Ученица мастера марионеток (гет)

Я пришла в себя оттого, что по векам резанул солнечный свет. Ошибиться я не могла. Вот только там, где я отключилась, его быть ну никак не могло, а шастать после обморока я до сего момента не имела привычки и обычно вставала там, где падала. Но не в этот раз… Осмотревшись, я окончательно убеждаюсь, что нахожусь в собственной комнате. А судя по пробивающемуся сквозь щель в плотных шторах свету — уже полдень.

— Ты проспала шесть часов, — меланхолично протягивает бархатный голос слева.

Внутри всё напрягается. А вот, видимо, и ответ на вопрос о моём лунатизме… Дёргаться нет смысла, да и организм не до конца «проснулся». Разминая затёкшую шею пальцами, я медленно поворачиваюсь на звук. Невысокую фигуру в уже знакомом чёрном плаще и шляпе, сидящую в кресле, видно довольно чётко. Можно даже прикинуть, что при такой комплекции рост моего «гостя» что-то около метра шестидесяти… Ногти на руках и ногах окрашены в тёмно-зеленый цвет. Да и я бы сказала, что конечности подобают скорее юноше или подростку, нежели зрелому мужчине. И что мы в общем-то имеем?

Прикрыв глаза, я стараюсь вспомнить все события вчерашней ночи. А ночка была на события необычайно богата. По факту, самым занимательным происшествием был визит двух высокоранговых нукенинов, о которых разве что легенды не слагали… И прямо скажем, мельтешившая вчера сказочная тема была, как ни абсурдно, к месту. Потому как такое явление разве что волшебством и не назовёшь. Я в эту ересь конечно же не верю, но осадок нереальности происходящего остаётся всё равно.

— Ты упала в обморок от истощения, — устроившись в кресле поудобнее и натянув шляпу на лицо, вновь меланхолично сообщает мужчина всё тем же бархатистым голосом.

Вчерашний клубок мыслей и вопросов вновь начинает опасно роиться и гудеть в сознании, стоит только глянуть на полного загадок гостя. Тем более что организм немного отдохнул, и соображаю я сейчас несравнимо быстрее, нежели вчера. Перво-наперво проверяю печать дезинтеграции. Однако она на месте и нисколько не тронута. А вот это уже порядком сбивает с толку. Чтоб вот эти да ничего не сделали? Подавив желание похлопать себя по щекам или встряхнуть головой, я вопросительно смотрю на Кукловода.

— Я так понимаю, смыть её не так и просто? — явственно усмехается он, делая странный жест и указывая куда-то под кровать.

Взгляд опять скользит по вязи печати. Нет. Печать определённо даже не пытались сломать, хотя явно могли… за шесть-то часов… Акасуна-но-Сасори в очередной раз саркастично хмыкает, всей своей позой намекая, что живопись на моей руке его вообще мало волнует. Определённо что-то не сходится. Если вспомнить всё, что этот «человек» мне вчера наговорил… Как-то не вяжется. Голова откровенно начинает гудеть от обилия теорий «а почему так?». Чтобы разогнать хоть немного этот затор, приходится даже пару раз моргнуть. Нет. Кукловод вполне себе реальный. А тогда остаётся… Ещё один не менее опасный субъект. Ну конечно! Орочимару-сама!

Мысленно я даже закатываю глаза. Узнай мама, что я не учла такой фактор… Да и вообще всё моё семейство в целом. У них бы волосы встали дыбом от моей беспечности. Итак, самого Великого и ужасного в комнате не наблюдается. Но ведь это не значит, что у него нет возможности подслушать и прознать о каждом оброненном здесь и сейчас слове…

Кукловод мне явственно посоветовал проверить пространство под кроватью. И, перегнувшись через край, я свешиваю голову, осматривая открывшуюся мне панораму на предмет этих самых странных открытий. И искать долго не приходится. Саннин не особо-то и таится: в узком пространстве между полом и дном кровати лежит белая змейка. Свернувшееся колечком животное, узрев меня, на мгновение приподнимает блестящую головку и высовывает раздвоенный узкий язычок.

До сих пор змей мне доводилось видеть разве что в справочниках, ну и иногда в заспиртованном виде. А вот живую… Я видела впервые. Подавив желание протянуть руку и как следует пощупать «шпионку», я поднимаюсь и вновь вопросительно смотрю на Кукловода. Мне определённо необходимо знать, в каких отношениях эти двое. Но песчанник Акасуна-но-Сасори лишь в очередной раз хмыкает и пожимает плечами.

Итак, перспектива становится всё яснее и "радужнее". Значит, Саннин всё же решил пока не вмешиваться в игры своего... спутника?.. Мой взгляд опять падает на чёрный с красным плащ. Слишком специфичная вещица. Словно маркер. Стоп. Одинаковые плащи. Одинаковые шляпы... Да и, судя по тем обрывкам вчерашних воспоминаний, вели они себя совершенно как... коллеги?.. Такое умозаключение даже вгоняет меня в некоторый ступор. Какому безумцу понадобилось сводить вместе вот эти два "бедствия"?.. Даже той скудной информации из списка хватало, чтобы представить масштаб того, что они могли вытворить совместно. И то это были лишь скромные намётки…

Значит, всё же у отвечающего за мою жизнь божества скверно с чувством юмора. Ну или ему просто лень, и оно выливает в котёл моей судьбы всё что ни попадя, не заботясь о пропорциях... Не случайность. Замечательно. И что дальше?.. Вопросы нарастают подобно снежному кому. Но помощи и подсказок явно не будет.

Откидываю одеяло... и запоздало понимаю, что со мной именно не так. Точнее, с моей одеждой. Сознание в очередной раз проливает на мысли порцию концентрированной кислоты и просто-напросто зависает. С моей одеждой... А ещё точнее — совершенно не моей. Однако достаточно поднять глаза, чтобы заметить мой балахон, аккуратно висящий на стуле. А вот то, что сейчас на мне... Тоже чёрное, но настолько короткое, что едва прикрывает то, что минимально следует прикрывать... Оставляя ноги абсолютно голыми. К тому же горловина настолько широка мне, что ткань упорно сползает с одного плеча, как ни поправляй. Я, конечно, понимаю, что слишком мелкая и тощая, а вот на том же песчаннике это вполне могла быть... Понимание нещадно окатывает, словно кипятком. Его футболка.

Слуха касается едкий смешок. Поднимаю глаза на сидящего в моём кресле наглеца. Лица не видно, но судя по расслабленной позе, нукенин чувствует себя полным хозяином положения. Впрочем, это, наверное, так и есть. Ведь единственный, кто мог что-то противопоставить ему, оставил только своего шпиона… И сейчас Кукловод может себе позволить вновь потешаться, наблюдая за моей реакцией. Как и вчера.

Ощущение наготы и чужого запаха на чужой одежде сбивает с толку. В очередной раз мысли сплетаются в непонятный копошащийся клубок. В сознании даже успевает затесаться одна о том, что со мной могли сделать нечто непристойное... Но логика легко выметает её прочь. Я, похоже, слишком много отчётов перечитала. Этот тип, конечно, двинутый, но не настолько же. В конце концов, он — Акасуна-но-Сасори. Мастер марионеток, делающий кукол из человеческих тел.

По телу проходит лёгкий холодок при воспоминании о том, как профессионально он ощупывал мои кости вчера. И ведь довольно чётко сказал, что я его заинтересовала, как часть его так сказать "коллекции". Следовательно, когда я отключилась, он всего лишь изучал «материал». Удивительно, что на собственный секционный стол не уложил… А ведь мог. Запросто. Очередной "радужный" вывод. Не удерживаюсь и на мгновение прикрываю глаза рукой.

— Как ты уже успела заметить, я осмотрел тебя более тщательно, — едко хмыкает нукенин, не меняя позы. — И да, мне бы хотелось немного понаблюдать за твоим поведением, прежде чем сделать из тебя марионетку, — пальцы с окрашенными в тёмно-зелёный цвет ногтями поправляют шляпу, отчего тонко звенит колокольчик.

— Признаться честно, удивлена, — спускаю ноги с кровати, отмечая, что всё, что можно и нельзя, Он уже видел. — Я уж думала, что не приминете воспользоваться чистым столом и инструментами, — мой взгляд вновь цепляет пальцы, всё ещё придерживающие край шляпы. Надо будет взглянуть на маникюр Орочимару-сама. Если мои догадки верны, то там тоже что-то не менее дикое.

— О, — протягивает нукенин, лениво вставая. — Чуть позже, — всего несколько мягких шагов, чтобы преодолеть разделяющее нас расстояние. — Чуть позже.

— И всё же?.. Почему я?..

Вновь кожу обжигает прикосновение холодных пальцев, мягко скользящих по щеке. В очередной раз всё тело прошивает словно разрядом. Для Него я уже собственность. Его собственность. В животе всё завязывается тугим узлом. Кажется, вчерашняя "подготовка почвы" даёт свои всходы... Скорпион наносит один ядовитый укол за другим. И моё сознание мерно плавится от той едкой нежности, что Он источает. Мастер манипуляции. В руках которого я и впрямь всего лишь кукла…

Отравлена. С первого прикосновения. Его слова и действия насквозь пропитаны ядом. Почти как и оружие его марионеток... Сложный многокомпонентный яд. Каждое движение. Каждое слово. Яд, парализующий и затуманивающий сознание. И я всё больше увязаю в мыслях о том, что всё равно хотела вырваться из ежедневной рутины, в которой чувствовала себя действительно живым мертвецом… Той, кем меня именуют вот уже шесть лет — Нежитью. Мастер манипуляции. Холодные пальцы соскальзывают со щеки... Пара шагов и вновь между нами есть расстояние. И к моему удивлению этого достаточно, чтобы ощутить лёгкое разочарование. Словно хищник, заходит со спины... Расстояние?.. Достаточно протянуть руку…

— Тебя здесь что-то держит? — теперь эти обжигающе холодные пальцы перебирают мои спутанные кудри.

— Держит? — тихо выдыхаю я, пытаясь вернуть способность мыслить логически и опять же напоминая самой себе, что нукенин всего лишь играет со мной. Всего лишь маньяк. Всего лишь жертва. — Сдаётся мне, что вы прекрасно знаете ответ, — губы кривятся от вползшей на них горькой усмешки.

— Я мог бы придумать много красивой лжи, — бархатный шёпот возле самого уха. — Например, мог бы предложить стать моей ученицей, — холодные кисти ложатся мне на плечи. — Но ты достаточно умна, чтобы понять, что это всего лишь отговорки. Я могу пообещать тебе несколько дней. Прежде чем убью, — Его пальцы мягко скользят по моему горлу. — Я предельно честен с тобой, Хитоми. Несколько дней практически полной свободы. В обмен на обещание стать ключом к тайнам моего искусства…

Прикрываю глаза. Насколько же сильно разъедают нутро эти ядовитая нежность и безумная откровенность... Всего лишь игра. С вполне очевидным концом. Отделаться малой кровью явно не выйдет. Да и слишком наивно было бы на это надеяться. Нужно сделать выбор между Ним, стоящим у меня за спиной, и Саннином? Вот только выбора-то нет. В сущности… остаётся только решить, стоят ли несколько дней обещанной «жизни» обмена на мой... хладный труп.

От концентрации ироничности всего происходящего за последние двенадцать часов начинает подташнивать. Делаю глубокий вдох. Сознание до краёв наполнено мутной взвесью услужливо разлитого яда. Что я теряю?.. Пока что ничего, кроме способности трезво мыслить... Но ведь и с этим можно как-то по идее справляться?.. Нет, так есть печать дезинтеграции. И кто, собственно, вот только позавчера размышлял о том, что если кто-то поможет покинуть эту деревню, стоит соглашаться на всё? Даже если за это придётся заплатить жизнью.

Собственно... А что я хотела от свободы?.. Не представляю. Думать об этом всегда было некогда. Так что это вполне себе выход. И даже если я за эти пару дней успею передумать становиться чьей-то куклой... Лгать, конечно, нехорошо, но печать дезинтеграции с меня никто пока что не снимал и снимать в ближайшее время, похоже, не собирается.

Но... как же перестать отвлекаться на каждое прикосновение?.. Как заставить собственные мысли не крутиться вокруг одного и того же вопроса?.. Принадлежать кому-то... Быть для кого-то ценностью... Внутри становится горячо и дурно от такого. Это действительно моё слабое место. Слишком очевидное. Но сделать с собой не выходит ничего…

Холодные пальцы вновь властно сжимают мой подбородок, заставляя поднять голову. Чтобы на мгновение встретиться взглядом с безумными глазами, в которых причудливо перемешались восхищение и желание владеть... мной. Всё внутри застывает ледяным комом, и земля словно уходит из-под ног. Разве такое возможно с такой, как я?.. Всего мгновение. И край шляпы вновь скрывает Его лицо, не позволяя ничего разглядеть. Однако этого достаточно.

Сумасшедший... И нисколько этого не скрывающий... маньяк. Что?.. Вот что Он нашёл во мне?.. Если верить тому, что говорил старый, то в "коллекцию" попадали лишь сильные шиноби... А я что?.. Даже мой геном никак не вяжется с ведением боя. Какой ему от меня толк?.. Откровенно говоря, я ведь действительно всего лишь "мерзкая Нежить". И тому же Орочимару-саме с меня толку больше. Так откуда это безумное желание заполучить меня?..

Желание, от которого способность мыслить здраво испаряется, как вода на раскалённой сковородке... Что за безумие здесь и сейчас происходит?.. Где, чёрт возьми, логика?.. Почему наивные мысли о том, что я для кого-то могу быть особенной, так навязчивы и липки?.. Это всего лишь игра! Хитоми! Хитоми… Внутри всё холодеет.

Хм... И всё же пусть то, что происходит, не то, чего я могла бы желать... Но уж явно куда лучше моей обычной жизни. Которой всё равно осталось от силы пару дней. Не стоит об этом забывать. Так почему бы не позволить себе напоследок немного вот этих сопливых человеческих ощущений?.. Чего я вообще, собственно, дёргаюсь?.. Я ведь — Нежить. Что с меня убудет? Выбора всё равно как такового нет. Терять уже нечего. Так почему бы не нырнуть в эти сумасшедшие ощущения?..

— Совершенная кукла?.. — тихо усмехаясь, выдыхаю я, когда холодные пальцы соскальзывают с моего лица, а сам Он отходит.

Как же просто было заставить меня паниковать. Акасуна-но-Сасори действительно крайне опасен. Мастер манипуляции. И не только куклами, но и людьми. Впрочем, стоило ли ожидать другого от нукенина ранга S?

— Почти, — ухмыляется мне в ответ бархатистый голос.

— Значит, несколько дней в обмен на моё тело? — опускаю босые ступни на прохладный пол.

— Да, пару дней свободы от «твоей работы», этого дома и каких-либо обязательств… Я тебе гарантирую, — вновь растянувшись в кресле, меланхолично пожимает плечами Кукловод.

И что самое дикое — а ведь верится. Почему? Зачем? Логики — ноль. А вот интуиция просто-таки вытанцовывает вокруг какой-то бешеный обряд. Хотя почему “какой-то”?.. Вполне себе похоронный. Чего уж тут думать. Ну вот и полегчало. Мысли перестают расползаться и путаться. А значит, стоит наконец-то заняться насущными делами.

— И как мне к вам обращаться? — берясь за расчёску, уточняю я.

— Как пожелаешь, Хитоми, — в бархатистом голосе проскакивают нотки смеха, а пальцы в очередной раз натягивают край шляпы на лицо. — Мы выдвигаемся сегодня ночью. Если нужно что-то прихватить с собой, то у тебя есть время до вечера.

— Ночью?.. — ещё один разряд промеж лопаток, разливающий очередную порцию яда. Однако перед глазами практически всплывают страницы вчерашних отчётов. — Это хорошо. Вечером должен зайти надзорный за теми ребятами, что остались в покойницкой.

Хотя я и просила не беспокоить меня по работе, но клиенты после обработки у меня редко задерживались. Так что такой визит был более чем закономерен. Расчёска продолжила мерно скользить по непривычно пахнущим прядям.

— Хм, — протягивает Кукловод, всё так же не меняя позы. — Кстати, печать уничтожит твой Кеккей Генкай? — меланхолично, но значительно громче, чем стоило, интересуется он, пока я переодеваюсь в свою собственную одежду.

— Полностью, — отзываюсь ему в тон, наконец-то сознавая, насколько сильно сводит мой пустой желудок. — Я пока могу быть свободна? — оправляя рваный подол, поднимаю на него глаза.

— Думаю, да, — скучающе кивает Акасуна-но-Сасори, отчего колокольчик на шляпе снова звенит.

— А из вас неплохой «принц», господин Кукловод, — уже в дверях, подхватывая корзинку с овощами, не удерживаюсь от колкости, на которую Он напрашивается ещё со вчерашнего вечера.

Дверь за моей спиной захлопывается с тихим щелчком, скрывая от прожигающего взгляда Кукловода. Это была дерзость с моей стороны. Но, как и вчера, песчанник не особо-то торопится укорачивать мой язык. А значит, в этой части “игры” я могу себя особо не стеснять.

Итак. У меня пара дней… Но сейчас не об этом стоит думать. Живот жалобно урчит и болезненно напоминает, что уже давным-давно пуст. А значит, для начала надо довести себя до кондиции “типа живого” существа. Чем я и занимаюсь, дав себе всё же пару секунд на размышления о том, насколько чётко и технично обшарили мою драгоценную кухню.

Скрип ступеней извещает меня о приближении, судя по звукам, второго нукенина. Однако змеиный Саннин не особо торопится. А я слишком голодна, чтобы отвлекаться на бессмысленные вещи. Потому просто делаю вид, что ничего не заметила, и продолжаю свои кулинарные изыскания с весьма скудными запасами. Которых, к моему сожалению, хватит ровно на две готовки… Совсем перестали ценить мою работу, кровопийцы…

И всё же осознание близкого конца накладывает свой отпечаток на моё восприятие, и сейчас я меланхолично предаюсь то воспоминаниям, то размышлениям о собственном невесёлом будущем. До тех пор, пока взгляд наблюдающего за мной нукенина не превращается в остро заточенный кунай.

— Вы что-то хотели, Орочимару-сама? — всё же решаю поинтересоваться я, не отрываясь от куда более важной нарезки овощей.

— Интересные у тебя книжки, — шелестит Саннин, подпирая собою дверной косяк.

— Хм… Ну, спасибо за столь высокое мнение о моей скромной коллекции, — позволяю себе сделать лёгкий поклон в ответ на притянутый за уши комплимент, скидывая содержимое разделочной доски в кастрюлю.

— Ты ведь ирьёнин, верно? — до очевидного медленно Орочимару-сама змеёй проскальзывает мне за спину. Видимо, у всех маньяков есть такая дурная привычка… Однако стоит признать, что эффект в корне различен. И отнюдь не в пользу Саннина.

— Могла бы им быть, но на живых как-то не было возможности практиковаться, — устало пожимаю плечами на вполне себе очевидный вопрос.

А вообще, не зря же Кукловод так явно печатью интересовался… Ох, неспроста. И это значит, что лично Орочимару-сама печати не видел. Да и не снял с меня её Этот ненормальный тоже… Для того чтобы ограничить коллегу… Взгляд мельком касается специфичного плаща. Ограничить в действиях. Так стоит ли скрывать тогда печать? Как бы невзначай между делом подкатываю рукава так, чтобы стала видна лишь малая часть специфичного узора.

— Хех, — хрипло усмехается Саннин, явно оценив жест, но не предпринимая никаких действий. — Смотрю, Сасори уже успел промыть тебе мозги, — Орочимару-сама чуть наклоняется, отчего прядь его чёрных волос падает мне на плечо. — Он в этом мастер. Знаешь, чем мой спутник занимается? — с очевидной издёвкой интересуется отступник, склоняясь ещё ниже, почти к самому уху.

— Вы о человеческих марионетках? — парировать подобный выпад не слишком-то и сложно. Уже. Кукловод действительно неплохо потрудился, и сейчас эта проблема волнует меня куда меньше, чем пустой желудок. Потому просто выскальзываю из-под нависшей надо мной фигуры и отправляю остатки овощей в кастрюльку, из которой уже вполне себе аппетитно пахнет…

— О, я вижу, ты ещё сообразительней, чем кажешься на первый взгляд, — вновь это хрипловатое шипение от Орочимару-сама. С довеском специфично-змеиного облизывания губ.

Ну или это мне просто чудится в нём большая змея… Даже в этом прищуре жёлтых глаз, столь назойливо мусолящим мои пальцы, слишком много змеиного. Даже если сравнивать с той маленькой шпионкой под моей кроватью…

— Сожалею, но знаю я не так уж и много, — остаётся только пожать плечами. — Симпатичная змейка, кстати, была, — убирая посуду в мойку, констатирую я.

Ощущение, что за спиной у меня большая змея, становится всё сильнее. Вот только не очень ясно, пытается ли этот хищник загипнотизировать взглядом или просто резко выбросить вперёд голову и заживо заглотить оторопевшую жертву. Но вот сейчас у этой змеи явно “чешутся” клыки. И если даже не сразу заглотить, то желание резким рывком вцепиться ими в моё плечо и впрыснуть добрую порцию яда — просто очевидно.

Два сапога — пара, однако. Змея и скорпион. Оба гада сбрасывают кожу. И оба травят своих жертв. Вот только есть ли смысл повторяться и добавлять яда уже отравленному объекту “охоты”?.. Очевидно, что не особо. Потому Саннин и не пытается быть таким же “приторно-сладким”, как Кукловод? Впрочем, у Орочимару-сама вроде как преимущество. Для его планов я явно буду полезнее живая. И этот факт вполне ясен.

— Ты весьма… специфична, — хрипло усмехается нукенин. — Так всё же решила выбрать Сасори, даже не выслушав меня?

— Простите, но вся ваша харизма кричит о том, что вы найдёте способ использовать меня так, как это навряд ли понравится мне, — выделяя последнее слово, вздыхаю и вытираю лезвие любимого ножа. Уж что, а общение с ним у меня засело в подкорке в разделе “невозможно”. Спасибо моему семейству, вбили крепко-накрепко.

— И всё же, — высокая фигура Саннина вновь нависает надо мной, — мы вполне могли бы договориться. Талантливые ирьёнины всегда в цене, ты ведь понимаешь это. Неужели у тебя есть сомнения, что такому, как я, а ты знаешь обо мне достаточно, нечего тебе предложить? — жёлтые глаза лукаво прищуриваются.

— Орочимару-сама, я нисколько в вас не сомневаюсь...

Поистине бессмысленный разговор. Учитывая все детали. Не интересно. Да и желудок всё ещё сводит. Чтобы хоть немного отвлечься, пальцы привычно прокручивают рукоять любимого ножа. А отступник всё ждёт объяснений. Потому продолжаю:

— Но ваш… С позволения сказать, спутник… Довольно чётко дал понять, что живой я не достанусь никому, — живые также пеняли мне на мою прямолинейность, но не вижу никакого смысла ходить вокруг да около. Будь это кто другой, ещё стоило бы подумать. А так абсолютно никаких эмоций. Только логика и расчёт. — Дело с телами тех, кого Сасори-сан отправил на тот свет, я имела. Уж извините, но сомневаюсь, что даже вам под силу будет уберечь меня от перспективы быть отравленной, коли уж этого желает такой специалист по ядам. Так что не вижу смысла дёргаться.

— Весьма проницательно, — неестественно длинный язык вновь скользит по губам.

И теперь уже бледные пальцы Саннина тянутся к моим волосам. И какого демона им надо от них?.. Вот только, судя по выражению лица, у этого явное намерение выдернуть прядь-другую… Провести анализ генома и пустить на запчасти раньше оппонента… Впрочем, я нисколько не сомневалась, что это и есть истинные мотивы. И мы оба понимаем, что притворство ничего не даст. Ощущение опасности захлёстывает с головой. Это демонстрация силы. Силы, с которой мне не дано совладать. Однако покорность — не мой конёк.

— Орочимару-сама, если я стану куклой, это ещё не значит, что вы сможете со мною играть, — печатаю каждое слово, останавливая кисть нукенина лезвием ножа, который уже было собиралась убрать на место.

Старый хрыч не раз именовал меня змеищей за подобный шипящий тон. Может, я и Нежить, но это совершенно не означает, что я позволю вот так запросто издеваться над собой. Дважды не умирают всё равно.

— Ты чересчур смелая девочка, — ядовито усмехаетсяся Саннин. — То, что мой спутник имеет на тебя планы, ещё не значит, что ты можешь безнаказанно так вести себя со мной…

— Орочимару-сама, — со вздохом обрываю его угрозы. — Я не боюсь Смерти. Я знаю, что вы способны превратить даже мгновение в Ад. Но даже это не пугает меня. Какой смысл бояться неизбежного?..

Как же раздражают эти постоянные намёки. Пальцы сами смыкаются на предплечье. Я уже давно готова активировать эту чёртову печать. Так к чему эти пустые угрозы? Или этот чужак наивно полагает, что я слишком труслива, чтобы совершить задуманное?..

— Забавно… — ухмылка отступника становится откровенно зловещей, а его пальцы легко отодвигают лезвие ножа, но не более.

Всё же считает. Даже забавно. В кои-то веки меня причислили к живым. Настолько идиотское предположение, что не могу удержаться от не менее ядовитой ответной усмешки:

— Я не боюсь Вас. Вы знаете, вся моя жизнь меня учила не бояться, ибо в страхе нет смысла.

Нет его и сейчас. Пальцы медленно соскальзывают с печати. И этот тоже пытается играть со мной. Я прекрасно понимаю, что такому, как он, ничего не стоило уклониться и совершить задуманное. Маньяки — странные люди. Поднимаю голову и встречаюсь взглядом с жёлтыми змеиными глазами. Как же я устала, что меня пытаются подогнать под общепринятые стандарты. Я не такая, как живые девчонки моего возраста. Внутри мутной взвесью поднимается раздражение.

Любимый нож оставляет в руке приятную тяжесть. В самом деле, с чего бы мне вести себя так же, как те дети, что преспокойно спят в своих тёплых кроватках? Как дети, что могут играть в куклы и прочую дребедень, развлекаться и лоботрясничать чуть ли не целыми днями? Выдыхаю и лёгким движением метаю нож в деревянную доску прямо за спиной Саннина. Разве у меня есть время на игры? Пальцы сами извлекают из стойки следующий нож. Я — не играю. Второй нож входит в доску по рукоять рядом с первым. И я — не ребёнок. Третий нож с мелодичным звоном задевает два первых, войдя в древесину лишь наполовину.

Уже знакомый запах Кукловода становится сильнее. Значит, он всё это время был поблизости?.. Эти двое… Так хотят поиграть со мной в качестве незадачливой жертвы? Губы в очередной раз кривит. Нет, Орочимару-сама, вы на сей раз ошиблись адресом. Пальцы тянутся за четвертым ножом…

— Хитоми, — меланхолично протягивает бархатистый голос.

Вновь всё тело прошивает разрядом. Мысли в очередной раз расползаются, словно бумага, на которую пролили изрядную порцию кислоты, заставляя прервать движение и вернуть четвёртый нож на законное место.

— К дому приближается повозка, — скучающе оповещает замершая в дверях фигура, звякнув колокольчиком на шляпе.

— Рановато, — только и могу выдохнуть я, отгоняя прочь не к месту появившуюся дурацкую почти эйфорическую радость.

Живот в очередной раз сводит. Кастрюльку с почти готовым супом приходится сдвинуть подальше от огня. Моя работа — сущий бедлам без перерывов на еду и сон. Но… Это уже не важно. Потерплю в последний раз. Можно ведь?.. Молча проскальзываю мимо обоих нукенинов, которым приспичило перегораживать проход. Взглядом того и гляди дырку прожгут под лопатками, но никто не останавливает и не задерживает. Отлично.

Сомневаться в личностях визитёров нет смысла. В том что их, скорее всего, трое понятно по худощавой фигуре надзорного, что я успела приметить в кухонном окне. Характерный стук в дверь. О да, как и звук специфичной обуви — неизменные атрибуты Мураками Кэйташи. Прежде единственного человека, что так спокойно передвигался по ”моей” территории.

— Кэйташи-сан, не рановато ли? — как обычно, без приветствий, сразу перехожу к делу, стоит только распахнуться входной двери.

— Знаю, но коллеги из следственного комитета решили перенести время перевозки, — Мураками смотрит привычно исподлобья и кивает на двоих, сидящих на козлах повозки следователей. Как обычно, он тоже даже не вспомнил о приветствии.

— Я этому крайне рада, — остаётся лишь хмыкнуть, когда в ответ на новость отзывается урчанием всё ещё пустой живот. — Скажите, пусть пошевеливаются, иначе заставлю ждать час, которой свято имею на обеденный перерыв, — губы отчаянно кривит что-то подобное улыбке.

— Непременно, — всегда сдержанное и мрачное лицо надзорного моментально перекашивает от нехорошей ухмылки.

Углы губ сами собой растягиваются ещё шире: похоже, горе-следователи умудрились настолько достать и его, что сейчас Кэйташи-сан готов встать на "сторону зла", подыграв в моём устрашении живых. Прикрываю за собой дверь и выуживаю из неприметного кармана ключ. Пора в последний раз отпереть двери в покойницкую.

Мелочь, но приятно: даже мимолётного взгляда хватает, чтобы узреть, как побледнели следователи, когда Мураками Кэйташи сообщает им «радостную» новость. Живые… Такие предсказуемые. Повозка тут же трогается и встаёт возле дверей аккурат к тому моменту, как я заканчиваю фиксировать обе створки в открытом положении.

— Прости-ти-те, Не-жить-сан, — молодой идиот явно прилагает все усилия, чтобы шевелить языком, передавая мне документы.

Но то, как он ещё больше бледнеет, когда мой всё ещё пустой живот в очередной раз жалобно урчит, поистине убеждает в явном отсутствии у этого субъекта мозгов. Впрочем, сейчас это всё мне на руку.

— Хм… — только и могу протянуть я, просматривая имена клиентов. — Значит, всех за раз…

У творящих мою судьбу Богов явно что-то не то с чувством юмора: столько совпадений за раз. И всё ради того, чтобы меня отравил и распотрошил маньяк, которому совершенно плевать на мой геном. Губы в очередной раз сводит от желания ухмыльнуться. И, поймав на себе испуганный взгляд идиота-визитёра, я перестаю сдерживаться и позволяю себе ту "улыбку", что обычно вгоняет живых в суеверный ужас.

Реакция следует незамедлительно — следователь нервно икает и делает шаг назад, наступая на ногу своему не менее бледному, но более сдержанному коллеге. Тут уже, похоже, не выдерживает и Мураками-сан, пряча всё ещё небритую физиономию в ладони, что не спасает его от раскатистого едкого хохота.

— Побыстрей, а то сами станете обедом, — выдыхаю я, жестом приглашая представителей закона пройти в покойницкую.