Некромант (джен)

Как ни странно, на последний свой вопрос Рабастан получил ответ довольно скоро. Впрочем, сперва ему предстоял отвратительнейший разговор с Экридисом, явившимся в его камеру почти сразу после сообщения о том, что Рабастан очнулся. Он пришёл с дементорами, которые тут же отобрали палочку у Долохова и отвели его куда-то — вероятно, к нему в камеру. А сам Экридис наклонился к Рабастану и, вглядевшись в него, сказал удовлетворённо:

— Тебе больно. Хорошо.

— Больно, — согласился Рабастан. Почему бы не порадовать Экридиса, тем более, что ему самому это ничего не стоит? И потом, ведь это правда. Ему больно.

— Ты это заслужил, — сказал Экридис. — Ты и на одну тысячную не так страдаешь, как я. Ты опять пропустил срок! Ты. Пропустил. Время. Ты понимаешь, что это значит?!

Да, конечно, Рабастан прекрасно понимал, что это значит. Ещё бы.

— Нам придётся ждать ещё год, — с горечью ответил Рабастан.

— Знаешь, сколько я ждал? — прошипел Экридис. — Столетья! С тех самых пор, как эти недоумки устроили здесь свою тюрьму. В моём доме! В моём! А теперь я должен ждать ещё год! Целый год — лишь потому, что какой-то идиот так и не научился ходить! Ты свалился с лестницы, как младенец!

— Я не сова. Я не вижу в темноте, — огрызнулся Рабастан.

— Ты ходил там сотню раз! — бушевал Экридис. — Что произошло? Зачем тебе понадобилось падать именно сейчас?

— Полагаешь, я это нарочно сделал? — Рабастан тоже начал злиться. Ему было больно, ему хотелось разом в туалет, и пить, и даже есть, и мысль о том, что по собственной глупой неосторожности им всем торчать здесь ещё целый год, настроения ему ничуть не улучшала.

— Мне плевать, нарочно или нет! — заявил Экридис. — Но ты пожалеешь, — пообещал он. — Ты очень пожалеешь! Выбирай, — он сощурился. — Брат или приятель?

— Что? — переспросил, холодея Рабастан.

— Я сказал, ты должен выбрать, — с мстительным удовольствием сказал Экридис. — Брат или приятель? Останется один. Второй сейчас пойдёт на корм новорождённому. Решай.

Рабастан почувствовал, как внутри него рождается тёмная волна ярости и ненависти. Холодной, обжигающе-ледяной ненависти к этому покойнику, что сидит тут пятьсот лет и растит дементоров, воображая себя хозяином этого места.

Нет уж. Хватит.

С Лордом они тоже разберутся, но мертвец не будет диктовать ему, что делать. Больше никогда.

Рабастан сосредоточился и, не обращая внимания на боль в руке, поднял её и буквально сорвал Завесу — а потом толкнул туда Экридиса и тут же опустил её за ним.

Вот и всё. Так просто. Больно только так, что в глазах плясали искры — но оно стоило того.

Довольно. Пока с него хватит. Что с ним делать, Рабастан потом подумает… хотя зачем что-то делать? Пускай бродит там. Один. Всегда. Может быть, потом, когда Рабастан разрушит Азкабан, он вернёт Экридиса сюда — парить над водами и мучиться. А может быть, и нет. Это он решит потом.

Он и так сбежит. Они все. Как — вопрос открытый, но теперь, по крайней мере, никто больше здесь не станет угрожать ему и диктовать, что делать.

Рабастан немного полежал, давая боли успокоиться и с удовлетворением понимая, что болят у него голова и кости, а вот лёгкие и внутренности, кажется, в порядке. Значит, Долохов и вправду залечил все внутренние раны — ну а кости что? Срастутся. В крайнем случае, потом их можно будет заново срастить. Потом.

А ведь никто не заметил, что он сделал, сообразил Рабастан. Никто. Дементоров в этот момент в камере не было — они всегда старались держаться от Рабастана подальше, если Экридис не приказывал им иного, но при их беседах они не присутствовали. А Мальсибер, который мог видеть его из своей камеры, просто ничего не понял. Значит, для всех… для дементоров Экридис просто пропадёт — и всё. Станут ли они искать его? И придут ли к Рабастану с этим? Вероятно, да. Хотя кто знает… он не замечал у них особенной привязанности к своему создателю.

Интересно, что это за палочка? Что дементоры принесли Долохову? Как досадно, что они её забрали! Хотя, может быть, они её вернут? Долохов же ведь не долечил его. Жаль, что нельзя выдать одну душу за другую, вдруг пришло Рабастану в голову. Если бы существовал аналог оборотного зелья для душ! Но такого не было, конечно — и быть не могло. К сожалению.

Рабастан закрыл глаза. Допустят ли дементоры снова к нему Долохова? Без очередного приказа? В принципе, боль была вполне терпимой — он привыкнет. Но это здесь — а как так лететь? Нет, нужно, чтобы Долохов с лечением закончил. Хотя, если кости всё-таки срослись, и функционал тела восстановится, с болью можно примириться. Ничего, у Рабастана ещё есть время… много времени.

Любопытно, сможет ли он провести тот ритуал самостоятельно? Рабастан довольно много знал о нём — пожалуй, если получить все записи… где-то же они лежат. Найти бы их…

Он почти что задремал, когда вдруг услышал:

— Мы знаем, что вы с ним задумали.

Вздрогнув, он открыл глаза, и увидел стоящих вокруг мёртвых. Много мёртвых — его камера была полностью забита ими.

— Что? — спросил Рабастан, непонимающе оглядывая их.

Мерлин, сколько их тут! Ему стало — нет, не страшно, разумеется, но неуютно. Безусловно, они сделать ему ничего не могут, но…

— Вы решили запереть нас, — послышались голоса.

— Навсегда закрыть здесь.

— Ты пошёл к нему в ученики.

— Ты сам стал растить дементоров.

— Я же отпускал вас! — возмутился Рабастан — и немедленно себя одёрнул. — Разве я не помогал уйти тем, кто просил меня об этом? — спросил он.

— Прежде да, — ответил кто-то.

— Но теперь ты стал его учеником.

— Вы решили запереть нас.

— Навсегда!

— Навечно!

— Ты нас предал!

— Тихо! — рявкнул Рабастан — благо, опять же, делать это можно было молча. — Выберете кого-то одного — с ним я буду говорить.

— Что ж, давай поговорим, некромант, — сказал высокий мертвец с пышными бакенбардами, которого другие, расступившись, пропустили вперёд. — Ты пошёл в ученики к Экридису, — заговорил он обвиняюще. — Вы решили спрятать Азкабан от внешнего мира и закрыть нас здесь навечно.

— Но мы тоже можем кое-что! — не удержался кто-то, и Рабастан насмешливо спросил:

— И что же? Приходить меня стыдить?

— Думаешь, ты просто так упал? — усмехнулся тот, кого назначили в переговорщики.

Рабастан похолодел. Да нет. Нет, это невозможно! Мёртвые не могут ни на что воздействовать в мире живых. Он же знает это!

— Продолжай, — сказал Рабастан. На большего его фантазии сейчас не хватило.

— Если ты считаешь, что мы не способны защищаться, то ты ошибаешься, — сказал мертвец.

— Защищаться? — переспросил Рабастан, начиная думать, что он далеко не всё знает о мёртвых.

— Помочь вырасти скользкой плесени на ступени, — сказал мертвец, — и тебя осталось только подтолкнуть. Ни один из нас не смог бы сделать этого, конечно — но когда нас много… очень много — кое-что становится возможным.

— Плесень вырастить несложно, — сказал ещё кто-то, и хихикнул.

— Это вы меня столкнули? — тихо спросил Рабастан.

— С лестницы и от стены, когда ты за неё хватался, — подтвердил мертвец. — Раз пришёл ты — значит, и другой придёт однажды. Некромант. И освободит нас.

— Вы кретины, — простонал Рабастан вслух. — Я не собирался запирать вас! — воскликнул он уже безмолвно. — Я бы… Я не собирался запирать вас, — повторил он, закрывая глаза. — Я бы отпустил вас. Всех, — сказал он, давя рвущийся наружу истеричный смех.

Это не они кретины, разумеется. Это он таков. Как он мог об этом не подумать! А ведь он вообще не брал в расчёт покойников. Не думал, что они могли следить за ним и за Экридисом и услышать их беседы. Не думал, как они должны были на это среагировать. Не думал… Мордред, да он вообще о них не думал!

Идиот. Как же он дурак! Некромант… да что он за некромант такой, что забыл о мёртвых? Просто вычеркнул их из своего плана? То есть нет, конечно, Рабастан про них помнил и собирался отпустить — но он совершенно не принял их в расчёт.

— Лжёшь! — послышалось со всех сторон, и Рабастана это несколько встряхнуло.

— Мертвецам не лгут, — отрезал он, оглядывая их.

А ведь он сам, опять сам, самостоятельно устроил собственную катастрофу. Как, собственно, всегда и было. Да у него вообще все проблемы всегда были только рукотворны, причём всегда и только — им самим.

— Лжёшь, — отрезал переговорщик.

— Нет, — вздохнул Рабастан. — Не лгу. Я не собирался закрывать вас. Я собирался разрушить стену и открыть Завесу. Всем.

— Экридису ты говорил иное, — сказал кто-то из мертвецов.

— Разумеется, — Рабастан даже не стал смотреть в ту сторону, откуда раздался этот голос. — Но его нет больше, а мы заперты по-прежнему. Хотя вы уже могли бы быть свободны.

— Нет?

— Как нет?

— Он здесь!

— Где он?

— Ищите, — предложил Рабастан. — Я сказал вам: в Азкабане его нет.

— Ты отпустил его?! — раздался крик — и мёртвые буквально взвыли. Рабастана обдало волной потустороннего холода, и он почувствовал, как волоски на его теле встают дыбом.

— Нет, — ответил Рабастан. — Я загнал его за Завесу, но не показал ему Пути. Он останется между мирами, пока я сам не решу его судьбу.

— Допустим, — сказал переговорщик, и Рабастан подумал, что он кого-то ему напоминает. Чей-то родственник, наверное, но чей, Рабастан пока сообразить не мог: то ли слишком голова болела, то ли он не слишком хорошо знал эту семью. — Тогда отпусти нас. Прямо сейчас.

— Не могу, — ответил Рабастан. — Я болен — мне может не хватить сил и ловкости удержать Экридиса на той стороне, если поднимать Завесу. Тем более, что вас так много: он просто затеряется в потоке и вернётся. Или же пойдёт за вами, когда я вам открою Путь. Вы этого хотите?

Мёртвые молчали — наконец-то, однако эта мелкая победа отнюдь не радовала Рабастана. Он, на самом деле, плохо представлял, что ему теперь делать. Значит, он пока не будет делать ничего — чтоб не наплодить ещё ошибок.

— Нас нужно поменять местами, — сказал, наконец, переговорщик.

— Посмотрим, — ответил Рабастан и, наконец, спросил: — Как тебя зовут?

— Тебя это не касается, — ответил ему переговорщик.

— Как угодно, — Рабастан опять закрыл глаза и сказал всем: — Я устал и болен. Уходите.

Как ни странно, они подчинились — а, скорее, просто отправились обсуждать полученные новости. Рабастан же в самом деле попытался заснуть, или хотя бы подремать — думать у него ещё будет время, а на это нужны силы. Тем более, что обдумать ему нужно было многое.

КОНЕЦ VIII ЧАСТИ