Ученица мастера марионеток (гет)

Хитоми сделала глубокий вдох и продолжила готовить новую химическую систему для синтеза следующего лекарства. На губах всё ещё горчило от того лёгкого касания, что подарил ей Господин. Вот только этих игр в эмоции хватило ненадолго. Мастер вспомнил, что нужно подогреть её интерес лишь затем, чтобы убедиться в её преданности. И это обжигало внутренности фантомной болью и злостью. Но... Что она хотела?.. Питать глупые иллюзии — слишком беспечно и абсолютно бесполезно.

Реакция синтеза была запущена. На этом можно было её и оставить до полного окончания. А значит следовало занять себя чем-то ещё. Можно было бы почитать, но... На сей раз кровать занял Господин, с мрачной внимательностью изучавший свиток с её родовыми техниками. Место вроде бы как хватало и на неё... Однако Мизуки совершенно не хотелось ворошить осиное гнездо собственных чувств, которые точно полыхнули бы от такой близости к Мастеру.

Последний, кстати говоря, с момента возвращения пребывал в крайнем раздражении. Потому живая кукла не хотела лишний раз попадать под Его горячую руку. Одну выходку ей простили, сославшись на пережитый стресс. Но испытывать терпение Господина и дальше было опасно. Об этом Он сказал ей прямым текстом. А сомневаться в возможностях воздействия Мастера тем более было глупо.

Немного поразмыслив, Хитоми решила, что стоит совместить приятное с полезным, и, приготовив отвар и мазь, набрала себе ванну. Ожог уже почти не болел, но требовал лечения. Этим она и собиралась заняться. Судя по паре визитов блондина, прошло уже дня два. Этого пока на полное восстановление было маловато.

Впрочем, визиты Дейдары-сана тоже были отдельной темой. Потому как меланхоличное раздражение, в котором Господин пребывал теперь, сразу же вскипало и выходило удушливым ядом. Пожалуй, такой мог разъесть плоть до костей не хуже кислоты... А потому контакт с косящимся на неё парнем Мизуки старалась минимизировать настолько, насколько это было возможно.

А вот блондину, казалось, всё было нипочём. Вёл он себя как ни в чем не бывало: шутил, спрашивал в лоб, явно перегибая палку, и вообще держался так, словно ему ничего не грозило. Чего не скажешь о Мастере, едва не скрежещущем зубами. Её саму, кстати, тоже такое поведение раздражало. Но не более. В конце концов, Дейдара-сан был всего лишь очередной живой. А от этих ждать адекватности она отвыкла ещё в бытность Нежитью.

Но, не смотря на трещащую статикой атмосферу, оба визита обошлись без последствий. Подозрения в измене с неё были, вроде как, сняты... И всё же Господин продолжал бросать на Хитоми косые задумчивые взгляды. Но благо только ими и ограничивался. Вот и сейчас Он то и дело поглядывал, как она обрабатывает и лечит свой ожог, параллельно тренируясь в контроле воды.

Взгляд Мастера задержался на проступившей от горячей воды печати и вернулся к свитку. Более Его ничего, кроме текстов, не интересовало. Мизуки же оставалось только навести порядок и заняться единственным делом, которое она и так долго откладывала на потом, — созданием собственной марионетки.

Для такой работы идеально подходила старая одежда Господина. Правда, то, что она принадлежала именно Ему, порядком будоражило кровь и отвлекало на упрямо возвращавшиеся к "поцелую" воспоминания. Умом живая кукла понимала, что как таковым это поцелуем не было, да и вообще вся эта ситуация была не более, чем игрой. Вот только избавиться от эмоций никак не получалось.

Губ Хитоми коснулась горькая улыбка. Любовь — слишком глупое чувство. Встряхнув головой, она отогнала от себя излишние эмоции и приступила к подготовке рабочего места. Прежде всего ей нужно было разложить свой чертёж и выложить основные детали будущей марионетки. Её выбор порядком позабавил Кукловода, но в то же время Мастер согласился, что для неё этот вариант будет идеальным. Не забыв ядовито добавить, что для птицы-марионетки тоже найдётся клетка.

Перед тем, как заняться чертежами, Мизуки тщательно изучила строение воронов. Эти птицы были ей наиболее привычны и понятны. А сейчас ей предстояло из заготовок, что подготовил для неё Господин, вырезать основные детали: позвоночник, голову, створки тушки и крылья. Взяв в руки резец, живая марионетка выдохнула и принялась за работу, то и дело сверяясь с чертежами.

Кажется, Мастер пару раз смотрел на неё пристальнее обычного, но всё заканчивалось на едком хмыке и кривой ухмылке. Убрал свиток на место и подошёл к столу Он только тогда, когда работа над деталями была завершена, а сама Хитоми взялась за уборку рабочего места. Покрутив каждую деталь в руках и примерив их все вместе, Кукловод одобрительно кивнул, отложил всё в отдельную коробочку и убрал на стеллаж к прочим деталям.

— Хорошо, а теперь подготовь печати и оружие для своей марионетки, — меланхолично сообщил Господин, протянув ей пустой короб. — Начни с печатей. Потом для меня приготовишь штук триста сенбонов.

— Хорошо, — склонила голову живая кукла, приняв короб.

По сути, все печати были уже выписаны в отдельный свиток и рассортированы по своему назначению. Заметив направление её взгляда, Мастер приподнял бровь и взялся за изучение лежащего на столе документа. Пару раз задумчиво хмыкнув, Он сообщил, что всё верно и марионетку можно начать собирать сразу же, как будет закончено с подбором оружия.

Этим Мизуки и занялась, отложив в свой короб пару стопок тонких и мелких сенбонов. Также отдельно она отложила несколько пачек стандартных игл для Господина. Он тем временем готовил за столом обоймы для них, извлечённые из замершего рядом Хируко-сана. Скользнув по разложенным на столе футлярам взглядом, Хитоми добавила к стопке Кукловода ещё несколько пачек сенбонов поменьше и побольше стандартных. Разложив всё, как обычно, на углу стола, она по привычке свернула в лабораторию и принесла ещё несколько опечатанных пробирок с раствором для ядовитого газа.

— Хитоми, — с отчётливым металлом в голосе окликнул живую куклу Мастер. — Я не просил всё это, — ядовито прокомментировал Он, поведя подбородком в сторону принесённого.

Мизуки замерла на месте, подняв на Господина глаза. Однако на Его красивом лице была уже знакомая жестокая ухмылка. Значит, она всё сделала правильно?.. Разве нет?.. Продолжив ухмыляться, Кукловод протянул руку и придвинул к себе всё.

— Идеально, — наконец кивнул Он, расположившись за рабочим местом. — На сегодня всё. Иди спать, — продолжив похмыкивать, махнул Он ей.

Живая кукла возражать не стала и, поклонившись, удалилась на освободившуюся кровать. Одежду пришлось сменить, но чуть позже Хитоми предстояло воспользоваться ею ещё раз, чтобы продолжить работу над марионеткой, потому её она бережно свернула и сложила на стуле. Вот теперь наконец-то ей представилась возможность почитать, но...

— Я сказал, ложись спать, — меланхолично протянул Господин, не оборачиваясь, стоило только взяться за подготовленный свиток.

Сказано это было столь категорично, что спорить не имело ни малейшего смысла. Тихо вздохнув, Мизуки покорно погасила свечу и легла, накрывшись одеялом. В общем-то, она действительно устала, ведь глаза закрылись практически сами собой, не успела она досчитать до тридцати...

Проснулась Хитоми от характерного звука закрывшейся двери. Однако за плотно задёрнутой занавеской всё ещё горел свет, а это значило, что Господин ушёл ненадолго. И даже можно было предположить, что к тому самому Лидеру. Всё же прошло уже несколько дней, по её наблюдениям. А подолгу Мастер в комнате никогда не задерживался.

Пожалуй, до Его возвращения не стоило особо ничего предпринимать, разве что заглянуть в лабораторию и то — после завтрака. Подогрев воду и заварив лечебный отвар вместо чая, Мизуки уже привычно, мысленно поблагодарив Кеншин-сана, принялась за завтрак из сушёных фруктов и хрустящих пластинок из не знакомых ей злаков. Закончив с трапезой, приправленной горьковатым отваром, живая марионетка всё же решила надеть водолазку и брюки. Правда, последние настолько плотно обтягивали её нижнюю часть, что брюками их можно было назвать только с большой натяжкой.

Однако эта одежда идеально подходила для работы с марионетками. Если вспомнить все детали, то по идее уже подходило время очередных переоснащения и перезарядки боевых кукол Господина. Весь вопрос заключался в масштабах этого действа. Лекарства, кстати говоря, отсутствовали, как и контейнеры для них. Оставалось только разобраться с уже ненужной конструкцией химической системы. Закончив уборку в лаборатории, Хитоми на всякий случай подготовила перчатки и перебрала чистые свитки, отложив их на отдельную полку. Как минимум пару-тройку марионеток Мастер точно будет перезаряжать.

Ключ в замке провернулся, когда она перебирала сенбоны, раскладывая их по размеру и толщине. Закрыв за собой дверь, Господин застыл на месте с кривой ухмылкой. После чего прошёлся по комнате, отдёргивая занавески и извлекая из потайного шкафа чаны для обработки оружия ядом и устанавливая дополнительные столы. Похоже, в этот раз всё будет куда масштабней, чем в предыдущие семь раз.

Объём предстоящей работы стал понятен по количеству марионеток, которых методично потрошил, складывая в общую кучу, Мастер. А значит, следовало приготовить пилюли для восстановления чакры. Господину её явно потребуется слишком много. Также следовало наполнить чаны ядом и положить туда оружие на протравку. Приготовить лотки и ёмкости для уже обработанного. Вообще работы было непочатый край, и отвлекаться времени явно не будет.

Однако стоило только всё приготовить и начать работу, как в дверь знакомо постучали. Господин нехотя впустил блондина в комнату, заперев за ним дверь. Видно было, что Мастер с удовольствием выпроводил бы напарника, если бы не слишком явный шум в коридоре. Впрочем, Мизуки было совершенно не до этого, работа съедала всё её внимание, так что она даже отвечала скорее на автомате.

Дейдара-сан ушёл только после процедуры переливания чакры, порядком раздражая своим присутствием и вопросами Кукловода. Единственное, что в общем-то её в этом визите касалось — это принесённая блондином сумка с очередной порцией ингредиентов на очередной ряд лекарств. Но с этим она будет разбираться уже позже.

* * *

Перезарядка такого количества марионеток совершенно вымотала Хитоми, и она просто потеряла сознание, когда Господин произнёс слово "всё". Сколько пробыла без сознания, живая кукла не имела ни малейшего понятия. Однако очнулась она переодетая и в кровати... С противной головной болью в довесок. Мастером уже пахло слабо, значит, Он ушёл довольно давно. Оставалось только выдохнуть и заняться лечением надоедливой мигрени.

Когда мир перестал пульсировать и расплываться, отчётливо подступило чувство голода. Притом настолько сильного, что от него сводило живот. Но это было не так уж и удивительно — слишком много сил было потрачено... Допустим, вчера. Но не важно, еда была рядом в тумбочке, так что набить желудок не составляло труда.

Однако стоило зажечь свечу, как взору предстал объём "сегодняшних" работ. Господин явно торопился, раз убрал только содержимое потайного шкафа. А вот всё остальное предстояло разобрать и разложить именно ей. Тяжело вздохнув, Мизуки переоделась в одежду, что ранее принадлежала Кукловоду, и принялась за уборку. Прервавшись лишь единожды на перекус, что уже говорило о длительности её занятия.

Закончив с наведением порядка, живая марионетка чувствовала себя совершенно разбитой, потому её хватило лишь на то, чтобы собрать и запустить очередную химическую систему для очередного лекарства. После чего Мизуки просто упала на кровать и провалилась в сон.

Очнувшись, она обнаружила, что химический процесс закончен. А значит, следовало навести порядок и запустить следующий, и разлить лекарство по флаконам. В этой рутине Хитоми настолько запуталась, что только покалывание между лопаток напомнило ей о необходимости продолжения лечения ожога.

Родовая регенерация и мазь давали неплохие плоды — в большинстве своём ткани уже зажили и оставалась неглубокая небольшая рана там, где яд въелся особенно глубоко. Зато теперь можно было спокойно дотянуться до неё рукой для лечения. Тем более если использовать ещё и зеркало.

Залечив ожог, насколько хватило чакры, Мизуки обработала его специальным кремом и вернулась обратно в кровать. В очередной раз отключившись на неопределённое время. И проснувшись с тем же результатом в лаборатории. Перезапустив процесс в третий раз и сформировав пилюли, Хитоми всё же пришла к выводу, что после приёма пищи стоит уже вернуться к собственной марионетке.

Этим она и занялась, особыми печатями осторожно скрепляя все части воедино. Основа была завершена. Однако теперь нужно было отладить механизм, протестировав его в действии. На что живая кукла потратила невесть сколько времени. То, что казалось идеальным в теории, не настолько хорошо работало на практике. Так что пришлось несколько раз менять расположение деталей чуть ли не с точностью до миллиметра. Однако, управлять не трупом было куда проще и спокойнее.

Наверное, на это она потратила целые сутки. По крайней мере ей так казалось. Поэтому продолжить работу Мизуки решила "завтра". Ведь теперь необходимо было покрыть основу защитными печатями. И уже потом следовало изготовить и протестировать крепление остальных деталей. Провозившись с этим опять же уйму времени, она перешла к самой сложной, по её мнению, детали — особое внимание живая кукла решила уделить оперению. Над изготовлением которого она и прокорпела опять же невесть сколько, прерываясь несколько раз на еду и краткий отдых.

Теперь предстояло протравить все перья в специальном растворе и уже после этого провалиться опять в радушные объятия темноты без сновидений. Сны Хитоми вообще снились крайне редко. Если не сказать — не снились совсем. Вот и в этот раз ничего, кроме краткого мгновения между закрытием и открытием глаз, не было.

Сколько времени ушло на прикрепление оперения, Мизуки не представляла. Это был настолько долгий и кропотливый процесс, что казалось, прошла целая вечность. Впрочем, пока не зажил ожог, времени у неё было предостаточно. Закончив, она устало выдохнула и осмотрела фактически готового ворона. Почти как живой. Теперь оставалось начинить его оружием и ловушками. Но для начала следовало выбрать яд, который будет использован для оружия. Собственно, протравкой необходимого она и занималась до тех пор, пока хватало сил.

Процесс запечатывания оружия в марионетку также занял довольно много времени в силу размера куклы. Порой это даже напоминало процесс сбора разорванного трупа. Поймав себя на подобной аналогии, Хитоми криво ухмыльнулась. Как ни крути, а от привычек Нежити избавиться было невозможно. Горбатого даже могила не исправит. Хоть живые обычно говорили иначе. Но да откуда им знать?.. Улыбка ещё шире растянула губы живой марионетки.

Закончив с неживым вороном, Мизуки облегчённо выдохнула и позволила себе немного потренироваться в контроле куклы. Впрочем, с человеческими марионетками у неё тоже не было проблем, пока не нужно было пускать в ход оружие и боевые печати. Но не суть важно. Главное, что для самой себя она осталась довольна результатом. И теперь стоило дождаться вердикта Мастера. Но Он, судя по размаху подготовки, не иначе как целую страну лишь вдвоём с Дейдара-саном захватить собирался. Что, кстати, совершенно не исключалось. Тем более что о способностях блондина Хитоми знала не так и много.

Из бурчания Господина можно было вынести, что Его напарник считал искусством "взрыв". Если опираться на результаты обследования, что проводились при лечении, — не иначе, как Дейдара-сан обладал особым геномом, так называемым Кеккей Генкай. Причём довольно мощным. Впрочем, если учесть специфику его рук и печати на груди... Добавив к этому сумки с глиной, которые тот постоянно носил с собой. Выходило, что блондин мог создавать взрывчатку разной мощности с возможностью дистанционного подрыва...

Подобные размышления заставили живую марионетку поперхнуться травяным отваром. По сути получалось, что Дейдара-сан по смертоносности был не чуть не хуже Господина или того же Орочимару... Разве что человечности в нём было больше. То есть на человека он был больше похож. На обычного живого. И это при том, что, по её наблюдениям, это чудо природы было её ровесником.

В довесок блондин после лечения начал проявлять к её скромной персоне весьма нездоровое внимание. При этом, похоже, даже бессознательно... Не заметить эти взгляды (и реакцию Господина на них), задерживающиеся на совершенно конкретных частях её тела, было невозможно. Живая кукла перебрала в памяти всю имевшуюся информацию. Но спонтанность такого поведения наводила на вполне конкретный вопрос. Ведь такой интерес не на пустом же месте взялся?.. Что-то же спровоцировало всё это?

Хитоми замерла у зеркала, разглядывая себя. Нет, конечно, сейчас она по собственным представлениям походила на кукольную принцессу. И даже была весьма красива... Последнее наблюдение заставило её горько усмехнуться. Дожилась — собой в стекляшке любоваться... Но факт оставался фактом: теперь она хотя бы понимала, что нашёл в ней Господин. Но...

Вкусы Кукловода были весьма специфичны. И по сути главное в ней не особо изменилось — как она была чем-то неживым, так им и осталась. Разве что из бледного тощего призрака превратилась в холёную куклу. Но смысла это не слишком меняло — у живых она по-прежнему должна была вызывать не сексуальное влечение, а, как минимум, неприязнь. По крайней мере Дейдара-сан явно не тянул на некрофила. Тогда получалось, что неучтённым оставался только один фактор...

Может, всё-таки дело было в ней самой?.. Зачем-то же её так упорно прятали отец и дед?.. Может, регенерация и способности к медицине были не единственными её особенностями? Эта мысль осела внутри горьким осадком. Может, ответ был в родовом свитке, изучение которого она забросила где-то на половине, решив, что в этом совершенно нет смысла?.. Что если она тогда ошиблась? Да и вообще, когда она в последний раз изучала собственный организм полностью, а не на наличие чего-то конкретного?

От такого бросало в дрожь. И ведь ей ни разу не пришла в голову столь простая мысль. И как теперь вообще можно было узнать, насколько она изменилась за годы нахождения в этой комнате? Хотя... Была ведь тетрадь Господина, в которой Он делал записи с самого начала. До сих пор к этой вещи Мизуки прикасалась лишь затем, чтобы передать её в руки Мастера.

Но вот сейчас листала, вчитываясь в каждый термин и изменения. Но... Ничего, что могло бы быть ей полезно в возникшем вопросе, не фигурировало в записях Господина. Да и проблема проявилась ведь не сразу. Да и с Мастером такого не было ни разу за это время. Тогда, может, дело было в том, что Кукловод не был живым?.. Может, вся соль именно в этом?

Убрав тетрадь Мастера на место, Хитоми впервые за последние годы взялась за изучение собственного тела. Начиная с обследования чакрой и до подробного анализа крови, благо необходимые реагенты у Господина имелись. Также в ход пошёл свиток, что перед уходом так тщательно изучал Кукловод. Но проблема состояла в том, что сначала надо было ещё расшифровать письмена.

Вернувшийся с миссии Мастер лишь повёл бровью на её изыскания, но останавливать не стал, меланхолично просматривая её записи, которых набралась уже целая тетрадь. Марионетку-ворона Он осмотрел уже после того, как разобрал свою сумку, выложив в секционной очередной свиток с трупом. С её творением Мастер возился довольно долго, осматривая каждую деталь и печать, а под конец протестировал марионетку в движении.

Оставив её ворона в покое, Кукловод усадил его на прикроватной тумбочке и достал свою тетрадь, ненадолго замерев возле стола. Пролистав свои исследования, Он, прищурившись, осведомился:

— Хитоми, ты брала мою тетрадь?

— Да, Господин, — оторвавшись от свитка, подняла голову Мизуки. — Мне нужны были данные о состоянии моего тела за эти годы. Найти их можно было только в ваших записях. Прошу прощения, что взяла тетрадь без вашего согласия, — покорно склонив голову, отчиталась она.

— Хм, — меланхолично протянул Мастер, раскладывая тетрадь и инструменты на рабочем столе.

Намёк был понят: живая марионетка отложила свиток и, скинув одежду, подошла к Господину для очередного исследования. Холодные пальцы как обычно то почти невесомо скользили по коже, то болезненно надавливали, то прощупывали кости. Всё как всегда. И этот горький привкус и ноющая боль в груди. Слишком бесстрастен. Слишком идеален. И это отбивало всякое желание перечить, как, впрочем, и что-либо чувствовать. Всего лишь марионетка. Пусть ещё пока что и живая.

Неживые пальцы задержались на рубце ожога, невесомо проскользив по нему несколько раз. Как только этот шрам исчезнет, Мастер, возможно, наконец-то сделает из неё марионетку. Осталось совсем чуть-чуть. И настанет покой. Вечный. Губы Мизуки тронуло улыбкой. Господин должен был бы это оценить...

— Почему тебя вдруг так заинтересовали собственное тело и геном? — поймав чёрную прядь, поинтересовался Кукловод.

— Пытаюсь понять причины столь внезапного интереса Вашего напарника, Господин, — подняла на него глаза кукла. — Мне не даёт покоя мысль о нелогичности такого интереса...

Неживые губы дёрнулись, искривившись в ядовитую ухмылку. Весь вид Мастера намекал, что Он готов рассмеяться в голос. Но Кукловод лишь продолжил ухмыляться и скользить пальцами по её лицу: висок, скулы, подбородок и губы... Каждое Его движение говорило, что причина слишком ясна. Господин часто произносил это слово, когда дело касалось её. Это же слово читалось сейчас в углах Его губ, в прищуре серых глаз и застывшем на её губах пальце — идеальна.

От такого начинало гореть в груди и не хватало воздуха. Хитоми не была уверена, что это на самом деле так. Но чужое мнение было и не особо важно. И чем дольше она оставалась рядом с этим безумным мужчиной, тем яснее осознавала, что ещё сильнее влюблялась в Него. И единственный исход подобной любви был один — принять смерть от Его рук и стать Его человеческой марионеткой.

* * *

Однако вопрос странной реакции на неё живого Мизуки всё же решила не оставлять, подмечая все мелочи. Что дало свои плоды после первого же визита блондина. И подобное открытие до такой степени шокировало живую куклу, что она даже нервно заулыбалась. Что не прошло мимо внимания обоих нукенинов. С совершенно однобокой и неверной трактовкой этого явления каждым.

Но живой кукле было совершенно не до широкой ответной улыбки одного и раздражения другого. Отгородившись от обоих ширмой лаборатории, она перепроверила новые данные. Но результат был именно тот, который она предполагала. Её организм ни много ни мало в присутствии живого начинал вырабатывать феромоны, да ещё и в бешеном количестве, что даже появлялось ощущение специфического запаха.

И это уже совсем было дико. Настолько, что вызывало нервную улыбку. Ведь её саму совершенно не интересовал никто, кроме Господина. Но её собственный организм вытворял чёрт его знает что! А ведь она ничего, совершенно ничего не почувствовала, даже когда лечила и оперировала Дейдара-сана. Ну разве что немного раздражения. Тогда почему?..

Мастер хоть и был крайне раздражён, не стал отрывать её от исследований. Он просто молча постоял рядом, окидывая взглядом её записи, после чего удалился на кровать изучать оставленный ей предками свиток. Чему Мизуки была безмерно благодарна. Правда, стоило ей освободить лабораторию, как Кукловод перебрался туда, листая её исследования и запуская серию собственных тестов. Похоже, эта проблема волновала их обоих.

Исчез Мастер из комнаты весьма неожиданно и тихо, пока Хитоми спала. Вернулся Он также тихо, задумчиво опустившись на кровать. Господин не реагировал ни на что до тех пор, пока живая кукла не прошла совсем рядом. Тогда её обжёг холодный пристальный взгляд.

— Будь осторожней, если вдруг тебе придётся остаться наедине с Дейдарой, — наконец тихо произнёс Он. — Он... Не Я, — неживые пальцы переплелись. — Гарантий того, что он не зайдёт дальше положенного, нет. Ты ведь понимаешь, о чём я?

— Да, Господин, — тихо отозвалась замершая на месте Мизуки.

Всё было предельно ясно. Хоть и абсолютно не устраивало её. Нужно было что-то придумать, чтобы успокоить взбесившиеся гормоны, жившие, кажется, своей собственной жизнью. А это означало, что нужны ещё анализы и время на изучение свитка. Много времени... На что Мастер лишь усмехнулся, намекая, что его у неё целая вечность. Хотя сама она полагала, что до заживания ожога.

Впрочем, Кукловод особо не возражал против дальнейших исследований, тем более что это не мешало ей продолжать работу, что она выполняла и прежде. Всё пошло опять своим чередом по накатанной колее, хоть и с небольшими изменениями. Визиты Дейдары-сана были не столь частыми да и в присутствии Господина. Но всё равно вызывали нервную улыбку. Которая явно трактовалась не так, как стоило бы.

Единственное — после очередной неудачной тренировки с человеческой марионеткой, ей было запрещено их трогать в целях обучения. А сам Мастер надолго засел за создание нового яда. Теперь оставалось только отрабатывать водные техники и упражняться со своим вороном. Помимо исследований, конечно.

Исследования прекращать было нельзя. Потому как вся эта ситуация была бомбой замедленного действия, и рвануть могло в самый неподходящий момент. Крайне иронично было и то, что ключевой фигурой в этом был человек, считающий искусством взрыв... Хитоми прекрасно понимала, что затишье временное. Рано или поздно Лидер найдёт опять повод подослать блондина в отсутствие Мастера.

И это каждый раз вызывало нервную улыбку. Которая, в силу неумения улыбаться, явно расценивалась, как выражение симпатии. Не просто же так Мизуки в ответ получала едва ли не лучезарную улыбку во все тридцать два зуба. Но в общем-то это было не так странно, как... Поведение Господина. Он стал ещё более раздражительным. Причём весьма специфично. Объяснить суть проблемы живая кукла не могла. Наверное, из-за слишком обрывочных знаний об эмоциях живых. Но... Что-то в Нём изменилось. Изменилось в Его отношении к ней...

Порой ей казалось, что эти вспышки злости, маскируемые под сарказм, очень напоминают ревность... Но... Питать напрасные надежды было наивно и больно. Однако сомнения были настолько едкими, что она решилась на небольшую дерзость: в её тетради, которую Он то и дело просматривал, появились новые строки. На них Господин явно должен был как-то отреагировать.

Он?.. Он ревнует меня?..

Надежды осыпаются, звеня…

Он не может меня ревновать…

Кому, как не мне, это знать?..

Он просто не создан для чувств…

Он себя посвятил одному из искусств…

И ко мне навряд ли что-то чувствует Он…

Куклу ревновать?.. Сей случай смешон…

Но тогда почему

Я на себе ловлю Его недовольный взгляд,

Когда улыбаюсь не Ему,

А тому, кто моей улыбке рад?..

Тому, кто куклой меня не считает…

Тому, кто моё одиночество понимает…

Почему я чувствую Его злость,

Когда приходит к Нему Его белокурый гость?..

Когда гость по мне взглядом скользит?..

Почему Его это злит?..

Почему меня Он держит подле себя,

Когда моя Ему безразлична судьба?

Ведь Он её знает и так…

Почему при другом Он смотрит, словно лютый враг…

В обитель посмел Его войти?..

Почему я не могу к другому подойти?..

Почему Его над собой я ощущаю власть,

Когда?.. Я не позволю пасть

Его искусству в глазах оппонента Его…

Но даже преданность моя не изменяет ничего…

Я безраздельно подчиняюсь Ему одному,

Тогда почему так гневен Его взгляд?.. Почему?..

Это так на ревность похоже…

Мороз проходит по коже…

Но ведь Он — не создан для чувств…

Он себя посвятил одному из сложнейших искусств…

И… Куклу глупо ревновать…

Кому, как не мне, это знать?..

Он и впрямь застыл с неперевёрнутым листом в руке. Суставы неживых пальцев отчётливо хрустнули, и холодный пронзительный взгляд обратился на живую куклу, кажется не видя её. Хитоми также замерла, ожидая Его дальнейших действий. Но Господин лишь прикрыл глаза ладонью и закрыл тетрадь. Молча. Хоть воздух едва не потрескивал от напряжения. Он молчал... Лишь на мгновение по неживым губам скользнула горькая усмешка.

Чёрный плащ был небрежно наброшен на пощёлкивающие шарнирами плечи. Свеча погашена, заполнив комнату густой темнотой. Темнотой, в которой гулко отдавались Его шаги. Скрежет ключа в замке. И повисшая звенящая тишина. Мизуки ожидала совсем не этого. И оттого была порядком растеряна. Мастер вёл себя с каждым разом всё более странно.

Возвратившись, Кукловод молча переложил её тетрадь на край стола и достал свою. Раз за разом пересматривая и перечитывая собственные записи. Не успокоившись на этом, Он перешёл в лабораторию, позвякивая склянками ядов. В итоге Мастер замер на пузырьке с вязкой золотистой жидкостью. Какое-то время он просто сидел, разглядывая склянку. После чего убрал её обратно и, чеканя шаг, подошёл к кровати. Молча. Неживые пальцы резко дёрнули шнурок, развязывая узел на оби.

Намёк был слишком красноречив, чтобы проигнорировать его. Потому Мизуки поспешила встать, позволяя методично раздеть себя. Господин не взял ни тетрадь, ни привычные измерительные приборы. А значит, Его, скорее всего, интересовало, зажил ли ожог на её спине.

Так и было. Холодные пальцы проскользили вдоль позвоночника, прочертили зигзаг от левого плеча к пояснице и замерли там, где было Его клеймо мастера. Выведенный чёрным скорпион.

— Хитоми... — тихо выдохнул Он, отходя на шаг. — Можешь одеваться, — уже в привычной меланхоличной манере добавил Мастер, вернувшись к своим записям.

И наступила тишина, нарушаемая лишь шорохом бумаг. Господин с головой ушёл в свои исследования, обложившись книгами и чистыми свитками. Мизуки оставалось, лишь вздохнув, подчиниться и последовать Его примеру только со свитком родовых техник.

Однако из всего случившегося живая марионетка вынесла один очень важный факт. Кукловод готовился. Как никогда. Он собирался в ближайшее время сделать её наконец НЕживой марионеткой. И это понимание разливалось внутри терпким, горько-сладким теплом. От которого щипало глаза. Это было облегчение и боль одновременно. Странное чувство.

Господин так и сидел за своими бумагами, наверное, несколько дней. Возможно, Он бы и дальше продолжал свои исследования. Но в дверь уже знакомо постучали. Впрочем, нынешний барьер неплохо пропускал звуки из коридора, и пришедшего Хитоми узнала уже по шагам — Дейдара-сан.

Правда, визит не продлился долго. Мастер быстро собрал вещи, саркастично переругиваясь с напарником об искусстве. Это вызывало горьковатую улыбку. Таким Он с ней точно не был. Стоило запомнить эту сторону Кукловода тоже. Потому живая марионетка позволила себе эту малость, скрыв излом закушенных губ свитком.

— Оставь всё как есть, — обернувшись уже у самой двери, меланхолично бросил Он и ушёл.

Дверь закрылась на ключ, заполняя комнату гулкой тишиной. Она настолько окатывала отчаянной тоской, что свиток сам выскользнул из рук, а Хитоми, закрыв лицо руками, разрыдалась, выплёскивая наконец накопившиеся эмоции.

Сколько длилась эта спонтанная истерика, Мизуки представляла плохо, ведь уснула она всё ещё со слезами. Но, судя по припухшим покрасневшим глазам и носу, проревелась она знатно. Отложив зеркало обратно на тумбочку, живая марионетка решила, что на "сегодня" ничего не хочет, и уткнулась носом обратно в подушку. Правда, въевшаяся привычка что-то делать не дала ей лежать долго.

Приведя себя в порядок, живая кукла окунулась в привычную рутину дел с привычными перерывами на еду и отдых. Всё как всегда. Бесконечное сегодня. И только заваленный свитками и книгами стол Господина напоминал, что скоро всё это закончится. Хитоми лишь ненадолго осмелилась вытащить из кипы бумаг свою тетрадь, чтобы сделать там ещё одну запись. После чего вернула тетрадь на то же место.

И всё же в груди ворочалась тревога. Гнетущее ощущение, что вот-вот разразится гроза. Впрочем, можно было даже не гадать, откуда придёт беда. Ответ был очевиден. Учитывая поведение Мастера, Лидер наверняка найдёт повод, чтобы подослать Дейдара-сана до того, как из неё всё-таки сделают человеческую марионетку. От этой мысли ей впервые за последние годы стало страшно. Мысль о том, что может произойти в отсутствие Господина, обжигала сознание и прошивала отчаянием до костей.

Пожалуй, ждать постоянно конца и беды — самое худшее что может быть. Выматывающее тело и душу ощущение. Потому возвращение Господина было сродни глотку воздуха после удушья. Однако по мрачному виду Кукловода, наводящего порядок на своём столе, всё было понятно без слов.

— Вас отсылают одного? — замерев у ширмы лаборатории, озвучила тягостную мысль Мизуки.

— Да, — мрачно отозвался Мастер. — Дейдара явно специально подставился на задании... — угол Его губ дёрнулся. — И его оставляют на лечение. Отсылая меня подальше... — Господин тяжело опустился на стул. — Проклятье... — Кукловод стукнул кулаком по столу. — Чёрта с два я допущу, чтобы они устанавливали свои правила на моей территории! — Господин вынул из потайного кармана ключ. — И вот это мне предложили отдать Дейдаре, — криво усмехнулся Он. — Но знаешь что, Хитоми?

Живая марионетка отрицательно покачала головой, отпуская наконец зажатую в руках клеёнчатую материю, и подошла, ведомая Его горящим взглядом и знакомой жестокой ухмылкой.

— Держи, — в её ладонь лёг обжигающе холодный кусочек металла, что столько лет запирал её темницу. — Это дубликат. Постарайся продержаться сутки после моего ухода, — на стол были выставлены часы, которые Мастер тут же завёл. — Отдохни, пока есть возможность. Мне надо подготовиться.

После этих слов Хитоми поспешила удалиться на кровать, а её Господин перебирал, перечитывал и убирал скопившиеся на столе бумаги, затем перебирал и сортировал яды, то и дело поглядывая на часы. Часы, что громко отсчитывали минуты до переломного момента для Кукловода и Его пока что живой марионетки...