Хранитель (гет)

Прохладная ладонь ласково коснулась лба Гермионы. Прикосновение было таким приятным и невесомым, что ей хотелось в нем раствориться. С трудом разомкнув веки, Гермиона медленно обвела глазами Больничное крыло.

За окном уже рассвело. Через мокрое стекло едва заметно пробивалось тусклое солнышко, которое то и дело терялось среди набегающих серых облаков. Вдали, возле Запретного леса, клубился по земле густой утренний туман.

Повернув голову, Гермиона с удивлением обнаружила на соседней кровати свернувшегося калачиком под одеялом спящего Рона.

— Доброе утро, мисс Грейнджер, — обратила на себя внимание мадам Помфри.

— Доброе утро, мадам, — каждое слово давалось ей с трудом, сухие потрескавшиеся губы слиплись от жажды.

Помона взяла с прикроватной тумбочки медную чашку и поднесла к губам Гермионы. Той настолько сильно хотелось пить, что она, не задумываясь, сделала пару больших глотков. Невыносимая горечь лекарства обожгла пересохшее горло. Гермиона закашлялась.

— А… что… Я уже не сплю, — подскочил с кровати Рон, спросонок запутавшись в одеяле.

— Доброе утро, мистер Уизли, — наблюдая за его мучениями, Помона неодобрительно покачала головой.

— Доброе утро, — смущенно ответил ей Рон, когда все же выпутался из оков одеяла.

Обойдя медсестру, он опустился на колени возле кровати Гермионы:

— Как ты себя чувствуешь? — по голосу было слышно, что он сильно волнуется.

— Что ты здесь делаешь? — ответила вопросом на вопрос Гермиона.

— Я видел, как ты была расстроена, поэтому после отбоя пришел тебя навестить. Когда я открыл входную дверь, ты буквально упала мне на руки — без сознания.

— Слава Мерлину, что мистер Уизли оказался ночью здесь. Я как-то непростительно крепко задремала, — виновато поддержала разговор Помона.

— Мадам Помфри, пожалуйста, не говорите никому, что Рон провел здесь ночь! — с надеждой на понимание обратилась к ней Гермиона.

— Директор и декан уже в курсе, — прервал Рон ее пламенную просьбу. И тут же поспешил оправдать Помону: — Малфой видел, как я входил сюда после отбоя. Этой ночью дежурил факультет Слизерин.

— Что же теперь будет? — с ужасом спросила Гермиона.

— В сущности, все уже произошло, — бесстрастно пожал плечами Рон. — Мне назначили месяц отработки у Слизнорта. Могло быть и хуже, но мадам Помфри вступилась за меня. Она рассказала, что если бы я не разбудил ее, то ты пролежала бы до утра на полу возле дверей. Поэтому Макгонагалл смягчила наказание, оставив только отработку, и не стала снимать очки с факультета.

— Рон, как ты можешь быть так спокоен? — волновалась Гермиона.

— Это не самое страшное, котлом больше, котлом меньше. Главное, я убедился, что с тобой все в порядке. Куда ты шла ночью? Я что, испугал тебя? — задал Рон самые интересующие его вопросы.

— Сама не знаю, — честно призналась Гермиона. Она нежно коснулась его руки: — Мне жаль, что я стала причиной твоего наказания.

— А мне нет, — Рон смутился и чуть покраснел.

— Мистер Уизли, вам пора, — тактично закончила за влюбленных неловкий разговор мадам Помфри.

* * *

Для Гермионы потянулись однообразные, бессмысленные до абсурда дни. Утром приходила мадам Помфри: осматривала ее, давала кучу настоек и приносила воду для умывания. Завтрак, посещение друзей, обед и ужин стали главными вехами дня. К Гермионе по очереди приходили Рон или Гарри с Джинни. Друзья приносили домашнее задание и сладости. Один раз Гермиону навестила Луна.

Луна передала Гермионе школьные задания на день и присела рядом на соседнюю кровать. Вначале она молча наблюдала, как подруга внимательно рассматривала исправления в домашнем задании, а потом неожиданно задала вопрос:

— Гермиона, ты веришь в счастливый случай или в удачу?

Гермиона отложила свитки с заданиями в сторону:

— Возможно. Хотя удача — это не более чем способ объяснить для себя совпадения и поддержать оптимизм. Пример тому — Гарри, — и Гермиона улыбнулась.

— И все-таки, — не сдавалась Луна. — Согласись, ведь хочется верить, что удача существует. Ну, хотя бы для того, чтобы сохранить надежду на лучшее, помочь судьбе. Ведь то, что случилось с тобой в библиотеке, вполне можно назвать удачей или счастливым случаем.

— Почему ты так думаешь? — заинтересовалась Гермиона.

— Вот смотри, сам по себе счастливый случай — это всего лишь один из вариантов событий. Счастливым случаем вполне можно назвать неожиданное, скажу даже больше — непонятное стечение обстоятельств. Ведь не окажись рядом Рон, все могло бы закончиться и по-другому. С куда более серьезными последствиями. Например, твоей гибелью. Вероятнее всего, у тебя сильный хранитель, — подытожила Луна.

Настроение у Гермионы резко испортилось. О неприятности, которая произошла с ней в библиотеке, в таком ключе она предпочитала не думать.

— Моя семья — атеисты. К чему этот разговор? — рассердилась Гермиона.

— Прости, я совсем не хотела обидеть тебя, — поспешила оправдаться за свою бестактность Луна. — Профессор Трелони задала написать реферат о хранителях. Собственно, я пришла попросить разрешения, чтобы описать твой счастливый случай в виде примера.

— Луна, повторяю, я не верю в ангелов-хранителей. Я не крещёная. А моё мнение о искусстве прорицаний ровно такое же, как и о профессоре Трелони, это ты знаешь как никто другой, — все сильнее злилась Гермиона.

— Профессор Трелони утверждает, что хранитель есть у каждого волшебника, независимо от его веры и религиозных убеждений. Я дам тебе книгу Ксофола, основателя прорицаний как науки. В своих трудах он тоже упоминал об этом, — горячо пыталась отстоять свою точку зрения Луна.

Немного покопавшись в своей школьной сумке, она достала из нее старый фолиант и протянула Гермионе:

— Вот, держи. Это трактат о Хранителях. Например, я верю, что мой хранитель — мама.

Тем временем Гермиона заметила, как предательски заблестели от слез глаза Луны. Это отрезвило Грейнджер: ей больше не хотелось ни гневаться, ни продолжать этот бессмысленный спор. Она примирительно улыбнулась и взяла книгу.

— Хорошо, Луна, если это для тебя так важно, можешь в своем реферате написать обо мне. Я разрешаю.

— Спасибо, — сквозь пелену слез улыбнулась Луна. — И не вздумай выбросить книгу после моего ухода, она не моя. Мне ее дали почитать.

— Хорошо, — добродушно улыбнулась в ответ Гермиона.

* * *

Прошло уже два дня. Гермиона все еще находилась в Больничном крыле. Она лежала на кровати и от скуки смотрела в потолок, очертания которого уже знала наизусть: каждую трещинку, впадинку и выпуклость. Друзья приходили еще утром, ужин уже прошел. Ждать было больше нечего.

« Может, почитать все-таки книгу, что принесла Луна?» — нехотя подумала Гермиона.

Изначально Грейнджер принципиально не собиралась ее читать, но смертельная скука ее уже просто одолела.

От безделья Гермиона взяла с тумбочки книгу и первый раз за все время, что книга находилась у нее, принялась рассматривать. Это был старый сильно потёртый фолиант. На обложке был нарисован то ли ангел, то ли демон, из-за потрепанности книги рисунок невозможно было разобрать. Так же, как и название: мало того, что половина букв была стёрта, так остальная их половина была написана непонятными для Гермионы рунами.

Бездумно перелистывая пожелтевшие страницы, текст на которых был напечатан все теми же странными рунами, Гермиона обратила внимание на рукописную поправку под одной из книжных иллюстраций. Ручные правки были на древнегреческом языке, а на самом рисунке от руки красными и золотыми чернилами были нарисованы пиктограммы с незнакомыми ей символами и набором чисел. Многие буквы древнегреческого алфавита Гермиона знала и решила попробовать прочитать надпись. Как Грейнджер не старалась, все, что поняла она из написанного, — это «свет в пути».

— Какая чушь, — со злостью и досадой на саму себя Гермиона бросила книжку обратно на тумбочку.

* * *

Подходил к концу очередной скучный день. Солнце полностью скрылось за потемневшим горизонтом, а дневной свет за окном сменился вечерним полумраком.

Гермиона не спешила зажигать свечу.

«К чему видеть то, что давно опротивело» — с грустью думала она.

Она лежала и смотрела в окно: на размытые вечерним сумраком верхушки деревьев вдалеке, далекие огни в окнах башни Гриффиндора, которые то зажигались, то гасли. В каждом из них была своя история.

Неожиданно Гермиона заметила, что на окне стал появляться иней. Лепестки тончайшего льда расползались по стеклу, точно проклятые цветы.

В этот момент тишину коридора нарушил звук приближающихся шагов. Гермиона прислушалась. У входной двери разговаривали двое, потом разговор резко оборвался, дверь осторожно приоткрылась, и в палату заглянул Стюарт Акерли. Осматривая Больничное крыло, Стюарт едва заметно хмурился. Рассеянно скользя взглядом вокруг, он посмотрел в сторону Гермионы и как только встретился с ней глазами, взгляд его стал внимательным, глаза сузились.

— Грейнджер, тебя вызывают к директору, — коротко сказал он.

— В такое время? — Гермиона была крайне удивлена.

— Мне велено проводить. Я подожду снаружи, — и Акерли закрыл дверь.

Гермиона не спеша поднялась с кровати и начала переодеваться.

« Как жаль, что мадам Помфри забрала мою палочку», — обдумывала свои дальнейшие действия Гермиона.

Направляясь к выходу и проходя мимо комнаты целительницы, она наудачу дернула ручку двери.

«Черт, заперто», — разочарованию Грейнджер не было предела.

В коридоре томился в ожидания Акерли. Увидев Гермиону, он жестом показал, чтобы она шла вперед. В нерешительности та не двигалась с места. Было заметно, что терпение Стюарта на исходе:

— Давай быстрее.

— Стюарт, ты не знаешь, зачем меня вызывает МакГонагалл?

— У нее и спроси, — нагло улыбнувшись, ответил Акерли.

Что-то неуловимо опасное почудилось Гермионе в этой улыбке.

Собрав волю в кулак, она изо всех сил старалась совладать со страхом, который уже начал неумолимо прокрадываться в душу. Если бы кто-то сейчас увидел их со стороны, то можно было смело сказать, что Акерли вёл Гермиону словно под конвоем. Шли молча. И от этого тяжелого молчания становилось только хуже. Ощущение недосказанности и тревоги витало в воздухе.

Сумрак и прохлада слабо освещенного каменного коридора нагоняли на Гермиону неуютное ощущение ловушки, которое с каждым шагом все нарастало.

В одном из коридоров пятого этажа, у самого подножия движущейся лестницы она остановилась.

— Чего встала? — грозно окрикнул ее Акерли.

— Не нужно больше меня провожать, — решительно ответила она.

— Это уж я сам решу, — и Гермиона почувствовала, как в спину ей больно уперся кончик волшебной палочки Стюарта.