Некромант (джен)

Рабастана вдруг будто оглушили и одновременно же облили кипятком и ледяной водой, а когда всё закончилось, он мог во всех деталях рассказать историю жизни Толстого монаха: и как он учился здесь когда-то, и как и почему пошёл в монахи, и как лечил магглов от болезни с незнакомым Рабастану названием «оспа», и как умер… Рабастан знал всю его жизнь, от и до, и это знание было таким всеобъемлющим, что казалось физически тяжёлым до того, что он не удержался на ногах и сел на пол. Ему стало очень холодно и затошнило, и он потёр шею и прикрыл глаза.

— Видишь? — спросила кого-то Дама. — Он совсем не обучен. Даже не знает о таких вещах. Мы его обучим — и, возможно, он сможет прожить жизнь не в зле.

— Да уж, из нас знатные учителя получатся, — хмыкнул Почти-Безголовый Ник.

— Мы справимся, — сказал Барон, и Рабастан почувствовал, как его лицо словно бы обдул холодный воздух. Ощущение было крайне неприятным, и он отшатнулся и открыл глаза — и понял, что это отнюдь не воздух, а призрачная ладонь.

— Не пугай его, — сказала Дама и обратилась к Рабастану: — Нам ещё не доводилось обучать таких как ты.

— Я понимаю, — хрипловато проговорил Рабастан, вставая. Тошнота почти что отступила, и ему теперь очень хотелось пить. — Я пойду пока, — сказал он — и, не дожидаясь их ответа, двинулся назад. Ему не мешали, и он, дойдя до самой двери, обернулся и постарался улыбнуться призракам — а затем вернулся в зал. С ним, наверно, было что-нибудь не так, потому что на него все сразу же обратили внимание, и не только соученики — из-за преподавательского стола к нему навстречу почти сразу вышел Гораций Слагхорн и, подойдя, сделал то, что Рабастан так ненавидел: взял его за плечи и озабоченно спросил:

— Что ты там увидел? В коридоре?

— Ничего, — ответил Рабастан, а потом добавил, вспомнив поучения родителей и брата, — сэр. Просто призраков.

— Ну я им задам! — почему-то разозлился Слагхорн. — Так перепугать ребёнка! Ты не бойся — они сделать ничего не могут. Только напугать. Не представляю, что с ними случилось.

— Я не испугался, сэр, — с некоторым удивлением проговорил Рабастан. — Правда! — добавил он для убедительности. Неужели тут начнётся то же самое, и взрослые опять ему не будут верить? И единственным из них, воспринимающим его всерьёз, так и останется его учитель, папа Маркуса?

— В том, чтобы бояться, нет ничего стыдного, — утешающе проговорил Слагхорн, и Рабастан вздохнул. Значит, он был прав. Никто, никто детей всерьёз не воспринимает.

— Я понимаю, сэр, — кивнул Рабастан.

— Если хочешь, мистер Малфой проводит тебя в спальню уже сейчас, — предложил Слагхорн. Рабастан хотел было отказаться, но потом, сообразив, что внезапно получил шанс спокойно выбрать себе место, кивнул и сказал очень тихо: — Да, сэр. Если это можно. Спасибо, сэр.

Слагхорн махнул рукой, подзывая Малфоя, и когда тот подошёл, отправил их обоих в спальню — а затем вернулся за стол.

Когда Рабастан и Малфой вышли, тот сказал с некоторым уважением:

— Сыграно блестяще — даже я бы так не смог. Это чары или грим?

Рабастан в ответ лишь улыбнулся и пожал плечами. Он понятия не имел, о чём говорит Малфой, однако интуиция подсказывала оставить того в неведении — вот он и молчал, и просто шёл за ним по коридору, старательно запоминая путь. По дороге Малфой показал ему и туалетную, и душевую комнаты, научил входить в гостиную, назвал пароль на ближайшие пару недель — и, наконец, провёл по одному из отходящих от гостиной коридоров и, открыв дверь, сказал несколько картинно:

— Прошу. Спальня номер раз. Оглядись и пойдём смотреть вторую — потом выберешь. Тебя Руди научил?

— Руди много мне рассказывал о школе и сказал, что ты поможешь, если что, — ответил Рабастан, внимательно оглядываясь.

— Не сомневаюсь, — усмехнулся Малфой. — Идём дальше. Знаешь, я, пожалуй, оставлю эту дверь пока открытой — когда выберешь, закрой дверь в другую спальню, хорошо?

— Да, конечно, — с удовольствием согласился Рабастан.

— Прошу, — Малфой распахнул вторую дверь. — Здесь я тебя оставлю. Вещи эльфы принесут. У тебя сова? Тогда она уже в совятне, но ты завтра навести её.

— Спасибо, — вежливо поблагодарил Малфоя Рабастан.

— Обращайся, — щедро предложил тот. — Не советую из своей спальни выходить, пока все не заселятся — я их скоро приведу. А то место потеряешь, — он весело улыбнулся Рабастану, и тот ответил ему тем же.

А потом Малфой ушёл, и Рабастан смог оглядеться. Комната представляла из себя несколько неправильный овал с шестью кроватями — тогда как в прошлой спальне их было только пять. В остальном комнаты были похожи, и раздумывать тут, на взгляд Рабастана, было нечего: чем меньше народу — тем лучше и, опять же, по словам Родольфуса, нечётное количество предпочтительнее чётного. Потому что, как он говорил, «велик шанс, что все разобьются по парам — и, если вас будет пять или семь, тебе проще будет жить спокойно в одиночку».

Так что Рабастан оставил эту спальню и вернулся в первую. Она была действительно похожа на предыдущую и имела форму, скорее, не овала, а яйца, и кровати под балдахинами зелёного шёлка, разумеется, стояли здесь свободнее. Они все располагались здесь у стен: четыре из них прислонялись к ним лишь изголовьем, и лишь одна — своей длинной стороной. Две кровати находились по обе стороны от двери, ещё две — в каждом из концов «яйца», и последняя, та, что стояла вдоль стены, на противоположной стороне от двери, и была обращена изножием к окну. Вот её-то Рабастан и выбрал — почти сразу, впрочем, всё же полежав на каждой. И лишь утвердился в выборе — да, это было то, что нужно, пускай даже тумбочка здесь находилась не удобно рядом, а сразу позади. И пусть. Что он, не протянет руку лишний раз назад, чтобы что-то положить туда? Да и что ему вдруг может так уж неожиданно понадобится? И потом, у него же есть зачарованный мешочек от Родольфуса, который вполне можно будет класть рядом с подушкой у стены и хранить там нужное — от книжки, которую он будет читать на ночь, до светильника.

Рабастан медленно прошёлся по комнате, разглядывая лежащий на полу ковёр. На нём не было выткано ничего особенного — так, какие-то зелёные растения и травы, и Рабастан перевёл взгляд на закрывающие стены гобелены. Он был про них наслышан — они все изображали приключения известных слизеринцев. Рабастану они понравились: их здесь было много, и все — весьма подробные, а значит, их будет нескучно рассматривать. За окном сейчас было черно, но Рабастан от брата знал, что днём света здесь хватает, и, хотя он несколько зеленоватый, в комнате достаточно светло. Хотя всё равно здесь могут целый день гореть светильники, свисающие с потолка на длинных цепях — вот как сейчас.

Рабастан прислушался. Вода в озере едва слышно плескалась, и этот звук напомнил ему о доме. Вода — это хорошо, воду он любил… нет, пожалуй, здесь неплохо — жалко только, что по ночам в окне ничего не видно. Но зато с утра он сможет всё там рассмотреть.

Ему всё ещё хотелось есть, и он, вынув из лежащего в кармане зачарованного мешочка одну из куриных ножек, оторвал от неё зубами небольшой кусочек, и с удовольствием принялся жевать.

…Время шло, и Рабастан почти успел поужинать, когда услышал за открытой дверью шум. Быстро спрятав остатки своей трапезы обратно, он тщательно вытер руки и лицо платком и лёг поверх своего вышитого серебряной нитью зелёного покрывала. Так его с кровати точно не сгонят — или, по крайней мере, кому-то придётся приложить к этому немало сил: Рабастан уже ощущал её своей и намеревался, если вдруг придётся, исполнять их девиз до самого конца.

На пороге появился Малфой — и, увидев Рабастана, скомандовал:

— Так, сюда четверо! А вон та пока совсем свободна!

Рабастан услышал гвалт и шум бегущих ног, а потом в комнату вошли четверо мальчишек, двоих из которых Рабастан, кажется, знал — и Малфой.

— Располагайтесь поспокойнее, — велел он, останавливаясь в дверях. — Места точно хватит всем, и все кровати одинаковые. Лестрейндж, ты живой? — пошутил он, и Рабастан немедленно откликнулся, повернувшись и приподнявшись на локте:

— Да, спасибо. Мне уже лучше.

— Значит, все места сегодня будут заняты, — пошутил Малфой и прикрикнул на разглядывающих комнату мальчишек: — Ну? Чего стоите? Занимайте места — сейчас эльфы вещи принесут, и здесь станет очень тесно!

Мальчики его послушались — и Рабастан с интересом наблюдал, как сперва один, а потом и второй решительно направились к кроватям, стоящим в верхушках «яйца»-гостиной. Два оставшихся же разделили те кровати, что были у двери — и, как только все расселись, Малфой попрощался и, велев пока не закрывать двери, ушёл проверять соседнюю спальню.

Некоторое время в комнате царила тишина, а затем один из мальчиков — тот, что занял кровать в острой верхушке «яйца»-гостиной, русоволосый, светлоглазый и слегка сутулый, сказал:

— Давайте знакомиться. Брайан Бёрк.

Где-то Рабастан точно слышал это имя! Только где? Это точно не была какая-то старинная и чистокровная фамилия… ладно, он потом подумает об этом и постарается вспомнить — а ещё напишет Родольфусу и спросит.

— Уильям Кроккетт, — представился высокий и широкоплечий парень с неярко-русыми же волосами, сидевший на той кровати, что стояла в тупом конце гостиной.

— Уилкис, — назвался занявший ту кровать у двери, что была ближе к Бёрку темноволосый мальчик с бледным неярким лицом.

Его Рабастан немного знал — видел пару раз в гостях, если он не ошибался, у Розье, и помнил только то, что своё имя — Мэлекайас — он люто ненавидит и никогда на него не откликается.

— Регулус Блэк, — сказал четвёртый.

Вот кого он напомнил Рабастану! Точно! Блэка! И вообще, они же ведь встречались и были, кажется, знакомы — правда, настолько плохо, что Рабастан этого Регулуса даже и не вспомнил, пока тот не назвался. Как ему, наверно, страшно было Шляпу надевать, подумал Рабастан, разглядывая его бледное лицо.

— Рабастан Лестрейндж, — представился, наконец, и Рабастан.

— Отлично, — сказал Бёрк. — Думаю, мы уживёмся. Лестрейндж, — обратился он к Рабастану, — а что было в коридоре? Тебя что, Барон побил?

— Почему ты так считаешь? — очень удивился Рабастан. В самом деле — и Малфой же говорил что-то такое… что же с ним не так? Зеркала здесь не было, но мать положила в чемодан одно небольшое — так что скоро он себя увидит и поймёт, что же вызывает у них у всех такую странную реакцию.

— Так по морде видно, — сказал Бёрк. И хмыкнул.

Рабастан нахмурился. «Если тебе что-то не понравится — не вздумай терпеть, — говорил ему Родольфус. — Большинство детей воспринимает терпение за слабость. В первый раз скажи, во второй — бей в нос, если это мальчик, и предупреди, что в следующий раз ударишь — если девочка. Если не поможет — бей её в скулу, им не стоит разбивать носы и губы: крика будет столько, что оглохнешь».

— У меня лицо, — сообщил он Бёрку. Бёрк, Бёрк… да кто же он такой?

— Вот сейчас вообще не похоже, — засмеялся тот.

Кроккетт хмыкнул.

Рабастан снял ножны с палочкой и, приподняв покрывало, сунул под подушку: не хватало только палочку сломать. Затем встал и, подойдя к с ухмылкой наблюдающему за ним Бёрку, сказал:

— У меня — лицо.

И ударил в нос. Без размаха.

Брызнула кровь — так сильно, как Рабастану прежде видеть никогда не доводилось. Остальные мальчики вскочили и кинулись к ним, и уже ни Рабастану, ни его противнику нанести другой удар не дали — впрочем, Бёрк, похоже, и не собирался, а просто скулил, схватившись за лицо.

— Ты что, сдурел? — рассерженно спросил у Рабастана Кроккетт.

— Мне не нравится, когда со мной так разговаривают, — сообщил ему Рабастан. — Я его не обижал.

— У тебя следы вокруг глаз как у кошки или у совы, — сообщил ему Уилкис, и добавил с укоризной: — Он же просто пошутил!

Следы? Вокруг глаз?

— Мне не было смешно, — ответил Рабастан, высвобождаясь из рук державших его Кроккетта и Блэка. — И следов своих я тоже не вижу, — добавил он.

— А правда, что было в коридоре-то? — спросил Уилкис с любопытством, пока Кроккетт пытался унять кровотечение у Бёрка.

— Мы с Бароном разговаривали, — почти честно ответил Рабастан. Но ведь они правда разговаривали! А что не только с ним — так он же ведь и не утверждает обратное.

— И что он с тобой сделал? — настырно спросил Уилкис.

— Пометил, вероятно, — Рабастану вдруг стало смешно. Уилкис тоже рассмеялся, да и Кроккетт фыркнул — улыбнулся даже Блэк, и лишь Бёрку было не до смеха.

— Слушай, ты ему, по-моему, нос сломал, — сказал Кроккетт. — Надо бы к целителю… тут есть, я знаю.

В этот момент в комнате возникли эльфы вместе с чемоданами — и, увидев кровь, заохали и потребовали немедленно отвести Бёрка к школьной медсестре. На шум явился Малфой — и, не задумавшись ни на секунду, тут же спросил Рабастана:

— Ты его за что?

— Меня накажут? — спросил тот в ответ.

Малфой пожал плечами:

— Если узнают… а ну, брысь отсюда! — прикрикнул он на эльфов. — Я сам разберусь! Разорались… вообще, я бы предложил сказать, что ты просто нечаянно на что-то налетел — на дверь, или на лестнице споткнулся, — сказал он Бёрку. — Я и подтвержу. Тут дел-то — на пять минут, стоит ли устраивать скандал и сразу заявлять так о себе?

Бёрк глянул на него страдальчески, и, хотя и без особого желания, но всё-таки кивнул — и Малфой, протягивая ему руку, сказал довольно:

— Это правильно, я думаю. У нас принято, по возможности, не обременять декана нашими проблемами. Если что, для них всегда есть старосты. Идём, провожу тебя. А вы бы уже ложились, — предложил он остальным. — Завтра вставать рано. Вообще, вам в такое время нельзя ходить по коридорам, но сегодня можно. Умывайтесь и ложитесь. Я к вам загляну ещё.