу, ни себя… или, возможно, именно поэтому. Монолог Филиппа в начале третьего действия, который Саша так любил и который ему не терпелось спеть, никак не ладился.

— Нет, опять не то делаешь! — сердился Великовский. — Ты вникни в суть этой сцены. Филипп жалуется, что молодая жена его не любит, что ей противны его седины… Он мерзкий старый сатир! Ему место на кладбище, в фамильном склепе, а не в постели юной красавицы! Дай мне мерзкого старого сатира, который противен самому себе. Ты противен самому себе! Понимаешь?

Саша мрачно кивал. К этому моменту ему действительно были противны и он сам, и Филипп, и Великовский, и даже, страшно сказать, Верди.

— Нет, опять не так! — хмурился Великовский. — Он конечно противный старый сатир, но в то же время… он ведь в душе влюблен, влюблен как мальчик, нежный хрупкий юноша… В жену… а может, и не в жену. Тут должна быть интрига! Понимаешь? Ты вообще читал Шиллера?

— Читал, — сказал Саша. — И в самолете еще перечитывал.

— А «Золотого теленка» читал? — вклинился Ваня, который присутствовал на репетиции в качестве моральной поддержки. — Помнишь Паниковского? «Я год не был в бане. Я старый. Меня девушки не любят!»

— Выгоню! — пригрозил Великовский. — И с репетиции, и из спектакля!

Ваня покорно замолчал и больше не вмешивался. Но когда Великовский, измученный Сашиной непонятливостью, тоже примолк и зарылся в партитуру, в наступившей тишине стало отчетливо слышно, как Ваня напевает:

Филипп Второй, король испанский,

Сынишку очень не любил.

Про это Шиллер хулиганский

Свой водевильчик сочинил.

Карлито любит Лизавету,

А Филя наш на ней женат.

Невесты у Родриго нету,

И кто же в этом виноват?

Нахулиганил Шиллер знатно,

Пересказать всего нельзя…

А чтоб вам было все понятно,

Прочтите Шиллера, друзья!

После этого Ваню действительно выгнали из зала, и дальше Саша сражался с монологом Филиппа в одиночку. Он никогда не думал, что эту музыку можно возненавидеть.

Работа в театре не оставляла ни сил, ни времени на другие дела. Саша так и не купил зимние ботинки и стал реже вспоминать о Полине. Но когда однажды поздним вечером ему кто-то позвонил с незнакомого номера, он заторопился ответить в нелепой надежде — а вдруг это она? Она ведь сменила номер, чтобы окончательно оборвать с ним связь…

Но это была не Полина.

— Добрый вечер, — произнес приятный мужской голос.

Саша сразу узнал его, хотя слышал до этого лишь раз. Характерный тембр, будто кошка провела по уху мягкой лапой.

— Мы с вами виделись в метро, — вежливо напомнил голос, неверно истолковав причину Сашиного молчания. — Вы забыли чемодан. Человек в черном пальто. Помните?

— Помню, — сухо сказал Саша. — Откуда вы знаете мой номер телефона?

— Это не так уж важно. Давайте о деле. Завтра утром, за час до начала репетиции, вам надо прийти к Славику…

— Что? Я не знаю никакого Славика!

— А вот и я, — было слышно, что обладатель ласкового голоса улыбается.

— А что вы? Вы — Славик? Что вы несете вообще?!

Саша начал терять терпение. Голос в телефоне, по-видимому, тоже.

— Господи, — сказал голос, — вы там совсем… со своим Филиппом. Отдыхать надо! Я говорю, придете завтра к театру, к АВОТиЯ… Вы что, не знаете, что его называют Славиком?

— Знаю…

— Ну вот. Войдете не там, где обычно, а через четвертый подъезд, получится короче. Подниметесь по лестнице или на лифте, перед костюмерной свернете направо, потом снова направо, в конце коридора белая дверь за портьерой. Вас там будут ждать.

— Кто? — устало вздохнул Саша.

— Люди. Не совсем обычные. Такие же, как вы. Наделенные таким же даром.

— У меня нет никакого…

— Вот как? А ваш голос? Не певческий голос, хотя и он у вас недурен. Ваш настоящий голос. Тот, которым вы ломаете мебель и сбиваете с ног.

— Я не понимаю, о чем вы говорите…

— Думаю, понимаете. Но у вас конечно есть вопросы. Вы сможете задать их завтра. Обещаю, что получите ответы хотя бы на некоторые из них. А теперь ложитесь спать. Вы устали, а сегодня больше ничего интересного уже не будет, — самонадеянно заключил голос и умолк, не попрощавшись.

Саша не последовал его доброму совету. Выждав, пока уймется дрожь в руках, он попытался перезвонить своему таинственному собеседнику, но услышал лишь, что номер набран неправильно.

Гугл сообщил, что этот телефонный номер принадлежит химчистке «Буря». А по мнению Яндекса, это было брачное агентство «Веселая вдова».