Ворон (джен)

Наскоро зачарованные Реддлом на уменьшение веса и размера полные даэдрические доспехи достались только Невиллу и Гермионе. Герман ограничился сапогами и наплечниками, Реддл — вычурным рогатым даэдрическим шлемом. Особенно занятно это всё смотрелось с форменной мантией школы чародейства и волшебства. Но Том так увлекся новым головным убором, что Гера даже как-то постеснялся шутковать про то, что Его Темнейшеству с такой-то башкой теперь впору переехать жить в непростой мир крипипасты или в какую-нибудь фэнтезийную вселенную, пугать дам и Черных Властелинов.

Лейавин оказался маленьким, сонным, чистым городком. Путников он повстречал домами из красного кирпича, щебетом птиц в зеленой тени крон, приветливым шелестом деревьев, клумбами и магазинами. Невилл, открыв рот, вертел головой и разглядывал усато-полосатых каджитов-горожан, лениво гуляющих вокруг храма, распушив шикарные хвосты, аргонианских чешуйчатых красоток-ящерок, насмешливых и дерзких сплетниц, падких до украшений и новых нарядов. Городскую стражу, их тяжелые доспехи, статных имперок, суровых дядек из гильдии бойцов, магов, жрецов, карманников, невиданные травы под окнами, витрины лавок и камни мостовой.

Подаренные М’Айком амулеты оказались артефактами, переводящими устную и письменную речь. Загадочный тип каджитской национальности здорово облегчил жизнь четырём путешественникам. Когда Гермиона обнаружила лавку оружейника, Том и Гера вернули даэдрическому оружию истинный размер и вес. После чего редкие ало-черные, хищные мечи были безжалостно распроданы за полцены ушлому торговцу-босмеру.

Но даже этих денег с лихвой хватило, чтобы снять апартаменты в «Трёх сёстрах» — в, воистину, шикарнейшем заведении города. «Три сестры», трёхэтажная таверна и гостиница в самом центре Лейавина, заправляемая тремя сёстрами-каджитками, утопала в цветочных горшках, зелёных коврах, мягко сияла светом зачарованных ламп и благоухала чистотой и травами. На первом этаже обнаружились холл с лестницей на верхние этажи, столовая, две комнаты самих сестёр, вход в подвал. На втором и третьем этажах — комнаты для постояльцев, по паре на каждом этаже. Мимохожий болтун-бард поделился мнением, что заведение выгодно отличается от многих таверн Сиродила, (кроме столичной), особым уютом: номера очень большие и ухоженные, постояльцы — приличные люди, обслуживание чуткое и ненавязчивое. Однако цена проживания не уступала столичной гостинице — 40 септимов. Благо, они благополучно нашлись у принявшего своё истинное обличье Реддла.

Как по щелчку пальцев, гнусная ироничная гадина по имени Том преобразилась в любезного остроумного мага, молодого вдовца, отца трёх очаровательных непосед, галантного кавалера и просто красавца по имени Марволиус. Том очаровывал, не поднимая зад со стула, галантно волочился за всеми дамами одновременно, (не взирая на лица и возраст), и снисходительно сетовал на непростое бремя вдовца. В результате чего путникам был предложен «семейный» номер в восточном крыле 2-го этажа. Свою дороговизну он полностью оправдывал: просторный и комфортный номер, фактически состоящий из трёх комнат — гостиной, детской и спальни. В гостиной, (занимающей большую часть номера), к восторгу Гермионы, нашлось несколько книжных полок. И диван, на котором девушка и разместилась с книгой в руках. Письменный стол занял Реддл, развалив повсюду свои тетради, свитки и мятые клочки бумаги с расчетами. Тем временем Невилл самозабвенно захламлял обеденный стол наскоро собранными местными травами, мурлыча под нос что-то ужасно легкомысленное и жизнеутверждающее.

Герман остался в спальне один и огляделся. Пара столиков, комод и дорогая двуспальная кровать. Горшки с цветами повсюду, солнечные улочки за узким витражным окном. Распустив волосы, стащив с себя сапожищи, наплечники, школьную мантию и сняв очки, Гера остался в белой футболке и джинсах. Забрался на кровать, укутался в зеленый плед, как гусеница в кокон, окуклился и уснул.

* * *

Проснулся бывший семинарист от гула голосов и чьего-то присутствия. Мятежная тёмная аура угадывалась подле косматым костром зеленоватого мрака. Гера разлепил глаза и наткнулся взглядом на неестественно прямую спину Реддла, сидящего на краю кровати. Нацепив очки, Гера сел, морщась, шмыгая носом и зевая. Совершенно не замечая его, Реддл бездумно перебирал в руках цепочку медальона Салазара Слизерина, щелкал пустыми створками и как-то подозрительно рвано глотал воздух. Так, мучительно икая, обычно дышат долго рыдавшие дети, слёзы вроде бы и высохли, буря утихла, а воздуха всё ещё мучительно мало.

— Том, — тихо позвал Герман, — Том. Ты чего?

Реддл не ответил. Он щелкал створками пустого медальона, неподвижно глядя в темный угол. Герман хмуро потрогал нос и руки названного брата. Ледяные. Апатично взирая прямо перед собой, Том швырнул в угол медальон Слизерина и пробормотал, не глядя на Германа:

— Этот крестраж был соткан из страхов, Поттер. Чтобы создать его, я убил поганого маггла. Жалкого пропойцу на ночной дороге. А кажется, будто убил себя. Это странно. Он был жалок. Рос в том же дрянном приюте, что и я. Сын потаскухи и пьяного матроса. Убивая его, я верил, что убиваю свой страх. Страх уподобиться таким как он. Я вырвал страхи клубящимся, мутным комком и запер за этими створками. Это ничтожество было для меня моим живым боггартом. Подобен мне и одновременно совершенно противоположен. Как обратная сторона моего «я». Ничтожество, которым я боялся однажды проснуться.

— Он тоже был для чего-то нужен, — отозвался Герман, рассеянно запустив пятерню в свои патлы, — все мы для чего-то нужны.

Том неловко покачнулся и судорожно сжал пальцы в кулаки, комкая ткань на коленях. Герман вздохнул, выпутался из пледа и укутал им неподвижного Реддла.

— Ты замерз, братец-змей, — Гера обнял безучастного Реддла и взлохматил идеально уложенные волнистые темные волосы Тома Реддла, — а ложись-ка ты спать. Снимай мантию и марш в кровать. А я пойду, посмотрю, чем заняты мелкие.

Реддл окинул Геру мутным, рассеянным взглядом.

— Мы вернемся в ту же временную точку, сколько бы времени здесь ни прошло, — глухо отозвался Том, — я всё рассчитал…

— Завтра. Всё завтра, — не теряя смутное ощущение, что нянчится с маленьким ребенком, Герман отобрал у Реддла верхнюю одежду, слизеринский галстук и ботинки, почти вручную уложил небывало апатичного Темного Лорда спать, укрыл одеялом и пледом, отыскал впотьмах, на ощупь, медальон Слизерина и неслышно удалился.

* * *

— Гермиона, смотри! — Невилл ворвался в номер, бережно прижимая к себе горшок со странным мясистым растением, похожим на помесь алое и чертополоха. Растение мерцало голубым и чарующе звенело, — Гарри, Гарри! Я нашел корень Нирна! И семена, много семян.

— Ого, да ты у нас тот ещё соискатель, — добродушно посмеиваясь, кивнул ему Гера, на ходу одергивая футболку, — а где Гермиона?

Бесформенная груда книг и тряпья на диване зашевелилась. И на Геру сонно воззрилась красноглазая и дико растрепанная Гермиона. Обмотанная рыжим пледом и с «Книгой Даэдра» в руках. С дивана посыпалась стопка «Подлинных Барензий», «Амулет Королей», «Аптека Дрожащих Островов» и «Шестнадцать аккордов безумия, т. VI».

— Ого, — вырвалось у Германа и он поспешил на помощь Гермионе, — столько книг.

— Пока ты спал, мы с Невиллом прошлись по городу, — Гермиона помялась и сумрачно покосилась на Невилла, — в городе говорили про странный дом. Оттуда плохо пахнет и доносятся странные звуки. Мы нашли тот дом и… посетили его. Хозяйка дома была взвинчена до предела, ну да я её понимаю… ей кто-то продал проклятый посох.

— Он приклеился к её руке, — закивал Невилл, — а за ней всюду следовало три твари, похожие на домовиков.

— Да не похожи они на сидов! — вспылила Грейнджер, — это скампы! Они — существа из Обливиона.

— Только не говорите мне, что она вас уговорила избавиться от посоха, — Герман медленно снял очки, — ребята…

— Том нас весьма неизящно послал, а ты спал. Мы отнесли посох сами, — как-то чересчур легкомысленно отозвалась Герми, вползая в свой тряпичный кокон и раскрывая толстый фолиант со словом «Ваббаджек» на обложке, — когда всё сделали, появился даэдра. Невилл сегодня кое-что сделал. Расскажи, Невилл.

Невилл побагровел и забормотал что-то невнятное.

— Невилл применил два Непростительных, — с явным неодобрением в голосе заявила Гермиона, — Авада на дремор не действует. Только Империус. У Невилла вышел неплохой Империус. Дремора, наверное, до сих пор ищет по лесу разбойников.

— Это было безответственно, — нахмурился Герман, — вы могли умереть.

— Понимаю, — вздохнула Гермиона и захлопнула книгу, — но Невиллу дали в благодарность кольцо. А мне — кучу книг. Здесь есть даже рецепты зелий, бестиарии.

— И исторические романы, — несмело улыбнулся Невилл.

— Ну вот что мне с вами делать? — простонал Гера, хватаясь за голову, — где всё это время был Том?

— Зачаровывал сумки, рисовал руны, расширяющие пространство, — Гермиона выудила из книжной стопки «Души: чёрные и белые», — когда мы вернулись, он был сам не свой. Метался по номеру, как зверь в клетке. А потом ушел к тебе.

— Я нашел камни душ, — робко улыбнулся Невилл, — нам торговец объяснил, что это…

— Представляешь, они здесь подпитывают артефакты душами! — перебила его Гермиона, — если в камень заточить душу животного — он белый, если человека — черный…

— Это черная магия! — выпалил Невилл, — а ещё в лесу жрец Кинарет научил меня заклятью «Длань Кинарет». За то, что я вылечил бадьяном его ручную лань…

— Невилл может успокаивать прикосновением, — Гермиона с сомнением качнула ногой в воздухе, — мы попрактиковались немного в городе… набрали книг и ингредиентов.

— В святилище Шеогората было так круто, — почти с благоговением выдохнул Невилл и заметно помрачнел, — хотел бы я знать, кто из даэдра может вылечить безумие.

— Извини, Невилл, но я бы не полагалась в этом на даэдра, — возмущенно воззрилась на него Гермиона, — даже относительно добрые даэдра — очень опасные и непредсказуемые существа.

— Я понимаю, — потупился Невилл, — но мне очень нужно что-то, возвращающее разум.

* * *

За гранью врат было по-настоящему страшно. Мертвые Земли встречали путников сурово и неприязненно. Багровое грозовое небо, моря жидкой лавы, бурая земля и привкус серы и гари на языке. Скалы и жуткого вида башни на них, усеянные шипами и липко горящие алыми отсветами. Повсюду возвышались колья с распухшими телами бедняг, имевших несчастье попасть в это жуткое, но по-своему прекрасное место.

Герман, замыкавший отряд, обернулся и с сомнением пожевал губами. Повсюду произрастала безобидная красная кровавая трава. Невилл как раз надергал себе саженцев, когда чуть не попал под хлесткие удары харрады — лозы, которая вполне себе может нанести серьёзное ранение своими ударами. К слову, её в итоге тоже обездвижили, выкопали и уменьшили. Спиддал — невзрачный цветок, который при приближении к нему выделяет ядовитый газ, Невилла поразил до глубины души. Он так завороженно взирал на него, укрывшись за камнями, что Реддл закатил глаза, нецензурно возмутился и отправился добывать ростки местного чудо-отравителя.

По всей территории Мёртвых Земель были разбросаны ловушки — мины, они при приближении подскакивали в воздух и взрывались. Также повсюду торчали безобразные башни, обстреливающие всё, что движется, огненными шарами. Прямо из-под ног стреляли ввысь шипы, вылезающие из-под земли и перекрывающие дорогу, повсюду бурлили реки кипящей лавы, а сам воздух кипел и спекал мятущийся разум, плавил кости, дышал в лицо жаром и смертью.

Попавшийся на пути карликовый кланфир был сражен тремя ступефаями и взят под империус. Но быстро издох, повстречавшись с группой скампов. Пока скампы рвали опрокинутую на землю тварь, путники разнесли их издалека бомбардами и двинулись дальше. Напившись при помощи заклятья агуаменти, путники кое-как расправились с часовыми-даэдра и проникли вовнутрь. И дальше начался форменный ад. Герман осознал, что ему катастрофически не хватает реакции только когда его обварили и размазали по стене. Мимо проревел сгусток огня, бомбарда максима взметнула в воздух горелые ошметки чьих-то тел. Невилл кружил по залу на пару с каким-то даэдрическим магом, прикрываясь щитовыми чарами от молний, ледяных игл и струй рыжего пламени. Гермиона сломала палочку, отлетев к стене. И что-то будто сломалось внутри неё. Магия девушки вышла из-под контроля — и её хрупкую фигурку объял ревущий утробно кокон рыжего, ярого пламени.

Герман, шипя проклятия и тихо воя от боли, облился бадьяном, наглотался зелий, сипя, пощупал надувшиеся на лице волдыри и спрятал палочку. Кое-как отлепился от стены. Вера, Гера. Вера — основа любого чуда. Тебе не нужна клюка, чтобы ходить. Впереди Том, облаченный в ледяную броню, полосовал даэдрического мечника целым набором темнейших заклятий. Мечник хрипел и блевал лезвиями, но все равно наступал, тяжело разрубая двуручником алый мрак. Герман зажмурился, представляя источаемые серой кожей волны магии. Череп разрывался от чужого смеха, и во мраке, где-то за гранью бессознательного, кровоточил знак Даров Смерти. Герман окунулся в потоки магии и, вынырнув из душной пелены мрака, осознал, что значительно увеличился в размерах. И разжился серой кожей. И набедренной повязкой. Как бы там ни было, в новом обличье магия слушалась его гораздо охотнее.

— Ксивилаи, ты обернулся в ксивилаи! — выдохнула Гермиона, возникая подле и выкосив бегущих на подмогу мечников стеной пламени, — я про таких читала. Ребята! Быстрее наверх! Их всё больше!

Не сговариваясь, отряд стремительно одолел подъем по ступеням, поливая преследователей огнём и заклятьями. Затем путники свернули влево, долго плутали по коридорам, камерам пыток, личным покоям. Чужое обличье сползало с Германа нехотя и лохмотьями. Оставляя после себя дикое напряжение и опустошенность.

Несколько часов подряд отряд плутал по анфиладам гротескной крепости. Случайно забрели в соседнюю башню, возвращались по путанным подземным катакомбам. Последние — оказались местом на редкость мерзким.

Повсюду стоял удушающий смрад гари и лавовых испарений. Сладковатый смрад гниющих трупов смешивался с вонью скампов и их навоза, коим был щедро заляпан весь земляной пол нижних ярусов. Распятый на стене полуразложившийся труп в кольце факелов и даэдрических знаков мутно мерцал алым. Его вздувшееся брюхо кто-то зашил неровными, размашистыми стежками. И там, где плоть разошлась, виднелся окованный даэдрическим металлом уголок какого-то фолианта. Гермиона приблизилась, преодолевая отвращение, и с какой-то мрачной решимостью распорола ножом брюхо несчастного. Освобождая увесистый багровый фолиант с голубой руной огня на обложке и гнилые внутренности мертвеца.

Тьма подступила — и расцвела алым. Из душных лавовых испарений и хлопьев пепла соткался силуэт рыжего парня. Он раскрыл книгу — и вокруг него процвели косматые огненные метеоры. Процвели и пришли в движение. И мрак разорвала череда видений. Душная таверна, отчаянно рыжий насмешник-бард потешается над угрюмым медведеподобным бородачем в черных латах — над Вардраном Мраксом. Ночная прохлада, крыши домов, под ногами — сонный городок. Желто и медово щурится стоокий город. Рыжий бард неспешно играет на лютне и по лицу его бродит рассеянная усмешка. Подле, обняв колени, сидит сутулый, худой тип, смутно напоминающий Джеймса Поттера. Его лохматые жесткие волосы торчат во все стороны. Он напряжен и собран. А в серых глазах плещется тоска.

— Кут­берт У­из­ли, сердце-феникс, — зашептал мрак на сотни голосов, — отчаянно-верная, добрая душа. Смотри, смотри, дитя. Он был рядом даже когда отвернулись все. Пил чужую боль — и не хмелел.

Страшный крик девушки, бьющейся в клубке ослепительных молний, разорвал мрак. Рыжий насмешник снял с Гермионы рогатый шлем, подцепил её подбородок двумя пальцами и озорно ухмыльнулся.

— Кто бы подумал, что моя кровь так причудливо смешается с кровью Блэков, — маг порывисто обнял невнятно пискнувшую Грейнджер, и, с довольным гоготом, радостно заорал во всю глотку, распадаясь на хлопья пепла, — выкуси, Мракс, твой фирменный сглаз Ночной Немощи не работает. Твоя Фелиция понесла от мен…

И морок развеялся.

Гермиона, всё ещё сжимая в руке корешок книги, подняла шлем и бездумно уставилась в его нутро. Невилл стоял, открыв рот и медленно заливаясь румянцем.

— Мерлин, ну и придурок, — неприязненно процедил Реддл, плюясь пеплом.

— Что это было? — взмолилась Гермиона, прижимая к закованной в доспехи груди книгу, — я не Уизли! Я не могу быть Уизли.

— Книги, — Герман аккуратно забрал фолиант из рук Гермионы и открыл ближе к концу, — таких, как эта, мы нашли ещё две.

— Книга Воды, — кивнул Том.

— И Книга Леса, — кивнул Гера в ответ на полный надежды взгляд взволнованно подавшегося вперед Лонгботтома, — да, Невилл. Книга, которую я дал тебе. Четыре стихийных мага. Четыре книги. Похоже, книги как-то связаны со своими создателями. Каждому обретению книги сопутствовало видение вроде этого.

— Я пью зелье сна без сновидений, чтобы каждую ночь не слушать брюзжания мистера Мракса, — мрачно признался Том, — он смеет полагать, что имеет право вторгаться в мои сны, пользуясь существенной разницей в опыте и багаже знаний.

— Прадушка Квэрк, — растроганно пробормотал Невилл, — так значит это были не просто сны. Прадедушка правда со мной повсюду.

— Это ошибка, мои родители — простые люди, — упрямо тряхнула кудрями Гермиона, — ни с Уизли, ни, тем более, с Блэками, ничего общего я не имею.

Реддл окинул фигуру девушки долгим взглядом и с сомнением заметил, :

— Если подумать, ты чертовски похожа на Альфарда Блэка. Наш легкомысленный Альфард всегда был несколько… возмутительно неравнодушен к слабому полу.

— Моя мама никогда бы… — гневно сияя глазами вспылила Гермиона.

— В любом случае, я уверен, что мистер и миссис Грейнджер — достойные люди, — примирительным тоном заметил Герман, — а ответы… Ответы может дать генетическая экспертиза.