Некромант (джен)

На сей раз к побегу Рабастан готовился так тщательно, как только мог. Они должны убежать. Ещё года у них может попросту не быть: терпением Тёмный Лорд никогда не отличался, и кто знает, когда и что ему в голову взбредёт. Да и отношение дементоров что к Мальсиберу, что к самому Рабастану тревожило его всё больше. Поиски Экридиса они давно уже забросили, однако еженощно выпускали Рабастана из камеры по-прежнему, и ещё в середине осени позволили ему брать книги из шкафов и работать за столом. Он бы радовался, если бы однажды они не задали ему вопрос, которого он одновременно и ждал, и опасался.

«Им пора родиться», — услышал одной ночью Рабастан.

Пора. Давно пора, он сам это понимал, но очень надеялся, что дементоры то ли сами справятся, то ли не рискнут, и так и оставят своих будущих товарищей на грядках. И, возможно, они там сгниют, а души… хуже, чем сейчас, им ведь уже не будет.

«Что вы от меня хотите?»

«Ты должен закончить. Оживи их.»

«Вы и сами знаете, что нужно делать», — Рабастан прекрасно отдавал себе отчёт, что это то ли трусость, то ли… как же это называл Родольфус? Лицемерие! Но он отчаянно не желал самостоятельно выбирать жертву.

«Ты должен выбрать.»

«Почему?»

«Так заведено.»

«Кем?»

Ответом ему было изображение картинка Экридиса, вернее, не просто Экридиса, а стоящего в окружении дементоров. И хотя Рабастан, пожалуй, верно понял её смысл, он всё же ответил:

«Его нет. Теперь вы сами.»

«Нет. Решать должен хозяин.»

«Я вам не хозяин!» — отрезал Рабастан, но дементоров это почему-то совершенно не смутило.

«Ты должен быть хозяином.»

«Не хочу. И не буду», — сказал он, и в ответ услышал:

«Ты подходишь лучше.»

«Лучше чем кто?» — сам не зная, для чего спросил Рабастан.

Потому что ответ он уже знал, и изображение Мальсибера его не удивило, но наполнило той самой тоской, которую обычно ощущали люди после общения с дементорами.

«Он тоже такое выбирать не станет.»

«Станет. Он отдаст себя.»

Ответ был равнодушен и так прост, что Рабастана замутило.

«А что потом? — спросил он. — Отдать себя можно только один раз.»

«Потом хозяином станешь ты.»

«Я вам не хозяин», — повторил Рабастан, отчаянно пытаясь найти решение.

«Нам идти к другому?»

«Нет».

Вот и всё. Рабастан понимал, что это не шантаж — на это дементоры не были способны — но, чем бы это ни было, они загнали его в угол, и Рабастан не представлял, что ему делать. Однако делать что-то было надо, так что…

«И вы сделаете так, как я решу?»

«Да».

Что ж, посмотрим.

«Я хочу дать вам возможность размножаться в отсутствии людей», — Рабастан говорил очень осторожно, боясь не только ошибиться с формулировкой, но и показать дементорам не те эмоции.

«Экридис не смог этого сделать.»

«За пятьсот лет люди научились многому. Вы сказали, что вы сделаете так, как я решу.»

«Да.»

«Принесите мне палочку и отойдите.»

Рабастан терпеть не мог импровизировать. Сложно сказать, что он не любил больше этого, но сейчас у него не было выбора — и он старался, как никогда раньше. Главное — протянуть время. Через месяц их здесь уже не будет — если всё получится, конечно. Ну а если нет… нет, сейчас он даже думать об этом не станет. Всё получится. Должно.

Рабастан подошёл к грядке и склонился над одним из выросших дементоров. Искушение уничтожить его было велико, и Рабастан бы непременно сделал это — если бы не души. Он понятия не имел, что с ними будет в этом случае, и рисковать не то что не хотел — скорее, не считал это разумным.

Очень осторожно он начал поднимать дементора с грядки. Медленно, так, чтобы не оборвать те тончайшие нити-корешки, что связывали его с почвой. Рабастан был практически уверен, что у него ничего не выйдет, но ведь он же должен был хоть что-то сделать, чтобы создать иллюзию работы у дементоров.

И потом, ему было интересно, как дементоры растут, и как выглядят их «корни». Он видел их обрывки на уже родившихся, но они так быстро ссыхались, едва оторвавшись от земли, что Рабастан так и не сумел их толком разглядеть. Что ж, сейчас, по крайней мере, он сможет это сделать.

Корешки тянулись и тянулись, уходя глубоко в землю, и Рабастан, подвесив дементора над грядками, начал аккуратно разгребать её, обнажая их. Тонкие, упругие, они слегка растягивались и пружинили, и Рабастан, приглядевшись, понял, что, на самом деле, они вовсе не похожи на корни деревьев. Они были… Рабастан, опустившись на колени, наклонился, и очень осторожно коснулся кончиком указательного пальца одного из них. Кожей он, конечно, ничего не ощутил — корешок был слишком тонок, а нажимать сильнее Рабастан опасался — но зато почувствовал иначе. Эта ниточка была живой, и Рабастан отчётливо понял, что это не корень. Это нерв — такой же, как у всех людей. Да и не только — у собак, у птиц, даже у пресмыкающихся, кажется, такие же тоненькие бледно-бледно жёлтые, почти белые нервы-нитки.

Мерлин… но к чему он тянется?

Впрочем, это он сейчас узнает.

Очень, очень аккуратно Рабастан продолжил расчищать землю, затылком и спиной ощущая напряжённое внимание дементоров. Ещё… Ещё… Глубже… Да сколько же здесь земли? Возвышающаяся над полом часть грядки давно кончилась, но нервы всё тянулись вглубь, становясь всё толще. Но должны же они кончиться!

Впрочем, Рабастан в какой-то момент догадался, что увидит на другом конце. И всё-таки того, что обнаружилось, наконец, фута на четыре ниже уровня поля, он не ожидал. Он рассчитывал увидеть труп — вероятно, разложившийся, или, может, сохранённый чарами — и, в определённом смысле, угадал.

Отчасти.

Там, в земле, была… нельзя сказать, чтобы закопана — словно бы вмурована в землю, или же залита ею, как каким-нибудь бетоном, чья-то — если он не ошибался, человеческая — нервная система. И она была живой — во всяком случае, не тронутой ни разложением, ни какими-то болезнями, ничем. Живой и, Рабастан бы мог поклясться, чувствующей.

Словно заворожённый этим жутким зрелищем Рабастан начал расчищать её. Это было похоже на чудовищную грибницу, плод которой парил в нескольких футах над ней.

Но не её вид заставил вставать дыбом волоски вдоль позвоночника у Рабастана — а то, что от неё вниз уходили такие же тоненькие нити, что вели к созревшему дементору.

…К утру Рабастан разрыл землю футов на десять вниз с десятка грядок, обнаружив, что в каждой из них находится такая же нервная система, и они все связаны друг с другом в нечто вроде… как это назвать? Системы? Сети? Рабастан отчаянно жалел, что не может привести сюда Руквуда — вот кто мог бы найти объяснение этому безумию. Если его вообще можно отыскать. Нет, не так всё просто с этими дементорами…

Эту «систему» Рабастан откапывал почти три недели, и закончил незадолго до зимнего солнцеворота. Он спешил, надеясь, что после побега никогда не попадёт сюда иначе, нежели для того, чтобы освободить спрятанные в дементорах души. И когда закончил, долго стоял и смотрел на раскопанную им своеобразную «грибницу», насчитывающую восемьсот четырнадцать «ячеек». Восемьсот девять дементоров плюс пять разной степени спелости на «грядках». Вызревали они совсем не так, как люди — они зрели по частям. Сперва нервная система, затем — нечто вроде кровеносной… затем кости, внутренние органы и, наконец, кожа.

Где Экридис брал тела, Рабастан догадывался: тела умерших осуждённых на пожизненное заключение родным не отдавали, а хоронили здесь же, очевидно, поручая эту неприятную работу дементорам, которые и приносили очередное тело своему создателю. Ну а первыми телами были те самые маггловские моряки, которых…

Стоп.

Маггловские?

Значит, для создания дементора не важно, кем был «донор»? С другой стороны, какая разница — после смерти невозможно определить, принадлежало ли телу магглу или же волшебнику.

Вот на этих рассуждениях Рабастан и остановился, когда пришло время готовиться непосредственно к побегу. Ему было даже жаль уходить отсюда именно сейчас, когда он подошёл так близко к возможной разгадке — но остаться ещё на год было бы безумием, а Рабастан сумасшедшим не был. Так что он готовился, и готовил остальных. В частности, Долохова, который должен был сыграть весьма опасную… может, даже самую опасную роль во всём побеге. Рабастан твердил себе, что, в случае чего, по крайней мере, отпустит его душу за Завесу, и что уж кто-кто, а Долохов заслужил и смерть, и, может, что похуже, однако убедить себя в необходимости такого риска ему удавалось плохо. Если бы он мог всё сделать сам!

Но для этого ему пришлось бы раздвоиться.

К вечеру двадцать первого декабря всё было готово. Рабастан очень надеялся, что они с Руквудом верно вычислили точное время зимнего солнцестояния — в конце концов, не зря же он всегда любил астрономию! Если они правы, им везло: не так часто этот момент приходится на утро. Правда, солнце встанет только через час после него, но светает раньше — и потом, Рабастан очень надеялся, что на какое-то время дементоры будут заняты внезапно для них рухнувшей стеной, и у него будет время подержать завесу.

Потому что делать это он мог только в человеческом обличье.

Рабастану предстояло не спать всю ночь, но он к этому привык. К тому же, дементоры принесли ему очень приличный и горячий ужин — и на сей раз Рабастана не смущали полученные им лучшие куски. Сил ему потребуется много. Где бы ещё взять удачу… Он бы, может быть, рискнул хотя бы попробовать сварить её, но для Феликс Фелициса здесь негде было взять необходимые ингредиенты, так что оставалось лишь надеяться на то, что они Рабастан с Руквудом всё точно просчитали и на то, что ничего неожиданного на сей раз не случится.

Мёртвых он предупредил, велев к означенному времени собраться в дальней стене их коридора и быть готовыми как можно быстрее перейти Грань. Его очень тревожила мысль об Экридисе и о том, что тот может попытаться пересечь её в обратном направлении, спрятавшись в этом потоке, но всё, что он мог сделать — тщательно следить. И надеяться, что тот просто не успеет.