Некромант (джен)

Как передать горячую еду и воду Мальсиберу, Рабастан додумался той же ночью. Одеяло было достаточно широким, по крайней мере, по диагонали, чтобы дотянуться до соседней камеры — а потом на него можно было просто поставить кружку или миску, и Ойген подтянул бы их к себе. И точно так же передал бы Рабастану свои. Единственной проблемой оставалось собственно согласие Мальсибера, в котором Рабастан отнюдь не был уверен: в отношении Ойгена он уже во всём готов был сомневаться. Тем более что тот после смерти родителей почти перестал общаться с кем бы то ни было, и вытащить его на разговор становилось с каждым разом всё сложнее. Рабастана это тревожило, тем более что Мальсибер уже давно перестал кричать при появлении дементоров — но поделать он пока что ничего не мог. Они все уже давно разговаривали друг с другом уже куда меньше, чем прежде — не было ни сил, ни желания, ни тем, которые не обсудили бы уже по сотне-другой раз, но всё же… Впрочем, когда Рабастан сможет выбраться из камеры и добраться Ойгена физически, возможно, он сумеет его как-нибудь разговорить.

Впрочем, когда это ещё будет — и будет ли, потому что Рабастан хотя и не верил, что превратится в какое-нибудь крупное животное, но не думать о такой возможности не мог — а горячую еду и питьё он хотел передавать уже сейчас. Как бы это сделать?

Собственно, придумать что-то, кроме как просто звать Мальсибера, Рабастан не мог. Он звал, но это не срабатывало: Мальсибер не откликался. И хотя Рабастан не оставлял попыток — он умел, при необходимости, быть весьма настойчивым — толку от них не было.

Зато с братом они в последнее время очень сблизились, и даже умудрялись иногда негромко разговаривать не то чтобы совсем наедине, конечно, но почти не замечая остальных. Ему-то Рабастан и рассказал о своём намерении заняться анимагией — и в ответ услышал:

— Это может быть слишком опасно. Ты же понимаешь?

— Тем, что я не превращусь обратно? — спросил Рабастан.

— И это тоже, — согласился Родольфус. — А ещё ты можешь оказаться рыбой. Или, например, китом, или слоном, или рептилией, и просто погибнешь прежде, чем сумеешь превратиться.

— Почему рептилия погибнет? — после секундной паузы поинтересовался Рабастан.

— Потому что холодно, — в голосе Родольфуса послышалась ирония. — И, если это будет мелкая рептилия, ты замёрзнешь раньше, чем сумеешь превратиться обратно. В первый раз это вообще не просто. Не рискуй, пожалуйста, — попросил он. — Не надо.

— Я не представляю, как ещё отсюда можно выбраться, — сказал Рабастан.

— Отсюда нельзя выбраться, — горько возразил Родольфус.

— Можно, — возразил Рабастан.

— Нельзя, — Родольфус слегка сжал руку Рабастана. — Из Азкабана не бегут.

— Не бегут, потому что не пытаются, — попытался убедить брата Рабастан. — Потому что все знают, что это невозможно.

— Анимагия в таких условиях опасна, — повторил Родольфус. — И как ты научишься?

— Я найду учителя, — сказал Рабастан уверенно.

— Мёртвого? — почему-то усмехнулся Родольфус. — Он не сможет тебе помочь, если что-нибудь пойдёт не так.

— Не сможет, — согласился Рабастан.

Спорить с братом он не стал, чтобы не расстраивать его и не тревожить лишний раз, но идею не оставил. Однако же о безопасности задумался, признавая разумность возражений брата. В принципе, ему могли бы, вероятно, помочь дементоры… или Блэк. Но что, во имя Мерлина, может их заставить это сделать? Причём Рабастан не был уверен в том, кого заставить будет сложнее, но подозревал, что с дементорами у него хотя бы есть шанс договориться. Нет, Блэк помогать ему не будет, ни за что. Впрочем, даже если он захочет — как он это сделает? Без палочки?

Осторожность диктовала Рабастану последовать совету брата, но знание того, что ждёт того, кто здесь умрёт, подталкивало к тому, чтобы всё-таки рискнуть. Если б можно было хотя бы примерно рассчитать заранее, кем он станет! Нет, определённо, ему следует найти учителя. А потом уже решить, превращаться или нет — в конце концов, он в любой момент сможет остановиться.

Значит, нужно отыскать учителя.

Добыть у Экридиса сведения о том, как искать в Том мире душу с нужными тебе параметрами, у Рабастана не вышло, как он ни старался. Поначалу он считал, что дело просто в дурном характере и скрытности Экридиса, но потом сообразил, что ведь Экридис никогда и не был на Той стороне: он ведь умер, а мёртвые самостоятельно попасть туда из Азкабана не способны. Вот Экридис и оказался заперт в собственной тюрьме — интересно, задумал ли он такой эффект заранее, или это вышло само по себе?

И как быть?

Сам Рабастан уже умел заходить туда надолго — жаль, что у него здесь не было часов, но, по его ощущениям, оставаться на Той стороне он даже уже физически мог довольно долго, а уж духом так и вовсе… Однако он ни разу не встречал там никого, кроме тех, кого сам провожал. Звать по имени он давно умел, и теперь делал это с лёгкостью, но проблема была в том, что он не знал имени ни одного умершего анимага. Не ждать же, пока умрёт МакГонагалл…

Хотя…

Мордред.

Какой он идиот.

Рабастану очень хотелось верить в то, что таково влияние Азкабана, но он не позволил себе этого. Нет, не в Азкабане дело — это проявление всё той же его манеры смотреть только в одну сторону. Надо, надо с этим что-то делать, потому что пропускать такие вещи однажды может оказаться попросту небезопасным.

Это он-то не знает ни одного умершего анимага? Да он с ним шесть лет учился. Дрался. И даже вызывал уже однажды из-за Завесы.

Тупица.

«Не хвали себя, — вдруг словно бы услышал Рабастан голос Эйвери. — И не ругай. И то, и другое не имеет никакого смысла и рождает ложные эмоции, мешающие тебе двигаться туда, куда ты идёшь. Если ты всё сделал правильно — ты получаешь нужный результат, и это само по себе награда. Если ты ошибся — отметь это, сделай выводы и помни их. Не отвлекайся на эмоции, когда работаешь».

Ладно. Хорошо. Он не станет отвлекаться. Он подумает о том, что с этим делать — и найдёт решение.

А пока…

— Джеймс Поттер!

Фонарь горел ярко, призыв прозвучал громко и достиг своей цели довольно быстро: Поттер появился, но выходить из-за Завесы не спешил. Впрочем, это было даже кстати: здесь, по крайней мере, у Рабастана был шанс, что тот ему поверит.

— Я смотрю, справедливость существует не только здесь, — сказал Поттер вместо приветствия. — Азкабан давно вас ждал.

— И дождался, — Рабастан кивнул.

— Зачем звал? — поинтересовался Поттер.

— Сделку предложить, — ответил Рабастан.

— Какую сделку может предложить мне запертый в Азкабане Лестрейндж? — усмехнулся Поттер.

— Если я сбегу отсюда, — неторопливо ответил Рабастан, — я заберу с собой и Сириуса Блэка. Живым. Или же, во всяком случае, сделаю всё, что будет в моих силах, чтобы сделать это.

— Сириуса? — Поттер явно растерялся. Значит, он за этим миром не следит — или же следит только за сыном. — Он что… здесь? Почему?

— Его обвинили в том, что он вас предал, в убийстве Петтигрю — вы, кстати, обещали мне сказать, если его найдёте. Не нашли? — поинтересовался Рабастан.

— Нет, — Поттер покачал лохматой головой. Выглядел он до того расстроенным, что Рабастан добавил:

— Он признался сам. Зачем — не спрашивай, не знаю. И бежать отсюда, насколько я могу понять, не собирается. Но я не стану его спрашивать — я просто заберу его, если смогу выбраться.

— Дай нам поговорить! — воскликнул Поттер.

— Дам, — кивнул Рабастан. — Потом. Когда мы выберемся. Даже без меня — я научился. Ты поможешь?

— Чем? — хмуро спросил Поттер. — Ты ведь не один сбежишь?

— Не один, — признался Рабастан.

Они замолчали. Поттер напряжённо раздумывал о чём-то, Рабастан терпеливо ждал.

— Я не могу, — наконец, проговорил Поттер. — Он бы меня понял. Вы убийцы. Если я вас выпущу, скольких вы ещё убьёте?

— Война кончилась, — возразил Рабастан. — О каких убийствах речь? Лорда нет. Если мы сбежим, за нами будет охотиться весь аврорат.

— Кончилась? — переспросил Поттер. Рабастан кивнул, и тот снова замолчал, и молчал довольно долго. Потом сказал: — Я не могу выпустить убийц.

— Полагаю, — сказал Рабастан размеренно, — тебе нужно кое-что узнать про Азкабан, прежде чем ты примешь окончательное решение.

Он рассказывал ему о том, что сам узнал, подчёркнуто спокойно, но подробно: о том, что души умерших не могут выбраться отсюда, о том, что рано или поздно происходят с ними, о грядках, расположенных в подвале… Поттер, к его чести, слушал молча, только рот кривил и пальцы стискивал — а когда Рабастан закончил, сказал:

— Это место нужно уничтожить.

— Нужно, — согласился Рабастан. — Но не изнутри. Я не уверен, что его удастся уничтожить полностью — но обрушить его можно, и души, спрятанные здесь, тоже можно выпустить. Но для этого мне нужно подготовиться — и сделать это на свободе. Там, где можно отыскать, как это делается.

— И ты это сделаешь? — спросил Поттер недоверчиво.

— Не могу пообещать, — с сожалением ответил Рабастан. — Я хотел бы этого. И постараюсь. Но я не уверен, что смогу. Поэтому не поклянусь, как с Блэком и побегом. И ещё одно, — добавил он серьёзно. — Я жалею, что когда-то пришёл к Лорду. Это было глупо и не нужно.

— Странно знать, что ты не врёшь, — сказал Поттер.

— Не вру, — Рабастан кивнул.

— Хорошо, — сказал Поттер после долгой паузы. — Я помогу тебе. Хотя не представляю, чем.

— Ты ведь анимаг, — Рабастан позволил себе аккуратно взглянуть ему в глаза. — Научи меня. Я знаю, что ты сможешь вспомнить всё в деталях, если постараешься.

— Ты откуда знаешь? — удивился Поттер.

— В школе видел, — Рабастан сдержал усмешку при его изумлённом:

— И не выдал? Почему?

— Зачем? — ответил Рабастан вопросом на вопрос и сам спросил: — Научишь?

— Я попробую, — Поттер озадаченно взъерошил себе волосы. — Но делать это в одиночку опасно. Это понимали даже мы, и превращались в первый раз по очереди. Если что-нибудь пойдёт не так, я ведь не смогу помочь.

— Я понимаю, — Рабастан кивнул. — Но давай сперва прикинем, кем бы я мог быть. Так ведь это делают? Сперва рассчитывают?

— Да, так, — Поттер кивнул. — Я… мне нужно вспомнить. Это давно было.

— Вспоминай, — кивнул Рабастан. — Все расчёты придётся в уме делать: здесь бумаги нет.

— Я не смог бы, — честно признал Поттер. — Тебе нужно достать хоть немного.

— Я подумаю, — пообещал Рабастан.

Бумага. В принципе, наверное, дементоры могли бы принести её и карандаш — но как их вынудить? Но об этом он подумает. Сейчас важно было получить принципиальное согласие, и он получил его. Остальное после.

— Без бумаги это будет сложно, — предупредил Поттер.

— Понимаю. Постараюсь. В крайнем случае, есть стены, — заметил Рабастан.

Стены, да — и столовые приборы. Правда, их оставляли ненадолго — что ж, значит, ему придётся научиться укладываться в то короткое время, что они у него будут. Но он всё-таки попробует добыть бумагу. Надо только придумать, что он мог бы рассчитать для Экридиса.

— Спасибо, — добавил Рабастан. — Я позову тебя, когда её достану. Или когда станет ясно, что придётся обходиться стенами.

— Зови, — Поттер вновь взъерошил волосы и явно хотел спросить его о чём-то, но в последний момент передумал. Они попрощались, и Рабастан, отпустив его и погасив фонарь, вернулся в камеру и глубоко задумался.

О том, как получить бумагу — и о том, чем ещё, кроме приборов и посуды, можно было бы писать на стенах.