Слизеринская грязнокровка (джен)

— Вы свяжетесь с Люциусом с помощью своей метки? — спросила Молли заключенную в соседней камере, обуреваемая слепой верой в чудо.

— Не все так просто, — отозвалась та. — Я ослабла в Азкабане, у меня давно забрали палочку. Моя магия выродилась, я стала тенью самой себя. И потом, метка не работает как почтовая сова. Через нее нельзя передать четкое сообщение и сказать Люциусу о вас.

— А как работает метка? — не унималась Молли. — Зачем она нужна Пожирателям? Только для того, чтобы Темный Лорд мог собирать вас на встречи? А других функций у нее нет?

— Через метку самые сильные колдуны могут навести порчу, — ответила заключенная. — Зимой кто-то из наших уже пытался проклясть и убить Люциуса через метку, но у него ничего не вышло.

— Это был именно колдун? — уточнила Молли. — Не ведьма?

— Не знаю, — огрызнулась заключенная. — Метка дает возможность почувствовать, что рядом есть Пожиратели, но это не магическое удостоверение личности. Наслать порчу на Люциуса могли многие из нас.

Молли вдруг о чем-то задумалась.

— А вас Темный Лорд не освобождал из Азкабана несколько лет назад? — спросила Молли у заключенной. — Вы не участвовали в битве за Хогвартс?

— Нет, не освобождал и не участвовала, — прокряхтела заключенная. — Я же не Беллатриса Лестрейндж, чтобы меня замечать и баловать. Я тень, я безобразна и стара. Темный Лорд забыл меня как и многих своих последователей. Он предал нас. Это обидно.

— Он стремился к власти в своих руках и к собственному бессмертию, — уверенно сказала Молли Уизли своей неожиданной союзнице. — Он не щадил никого из Пожирателей, он не позволил бы вам получить реальную власть. Ему нужны были покорные слуги, а не могущественные соперники.

— Да, — согласилась заключенная в соседней камере.

Молли пыталась представить облик своей собеседницы, то как они выйдут из этой тюрьмы. Как Молли будет общаться с союзницей на воле. Молли было неудобно не знать имя потенциальной подруги.

— Вы знаете мое имя, но я не знаю ваше, — сказала Молли союзнице. — Назовите его, прошу вас. Без имени у вас нет лица и прошлого. Я словно разговариваю с призраком, но даже у призраков есть имена.

— Ребекка Винтерс, — произнесла после долгой паузы женщина в соседней камере. — Я сама почти забыла свое имя. Это так странно. Было бы даже страшно, не проведи я в Азкабане столько лет и не привыкни к этой пустоте в душе.

— Нет, не надо привыкать к пустоте. Вы раскаялись. Вы можете начать новую жизнь на свободе. У вас есть семья? — спросила Молли у Ребекки. — Дети? Внуки? Братья? Сестры? Кто-то, кто будет переживать за вас? Кто-то, кто может укрепить вашу решимость перейти на сторону добра?

— У меня была младшая сестра, — оживилась Ребекка. — Она сражалась на стороне Ордена Феникса и поместила меня в эту тюрьму. Кажется, ее звали Агата. Агата Винтерс. Не знаю, вышла ли она замуж.

— Агата Винтерс... Агата... — бормотала Молли Уизли. — Да, была среди нас такая волшебница. К сожалению, битв между Пожирателями и Орденом было так много, что многое не привлекло внимания. Слишком много разрушений и жертв, слишком тяжелая магическая война. Обе войны.

— У меня и братья были, — сказала Ребекка. — Томас и Рональд.

— У меня одного из сыновей Рональд зовут, — зацепилась Молли за это совпадение и напоминание о чем-то хорошем.

— Их обоих убили волшебники Ордена Феникса, — закончила фразу Ребекка Винтерс. — Наша чистокровная семья уничтожена.

— Моих братьев убили Пожиратели, — мрачно сообщила Молли Уизли. — Я урожденная Молли Прюэтт.

— Вот, значит, как? — спросила заключенная в соседней камере.

Молли могла поклясться, что та улыбается. Обе женщины замолчали и никак не могли возобновить диалог. Потом обоих потянуло в сон. Беседы вымотали Молли, она уже не находила сил на то, чтобы озвучивать свои мысли. Молли была голодна и ее мучила жажда. Она заснула, мечтая о том, что вернется домой, а семья встретит ее с распростертыми объятиями. Ребекка Винтерс тоже думала о семье, о том, как же так вышло, что оба ее брата погибли, а сестра перешла на сторону врагов. Это было десятки лет назад, но Ребекку прошлое все еще мучило. Ее бросили все, и Темный Лорд, и сестра. Ребекка запуталась и не знала, чего именно хочет. Проваливаясь в сон, Ребекка сосредоточилась на своей метке.

В своем особняке, далеко от Азкабана, Люциус Малфой задремал в кресле с книгой в руках и увидел во сне знакомое лицо. Он не часто общался с этой женщиной, но запомнил ее, потому что она принимала метку Пожирателя вместе с ним, в один и тот же день. Женщина постарела в тюрьме, но он узнал ее. Пытался вспомнить ее имя, заворочался и проснулся. Книга упала на пол. Люциус потер глаза и зевнул. Метка на его левой руке едва ощутимо пульсировала. "Почему та женщина связалась со мной сейчас? — думал Люциус. — Что она хотела мне показать?". Люциус встал с кресла и вышел в коридор особняка, столкнувшись с Драко.

— Извини, — смутился парень.

— Куда ты так несешься? — спросил у него отец. — Чуть с ног меня не сшиб.

— В библиотеку за книгами про анимагов, — сказал Драко. — Я Эрике показывал свои хорьковые лапки.

— Вижу, — хмыкнул Люциус, поднося кисти рук сына к своим глазам. — Ну и как твои успехи?

— Я стараюсь контролировать превращение, но это очень сложно, — смутился Драко.

— Попроси Риту тебе помочь, — сказал сыну отец. — Она тоже анимаг и вполне умеет контролировать свой облик насекомого.

— Но не сейчас, — улыбнулся Драко. — Быть огромным жуком для нее непривычно и неудобно. Она вместе со мной книги про анимагов почитать хочет. Мы втроем там сидим, в зале на первом этаже. Тренируемся. А домовых эльфов выгнали на кухню, чтобы они нам не мешали.

— Понятно, — улыбнулся Люциус в ответ и потрепал сына по голове. — Ну иди, тренируйся. Передавай Эрике привет.

— Передам, — кивнул Драко и побежал в библиотеку за книгами.

Люциус смотрел на сына и думал о том, что ему стало свободнее без матери и жены под боком. Нарцисса и Астория постоянно критиковали Драко, Люциуса и Эрику, а вот без них им стало легче жить в этом особняке. Летние каникулы Эрики тянулись своим чередом. Скоро ей нужно будет возвращаться в Хогвартс на второй курс. Возвращаться не в качестве Эрики Питти, но в качестве Эрики Малфой. Это была победа. Люциус вспомнил лошадь, которую прокляла Эрика, то как девочка защитила Драко от этой лошади. Это было так мило. Эрика очень даже вписывалась в семью Малфоев, пусть и была грязнокровкой. Люциус подумал о своих подозрениях насчет волшебного предка девочки и помрачнел. Кто он для Эрики? Опекун? Приемный отец? Или кое-кто другой? Люциус шел по коридору особняка и думал, думал, думал.

В другом доме усталый Гарри Поттер тоже ходил по коридору и думал. К нему вышла Джинни с младенцем на руках. Маленький Джеймс Сириус радовал своих родителей, но заточение Молли в Азкабане ранило их сердца. Все было не плохо, но и не хорошо. Больше всего Гарри пугала неопределенность положения Молли и ее судьбы. Сколько еще Молли пропустит? Родятся ли у Джинни еще дети? Нет, Молли не должна пропускать рождение внуков, это бесчеловечно. Младенец зашелся криком и вырвал Гарри из пучины своих невеселых мыслей.

— Я скучаю по маме, — тихо сказала Джинни и принялась качать младенца на руках, убаюкивая его. — Какой она вернется из этой жуткой тюрьмы? А вдруг она меня не узнает? Вдруг она сойдет с ума и ее поместят в больницу святого Мунго? Я этого не вынесу, Гарри! — воскликнула Джинни. — Почему мою маму заперли в тюрьме?!

Младенец взял Джинни за палец своей маленькой ладошкой и плакать перестал, будто понимая, что и без его слез всем тяжело. Джинни расплакалась. К горлу Гарри тоже подкатил комок боли и тоски, но Гарри заставил себя не плакать. Он кинулся утешать Джинни. Теперь Гарри был главой семьи и отцом. Он никак не мог привыкнуть к такой роли. Гарри вырос, но не мог перестроиться и из героя-подростка сразу стать серьезным взрослым, принять себя в новом социальном качестве. Гарри не воспринимал самого себя серьезным взрослым, но он глядел на жену и их сына. Душа Гарри разрывалась от тоски по исчезнувшему детству. Гарри на миг представил себя стариком в окружении внуков и поежился от такого будущего. Гарри не хотел стареть и умирать. Гарри стало очень страшно. Рождение и смерть, младенец и старик слились воедино. Гарри силой воли отгонял наваждение, но оно возвращалось снова и снова.

— Ты готова состариться со мной, Джинни? — тихо спросил у жены Гарри, отводя взгляд.

— Я готова быть с тобой рядом и в горе, и в радости, — сказала Джинни. — А почему ты задумался о старости?

— Не знаю, — ответил Гарри. — Просто подумал о будущем, о том, каков будет итог наших жизней.

— Том Реддл хотел жить вечно, — сказала Джинни, — и посмотри, чем все это обернулось для всего мира. Пострадали и магглы, и волшебники. Ради чего? Ради бессмертия одного человека? Нет, Гарри, ты не такой. Ты не будешь гнаться за вечной жизнью и молодостью. Я полюбила тебя именно за твое чистое и доброе сердце. Я готова прожить с тобой всю жизнь, не сомневайся в этом ни на секунду. Я любила тебя с детства. Мы выстрадали наше счастье, понимаешь, Гарри? Мы должны быть вместе и растить детей, дать им образование в Хогвартсе, нянчить внуков.

Гарри пытался представить своих детей, поступивших в Хогвартс. Какими они будут? Как их примет школа? Как они будут учиться? А сам он каким будет в те годы? А у Драко будут дети? Гарри зацепился мыслями за Драко Малфоя. Все их школьные годы пронеслись перед внутренним взором мальчика, который выжил. "Что сейчас делает Драко? — думал Гарри. — Как себя чувствует Нарцисса в семье Уизли? Что делают Люциус и Эрика?". Джинни смотрела на Гарри и пыталась разгадать его мысли, понять его тревоги.

— А какое будущее ждет семью Малфоев? — отрешенно спросил у жены Гарри Поттер.

— Думаешь, Эрика станет гнаться за могуществом и бессмертием? — предположила Джинни. — Она уже сейчас ведет себя как истинный Малфой.

— Да, — кивнул Гарри. — Эрика меня ненавидит. Драко, наверное, ей уже все про меня рассказал. Про то, что я при Нарциссе обозвал Люциуса ее бездарным мужем.

— Эрика тебя не ненавидит, — ласково сказала Джинни.

— Она меня всего лишь не замечает, — горько усмехнулся Гарри.