Bad to the bone (джен)

Занятие Стебль тянулось отвратительно долго. Первой парой в теплице были второкурсники, пересаживающие остатки рассады мандрагоры, а заданием для пятикурсников был уход за милейшим растением — Кусачей геранью: обрезание боковых побегов и формирование аккуратного кустика.

Огромная теплица трещала по швам от обилия студентов — занятие проходило у всего пятого курса. Стебль решила устроить ревизию в оранжерее номер три, и помимо разросшейся герани учеников дожидались некогда декоративные Трепетливые кустики, листики которых неспешно колыхались безо всякого ветра. Отдохнуть не удастся.

Гриффиндорка Салли Хилл сильно увлеклась и срезала почти все листики, за что получила внезапный укус от темпераментной герани и выговор от недовольной Стебль.

Харпер гаденько рассмеялся, когда профессор сняла с гриффиндорцев пять очков, и нечаянно отрезал кусочек розового лепестка. Разъярённое растение выпустило острые зубки и довольно больно цапнуло его за палец. Мэйсон взвизгнул, попятился назад, с нешуточным испугом дуя на свой пораненный палец, будто укусило его не комнатное растение, а оборотень при полной луне.

На этот раз лыбились гриффиндорцы, пока неуклюжий Харпер не повалил несколько цветочных горшков с безобидными на вид пучками лилово-зелёных листьев. Он попытался их удержать, но тщетно — три горшка упали на пол, разбившись.

Раздался истошный, надрывный визг мандрагоры. Человекоподобные корешки словно бились в агонии, неестественно корчась, молотили своими кулачками по остаткам земли, точно желая в неё зарыться и скрыться от этого жестокого мира.

Ученики в панике побежали к выходу, зажимая руками уши, толкая друг друга, наступая на ноги. Началась паника. Стебль успела нацепить на себя розовые наушники и раздавала какие-то команды, только за визгом мандрагор её было невозможно услышать.

Кастору казалось, что он потеряет сознание. Голова болела с самого утра, после визита Снейпа в собственное сознание началась нешуточная мигрень (отсутствие практики в окклюменции дало о себе знать), а сейчас… У него наверняка лопнули барабанные перепонки. Создавалось впечатление, будто всё происходящее вертелось в лёгком хороводе. Он пересилил себя, взглянул на Стебль — в её руках были спасительные наушники…

Кастор, не помня себя, перескочил через стол, повалив несчастные герани, в пару шагов достиг побелевшей старушки, буквально вырвав из её рук пяток наушников.

Секунда — и тишина. Он жестом указал Стебль на эти визжащие исчадия ада. Она пребывала в полнейшем потрясении и ещё пару секунд пыталась распознать указания Кастора, после чего засуетилась, бросилась к своим визжащим корешкам, попутно доставая из закромов глубокие горшки.

Кастор будто попал в немое кино. Толпа учеников один за другим пыталась выбраться из джунглей профессора Стебль. Они словно одурели: парни в панике толкали девушек локтями, чуть ли не по головам расчищая себе дорогу к спасению. Но путь перегораживала взбесившаяся тентакула, она хваталась щупальцами за рабочие мантии учеников, скользкими змеями тянулась к открытым участкам тела, чтобы ужалить, а потом удушить…

Намного позже Кастор задумывался, почему никто не применил магию? Ладно, поддавшиеся панике ученики, но Стебль? Она стояла, как робкая первоклашка, помахивая наушниками, будто знамёнами, и ни сделала ровным счётом ничего…

Паника распространяется быстрее любой эпидемии, в ней погибает рассудок и любые знания.

«Офелия!» — Кастор перепуганно оглянулся, в глазах потемнело, а из лёгких вышибло весь воздух, словно ему дали под дых.

Схватив первый попавшийся горшок, он швырнул его в стеклянные стены теплицы. Студенты встрепенулись и бросились дальше крушить теплицу, очищая себе путь во двор.

Он нашел её неподалеку от рабочего места, Офелия сидела на полу, прижимая руки к ушам, по щекам стройными тонкими ручейками текли слёзы, оставляя ровные чёрные бороздки из туши. Полные испуга глаза жадно впились в его лицо, словно она всё это время ожидала его появления.

Кастор надел на неё наушники, жестом показал, чтобы она оставалась на месте, и на пошатывающихся ногах направился в сторону Стебль, которая порывисто закапывала мандрагоры в новые горшки.

Он опустился на колени перед визжащим, сморщенным младенцем, ловко схватил его за листья, усадив в горшок. Зоркий взгляд давно ухватился за небольшой мешок земли, аккуратно стоявший около столешницы с пересаженными мандрагорами. Настырный корешок не желал быть погребённым заживо, он видимо вошел во вкус и хотел довести до припадка всех собравшихся: молотил кулаками, скрежетал зубами и заливался ором.

«Да угомонись ты уже, коряга несчастная!» — ругался Кастор, закапывая мандрагору. К этому времени профессор Стебль управилась с двумя её собратьями и спешила утихомирить взбесившуюся тентакулу и вызвать помощь.

Большинство студентов оказались заложниками сумасшедших джунглей, норовивших убить любого, кто попытается найти путь к спасению. Кто-то лежал без сознания, кто-то пострадал во время толкучки, кого-то успела ужалить тентакула… Словно это не теплицы Хогвартса, а поле боя.

Кастор устало облокотился на тумбу, вытер лицо перепачканными землёй руками, снял наушники, отбросив их в сторону. Через пару мгновений он почувствовал, будто что-то тёплое и липкое стекает по шее. Это была кровь, сочившаяся из правого уха.

* * *

Школьный лазарет, наверное, впервые открыл свои двери для столь немыслимого количества пострадавших студентов. Мадам Помфри крутилась словно пчела, летая от одного пострадавшего к другому, к ней на помощь пришли две старшекурсницы с Хаффлпаффа, планирующие стать целителями в Мунго и проходящими практику в Больничном крыле.

Успокоительные зелья, рябиновый отвар и бадьян заканчивались с молниеносной скоростью, как горячие пирожки за праздничным ужином. Оглушенных студентов уложили на койки и отгородили ширмой, дожидаясь когда придут в сознание, чтобы оказать им помощь. Учеников, отделавшихся «легким испугом и парой царапин», после осмотра отпускали в гостиные (оставшиеся уроки пятикурсников отменили), пострадавших в давке так же долго не задерживали: наносили заживляющий бальзам, делали перевязки и отправляли отдыхать.

Кастор утомленно сидел на койке, без интереса наблюдая за происходящим, рядом сидела Офелия, гладила по руке, пряча опухшее лицо на его плече и периодически подгоняла практиканток, чтобы те скорее помогли брату. Светловолосая помощница бегло осмотрела Марлоу, пару раз взмахнула палочкой, очищая одежду и руки от грязи, однако когда заметила перепачканное кровью ухо — только перепугано захлопала глазами, явно не представляя, что должна делать дальше.

Спустя секунду её сменила Помфри, жестом предлагая недовольной Офелии замолчать, мельком оглядела бледного как мел Кастора оценивающим взором; покачала головой, нахмурив тонкие брови, когда цепкий взгляд остановился на поврежденном ухе, и велела помощнице принести «зелье номер шесть», а мисс Марлоу отправляться в слизеринскую гостиную и не путаться под ногами. Обработав ушную раковину какой-то жутко пахнущей тягучей мазью, целительница наложила Кастору повязку и отправила «отдыхать» за ширму.

Никакие заверения, что он чувствует себя замечательно и в состоянии провести эту ночь в собственной комнате (хотя на деле он валился с ног, а голова раскалывалась от жуткой мигрени и звона в ушах) ни на толику не изменили решения строгой целительницы. Кастор устало побрел за ширму, сопровождаемый бесконечными нотациями о жутких последствиях перфорации барабанной перепонки, впервые радуясь тому факту, что он временно оглох на правое ухо. Вытерпеть этот поток колдомедицинских терминов не смог бы даже здоровый человек. Не считая Офелии. Её лицо резко побелело, сменив с сотню разнообразных эмоций, она прицепилась к несчастной практикантке, выпытывая из неё подробные разъяснения о болезни брата и как избежать этих чудовищных последствий. Девушка лишь перепуганно хлопала глазами, пожимала плечами и оглядывалась в сторону своей наставницы, беззвучно моля о помощи.

Кастор еле заметно хмыкнул, принимая стакан из трясущихся рук помощницы Помфри, Офелия была способна любого довести до припадка не хуже всякой мандрагоры. Липкая, кислая жидкость, которую ему было велено выпить до конца, оказалась наипротивнейшим варевом, что ему когда-либо приходилось пробовать. Но после неё сразу стало легче, боль от ноющего затылка и узкого обруча, ежесекундно сжимающегося на голове, постепенно отступала, мигрень проходила. Стало как-то легко и лениво, что Кастор всё-таки прилег на койку, показавшуюся мягкой периной, а подушка — невесомой и обволакивающей, словно сам воздух, и тут же провалился в сон.

— Марлоу.

Коротко и отрывисто, разрезая воздух, позвал кто-то.

Кастор лишь наморщил лоб, не желая просыпаться, перевернулся на другой бок и зарылся головой в подушку.

— Марлоу, твою мать! — Посетитель беспардонно толкнул его по плечу, с нетерпением обходя койку, чтобы вновь оказаться перед лицом Кастора. — Поднимай зад, есть разговор.

Кастор поморщился, через закрытые глаза ощутив разрезающий приятный сумеречный полумрак луч света. Открыл один глаз и оглядел вальяжно прислонившегося к тумбе у соседней койки Малфоя. Он тоскливо скрестил руки на груди, зажав в одной палочку с тускло горящим кончиком, блики которого плясали по окнам, отражаясь на потолке и стенах, ослепляя Марлоу.

— Не надо причитаний, — взмахом руки Драко предостерег от недовольного возражения, потушил палочку и обаятельно улыбнулся. — Я ознакомился с твоей карточкой, — он указал подбородком на папку с его именем, которую вела Помфри, записывая дату обращения в медпункт, диагноз и лечение. — Перфорация барабанной перепонки малоприятная вещь, но не смертельная.

Кастор приподнялся на локтях и сел, бегло осматривая Больничное крыло. Мягкий свет настольной лампы на столе целительницы разливался тёплым жёлтым светом, пронзая чернильный сумеречный полумрак.

— Сколько времени? — на автомате проговорил он, взглянув на собственные часы.

— Разгар ужина, — отозвался Малфой. — Старуха уже давно отпустила по гостиным всех «лежачих», а ты всё дрыхнешь.

— Она, наверное, «сон без сновидений» мне накапала в ту микстуру, — ни к кому конкретно не обращаясь, недовольно проговорил Кастор, сетуя на то, что проспал до самого вечера.

— Это даже хорошо, — задумчиво проговорил Малфой, наблюдая за тем, как Кастор разминает затёкшие мышцы. — Ты сегодня проспал первый урок, верно?

— Ну да, — кивнул он, мельком осматривая запись в собственной папке, и убедился, что в состав «зелья номер шесть» действительно входит «сон без сновидений».

— Поэтому снотворное нам на руку, есть время поразмыслить на тем, что ты скажешь Снейпу, чтобы он не пробрался своими костлявыми руками в твоё девственное сознание.

Малфой зажмурился, схватился за переносицу, проговаривая тонкими губами какие-то слова, не иначе ругательства, потом резко вперил взгляд в приятеля, который с плохо скрываемой ухмылкой наблюдал за этим мозговым штурмом.

— Я, конечно, могу предположить, что после сегодняшнего нападения мандрагор он сжалится и оставит твою покалеченную голову в покое, но рисковать мы не можем. Поэтому я предлагаю подчистить тебе память…

Кастор гоготнул в кулак, и прежде чем Драко возмутился его небрежности, серьёзным тоном проговорил:

— Можно, кстати, стащить у Дамблдора Омут памяти и спрятать мои воспоминания там…

— Гениально! — ухмыльнулся Малфой вскакивая с места, ему, видимо, совсем не улыбалась перспектива стирать память своему единственному приятелю, посвященному в строжайший секрет «Виверны» и Исчезательного шкафа. — Он как раз сейчас на ужине, — рассуждал Драко, меряя шагами крохотное пространство около койки Кастора. — На прошлой неделе он вызвал Гойла, надеюсь, громила запомнил пароль… Бросить Конфундусом по портретам в кабинете… А если на них не действует?.. Чёрт, это выльется ещё большим количеством проблем… Вряд ли мы сумеем обвести вокруг пальца Великого Светлого…

Малфой рассерженно зарычал в потолок, сцепив руки за головой, а потом с размаху ударил ногой по вечно приоткрытой дверце тумбочки, и та с жалобным скрипом встала на место.

— А может, всё это напрасно, и Снейп вызвал меня к себе ещё утром?.. — проговорил Кастор, наблюдая за тем, как и без того белое лицо Малфоя стремительно теряет последние краски, словно он узнал отвратительную новость.

Драко напрягся, как взведённая пружина, играя желваками на скулах, и замер, ожидая продолжения.

— Это так, в порядке бреда, — закончил Марлоу, пожав плечами.

— Скажи, что это шутка, — чётко проговаривая каждое слово, сказал Драко.

— Нет.

Малфой на мгновение потерял свою маску и тем самым власть над эмоциями. Лицо вытянулось, глаза расширились. За несколько секунд на его лице сменились сотни разных эмоций, а уже через мгновение этот шквал страстей прекратился. Бледные губы слились в одну линию — невозможно было разобрать, где верхняя, а где нижняя.

— Он всё знает? — наконец произнёс Драко.

— Нет.

Кастор ни на секунду не задумался. Подобный молниеносный ответ словно вывел из себя с трудом сдерживающего маску невозмутимости Малфоя.

— Марлоу, во имя Дамблдоровой потенции, хватит говорить загадками! — он вновь стал стремительно мерить шагам пространство, эмоционально и торопливо говорить, будто бы выпуская поток несвязных мыслей, не в силах удержать их в голове, что было свойственно холерикам: — Получается, Снейп специально не стал выпытывать из меня признание, чтобы бдительность усыпить… А сами они со старым маразматиком уже шкаф уничтожили и «Виверну» сдали!..

— Нет.

Кастору с трудом удавалось сохранить серьёзное выражение лица. Его так и распирал смех. Малфой обернулся в его сторону, напряг челюсти, яростно сощурил глаза и сжал руки в кулаки, дабы не поддаться инстинктивному порыву выбить из приятеля эту манеру общаться одной и той же частицей, проникновенным, ядовитым шепотом проговорив:

— Я тебе сейчас врежу.

Марлоу улыбнулся, он скорее понял смысл фразы по губам, чем услышал этот зловещий шепот. Барабанная перепонка не восстановилась за пару часов.

— Он не в курсе, Малфой, расслабься.

Вмиг ураган эмоций, распространявшийся от Малфоя, словно лесной пожар, утих. На губах мелькнула еле уловимая улыбка, порывистые и энергичные движения сменились ленивыми и размеренными, он оглядел Кастора с ног до головы и протянул:

— Хочешь сказать, Снейп не лазил к тебе в голову?

— Ла-а-азил, — неторопливо отозвался Кастор, протягивая первый слог и лукаво улыбаясь, эпизод с деканом теперь вечно будет вызывать у него ироничную усмешку.

Медленно черты лица Малфоя разгладились, последнее напряжение исчезло, а на губах заиграла лёгкая полуулыбка, словно он и безо всяких объяснений, по одной только самоуверенной и неспешной манере приятеля понял, что крылось за этой короткой, многозначительной фразой.

— В который раз убеждаюсь, что ты тёмная лошадка, Марлоу. Не ожидал, что ты владеешь окклюменцией, хотя всё чаще понимаю простую истину: люди редко на самом деле таковы, какими кажутся…

Кастор забросил ученическую сумку через плечо, отвесил Малфою шутливый поклон, и обмениваясь многозначительными ухмылками, друзья направились к выходу из лазарета.

— Кому-то хорошо даются языки и музыка, — резюмировал Кастор, когда рассказал посмеивающемуся Малфою о вызове «на ковёр», — а кому-то квиддич и окклюменция. Хотя я до последнего не был уверен, что мне удастся обвести Снейпа, отец использует заклинание, если хочет что-то узнать. Со зрительным контактом я столкнулся впервые…

— Хвала бесстыдной откровенности Яксли и патологическому недотраху Снейпа — всё прошло идеально! — Мафлой возвёл руки к небу, давясь от очередного приступа смеха. — А вообще, это огромная удача, что он не в курсе того, что мы владеем окклюменцией, плевать, что даже на таком низком уровне. Взрослые имеют тенденцию думать, что мозги подростков повёрнуты на чём угодно, в частности на развлечениях и девочках, как считает наш горячо любимый зельевар, но не на учёбе и саморазвитии. Хотя, признаюсь, развлечения и девочки — это тоже немаловажные оставляющие моей жизни, — усмехнулся Малфой пожав плечами. — Я уверен, он думает, что у нас с тобой тестостерон вместо мозгов, и единственное, что мы можем — это гонять мячи на квиддичном поле. Поверь, нам повезло, что использовать заклинание легилименции запрещено законом, Снейп бы точно воспользовался этим шансом. А так с помощью зрительного контакта мы можем с легкостью дурить его. Главное аккуратно, чтобы он не прочухал, что мы владеем окклюменцией. Иначе запросто разрушит любой наш ментальный барьер. Он, мандрагору ему в глотку, гений по части легилименции.

— Он тебя в чем-то подозревает? — нарушил молчание Кастор, когда они наконец дошли гостиной. Всё это время он переваривал поступившую информацию и благодарил провидение за то, что его импровизация имела успех.

— Естественно, — хмыкнул Малфой.

В гостиной сидела кучка младшекурсников, поэтому он понизил голос, потянув приятеля за рукав в сторону своей комнаты, продолжив:

— Я думаю, он считает, что я зверски бухаю вечерами и трахаю всех более-менее привлекательных девок. — Вновь эта двусмысленная ухмылка. — Отчасти он прав, и мне это на руку. Я, конечно, стараюсь не привлекать к себе внимание, но просыпаться по утрам к первому занятию — моя вечная проблема. Поэтому после «Виверны» я заваливаюсь к моей безотказной Пэнс. Она готова и днём и ночью, так что на утро у меня готово железное алиби.

Драко проговорил пароль, открыл дверь, впуская Кастора в свою комнату. Она оказалась ничуть не больше его собственной: кровать с зелёным пологом и слизеринским гербом была идеально убрана, письменный стол в безупречном порядке, без горы учебников, свитков и различных перьев, всё стерильно, будто он попал в комнату своей полной противоположности. Стул Драко использовал строго по назначению, никакой горы одежды на спинке, а идеально выглаженные рубашки выглядывали из приоткрытой дверцы шкафа, как бы ставя Кастору в укор его неорганизованность. Но, несмотря на этот образцовый порядок, в комнате Малфоя не было жизни, словно он старался избегать этого места. Стены пустые, никаких плакатов, вырезок и запрещённых картинок из журнала «Прелести госпожи Фрейи» ⁽¹⁾, коими озабоченный Харпер оклеил потолок над кроватью; даже зачарованное окно, прикрытое плотными слизеринскими шторами, открывало вид на каменную кладку — стену подземелья, поскольку Драко не пользовался зачарованной рамой.

— Располагайся, — бросил Малфой, со скрипом отодвинул стул, развернул его спинкой вперед и сел. Из ящика он достал какой-то сверток, от которого приятно тянулся аромат свежей выпечки. — Пирог с почками и сэндвичи с говядиной, в шкафу припрятана бутылка сливочного пива. Мне для тебя ничего не жалко.

Кастор благодарно хмыкнул, от изобилия запахов желудок вторил нервным изголодавшимся бурчанием, ведь он толком ничего не ел со вчерашнего ужина.

— Скажи мне одно, как умудрились разбиться горшки с мандрагорами? — проговорил Малфой, наблюдая за тем, как приятель с аппетитом уплетает сэндвичи, развалившись на кровати.

Кастор закатил глаза, прожевал, сделал несколько глотков пива, многозначительно выдохнув:

— Харпер.

— Звучит как диагноз, — уголки губ Малфоя непроизвольно поползли вниз, а подбородок скривился.

— Не знаешь, много наших пострадало? — спросил Кастор, желая восполнить пробелы в прошедшем дне.

— Это ты на свою милейшую сестрицу намекаешь? — улыбнулся Малфой, склонив голову на бок и наблюдая за тем, как напрягается Кастор, недобро сверкая карими глазами. — Расслабься, с ней всё в порядке. Она ещё полтора часа сидела около твоей кровати, словно наседка, завалила Помфри вопросами, и та выставила её за нарушение режима. Потом несчастные больничные простыни поливала слезами леди Яксли, гладила тебя по голове и что-то шептала.

Рот Кастора скривился, будто в него попала какая-то гадость, он отхлебнул из бутылки и вытер губы тыльной стороной ладони. После чего попытался придать лицу хоть какое-то более-менее доброжелательно выражение лица, но создавалось впечатление, что он испытывал адские муки.

Драко рассмеялся, наблюдая за ним, и продолжил:

— Потом явилась доблестная сборная во главе с Ургхатом. Наш индюк голосил больше обычного, что его прекрасный распорядок тренировок разрушил какой-то Марлоу… Шучу, — добавил он с усмешкой, наблюдая за тем, как удивление на лице Кастора сменяется раздражением, — но его перекошенная рожа говорила сама за себя. Кстати, раз дело коснулось квиддича, я прекрасно понимаю, что разбираюсь в нём так же, как Поттер в балете, но, думаю, на роли загонщика ты добьёшься больших успехов. Хватит идти против природы, ты прирождённый боец. И в отличие от громил Кребба и Гойла, у тебя есть мозг, так что подумай…

— Сомневаюсь, что Арчи позволит мне соскочить с места охотника, — усмехнулся Кастор, прислонился к стене, подложив под спину подушку, и стал невидящим взглядом разглядывать этикетку. — Он и так хлещет успокоительное зелье вёдрами после твоего исключения и провальной игры.

— Арчи идиот с раздутым самомнением, — неприязненно скривил губы Малфой, закатив глаза. — Неужели ты позволишь какому-то сосунку загубить твоё будущее? Шли его к дементорам, всё равно игрока лучше тебя ему не найти.

Кастор усмехнулся и задумчиво почесал подбородок, наблюдая за тем, как Малфой достал из ящика небольшой серый радиоприёмник. Он отличался от привычных деревянных и громоздких волшебных приёмников и, судя по всему, был самым обычным — маггловским.

— Кстати, об идиотах, — хмыкнул Драко, с благоговейным трепетом протирая рукавом коробку приёмника. — Хвалёные гриффиндорские львы в сегодняшней давке показали свою истинную сущность. Кто, по-твоему, больше всех рвался к спасению, давя всех подряд, в том числе, девочек, наплевав на заветы благородного Годрика? — Малфой многозначительно поиграл бровями и невесело фыркнул. — А потом все винят слизеринцев в хитрости и расчёте… Прогнившие устои вместе с засидевшемся на своём престоле старым кукловодом.

— Почему ты всегда в курсе всех событий? — спросил Кастор. — Тебя ведь не было в лазарете.

— Хочу быть осведомлён обо всех школьных делах. Видеть двойные стандарты собственными глазами — меня это забавляет. Когда старуха Стебль, по вине которой пострадал целых скоп студентов, не удостоилась даже выговора, я не удивился, — Драко покрутил ручку радиоприёмника, пару раз взмахнул палочкой, настраиваясь на волну, а на его лице застыло раздражение и отвращение, словно пребывание в школе доставляет ему неописуемые страдания. — Великий Светлый пожалел старушку и замял ситуацию, списав форменную безответственность на несчастный случай. Сборище кретинов… Но хватит об этом, мы вряд ли сможем что-то поменять.

Тишину нарушила приятная, неторопливая музыка, льющаяся из радиоприёмника, гитарное соло и чарующе-мягкий голос певца. Малфой блаженно улыбнулся, выбрасывая из головы навязчивые мысли, закурил сигарету, затянулся, запрокинул голову к потолку, медленно выдыхая тонкие струйки дыма; потом откинулся спиной назад, опёрся локтем о стол и стал выстукивать пальцами спокойный ритм рок-баллады, счастливо щурясь и покачивая головой. На тонких губах мелькала непривычно безмятежная и нежная улыбка. Кастор подумал, что стал невольным свидетелем чего-то очень личного и интимного, словно эта музыка выворачивала Драко наизнанку, целительно воздействуя на него.

Here I am

Will you send me an angel

Here I am

In the land of the Morning star… ⁽²⁾

Кастору захотелось, чтобы баллада не заканчивалась. Он никогда не думал, что музыка магглов может быть такой чарующей и проникновенной. Она словно звучала внутри него, билась в сердце, погружала в состояние нирваны, и только тягучий скрип стула, на котором качался Малфой, не давал полностью потерять связь с реальностью.

1) Фрейя — в скандинавской мифологии богиня любви и магии.

Вернуться к тексту

2) Scorpions — Send Me an Angel (1990 год)

Вернуться к тексту