Слизеринская грязнокровка (джен)

Семья Уизли собирались в Министерство как на войну. Они должны были отвоевать Аманду Шелби у ее семьи и, в идеале, посрамить Малфоев. Артур не знал, во что все это выльется. Вариантов развития событий было слишком много, исход дела был непредсказуем. Все Уизли должны были постараться как никогда прежде. Молли все еще была в Азкабане, но Аманда не могла ждать. Она должна была обрести новую нормальную любящую семью.

— Мы так и будем смотреть на Эрику и бездействовать? — с болью в голосе спросил Билл. — Я смогу ее победить, я же мастер по снятию проклятий. Она не сможет мне противостоять.

— И как это будет выглядеть со стороны? — спросил старшего сына отец. — Взрослый парень нападает на маленькую девочку? Ты думаешь, что Эрику не кинутся защищать? Нет, после такого нас... меня могут выгнать из Министерства. И какой в этом будет прок? Перси тоже не сладко придется. У нашей семьи и так проблемы, не надо все усугублять.

— Но мы должны с ними бороться, иначе этот кошмар повторится, — встрепенулась Джинни. — Эрика вырастет, станет натренированной боевой ведьмой и Темной Леди, возглавит Пожирателей, — Джинни поежилась. — Я не хочу, чтобы мои дети росли в атмосфере ужаса.

Джинни уже почти оправилась после родов, но все же она немного пополнела. Она привыкала считать себя матерью, у Джинни просыпался материнский инстинкт. Ей было горько от того, что Молли, ее собственная мать, не видит своего внука, маленького Джеймса Сириуса, не слышит его первый смех, не может обнять и понянчить его. Молли сидела в тюрьме и все пропускала. День за днем, неделю за неделей, месяц за месяцем. И Джинни очень плохо это выносила. Она сама была как в тюрьме, она сама была как в цепях. Горе Молли пришибло ее, выбило из нее всю радость и жизнелюбие. Мир снова погружался в хаос и тьму.

— Мы этого не допустим, — сказал Рон и обнял сестру.

— Мы пойдем туда все вместе, — уверенно произнесла Гермиона. — Мы не будем убегать. Если надо, и против целого Министерства выступим. Мы боремся за справедливость, нам есть, что терять. Мы не можем отмалчиваться. Ребенок Эрика или нет, мы ее остановим. И никаким новым членом семьи Малфоев она не станет. Зря мы ее вообще в Хогвартс пустили, — со злостью добавила Гермиона. — Не получи она письмо, ничего бы этого не случилось. Зря мы на той церемонии привлекли к ней всеобщее внимание и поспешили объявить ее героиней. Из пустого места создали себе врага.

— Не вини себя, — сказал Гарри. — Мы же не знали, какой у Эрики характер. Не пустить ее в Хогвартс? А по какому праву? Она же волшебница.

Гермиона нахмурилась. Это было ужасно, ощущать свою беспомощность. Нечто подобное Гермиона испытала, когда гиппогриф Хагрида был обречен на казнь. Вот такую же отравляющую безысходность и злость на весь порочный несправедливый продажный мир. Но тогда она с Гарри придумала, как гиппогрифа спасти. А что теперь? Она сдастся? Никогда. Нужен новый план. Эрика и Малфои не всесильны. Надо продолжать бороться. Рано или поздно они сломаются. А потом Гермиона вспомнила про свою неудачную дуэль с Эрикой, про статьи про двух грязнокровок в газетах и про то, как над ней начали смеяться окружающие. Они разом позабыли ее заслуги и подвиги. Они просто смеялись над ней, потому что она проиграла маленькой девочке в слизеринской школьной форме.

— Вы мне поможете? — тихо спросила Аманда, уже надевшая свою новую оранжевую кофту и любящая семью Уизли всей своей детской душой.

— Конечно, — кивнул Артур. — Ты будешь жить с нами, не волнуйся.

— Я боюсь, что Эрика вам еще как-то навредит, — сказала Аманда. — Я хочу стать сильнее, чтобы защищать вас.

— Одного желания мало, — ответила Гермиона. — Ты от рождения не такая одаренная как она, поэтому одна ты ее не победишь. Но вместе мы это сможем. Мы слишком расслабились после поражения Волан-де-Морта и чуть не проморгали новую угрозу. Том Реддл тоже был когда-то одаренным мальчиком, которого недооценивали, а потом он начал завоевывать магический мир и искать сторонников.

Все Уизли молча посидели на дорожку несколько минут.

— Пойдемте, — наконец произнес Артур. — Мы должны туда пойти и все решить на месте. Ради Молли и нашего светлого будущего.

Через некоторое время вся рыжая семейка вместе с великим Гарри Поттером, гениальной Гермионой Грейнджер и маленькой Амандой Шелби вошли в зал суда. Не в тот, где недавно неудачно судили Эрику и где она сломала свои цепи. Нет, на этот раз дело было не уголовное, решался вопрос всего лишь об удочерении двух девочек. Малфои и Эрика заставили себя подождать. Но зато когда они все же пришли, то приковали к себе всеобщее внимание. В безупречности Малфоя-старшего ничего удивительного не было, хотя он стал выглядеть гораздо более свежим и уверенным в себе, чем в последние годы. Но вот Эрика с ее сапогами и кителем, с ее волосами, заплетенными в косу, вызвала шок. От девочки из малоимущей семьи магглов не осталось и следа. Теперь на всех смотрела совсем другая девочка с похожим лицом. Выбравшаяся из нищеты. Переродившаяся и нашедшая свое истинное призвание и истинную семью. Нарцисса, которая тоже была в зале суда, привстала и не могла поверить своим глазам.

— Ваша жена узнала эту одежду? — шепнула Эрика Люциусу и на ее лице отразилась радость.

— Разумеется, — кивнул тот.

Аманда Шелби не выдержала и не смогла остаться безучастной. Артур не успел ее остановить.

— Ты что напялила на себя? — с презрением спросила она Эрику.

Эрика, уловившая ее порыв и прочитав обрывки мыслей, одновременно с ней спросила ее то же самое с не меньшим презрением. В зале засмеялись. Аманда смутилась и умолкла. Она снова потеряла инициативу, а Эрика ее опередила. Эрика всегда ее опережала. Аманда не слышала представителей Министерства, только не отрываясь смотрела на Эрику, которая, в отличие от нее, представителей Министерства слушала очень внимательно.

— Эрика, прекрати это, — внезапно сказала Джинни. — Зачем ты это делаешь? Ты меня пугаешь. Ты пугаешь всех нас. Хватит, остановись. Тебе не нужны Малфои, не нужна власть или деньги. Тебе все это не нужно. Не порть свою жизнь. Не делай непоправимую ошибку.

— Не залезай добровольно в эту золотую клетку, — добавила Нарцисса. — Он тебе не объяснил, в чем разница между опекунством и удочерением? Нет? Это понятно. Ему не выгодно, если ты узнаешь правду. Опекунство, — продолжала Нарцисса, — длится до совершеннолетия ребенка, до семнадцати лет, а потом ребенок получает свободу и может жить своей жизнью. Уехать куда угодно. Сохраняет свою фамилию. Но при удочерении ты, получив привилегии как член семьи Малфоев, утратишь право на свою свободу. По сути ты пожизненно будешь работать на моего мужа, не будешь отлучаться от него ни на шаг, станешь его рабыней. Не обольщайся красивой жизнью. С возрастом ты поймешь истину жизни в высоком свете, но будет уже слишком поздно. Не совершай моих ошибок, Эрика. Не верь Люциусу, никогда не верь. Не дай ему себя обмануть.

Нарцисса, выдав эту речь, замолчала и затаила дыхание. Эрика заметила, что Люциус был очень недоволен словами своей жены, изо всех сил делал вид, что спокоен. Семья Уизли смотрела на Нарциссу с благоговением. Джинни даже подошла к ней и обняла женщину. Это была последняя капля.

— Вы никогда не любили мужа и не верили ему, — сказала Эрика Нарциссе. — Иначе бы не унижали его сейчас и не выставляли чудовищем. Я не вы. Не нужно пророчить мне несчастья и проблемы в жизни. Не пытайтесь меня запугать. Я своего решения не изменю.

— Ты мечтаешь лишиться свободы и стать его рабыней? — удивленно спросила Нарцисса. — Ты не слышала, что я тебе сказала только что? Прими суровую реальность. Люциус твой враг.

— Я мечтаю получить свободу, — ответила Эрика. — Хочу учиться волшебству, путешествовать по миру, знакомиться с новыми людьми. Я хочу быть счастливой. И я хочу дать Люциусу то, что не смогли дать вы. Мне вас очень жаль, Нарцисса, но вы сделали свой выбор, а я свой.

— Он хочет сделать тебя своей копией, — сказала Нарцисса. — Он же играется с тобой, как с куклой. Наряжает тебя и заплетает тебе волосы. Ты его забава. Ты его оружие против всех нас. Ты не отдаешь себе отчета в том, насколько он лжив и опасен.

— Как давно вы подружились с Уизли? — спросила Эрика с мягким укором. — Неужели ваше отчаяние настолько сильное, что вы дошли до такого? Может быть вы, возненавидев богатую жизнь, к Уизли еще и жить переедете? Вот это будет свобода. Свобода от денег и всех удобств. Прощай роскошь и здравствуй нужда. Миссис Малфой, я все детство жила в нищете, я знаю, о чем говорю. Бедность никогда не даст вам свободы, не верьте во все эти сказки и проповеди. Это будет ваша непоправимая ошибка.

— В Нарциссе просто проснулась совесть, — с надрывом сказал Артур Уизли. — Ты не понимаешь, чего ей стоило придти к нам, разговаривать с нами без спеси. Увидеть в нас не отбросов магического общества, а людей. Нарциссе сейчас очень тяжело, а ты добиваешь ее. Кто ты такая, чтобы упрекать ее хоть в чем-то? Как ты можешь быть такой бездушной в двенадцать лет?

— Да пусть Малфои ее забирают, — вскипела Джинни. — Пусть убирается в их особняк, если хочет. Главное, чтобы Аманда не страдала от ее интриг.

— Правильно, — кивнула Гермиона и поддержала Джинни.

Аманда и Нарцисса чувствовали душевное тепло, исходящее от сердец членов семьи Уизли. Они, привыкшие к роскоши, но отвергнувшие ее ради свободы, пребывали в эйфории и блаженстве. Чистота снизошла на них, изменила их, указала верный путь. Никогда было не поздно сделать правильный выбор и покаяться. Нарцисса смотрела на Аманду и вспоминала Сириуса, жалела о том, что струсила и не противостояла Блэкам как он, согласилась на выгодный брак с Малфоем. Жалела о погубленной своей молодости. А потом Нарцисса встретилась взглядом со своим единственным сыном.

— Жалеешь, что вышла замуж за моего отца? — спросил Драко. — А как же я? А как же мои чувства? Ты думаешь, что мне сейчас легко? Ты ушла от нас, Астория тоже ушла. Мне плохо, мама, а ты делаешь только хуже. Если это добро и справедливость, то они мне и даром не нужны. Я хочу, чтобы все было как прежде, чтобы мы были все вместе.

— Я не могу... — смутилась Нарцисса и отвела взгляд.

— Чего ты не можешь? — спросил Драко. — Не можешь не разрушать нашу семью?

— Не могу больше притворяться счастливой женщиной, — ответила Нарцисса. — Не могу носить идеальную маску. Даже ради тебя, сынок.