Свобода между обложкой и закладкой (джен)

Одержимость.

Что за чушь!

Гарри беспокойно ворочался в постели. Было поздно, часы уже давно пробили полночь, но спать не хотелось совершенно. Иногда Гарри ненадолго погружался в дрему, и ему грезились какие-то фантастические миры, но свет фар проезжающих мимо автомобилей заставлял очнуться ото сна, и он снова просыпался.

Он попросту не устал. И с каждым днем становилось все хуже. К тому же стоило закрыть глаза, как в голове эхом раздавалось это слово — «одержимость». Как пластинка, которую заело.

* * *

Но это была именно что одержимость, которую он отрицал и которая мучила его, потому что Гарри почувствовал себя очень плохо, когда Снейп перестал обращать на него внимание…

Гарри внимательно наблюдал за сменой его литературы. Проходили недели, Снейп читал одну книгу за другой, но разговора между ними не получалось.

— Вас это не заинтересует, мистер Поттер.

Вот и все, что он услышал от Снейпа спустя столько времени. А потом его просто прогнали из библиотеки. Он якобы слишком громко сопит и мешает.

Одержимость.

Что за глупость! Гарри очень хорошо знал, как выглядит одержимость! Чтобы спустить пар, он принялся носиться по лестницам вверх-вниз и при очередном спуске чуть не сбил с ног профессора Трелони, которая с чашкой имбирного чая в руке поднималась на третий этаж.

— О, осторожнее, мой мальчик! — Ей с трудом удалось не разлить чай и удержаться на лестнице. Потом она уставилась на него огромными глазами, которые из-за толстых стекол казались еще больше, и опять чуть не упала.

— Бедный мальчик, бедный мой мальчик, — пробормотала Трелони. — Дурное предзнаменование. Очень дурное предзнаменование. Я вижу истерзанную душу, и смерть, и…

Смерть! Как он ненавидел это слово! Все здесь крутилось лишь вокруг этих двух тем: война и «жизнь или смерть».

Смерть.

Гарри надоело. Он не желал больше выслушивать безумные прорицания этой сумасшедшей. Свою смерть он может предсказать и без дара ясновидения. Для этого предсказатели не нужны!

Одержимость? Смешно. Да это Трелони одержима!

Не обращая на нее больше ни малейшего внимания, Гарри побежал дальше вниз по лестнице, топая так, что пыль из старого ковра поднималась столбом.

Кипя от возмущения, он направился в свою комнату, но там, к его неудовольствию, уже был Рон. В этом проклятом доме не найдешь ни единого укромного уголка! К счастью, лучший друг понял, что Гарри не в настроении, и держал рот на замке.

Это было хорошо. Он не хотел разговаривать.

Гарри бросился на кровать и почти автоматически схватил книгу, лежащую на тумбочке: «Оливер Твист» Чарлза Диккенса, Снейп вручил ее Гарри после выздоровления. С тех пор Гарри успокаивал перенапряженные нервы, потихоньку читая по паре страниц в день.

Как сейчас.

Как только его пальцы коснулись потертой обложки, ярость начала стихать. Что с того, что сумасшедшая ясновидящая в очередной раз предсказала его смерть? Что с того, что Снейп не захотел видеть его сегодня в библиотеке? Ха! Он уселся поудобнее, открыл книгу и окунулся в мир старого Лондона, где Оливера обвинили в воровстве и где он, благодаря счастливой случайности, познакомился с миссис Бедуин — первой женской фигурой в его жизни, заменившей ему мать. Он бродил по незнакомым улочкам мрачного дождливого города, встречался с подозрительными личностями…

— Тебе никогда не бывает скучно, когда ты читаешь?

Рон скосил взгляд на книгу Гарри. Он все еще не понимал нового увлечения друга.

— Нет.

Гарри невольно улыбнулся. Сейчас это показалось ему достаточно развернутым ответом.

* * *

Зельеварение.

Почему он не додумался до этого раньше? Снейп же был учителем зельеварения и, как известно, любил свой предмет.

— Что вы делаете с моей книгой, Поттер?

— Читаю.

Хотя Гарри чувствовал себя не в своей тарелке, он все же попытался выглядеть невозмутимым и остался сидеть в кресле Снейпа, когда тот вошел в библиотеку со стаканом воды в руке. На коленях его лежал толстый том, который Снейп почти не выпускал из рук последние дни. Может, он еще пожалеет, что без спросу взял вещь профессора, но сейчас Гарри не нашел ничего лучше, как дождаться подходящего момента и взять книгу Снейпа, когда тот ушел обедать.

Черные глаза изучали его со смесью изумления и покорности судьбе.

— Вы смогли утолить свое любопытство?

— Сэр, я…

Когда Снейп хотел забрать книгу, Гарри не отдал, вцепившись в нее как клещ.

— Что означает, если два элемента «совместимы»?

— Это означает, что вы не поймете, потому что с успехом не хотели понимать предыдущие шесть лет!

— А если я все равно хочу узнать? Пойму или нет — это я решу после.

Гарри упрямо смотрел на Снейпа и надеялся, что не перегибает палку.

— С вами одно мучение, мистер Поттер, надеюсь, это вы понимаете?

Внезапно Снейп схватил его за руку и рывком выдернул из кресла. Гарри едва успел положить книгу на столик, как Снейп уже тащил его за собой из библиотеки. Сердце забилось как сумасшедшее, когда они направились к лестнице. Они пойдут на чердак! Гарри чувствовал себя так, будто тяжелая ноша свалилась с плеч.

Все было как всегда. Снейп сидел на старом ящике, который гремел и умолк только после соответствующего заклинания. Присесть по-прежнему было негде. Кресло выглядело таким же неуютным, сине-зеленый шкаф — сине-зеленым, глобус бодро бурлил и выплевывал в воздух капельки жидкости, а юла все так же вертелась и свистела, беспокойно танцуя на деревянных досках пола.

— Совместимость в зельеварении, мистер Поттер — это причина того, почему на моих уроках мистеру Лонгботтому постоянно удавалось взрывать котлы.

Снейп, сверкнув глазами, замолчал. Он, по-видимому, был все еще рассержен, но Гарри его уже не боялся. С открытым ртом он ждал дальнейших объяснений, как вдруг Снейп выдохнул и посмотрел в сторону:

— Мистер Поттер, я не смогу объяснить вам азы зельеварения за десять минут и не стану этого делать. Это было бы позором для зельеварения, оно слишком емко, в нем все — систематично, все вытекает одно из другого. Это как механизм, шестеренки которого цепляются друг за друга, чтобы вся система заработала.

— А если вы расскажете только о совместимости? Ну, только часть? Одну «шестеренку», чтобы когда-нибудь я понял все целиком?

Гарри не знал, как отреагирует его бывший учитель на это предложение. Было видно, что Снейп по-прежнему напряжен и рассержен. Да, дурацкая была идея — без разрешения взять чужую книгу. Это как вторжение в личное пространство, которое в тесном доме и так ежедневно нарушалось. И все же Гарри не жалел, ведь своим поступком он добился того, чего хотел: разговора со Снейпом.

Оставалось направить этот разговор в нужное русло.

Снейп поджал губы, и Гарри уже подумал, что тот опять сбежит, но профессор внезапно вскочил с ящика.

— Сядьте.

Хотя ситуация чем-то напоминала урок зельеварения в Хогвартсе — Снейп, расхаживающий перед ним взад-вперед, и он, смотрящий снизу вверх со своего места — Гарри почувствовал радостное предвкушение. Яростные искры в черных глазах погасли. Теперь в них виднелось нечто другое. Это было… воодушевление.

Было очень приятно видеть в ком-то такие сильные, положительные эмоции.

— Совместимость элементов исследовали и графически представили даже магглы. Они разделили все элементы на группы, так называемые главные группы, с помощью которых можно определить, какие элементы предпочитают реагировать друг с другом. Ведь не случайно металл ржавеет, а уголь является прекрасным горючим. Строение нашего мира и его функционирование основано на этих восьми главных группах. Знаете ли вы, мистер Поттер, чего добивается каждый элемент?

— Нет, сэр.

— От вас я ничего другого и не ожидал. Вашими пробелами в знаниях — даже учитывая азы, которыми вы владеете — можно затыкать бесконечные щели этого старого дома, и то они были бы…

— Чего добиваются элементы, сэр?

Выражение лица Снейпа сменилось с раздраженного на смиренное, но буквально через секунду превратилось в прежнюю ничего не выражающую маску.

— Каждый элемент, Поттер, стремится к совершенству и ищет свою идеальную противоположность, чтобы достичь стабильного состояния. Именно по этой причине благородные газы в жидкой форме используют в зельеварении в качестве разбавителя. Они принадлежат к восьмой главной группе, потому что они… скажем, «насыщены» и, как правило, не вступают в реакцию с другими элементами. К сожалению, именно поэтому их используют для придания объема в дорогих зельях, что, конечно, приводит к более низкому качеству последних. — Снейп ходил по чердаку взад-вперед, то и дело останавливаясь у глобуса и отстраненно поглаживая его волнующуюся поверхность, которая в ответ начинала бурлить сильнее. Несмотря на опасения Гарри, глобус, очевидно, был все-таки не опасен. Но какое у него было предназначение — этого Гарри абсолютно не мог себе представить.

— Элементы — и, следовательно, все строение нашего мира — абсолютно логичны, а вместе с тем логично и зельеварение. Если бы вы приложили усилия и выучили свойства элементов различных групп или значимость веществ, растворов и смесей, тогда вы бы знали, почему зелья мистера Лонгботтома постоянно взрывались, стоило ему переложить чешуйки дракона в котел.

Вероятно, Снейп был прав. Но Гарри все еще не мог понять, что тот имеет в виду. Ему вспомнилось несколько обрывочных сведений… кажется, о жидкостях, несущих заряды, и соединениях, которым требовалось насыщение в форме веществ с небольшим количеством электронов во внешней оболочке. И все-таки он не понимал, как это все между собой связано. Хм, он даже не знал наверняка, связано ЛИ оно между собой, или и здесь были какие-то особенности.

Теперь он слушал вполуха то, о чем рассказывал Снейп. Информации стало слишком много и она сменялась слишком быстро, так что Гарри вскоре перестал следить за словами Снейпа. Вероятно, его бывший профессор был прав, и Гарри никогда не удастся разобраться в этой теме по-настоящему. Но неважно, насколько сложным и запутанным казалось ему зельеварение, он признался самому себе, что ему нравилось наблюдать за что-то объясняющим Снейпом. Если смотреть при этом на выражение его лица и движения, то в глаза бросался явный энтузиазм, который тот излучал. Видно было, что этот человек любил свой предмет, и, хотя он пытался скрыть это за насмешками и презрением, так же, как и раньше, во время уроков зельеварения, теперь Гарри мог это отчетливо видеть.

— Извините, что перебиваю, но почему вы так хотели преподавать Защиту от Темных искусств, если по-настоящему вы любите зелья?

Снейп остановился на середине предложения и на секунду выглядел сбитым с толку. Потом, поняв, что имел в виду Гарри, проговорил:

— Ходатайство на место преподавателя Защиты от Темных искусств было чистой формальностью. Всего лишь за несколько недель до этого меня оправдали, слишком много Пожирателей смерти хотели отомстить. Профессор Дамблдор придерживался мнения, что Темный лорд хотел бы, чтобы я преподавал именно Защиту. После того, как стало известно, что некий зельевар добивается сомнительной должности, спекуляции по поводу моих истинных намерений достигли небывалых высот.

Дать мне место преподавателя Защиты от Темных искусств сразу после оправдательного приговора — если бы директор всерьез намеревался сделать это — было бы абсолютной глупостью, мы намеренно сеяли недоверие в обоих лагерях. Таким образом мы создали основу моего образа — бывшего Пожирателя, любителя Темных искусств, скрывая мою настоящую лояльность. А еще это стало основой моей работы в качестве шпиона.

Совершенство. Точно такое же, какого добиваются элементы. Гарри не раз размышлял, почему ходатайство Снейпа постоянно отклонялось. Это как-то не вязалось с характером профессора и не шло ему, потому что Снейп излучал именно это: совершенство. Он ничего не делал вполсилы, и если бы хотел получить эту должность — Гарри был в этом уверен — то наверняка получил бы ее. Таков был Снейп. Что-то иное просто не подходило ему.

— И этого хватило Волдеморту, чтобы он снова начал доверять вам?

— Это и еще несколько других мелочей, которые разработали в последующие годы профессор Дамблдор и ваш покорный слуга.

— А теперь? Он вам все еще доверяет, или вы заперты здесь точно так же, как и все мы? — Гарри как-то до сих пор не задумывался об этом. Снейп скрылся вместе с ними здесь, в этом доме, у него не было возможности вступить с кем-либо в контакт извне. Никто из них не мог. Получается, его карьера шпиона завершена? Был бы Гарри рад, если бы Снейпу никогда больше не пришлось следовать зову Метки?

Предыдущие воодушевление и азарт исчезли из черных глаз. Снейп резко остановился, а потом без сил опустился на ящик рядом с Гарри, спиной к спине.

— Темный лорд предполагает, что мне неизвестно, куда отправил нас профессор Дамблдор. Мне надлежало следовать за всеми, собрать как можно больше информации и в установленный срок возвратиться к Темному лорду с докладом.

Гарри сглотнул. То есть ничего не было закончено. Снейп выйдет отсюда и снова будет рисковать своей жизнью. Эта мысль заставила его вздрогнуть, как от холода, невольно давая ответ на вопрос, заданный им самим пару минут назад.

— Прежде чем… Прежде чем вы уйдете, вы скажете мне об этом?

Взгляд Снейпа мгновенно потемнел:

— Я не являюсь любителем сентиментальных прощальных сцен, и если вы намерены передать Темному лорду приветы, то хочу указать вам на несомненную глупость данной затеи и…

— Окей, я понял. Я… — Гарри фыркнул, наслаждаясь теплом, которое излучало тело Снейпа рядом с ним. Невольно он самую малость подвинулся ближе к профессору, чтобы урвать еще больше драгоценного тепла. Это было эгоистично, а учитывая, что сидящий рядом мужчина являлся профессором Северусом Снейпом, еще и по-идиотски глупо, но в такие холодные времена казалось правильным.

— Я тоже не люблю сентиментальных прощаний. Но я все равно хотел бы поговорить с вами в последний раз, прежде чем мы в грядущей войне окажемся по разную сторону баррикад и станем противниками. И… ну… — Гарри пожал плечами. — Война начнется, что бы мы там ни думали.

— Да, начнется.

Гарри так удивился, что вздрогнул, когда почувствовал, как Снейп тоже придвинулся чуточку ближе и их плечи соприкоснулись. Теперь он отчетливо ощущал, как поднимается и опускается чужая грудная клетка в такт дыханию. Еще больше тепла проникло через волокна его свитера.

— Одно вы понимаете абсолютно неправильно, мистер Поттер. Не важно, по какую сторону баррикад мы будем находиться во время битвы, я никогда не буду вашим противником.

Впервые Снейп не покинул помещение сразу же после разговора. Он остался — так близко, но ужасно недосягаемо — сидеть рядом с Гарри на старом ящике. И именно на такой манер, именно в эти времена это было идеальным. Похожим на все, что делал Снейп. Совершенным. А совершенство означало могущество. Да, Снейп был могущественным магом, Гарри чувствовал это не только по ауре, окружавшей этого человека, но и по чему-то большему. Другие волшебники всегда оценивали Снейпа как угрозу, потому что он не допускал ошибок. А те, кто не допускает ошибок, стоят выше всех, всегда представляют в глазах других потенциальную опасность.

Гарри внезапно вспомнил первые дни здесь, на площади Гриммо. Тогда его свободное время было еще наполнено. Профессор Дамблдор принес Омут памяти из своего кабинета, и они смотрели в нем воспоминания. Воспоминания о Волдеморте: о его детстве, школьных годах, его мотивы и мысли — насколько это было возможно. И тогда он наконец-то узнал, что такое хоркруксы. Волдеморт действительно хотел стать бессмертным — частично ему это удалось. Завершенность. Совершенство. По крайней мере, можно было понять, что бессмертие символизировало для Волдеморта совершенство. Убивать, раздирая душу на части, чтобы стать совершенным.

Гарри еще немного отклонился назад. Теперь они сидели со Снейпом, тесно прижавшись спина к спине. Это было странное чувство, но приятное. На мрачном чердаке было темно и спокойно, и впервые за целую вечность он почувствовал, что может свободно дышать.

Ему нужно срочно поговорить с профессором Дамблдором.