Слепота/Blindness (гет)

Гарри преполагал, что основная тяжесть финансовой ответственности ляжет на него и Невилла Лонгботтома.

Он забыл, что являлся не единственным богатым чистокровным волшебником, заботившимся о тех, кого считали ниже человеческого достоинства.

Леди Гризельда Марчбэнкс, чей темно-синий узор души обладал медленно-пульсирующим светом, была первой, кто пообещал выделись средства на строительство частного убежища для тех, чья человеческая сущность мутировала из-за ликантропии. За ней с предложением о выделении средств выступили двое старейшин Визенгамота, которых она пригласила на это импровизированное собрание.

Лорд Браун и леди Гэмп, чьи узоры были столь же старыми, как и у их приятельницы, не часто решались вмешиваться в текущие дебаты. Они в основном придерживались нейтралитета, а их места на заседании находились недалеко от места Гарри. Эти двое любили поспорить и чаще всего голосовали друг против друга, просто чтобы насолить партнеру и позабавиться.

Но в одном они легко могли прийти к согласию. Никто не должен быть убит просто потому, что общество недостаточно цивилизованно, чтобы найти гуманное решение проблемы.

Из пятнадцати волшебников, собравшихся на площади Гриммо, трое старейшин пожертвовали почти всю сумму, необходимую для создания и охраны обширных земель, принадлежащих семье Лонгботтомов. Остальным была дана задача потратить перечисленные средства на строителей и охранников, которые могли бы помешать оборотню на пике активности сбежать за пределы защитных чар или зданий, построенных на территории.

Лорд Тиберий Огден, самый подкованный в деловых вопросах член группы, начал обдумывать, как построить импровизированный город и как лучше всего использовать тех, кто собрался сегодня.

Требовалось огромное количество деталей, а времени на работу оставалось очень и очень мало.

Кричер и Кракен приходили и уходили, подавая чай и прохладительные напитки, так как время уже клонилось к вечеру, их желтый свет мерцал между множества радужных оттенков.

Они спорили. Они соглашались. Потом спорили дальше. Гарри мог думать об этом только как о демократии в ее лучшем и худшем проявлениях, когда они пытались заставить всех довольствоваться общим результатом.

К тому времени, когда они достигли консенсуса и разошлись, чтобы приступить к выполнению поставленных задач, все были сильно вымотаны.

Когда последний посетитель ушел, Гарри подошел к тому месту, где стояла Гермиона, ее сине-фиолетовый свет выглядел потускневшим. Он нежно притянул ее к себе и вздохнул с облегчением, когда она растаяла в его объятиях.

— Я не хотел кричать, — пробормотал он. — Перед собранием. Я просто думаю, что нам нужно быть более осторожными со статьями. Сейчас они обладают гораздо большим влиянием, чем когда-либо.

Она отстранилась, свет ее души пульсировал перед его глазами. Гарри видел, как он струится сквозь узор ее лица, его человеческие черты — такие нежные и прекрасные.

— Я не сержусь. Мы ведь еще будем спорить, правда? Мы не созданы под копирку. Мы еще будем расходиться во мнениях, особенно по поводу методологии.

— Я все же не люблю с тобой спорить, — признался Гарри и медленно устало улыбнулся. — Я бы предпочел мирную дискуссию, которая закончится тем, что я окажусь прав.

Она рассмеялась и наклонилась, рассеянно проведя по его шее своей щекой — мягкое мимолетное прикосновение.

— Я придумаю хороший ответ на это, когда буду не настолько измотана. Не засиживайся допоздна, обдумывая все это. У нас появился хороший план.

— Да, — согласился Гарри, глядя, как она аппарирует прочь после последнего прощального поцелуя.

Затем он лег в постель, накрывшись ночным звездным небом Мантии, в то время как ладонь, будто тяжелый груз носившая Камень, покоилась под его головой.

Когда он заснул, ему впервые приснилось — насколько он помнил — место, где цвета умирали и возрождались, трепещущие нити соединялись в цепи холодного тепла. Они были вытянуты одна за другой, так много оттенков с именами, которые он не мог определить, каждый был уникален и все же похож на другие, они были связаны просто потому, что все были частями большего целого.

И, как ни странно, его сон был спокойным даже тогда, когда цвета исчезли, превратившись в бледно-белую тьму.

* * *

Ноябрь прошел в бурной деятельности, даже несмотря на то, что на Гарри была возложена лишь небольшая часть обязанностей.

Он чувствовал себя скорее наблюдателем, нежели кем-либо еще, глядя, как другие волшебницы и волшебники работают над созданием убежища.

Лорд Огден прислал план строительства теоретически самообеспечивающегося волшебного города. Тот включал в себя большой сад и теплицы для выращивания ингредиентов для зелий, лавки и несколько магазинов, пункт целителей и даже школу.

— Суть в том, чтобы в конечном счете нанять самих оборотней для управления городскими службами. Поначалу, я полагаю, мало кто будет должным образом обучен, но мы над этим поработаем.

Гарри лишь кивал, слушая лорда Огдена, уверенный, что этот волшебник по крайней мере, сможет все организовать, даже несмотря на то, что он являлся одним из активных участников дебатов о толщине котлов. В конце концов, никто не совершенен.

Охранники приходили и уходили, но масштабное предприятие по охране целого лесного массива не могло быть завершено в течение месяца. Вместо этого было создано несколько первоначальных сооружений, чтобы безопасно удерживать любого оборотня, который захочет прийти, а заготовленное аконитовое зелье предлагалось всем желающим.

— Есть несколько рабочих мест, которые оборотни могут занять, чтобы помочь собрать средства. В начале любые средства должны собираться коллективно, чтобы распределяться по городу в целом. Это пока что потребует огромных пожертвований и времени от нормальных людей, все рассчитано на отдаленное будущее. Рим строился не за один день!

Гарри хотел указать Огдену, что оборотни не являются ненормальными людьми, но не мог. Нормальность определялась как нечто типичное и обычное, а оборотни таковыми не являлись.

Кроме того, в тот единственный раз, когда он открыто не согласился с этим человеком, его ярко-розовый узор души затрепетал в полнейшем беспокойстве, таком сильном, что это напоминало вид сердечного приступа. Невысокий трепещущий лорд питал тщательно скрываемый страх, который он маскировал постоянной критикой и объяснял каждую возможную деталь, когда Гарри был рядом.

Как будто лорд Огден считал, что должен объяснять свои действия, при том, что Гарри даже не являлся куратором убежища.

Эта честь выпала на долю Невилла Лонгботтома, который справлялся с поставленной задачей с храбрым упрямством гриффиндорца.

Через две недели после декабрьского заседания Визенгамота Гарри почувствовал огромное облегчение от того, что Лонгботтом первым встал на защиту оборотней.

Он не думал, что сам смог бы управлять таким количеством людей и вполовину так же хорошо, как Невилл, хотя когда-нибудь и ему придется этому учиться.

В конце концов, потребуется очень много людей, чтобы мирно объединить маггловский и магический миры.

* * *

Конечно, просто построить убежище было бы недостаточно. Гарри и Гермиона взяли на себя еще одну жизненно важную задачу. Они должны были найти как можно больше оборотней до декабрьского заседания Визенгамота и пригласить их в разрастающееся убежище.

Теперь у него было имя. Имя, которое звучало одновременно с иронией и надеждой.

Нон Мордере.⁽¹⁾ Простая латинская фраза, которая означала: "мы не кусаемся".

Уизли предложил это первым, в порыве гнева, когда были предложены другие, более причудливые варианты. Он наотрез отказался останавливаться на названии городка "Лунный танец".

— Хватит придумывать поэтические имена. Кто захочет жить в городе под названием "Лунный танец" или " Зов Луны", или еще в чем-нибудь лунном? С таким же успехом вы могли бы назвать это место "Лунным рабством", если хотите, чтобы название было точным. Или "Кусачие". Или еще лучше: "Мы не хотим тебя кусать, так что убирайся к черту из этого места в полнолуние".

Очевидно, что им пришлось немного сократить это название и придать ему менее угрожающий оттенок. Гарри подумал, что Номулус Мордере⁽²⁾ — "мы не хотим кусать", было бы более уместно, учитывая, что оборотни, безусловно, кусались. Но на название "Нон Мордере" согласилось большинство.

Поэтому в "Ежедневном Пророке" появилась статья, написанная уважаемой Виолой Джеймс, которую Гермиона вызвалась попросить о помощи. В ней тщательно продуманными словами говорилось о гавани, построенной для тех, кто был проклят ликантропией, о месте, куда они могли бы пойти, чтобы избежать гонений, если захотят. Место, где они могли бы стать свободными, быть самими собой, а не запертыми в клетках, пытаясь искусать самих себя. А также месте, где им не придется беспокоиться о том, чтобы причинить вред своим семьям или соседям.

Если понадобится, предоставят и жилье для членов семьи, не являющихся оборотнями. Там будет занятость, рабочие места. В этом городе появится возможность начать все с начала, возможность начать новую жизнь.

В этом городе будет надежда.

И оборотни начали приходить по одному, по двое, по трое. Ручеек, который превратился в поток; многие оборотни привели с собой членов семьи, которые не были прокляты, но отказались покинуть близких.

Незараженные родители, а также старшие братья и сестры приносили детей. Братья и сестры, матери и отцы. Иногда приходили целые семьи оборотней, люди, которые скитались из города в город, пытаясь заработать на жизнь, выполняя временную работу. Другие были прекрасно одеты, эти волшебницы и волшебники умудрялись хорошо зарабатывать, несмотря на правила министерства, но теперь, при нынешнем политическом климате, они боялись за свою жизнь.

Беженцы с войны, которая еще не началась. Уничтожение, которого Гарри стремился не допустить, ведь он делал все возможное, чтобы предотвратить его.

Только в волшебном мире можно было построить полноценный город за несколько недель. Дома вырастали из земли и строились сами, материалы доставлялись с помощью портключей в ящиках, больших, чем сами дома.

Но не только волшебницы и волшебники выполняли всю работу. Агенство по трудоустройству эльфов так же нашло занятие для своих спасенных домовых эльфов, за которое лорд Малфой назначил достаточно высокую цену, расписывая труд своей крайне изобретательной строительной и уборочной бригад. Некоторые гоблины даже поднялись из своих поселений, чтобы исследовать, а затем и инвестировать средства в новый потенциальный источник дохода, коим являлись обширные волшебные сады и теплицы, заказанные Лонгботтомом.

Гарри подумал, что ирония судьбы в том, что через несколько лет Невилл, возможно, будет и сам зарабатывать деньги на Нон Мордере. В отличие от лорда Огдена, Лонгботтом так и не подсчитал, сколько качественных ингредиентов потребуется для зелья. Они создавали то, что потенциально могло стать прибыльным городом, сосредоточенным на коммерческом магическом сельском хозяйстве.

Но его пока еще не существовало, и те, кто страстно ненавидел ликантропию, трубили тревогу во всех местах, где только могли.

"Ежедневный пророк" опубликовал разоблачительные материалы о масштабном предприятии, назвав его "сбором получеловеческих зверей" и тренировочной площадкой для "новой темной силы". В Косой аллее прошли митинги, призывавшие министерство принять меры против этой коммуны, которая могла "уничтожить простых волшебниц и волшебников в радиусе ста миль".

Гарри, пробираясь сквозь толпу в надвинутом на глаза капюшоне в поисках последних узоров оборотней, чувствовал ее страх и гнев, грохочущие в его собственной душе, вспышки цвета, взрывающиеся в толпе, когда магия кружилась и закручивалась от силы растущих эмоций.

В одном переулке он заметил живую тень, наблюдающую за ним — черное пятно вампира, скрывавшегося от толпы людей, окружавшей его, и выжидавшего подходящего времени, как и обещал раньше.

Он стоял, наблюдая за Гарри, узнав его, даже несмотря на маскировку, чего не могли сделать ни волшебницы, ни волшебники, находящиеся вокруг. Позволив Гарри увидеть себя, он не сомневался, что сможет скрыться, как делал это раньше.

Вампиры должны были догадаться, что ситуация, подобная той, что назревает вокруг оборотней, с такой же вероятностью может случиться и с ними самими. И они наблюдали, как Гарри справится с ней.

Потому как на этот раз именно оппозиция контролировала прессу и людей, манипулируя ими с помощью вопиюще ужасающих историй и убийств, совершенных когтями и клыками монстров, живущих среди людей.

И Лонгботтом, и его команда мало что могли сделать в борьбе с этими историями, потому что все это было правдой. Оборотни, оставленные неконтролируемыми, вне клеток и без охраны, всегда будут убивать и заражать. Все, что они могли сказать, это то, что оборотни не хотели этого; все, что они могли сказать, это то, что оборотни являлись людьми, которые были прокляты болезнью, укравшей у них силу воли и превращавшей их раз в месяц в зверей.

Но это заставляло многих лишь еще больше бояться, это давало Амбридж и Трайпу еще большее оружие против них. Под видом "помощи" они заключали в тюрьму каждого инфицированного человека и сажали его в клетку на всю оставшуюся жизнь. В конце концов, они примут решение об их эвтаназии, если не смогут покончить с ними немедленно.

В ответ на этот шаг предупрежденные оборотни взбунтуются. Если они решат, что им все равно суждено умереть, то сделают это свободными и заберут с собой столько фанатиков, сколько смогут. В своем отчаянии они лишь докажут, что являются теми монстрами, о которых говорит министерство, и общество сможет смело похлопать себя по плечу за хорошо выполненную работу, когда убьёт самого последнего из них.

Подобное потенциальное будущее было ужасно.

И, как Гарри и опасался, Полнолуние выпадало ровно за две ночи до следующего заседания Визенгамота.

Если что-то и должно подстегнуть движение против оборотней в любом направлении, то это произойдет именно в эту ночь.

* * *

— Они наняли охрану на окраинах Нон Мордере, где еще не полностью действуют защитные чары. Людей из Джей Ти-Пи, как мы и рекомендовали, — тихо сказала Гермиона, ее чай остывал в зажатой в руках кружке. — Не для того, чтобы удержать оборотней внутри, а для того, чтобы кто-нибудь не пробрался. Невилл боится, что некоторые протестующие могут попытаться проникнуть в город.

— Я думаю, мы нашли всех, кто жил в Косой аллее и Лютном переулке, — голос Гарри не был усталым, скорее — напряженным, к тому же она явно видела беспокойство, читающееся на его лице. Ни один из них не собирался спокойно спать этой ночью. — По крайней мере, тех, кто осмелились выйти из своих убежищ. Слух распространился быстро, хотя бы среди тех, кто входит в их общину. Я думаю, что все, кто хотел, теперь находятся в безопасности во временно охраняемых зданиях Нон Мордере.

Гермиона закрыла глаза, пытаясь успокоиться Они не могли предотвратить то, что могло произойти. То, что, возможно, происходило в этот самый момент.

Послышался резкий звук, а затем настойчивый голос Кричера, и ее глаза распахнулись.

— Хозяин Поттер, ваш летучий порох. Вас вызывает Этон.

И она почувствовала, как ее сердце упало, особенно когда посмотрела в расфокусированные глаза Гарри и увидела там мрачное понимание.

* * *

— Нападение в Косой аллее, — голос Этон звучал официально, быстро и резко.

— Судя по всему, это началось десять минут назад. К настоящему времени сообщается о двух жертвах, которые были эвакуированы с помощью летучего пороха. Мы входим, задерживаем зверя или зверей и отступаем, чтобы позволить аврорам справиться с остальными. По нашему сигналу, если мы не сможем справиться с ситуацией, подключится резервный отряд, находящейся наготове. Пока мы идем одни, исключая повышенную вероятность беспорядка и перекрестного огня.

Гарри стоял рядом с остальными, одетый в пурпурно-коричневую броню Грифона и держа свою простую палочку из жилы дракона в свободной руке.

Кто оказался в Косой аллее? Какой оборотень остался под недостаточной защитой именно в этот из всех месяцев, когда была предложена помощь?

— Портключ — три-два-один...

Водоворот хаотических цветов поглотил их, его душа кружилась вокруг узоров душ его товарищей по команде — синим и лавандовым, красным и оранжевым, — превращаясь в ужасно тошнотворный танец силы.

Затем они оказались в переулке, стоя под золотым небом, защищенным чарами, и пурпурные и зеленые здания, выстроившиеся вдоль улицы, ярко мерцали вокруг, каждый под своей защитой.

Одиночный крик разорвал воздух, кто-то рыдал, задыхаясь от горя.

Они приближались согласованным бегом, Этон шла впереди, Граниан и Фестрал по обе стороны, осматривая окрестности в поисках малейшего намека на оборотня.

Но ночью Гарри видел так же ясно, как и днем. Он не видел других цветов душ на этой улице, кроме того, что лежал на земле, проливая розовый оттенок жизни на пурпурный камень мостовой.

Он видел, как мутация захватывает зазубренную рану на руке человека, как волчий узор ликантропии проникает в ее человечность, словно червь, извивающийся в свежевскопанной почве.

Но пока только в руке. Когда Абраксан опустился на колени, чтобы предложить помощь, и приготовил аварийный портключ, чтобы доставить пострадавшую в больницу Святого Мунго, Гарри направил свой изумрудный свет на узор ее руки и быстро заговорил.

—Я могу предотвратить заражение, если вы позволите мне ампутировать и воссоздать тело...

— Сделай это, сделай! — женский голос прокричал прежде, чем он успел договорить. — Она оставила нас здесь умирать! Мы должны были просто сломать защиту и уйти с помощью портключа, но она оставила нас здесь! Пожалуйста, сделай это! Я скорее умру, чем стану одним из этих монстров! Я ненавижу...!

Гарри замедлил ее жизнь до потери сознания, прежде чем ее крики смогли стать еще громче; намеки, которые она оставила, болезненно повисли в его сознании.

На мгновение у него возникло искушение позволить ликантропии овладеть ею. Она могла так просто приговорить к смерти другого человека.

— Если ты собираешься это сделать, сделай это сейчас, — резко произнес Абраксан. — Портключ активируется через тридцать секунд.

Гарри резко тряхнул головой, затем взглянул на узор ее руки в районе плеча и аккуратно оторвал его, розовая жизнь брызнула, чтобы свободно растечься по земле. Затем он взял смесь из этой крови, воздуха и кроваво-пурпурного камня под ними и преобразил ее в подобие ампутированной конечности, узор был нетронутым и теперь лишенным волчьего налета ликантропии.

Он прижал эту руку к ее телу и быстро прикрепил ее на место — плечо, локоть и запястье — один целый узор лежал теперь на земле, искромсаные остатки ее бывшей руки покоились рядом. Это было похоже на то, как если бы он поставил на место последний кусочек головоломки, края которого идеально совпадали.

В следующее мгновение она исчезла, оставив после себя лишь розовую зараженную часть тела, все еще медленно кровоточащую на камне.

Гарри встал, не обращая внимания на розовые пятна, которые теперь усеивали его броню.

Остальные ничего не сказали. Вопросы, без сомнения, будут заданы позже, когда они выберутся из враждебной ситуации.

Послышался вой, искаженный зданиями и пространством. Они следовали за ним, проверяя боковые улицы и переулки, продвигаясь все глубже в сердце Косой аллеи.

Прочь от Лютного переулка и в сторону Гринготтса, который был открыт всю ночь — одно из немногих мест, которые работали в Косой аллее.

Он почувствовал запах горелого меха, обугленного и свежего. Услышал рычание разочарования и гнева, металлический лязг тела против грубой магической силы.

Потом они завернули за угол и увидели эту картину.

Золотые охранные чары Гринготтса были активированы между широкими пурпурными дверями из цельного металла. Он не мог видеть за этими защитными полями, но слышал приглушенные проклятия Граниана.

— Гребаные гоблины просто стоят и ничего не делают!

И на фоне этих твердых непроницаемых защитных чар корчился оборотень, в знакомом оттенке красной человеческой души внутри незрелого волчьего узора.

Ярко-красный оттенок "кардинал". Тон, который был таким жизнерадостным и полным надежды.

Она пела, когда он видел ее в последний раз.

Она была всего лишь подростком, и кто-то намеренно освободил ее, зная, где она находится в клетке, зная, что в ее организме нет аконитового зелья.

— Стандартное построение. Подход как единое целое, — командовала Этон, и Гарри почувствовал, как в его сердце нарастает ярость разочарования.

Двое раненых, уже в больнице Святого Мунго. Погибли? Заражены? Плюс тот, на которого напали на улице.

Пощады не будет. Группа по борьбе с оборотнями получит именно то, что хочет, если только кто-то не докажет их собственную виновность.

Определенная мысль шевельнулась в его мозгу.

— Позволь мне снять ее. Нужно сейчас же доставить ее в больницу Святого Мунго.

Быстрые слова были обращены к Этон, которая повернула свой голубой узор головы, чтобы посмотреть на него.

Этот узор дернулся вниз в кивке.

Он не должен был слишком явно использовать магию. Он должен был притворяться нормальным, делать нормальные вещи там, где присутствовали посторонние или могли заметить сотрудники министерства. Приберечь его силу для тех случаев, когда она нужна была, как сказал министр, для чуда.

Но у него не было времени притворяться, если он хотел спасти жизнь Келли Валополис.

Гарри потянулся к ней своей силой, когда красный узор волка снова бросился к золотым защитным чарам, учуяв за ними людей, все еще не подозревая о приближающейся добыче, ветер работал против нее.

Он ухватился за ее стремительную жизнь, полную энергии и магии, водоворот дикой силы, и замедлил ее, увидел, как ее тело дрогнуло и рухнуло на землю.

Лежа на камнях, ее узор дико мерцал, пытаясь бороться с глубоким притяжением бессознательности, на что не был способен ни один немутировавший человек.

— Она недолго пробудет без сознания. Обезвредьте ее, но... постарайтесь не причинить ей вреда. Пожалуйста.

Гарри не решился добавить последнее. Этон указала на остальных.

— Сделай это, а потом подай сигнал, — синий узор решительно протянул руку, чтобы взять его за локоть. — Итак, ты сказал, в Мунго?

Она вложила ему в ладонь светящийся белый портключ.

В его душе вспыхнула благодарность за то, что ему даже не пришлось просить.

— Да. Спасибо.

Он услышал мрачную улыбку в ее голосе, когда она заговорила.

— Выясни, какие идиоты это сделали.

* * *

Больница была полна жизни и красок, стерильный лимонный запах магических санитарных чар стал явным сигналом о том, где он находится.

Гарри прибыл в разделенную на секции сортировочную комнату, отведенную для раненых, прибывших из команд волшебников группы захвата. К нему тут же подошла целительница, ее слова звучали бодро.

— Куда вы ранены?

Гарри покачал головой, протянув руку, чтобы стащить маску с лица, прежде чем быстро снять броню и остаться в простых зеленых брюках и рубашке.

И мантии-невидимке, которую он свернул и обернул вокруг талии импровизированным поясом из теней и звезд, прежде чем покинуть дом на площади Гриммо, следуя побуждению, которое он не мог отрицать.

Целительница ахнула, ее свет моргнул, а фигура замерла.

— Поттер! Л-лорд Поттер, сэр...

— Меня нужно отвести к людям, пострадавшим во время нападения оборотней в Косой аллее, прямо сейчас. И мне нужен кто-то, кого можно послать за главой Аврората, Робардсом. Пусть он встретит меня там.

— О... Конечно, мой лорд! — заикаясь, пробормотала женщина, поворачиваясь, чтобы схватить другой узор, застывший за зеленым столом.

Затем она вывела его из сортировочной комнаты в коридор.

Иногда действительно хорошо быть Слепым Колдуном.

* * *

Первая жертва лежала навзничь на зеленой хлопковой простыне, постеленной на больничной кровати, ее мягкая поверхность возвышалась над тонким пурпурным металлом и красными чарами.

Ликантропия проникла в его правую руку и ногу, поползла вверх по конечностям, приближаясь к туловищу. Он почти опоздал.

— Разбудите его, — обратился Гарри к целителю, который встал при их появлении.

Серый узор души фыркнул.

— Мне все равно, кто вы, вы не можете входить в палату и будить человека в целительной коме! Ему сильно досталось и, более того, придется столкнуться с гораздо большими проблемами, когда он проснется...

— Я могу избавить его от ликантропии, — почти солгал Гарри. — Но сначала мне нужно поговорить с ним.

— Абсурд! — серый узор рук, сложенный на груди, был окутан в зеленые одежды и красные стерилизационные чары.

— Я уже перестал произносить подобные фразы, — узор цвета "сомон" стоял у двери, отталкивая таращащих глаза целителей в сторону, чтобы захлопнуть дверь у них перед носом. — Надеюсь, это того стоит.

Гарри не ответил на заявление Робардса и не спросил волшебника, как тот оказался здесь так быстро.

Он лишь протянул руку, дотронувшись до спящего мага, и разбудил его сам; мужчина громко застонал, когда его насильно привели в чувство.

Целитель, обладающий серым узором, вздрогнул и прыгнул вперед с палочкой в руке.

Резкое слово Робардса остановило любые потенциальные заклинания прежде, чем они могли быть брошены, отправив целителя громко топать к двери.

Гарри проигнорировал шум и посмотрел вниз на лицо, искаженное болью, большой нос над большим ртом.

— Ты знаешь, кто я? — спросил Гарри, и мужчина кивнул, широко раскрыв глаза.

— Тогда поверь мне, я могу обратить твою ликантропию, но только если ты расскажешь мне и главному аврору, что именно ты делал сегодня вечером в Косой аллее.

Секундная пауза, его горло вздрогнуло от нервного сглатывания. Гарри видел все это в изумрудном свете своего взгляда, видел как глаза мужчины быстро метались из стороны в сторону, как его язык пытался увлажнить пересохшие губы.

Затем этот человек быстрыми, прерывистыми фразами рассказал им все до мельчайших подробностей и поклялся засвидетельствовать все это под Веритасерумом при первой же возможности.

Когда он закончил, Гарри без всяких предисловий убрал его правую руку и ногу, не потрудившись сначала погрузить его в сон. Пронзительный крик замер, едва раздавшись, и тело потеряло сознание, решив избежать шока боли.

— Это действительно было необходимо? — мягко спросил Робардс, и его оранжево-розовый узор быстро отвернулся от этой жуткой картины.

Гарри трансфигурировал новые конечности и начал прикреплять их, сузив глаза от гнева.

— Насколько я понимаю, я имею дело с человеком, который сегодня ночью пытался убить девочку-подростка.

— Вполне справедливо, — проворчал главный аврор. — Предупредите меня в следующий раз.

Гарри отошел от кровати, зараженные конечности остались на полу, словно брошенные части куклы.

За исключением флуоресцирующей крови, которая медленно расползалась под ними по полу.

— Пусть вернутся целители. Нам нужно пойти и осмотреть второго.

* * *

Второй пострадавший был укушен в живот, и человеческая составляющая его узора уже мутировала настолько, что это невозможно было исправить. Он был изуродован; узор разорван и практически уничтожен; огромные раны были получены от многочисленных укусов. Ему повезло, что он остался жив.

Гарри не считал себя достаточно опытным, чтобы воссоздать все тело от шеи и ниже. Это процесс можно будет попытаться осуществить в другой раз с узором, которого уже нет в живых, и перед свидетелем, который не будет возражать против подобного эксперимента.

— Все зашло слишком далеко, — прошептал Гарри Робардсу. — Я могу лишь удалить конечности до того, как инфекция достигнет тела, чтобы предотвратить ее распространение.

— Факт, о котором целители очень захотят узнать побольше. Они могут отрастить конечности, не проклятые темной магией. Я не думаю, что они пробовали ампутацию в случаях с оборотнями.

— В наше время этим никто не занимается, — серый узор целителя открыл дверь сердитым толчком. — Вы повергли моего пациента в шок! Думаете, я оставлю вас наедине и с этим тоже?

— Теперь он не станет оборотнем. Я уверен, что он справится с небольшим шоком, — рявкнул Гарри.

Целитель фыркнул, звук был очень похож на лошадиный. Гарри подумал, не собирается ли этот человек топнуть копытом.

— Это мое отделение! Никто не врывается и не проводит экспериментальную операцию без моего согласия, не допрашивает моих пациентов и не приказывает моему персоналу!

Робардс поднял узор руки цвета "сомон", его голос звучал тихо и успокаивающе.

— Целитель Сметвик, у нас было очень мало времени, и на кону этих свидетельских показаний стояла жизнь. Будьте уверены, такого больше не повторится.

— Хм, — целитель прошел вглубь палаты. — А этот? Никаких чудес здесь, я полагаю?

Гарри покачал головой.

— Нет.

Робардс пошевелился, голос потерял свой мягкий тон и полностью превратился в жесткий и командный.

— Авроры вернутся сюда, чтобы охранять вход в палаты всех троих, замешанных в этом деле. Они будут обязаны давать показания под Веритасерумом, это было разрешено правилами министерства три года назад. Надеюсь, с этим не будет никаких проблем?

— Нет, — прошипел целитель. — Меня волнует только выздоровление моих пациентов. С остальным может разбираться министерство.

— Хорошо, — Робардс направился к двери, Гарри последовал за ним чуть более медленным шагом.

— Вы воспользуетесь летучим порохом, лорд Поттер?

Гарри вздохнул.

— Мне нужно забрать свои вещи, а затем, да.

— Тогда идите отдохните, потому что я не сомневаюсь, утром вас вызовут первым делом. Визенгамот будет созван рано утром, как только лорд Трайп услышит о нападении оборотней.

— Позволим ему это сделать, — улыбнулся Гарри с мрачным удовлетворением. — Мы будем готовы.

— Я передам показания Дамблдору. Лучше чтобы все исходило от нейтрального источника.

Гарри пришлось кивнуть в ответ, соглашаясь с логикой Робардса.

— Хорошо, — Гарри начал поворачиваться, но затем остановился.

— А девушка?

Свет Робардса медленно задрожал.

— Меня еще не проинформировали. Будьте уверены, министр не позволит им сделать ничего необдуманного до заседания Визенгамота.

— Хорошо, — повторил Гарри и вздохнул.

— Кто-то мог быть убит. Так бы оно и было, если бы люди не были так напуганы и не сидели сегодня по домам.

— Я уверен, что это и была их цель, — гневно ответил Гарри. — И они заплатят за это.

* * *

— Я думаю, мы все можем согласиться, что эти последние нападения лишь подчеркивают необходимость более энергичной политики в отношении оборотней! — тигрово-оранжевый узор лорда Трайпа ярко вспыхивал, когда он произносил речь с трибуны круглого зала, напоминавшего по форме амфитеатр. — Мы должны действовать немедленно. Люди хотят чувствовать себя в безопасности, когда ходят по своим улицам!

Визенгамот был собран, почти все члены поднялись со своих постелей и покинули дома в эти ранние утренние часы.

Нападений в Косой аллее, первых нападений с тех пор, как стая Фенрира Грейбека терроризировала население с одобрения Лорда Волдеморта, было достаточно, чтобы созвать совет на полтора дня раньше.

Ропот согласия прокатился в толпе, когда лорд Трайп сел; одежды и узоры зашелестели в изменчивом море растущего одобрения.

В передней части зала, на отдельном возвышении, между министром и главным аврором сидел главный Чародей, голубой узор между зеленым и оранжевым.

И этот сильный бледно-голубой узор принадлежал лорду Альбусу Дамблдору, который заговорил следующим, красные оттенки его фамильяра Феникса пятнами отпечатались в узоре его души, почти неразличимые на расстоянии на котором сидел от него Гарри.

— Появилась новая информация о нападениях, которые произошли вчера вечером, и я считаю, что члены Визенгамота должны услышать ее, прежде чем будет выдвинуто предложение, — серьезные слова, произнесенные столь серьезным голосом, с легкостью привлекли внимание к опытному великому оратору. — Зачитайте вслух показания трех жертв, данные под Веритасерумом при одобрении свидетелей.

Послышалась какофония звуков: скрип отодвигаемого стула, высокий голос канареечно-желтого узора женщины, ее слова с явным укоризненным упреком.

— Вы считаете, Лорд Дамблдор, это действительно уместно? Допрашивать жертв этого нападения под Веритасерумом, как будто они виноваты в этой трагедии?

— Мисс Амбридж, пожалуйста, сядьте. Мы были созваны, чтобы найти истину, а не обсуждать средства, которые департамент авроров использует для сбора доказательств.

Это была явная пощечина волшебнице с желтым узором, которая плюхнулась в кресло с громким шлепком, явно неподобающим титулу "леди". Эта волшебница была назначена членом Визенгамота предыдущим министром, но заявляла всем, кто готов был слушать, что она в любом случае должна была унаследовать это место от Селвинской ветви своей семьи как последняя оставшаяся наследница.

Никто не мог официально доказать или опровергнуть, что она была потомком семьи Селвин, не имея образца ее крови, и именно поэтому большинство, соблюдая политическую осторожность, называли ее леди Амбридж, несмотря на все свои подозрения.

Не сделав этого сейчас, на глазах у всего собрания, Дамблдор вызвал у нее явное раздражение.

— Можем ли мы начать? — спросил Дамблдор, и судебный секретарь поспешил вперед, чтобы занять место, ранее занимаемое лордом Трайпом, заклинание Соноруса было нанесено белыми рунами на пол под его ногами.

Все услышат, что будет сказано, когда кто-нибудь встанет на этот участок зала.

— Показания первой жертвы, Колдуэлла Перивинкла, данные под Веритасерумом аврорам Уильямсу, Мэтьюсу и Джиллиан, в присутствии главного целителя Сметвика из отделения Дэя Левеллина. Мистер Перивинкл находится в тяжелом состоянии, с повреждениями грудной клетки и внутренних органов. Он теперь так же заражен ликантропией и был возвращен в магическую кому, чтобы завершить процесс исцеления.

Секретарь откашлялся и продолжил шелестеть бумагой.

— Далее следуют показания мистера Перевинкла. Я вышел из магазина через час после закрытия, запер двери и отправился в Гринготтс, чтобы внести дневную прибыль. Всего через минуту-другую, может быть, через три, я увидел троих людей, слоняющихся возле маленькой бакалейной лавки мисс Гиллиган. Я всегда заглядываю в ее магазин, когда обычно прохожу мимо. Мисс Гиллиган — очень милая волшебница, очень красивая и добросердечная, она мне очень нравится. Так что я всегда заглядываю к ней. Эти трое держали свои палочки наготове, и я подумал, что они, возможно, решили вломиться внутрь или что-то еще, что было странно, потому что обычно это была очень оживленная улица. Но только не сегодня, потому что сегодня полнолуние, а мы все читали объявления в "Ежедневном Пророке". Хотя, лично мне все это казалось немного смешным.

Бессвязные слова, монотонно прочитанные вслух волшебником, были лишены индивидуальности, в которой волшебник, произносящий их, должно быть, заикался и останавливался на определенных словах. Гарри задумался, не Веритасерум ли заставил этого человека признаться, почему у него была привычка смотреть на витрину магазина мисс Гиллиган.

Он некоторое время изучал Веритасерум, много лет назад, когда кузина Гермионы могла бы извлечь из него большую пользу. Он не был надежным; он заставлял выпивших его говорить то, что они считали правдой, а не то, что было правдой. Одного этого будет недостаточно, чтобы доказать чью-либо вину или невиновность.

Но в данном случае это точно не повредит.

— Как раз в тот момент, когда я собрался закричать, одна из фигур исчезла, используя портключ, я думаю, из-за антиаппарационных чар в самом переулке. Двое других побежали ко мне, и как раз в тот момент, когда я собирался позвать авроров, раздался сильный грохот, эта штука проходила прямо через деревянную боковую дверь в переулке между магазинами. Я не знаю, что происходило, пока он не оказался прямо на мне, и я, должно быть, упал и разбил себе голову, потому что следующее, что я знаю — я проснулся здесь.

Судебный секретарь опустил бумагу, ожидая сигнала Дамблдора, чтобы продолжить.

— Показания Делберта Ферриора, сказанные под Веритасерумом аврорам Уильямсу, Мэтьюсу и Джиллиан, в присутствии главного целителя Сметвика из отделения Дэя Левеллина. Мистер Ферриор находится в стабильном состоянии, с легкими ранениями. Он полностью восстановится.

Ропот из зала; шеи вытягивались, чтобы посмотреть туда, где сидел канареечно-желтый узор с дико вспыхивающим светом.

Как только что сообщил Гарри Вон, Делберт Ферриор был помощником Долорес Амбридж.

— Далее следуют показания мистера Ферриора.

— Это была идея мисс Амбридж...

— Я протестую! —раздался громкий визг, и Гарри увидел вихревой скачок желтого света. — Это смехотворное обвинение!

— Тишина! — приказал главный Чародей. — Или вас обвинят в неуважении к суду!

Желтый узор сел, но в этом жесте не было спокойствия. Это была дикая дрожь бешеного существа, планирующего следующий угол атаки.

Он увидел свет, собирающийся у двери, знакомые оттенки авроров, которые он видел в прошлом. Другие тоже готовились.

Секретарь медленно продолжал, и в его голосе звучало возбуждение от осознания того, что он собирается прочесть что-то очень, очень скандальное.

— Это была идея мисс Амбридж. Она попросила меня найти в Косой аллее кандидата-получеловека, чтобы на его примере доказать, насколько опасны оборотни. Она наняла женщину из Лютного последить за магазином мисс Гиллиган, которая, как я узнал, воспитывала девочку-оборотня. Гиллиган держала клетку со зверем прямо у входа в переулок, в боковой кладовке. Было легко нанять устранителя чар, который снял защиту со стальной клетки, чтобы оборотень мог вырваться на свободу. Предполагалось, что как только все закончится, мы отправимся к "Дырявому Котлу", где я буду готов дать интервью репортерам, когда все закончится. Но мисс Амбридж покинула аллею без нас. Как только мы поняли, что нас там бросили, женщина из Лютного переулка, я не знаю ее имени, сбила меня с ног. Я услышал, как оборотень выломал дверь, и увидел, как он напал на какого-то волшебника на улице, просто разорвал его, как и предупреждала мисс Амбридж. Это был ужасный, злобный, мерзкий зверь. Я попытался встать и убежать, но существо, должно быть, услышало меня. Оно сбило меня с ног. Я попытался пнуть его в пасть, но оно отхватил кусок моей ноги. Когда я попытался ударить его, оно укусило и мою руку. Я закричал на него, в то время как оно просто спрыгнуло с меня и помчалось вниз по улице. Я пролежал так с минуту, прежде чем встать. Я боялся, что этот зверь вернется. Мне удалось достать палочку, левитировать себя до ближайшего дома и позвать на помощь. Волшебница помогла мне и другому парню, на которого напала эта тварь, добраться до ближайшего камина, по которому нас отправили в Мунго.

Когда секретарь остановился, наступила тишина.

— Вот почему мы не используем Веритасерум в суде, — прозвучало приторно сладким голосом; когда Амбридж встала, ее узор выглядел словно канареечно-желтый маяк, демонстрирующий коварные намерения. В этот момент Гарри почти ненавидел желтый цвет. Она не заслуживала иметь душу той же цветовой гаммы, что и домовой эльф. — Делберт ошибся. Я бы никогда не приказала сделать такое. Это, должно быть, подстава, попытка навредить моей репутации в этом вопросе.

— Есть еще один свидетель, — проговорил бледно-голубой узор. Главный Чародей даже не обратил внимания на ее слова.

Секретарь не стал дожидаться, пока Амбридж сядет или попытается снова защищаться на этом импровизированном процессе.

На другом конце комнаты тигрово-оранжевый узор лорда Трайпа колебался в крайних эмоциях, резкий ритм сильных эмоций бушевал в его узоре.

— Показания Патриции Куинн, данные под Веритасерумом аврорам Уильямсу, Мэтьюсу и Джиллиан, в присутствии главного целителя Сметвика из отделения Дэя Левеллина. Мисс Куинн получила незначительные ранения и полностью выздоровела, не заразившись. Она находится под стражей по нескольким прошлым обвинениям, произошедшим до этого инцидента. Далее следуют показания мисс Куинн.

Меня наняли прямо у здания, где раньше жили Борджин и Беркс, пока его не разнесло на куски. Одна представительная дама, которую ее модный друг называл Амбридж, заплатила мне сто галлеонов за то, чтобы я обшарила заведение в самом центре переулка. Мне это ничего не стоило; эта леди просто хотела, чтобы я выяснила, где этот маленький зверь был заперт в клетке, и выпустила его. Обещала, что я получу лишние пятьдесят галеонов, если сниму эти защитные чары ночью, так я и сделала. Правда, она мне не заплатила и портключа тоже не оставила. Она оставила меня и своего модного друга там на съедение зверю. Я видела, на что способны оборотни, знала, что сделала эта леди, когда оставила нас там. Она действительно хотела нашей смерти, чтобы замести следы. Поэтому я толкнула модника и попыталась выбраться из переулка на боковую улицу, думая, что, возможно, зверь отвлечется, так как там было двое других. Но он уже знал мой запах, я думаю, потому что следующее, что я знаю, это то, что он оказался прямо за моей спиной. Я получила хороший удар, прежде чем он схватил мою руку, но не мою палочку. Я приложила его в упор между глаз хорошим специальным заклинанием и отправила его искать более легкую добычу. Но он вонзил в меня свои клыки, так что я все равно решила, что мне конец.

Секретарь остановился, опустив зеленые листы бумаги, которые держал в руке. Потоком света Дамблдор унес его с трибуны.

Какое-то время все молчали.

Затем, к удивлению Гарри, заговорил Лорд Трайп, и его тихий голос разнесся по всему залу.

— Ты ужасная, бессердечная, бесчувственная сука.

Позже Гарри понял, что именно шок помешал Дамблдору прервать его обличительную речь, прежде чем она по-настоящему разразилась гневом.

— Ты! Ты! Ты позволила одному из этих монстров свободно разгуливать по нашим улицам?! Ты думаешь, это поможет нашему делу?! Слабоумная! В Косой аллее живут люди! Дети! Невинные люди!

— Лорд Трайп, пожалуйста...

Но теперь Трайпа уже никто не мог остановить, даже Дамблдор.

— Вчера вечером я был в переулке с внуком! Я был в Гринготтсе, когда гоблины активировали защиту! Предательская сука, ты же знала!

Послышался нарастающий ропот в толпе, вспыхивающие и затихающие споры, когда крик лорда Трайпа зазвенел у всех в ушах.

— Ты и меня собиралась убить? Сделать из меня пример, чтобы протащить свое драгоценное законодательство? Неужели ты ненавидишь их так сильно, что подвергаешь опасности даже своих союзников?!

— Они — зло! — Амбридж наконец-то начала защищаться, драма разворачивалась интереснее, любой спланированной пьесы. — Они заслуживают смерти, все до единого! Как и все прочие отбросы-полукровки, не меньше, чем человеческие монстры. Никакую цену не жалко заплатить!

— Нет!

— Довольно!

Главный Чародей встал, и бледно-голубая магия пронеслась над толпой в общем заглушающем заклинании.

Гарри увидел, как она упала на его изумрудные руки и зависла там, заглушая все звуки внизу. Нужно было могущественное волшебство, чтобы распространить свою магию так далеко и широко.

—Достаточно. В свете новых свидетельств мы сейчас прервемся на один день. Авроры, арестуйте мисс Долорес Амбридж. Завтра утром мы вновь соберемся для суда над всеми причастными к этому преступлению. Тем временем все стороны могут обратиться за юридической помощью и советом. Заседание объявляется закрытым.

Как только главный Чародей снова занял свое место, его сила исчезла, и звук вернулся, превратившись в громкий рев десятков голосов, говорящих друг с другом, задающих вопросы и предъявляющих требования.

Гарри просто сидел и боролся с внезапной головной болью, пока цвета смешивались и кружились, пока сорок с лишним душ пытались осмыслить быстрое изменение событий.

* * *

По иронии судьбы декабрьское заседание Визенгамота должно было начаться с суда над одним из его членов.

Вчерашний день не прошел даром. Департамент авроров, с упорством и твердой решимостью, возглавляемый Робардсом, обнаружил еще больше свидетелей, вовлеченных в эту схему и даже не подозревающих о ее масштабе. Никто по-настоящему не любил Амбридж; многие из ее сотрудников в отделе неправомерного использования магии более чем жаждали увидеть, как она впадет в немилость.

Лорд Трайп был тут ни при чем, и этот факт до некоторой степени разочаровал Гарри. Он надеялся избавиться от противника одним махом. Но все же теперь он довольствовался тем, что в последний раз увидит Долорес Амбридж— таков был окончательный вердикт.

Лишение свободы в тюрьме Азкабан, минимальный срок наказания — пятьдесят лет за покушение на убийство по меньшей мере трех человек, один из которых являлся сотрудником министерства. К этому добавилось несколько обвинений угрозе обществу, а также в том, что она вмешалась в защиту темного существа, заключенного в клетку.

Ему казалось, что этого недостаточно, но зато он не будет иметь с ней дело очень, очень долгое время, в течение которого он сомневался, что мисс Амбридж будет чувствовать себя наилучшим образом.

Мистеру Ферриору также было предъявлено обвинение, как и мисс Куинн, потому как они оба сыграли в этом деле свои неотъемлемые роли.

Молодой оборотень, Келли Валополис, была признана соответствующей стандартам министерства, ее побег не был ошибкой ни ее собственной, ни мисс Гиллиган. Однако Гарри сомневался, что девушка будет с этим согласна.

Когда оборотни приходили в себя, они помнили все, что происходило с ними во время полнолуний.

Последующее заседание Визенгамота было почти разочаровывающим. У лорда Трайпа были те же самые аргументы, которые все уже читали в газетах в течение последних месяцев. Лорд Лонгботтом провел свои исследования, доказывающие, что оборотни безопасны вне полнолуния и обладают полной ментальной способностью в течение всего месяца, кроме одного дня.

Это был тупик, который сводился к прямым намерениям зараженных. Леди Боунс подняла вопрос о строящемся убежище, которое может стать временным облегчением для оборотней при действующих удушающих законах министерства. Лорд Огден указал, что министерство должно спонсировать такие охраняемые районы для законопослушных оборотней, которые должны быть надежно заперты в клетке во время их "беспокойного времени месяца". Лорд Трайп приводил примеры изгоев, диких оборотней, живших в прошлом. Лорд Лонгботтом упомянул о многочисленных мирных протестах, организованных бесчисленным количеством оборотней на протяжении многих лет.

Заседание снова закончилось без чьего-либо явного преимущества, но так же и без проигравшей стороны. Впереди у них было еще несколько месяцев политики и митингов.

Но Гарри был более чем готов отложить это дело, получив несколько благословенных недель мира.

* * *

Она ждала на пороге дома на площади Гриммо, держа за руку женщину, чей свет сиял янтарными тонами.

— Лорд Поттер, мы сожалеем, что побеспокоили вас. Я — мисс Гиллиган. Мы с Келли хотели поговорить с вами.

Красный свет девушки оттенка "кардинал" был все еще цел и невредим, хотя Гарри заметил легкую тень отпечатка трещин, которые теперь подчеркивали цвет на поверхности узора.

Но трещины могут зажить и без образования рубцов.

Гарри открыл дверь и пригласил их внутрь, все еще одетых в элегантные мантии, в которых они были на заседании Визенгамота. Он едва успел выйти из камина, когда Кракен встретил его известием о посетителях.

— Они уже отпустили тебя? — спросил Гарри, и ему тут же захотелось пнуть себя за это. Возможно, было неуместно упоминать о недавнем заключении девушки в стенах министерства, а также упоминать о ее нападении двумя ночами ранее.

С другой стороны, зачем еще ей быть здесь в компании своего опекуна?

Голос мисс Гиллиган зазвучал сурово.

— Конечно, они это сделали. Я принимала все необходимые меры предосторожности касательно Келли, и раз в полгода даже приходил инспектор из министерства, чтобы проверить охранные чары. Мы всегда сотрудничали с министерством. И такое обращение... мне это очень не нравится. "Ежедневный Пророк" услышит про этот фарс. Они использовали мою Келли как какое-то оружие.

Гарри сидел, наблюдая, как двое других узоров делают то же самое. Он ждал, что молодой оборотень заговорит, но она лишь тихо сидела, сложив красный узор рук на коленях.

— С тобой все в порядке? — неуверенно спросил Гарри, и она пожала плечами.

— Меня не собираются казнить, так что думаю, да.

— Келли, где твои хорошие манеры, — мисс Гиллиган толкнула ее локтем, и Келли застонала.

— Я в порядке, сэр.

Гарри усмехнулся, услышав неодобрительный тон мисс Гиллиган. Было облегчением услышать, что девушка сохранила самообладание и не превратилась в подавленное или, наоборот, разъяренное существо.

— Чем я могу вам помочь? — заговорил Гарри, когда тишина начала нарастать.

Янтарный узор распрямился, открыв взгляду жесткие, твердые линии.

— Я была бы рада остаться в Косой аллее с Келли, но я больше не уверена, что мы там в безопасности. Я читала об этом городке в сельской местности для оборотней. Мы пошли и навестили мистера Перивинкла, который владеет небольшим магазином одежды за углом, рядом с моей бакалеей. С его... теперешней ситуацией, он больше не сможет управлять своим магазином, когда его выпустят из Мунго. Мы оба, все трое, хотели бы перенести наши предприятия в этот новый город, если вы нас примете.

Гарри моргнул.

— Это... поспешно, вам не кажется?

Мисс Гиллиган презрительно фыркнула.

— Я не останусь здесь ни на день дольше, если не будет необходимости. Когда я принимаю решение, то не вижу причин медлить.

— Она действительно не останется, — проворчала Келли себе под нос и получила еще один тычок за свои манеры.

— Я не отвечаю за организацию города, поэтому не могу сказать наверняка о ваших делах. Город все еще строится, и я не уверен, что какие-то службы уже работают. Но, конечно же, вы все желанные гости.

— Тогда с кем же нам говорить? — в ее голосе послышался строгий командный тон. Гарри невольно улыбнулся тому, что женщина не выказала ни капли страха, оказавшись в логове Слепого Колдуна и предъявляя свои требования. Лорд Огден мог бы поучиться у нее.

— Лорд Лонгботтом. Он может направить вас в нужное русло, помочь вам переместить все ваши вещи и инвентарь, если для магазинов еще есть свободное место.

— Идеально. Тогда мы больше не будем вас задерживать, — янтарный узор уже начал вставать, но Келли осталась сидеть, ее свет был сосредоточен на нем.

— Подожди. У меня есть вопрос.

Гарри кивнул и подождал, пока она заговорит.

— Вы можете вылечить мою ликантропию, как вылечили двоих из тех, на кого я напала?

Гарри прищурился.

— Откуда ты знаешь, что я их вылечил?

— Вы хотели сохранить это в секрете? Если так, то вам не следовало показываться в больнице Святого Мунго и разговаривать с целителями.

— Келли Валополис, — прошипела мисс Гиллиган. Гарри лишь вздохнул.

— Это был самый быстрый способ помочь им. Мне очень жаль, Келли. Я не вылечил их ликантропию.

Когда она начала говорить, он покачал головой и поднял руку.

— Нет, не излечил. Я ампутировал зараженную конечность, а затем просто создал новую и снова прикрепил ее. Ликантропия, которую я видел до сих пор — это мутация, которая затрагивает саму основу человеческого тела. Возможно, если бы я очень хорошо знал тебя до твоего заражения, я мог бы воссоздать тело, которое у тебя было до ликантропии... но сейчас это не имеет значения. Тело, которое у тебя есть — это тело оборотня, и его изменение может иметь катастрофические последствия. Твое тело, вероятно, больше не будет функционировать должным образом. Возможно, после большого количества экспериментов, можно было бы разработать технику. Но этот эксперимент, несомненно, приведет к тому, что многие люди умрут во время этих попыток. Риск перевешивает возможные выгоды.

— Вот почему вы тогда не вылечили мистера Перивинкла, — проговорила Келли сдавленным голосом.

Гарри кивнул, хотя мысленно уже обдумывал подобный эксперимент. Поскольку смерть была обратимым состоянием при его магии, он мог рискнуть убить добровольного субъекта и просто воскресить его по желанию.

Но он все еще не был готов взяться за эксперименты такого масштаба, даже если бы у него было время, чтобы посвятить его этому. Если Гермиона возражала против того, чтобы он убивал и воскрешал птиц, он не сомневался, что ее реакция на то, что он делает то же самое с человеческими телами, будет... исключительной.

— То, что я совершил, может сделать любой целитель в больнице Святого Мунго, если он достаточно быстр. Обычно, однако, прежде чем жертву находят, инфекция распространяется слишком далеко. Или их кусают слишком близко к жизненно важным органам, и мутация происходит в их кровотоке. Считается более гуманным и менее опасным просто позволить инфицированному выздороветь как оборотню, особенно детям. Выращивание конечностей — это еще не... совершенный процесс, особенно в телах, не полностью выросших.

— Думаю, да, — красный узор встал, чтобы присоединиться к янтарному, и Гарри увидел, как их огни соприкоснулись и пожали друг другу руки. — Спасибо, что объяснил мне это.

Гарри встал, чтобы присоединиться к ним в дверях, но не знал, что сказать. Он не надеялся на исцеление, не был уверен, что оно возможно. Ликантропия являлась мутацией, которую само тело принимало в свой узор, точно так же, как была принята знакомая или анимагическая форма. Тело не знало, что мутаген был нежеланным, ужасным проклятием для его души.

— Увидимся в Нон Мордере.

Он хотел, чтобы это был вопрос, но это был не вопрос. Узор мисс Гиллиган дернулся в кивке, поворачиваясь, чтобы выйти из комнаты.

И поскольку на этот день удача явно отвернулась от него, то именно в этот момент камин полыхнул пламенем, и Этон шагнула в гостиную.

— Отличная берлога, Грифф. На самом деле, я бы сказала, что безопасность твоей каминной сети оставляет желать лучшего, но мне потребовался целый час, чтобы пройти, и это при том, что заклинания огненных стихий — мое хобби.

Гарри снова сел, его одежда превратилась в смятую зеленую кашу, и он со стоном прикрыл глаза.

* * *

— Я знаю, что ты все еще видишь меня, — заявила Этон, подходя и садясь напротив него, на то же самое место, где сидела мисс Гиллиган меньше пяти минут назад.

— Каким образом? — проворчал Гарри и для пущей убедительности снова упрямо закрыл глаза.

Он хотел, чтобы этот день поскорее закончился. Ему хотелось поспать хотя бы часов двенадцать. Ему даже захотелось есть — редкое чувство за последние месяцы.

Он хотел делать все, что угодно, лишь бы не говорить о делах, отчетах и министерстве. Он считал, что с его стороны было бы неплохо избежать еще одной встречи с министром и Робардсом после того, как Визенгамот прервал заседание.

Робардс уже отчитал его за то, что до него дошли слухи о связи Гарри с министерством. Министр тоже был недоволен, но это не было непосредственно связано с Гарри. Его больше беспокоила вся ситуация в целом, а также политическая буря, которая разразится после того, как член Визенгамота будет приговорен к тюремному заключению.

Это также означало, что Скримджер должен был назначить нового члена, чтобы тот занял теперь уже свободное место, и колесо политики снова пришло в движение.

"Одолжения и взятки", — со вздохом подумал Гарри. Зачем кому-то добровольно сражаться, чтобы ввязаться в такую запутанную историю?

— Наблюдение. Черта, которая есть у любого стоящего человека, работающего в правоохранительной области.

Гарри лишь снова застонал, бессловесно выдохнув свое разочарование в жизни, ощущаемое в данный момент.

— Перестань ныть, это непривлекательно.

Гарри сел и посмотрел на синий узор волшебницы, которая лишь рассмеялась в ответ.

— Вот это уже больше похоже на правду. Я здесь, чтобы поговорить о твоем маленьком медицинском трюке в переулке. Это, а также спасение оборотня в одиночку на виду у двух гоблинов. Кстати, надеюсь, это того стоило.

— Стоило.

— Хорошо. Потому что, как твой капитан, я могу сказать, что если ты планировал сохранить свою личность в тайне, ты сделал идиотский, дурацкий шаг. Тебе еще повезет, если гоблины не начнут болтать, хотя с их презрением к волшебникам тебе это может сойти с рук. Но любой, у кого есть хоть капля наблюдательности и желание копать и знать, поймет, что волшебница в Косой аллее была исцелена от ликантропии до того, как она добралась до Мунго. Если они прочитают официальные стенограммы и поспрашивают, то сложат два и два вместе. Если ты надеялся остаться незамеченным, то просто здорово облажался.

Гарри вздрогнул, стараясь не поникнуть от ее жалящих слов. Он поступил правильно, черт побери.

Этон еще не закончила.

— Мы имеем дело с людьми, лорд Поттер, которые попытаются убить вас. И если они не могут убить вас, они будут пытаться помешать вам убить их или повредить их планам другими способами. Есть причина, по которой все мы носим фальшивые имена и маскируемся.

— Я это уже знаю, — резко ответил Гарри, но Этон продолжала говорить, будто он был простой мухой, жужжащей у нее над ухом.

— Ты можешь о себе позаботиться. Я не сомневаюсь, но даже с теми ресурсами и деньгами, которые у тебя есть, ты можешь создать защиту для своего дома и семьи. Но этого будет недостаточно. В конце концов, так или иначе, кто-то доберется до тебя или до них.

Она сделала паузу, но Гарри вдруг не нашелся, что сказать. Когда она продолжила, то потеряла свою резкость.

— Я видела это раньше, и я знаю эти истории. Ты не можешь быть везде, все время. Люди совершают ошибки. И у людей, за которыми мы охотимся, особенно у "Тени Обскура", есть мотивация, необходимая для того, чтобы быть терпеливыми и ждать, когда эти ошибки произойдут. В Академии мы узнали о группах, которые годами планируют уничтожить цель. Они придут за тобой, потому что ты слишком важен, слишком могущественен, слишком вовлечен.

Она встала, подошла к нему и с тихим вздохом села рядом.

— Грифф. Я не знаю твоих мотивов выполнения заданий с "Пегасом". Но я говорю тебе сейчас, без ведома Робардса, что это твой поворотный момент. Это твой шанс выбраться отсюда. Если ты сейчас уйдешь, любой, кого ты успел разозлить, может потерять к тебе интерес. Они могут оставить тебя и твою семью в покое...

— Все в порядке, — ответил Гарри тем же мягким голосом, и на этот раз она остановилась, услышав, что он прервал ее. — Я знаю, о чем ты говоришь, и не думаю, что это имеет значение. Я уже знаменит, я уже мишень. Я всегда буду мишенью, из-за того, что я совершил в прошлом и чем занимаюсь сейчас в Визенгамоте. Я собираюсь нажить себе врагов. Все, что я могу сделать, это подготовиться к ним.

Ее синий свет вспыхнул, а рука поднялась, чтобы пробежаться по волосам, каждым движением выдавая разочарование.

— Большинство людей боятся тебя из-за слухов о твоих способностях. Но некоторые из этих групп не боятся смерти. Найдутся люди, готовые умереть, лишь бы забрать тебя с собой в могилу.

Накинутая на плечи мантия-невидимка зашуршала, и Гарри потянулся, чтобы провести рукой по шелку, камень на его ладони плавно скользнул по ткани.

— Есть вещи и похуже смерти, — пробормотал Гарри в ответ и покачал головой. — Спасибо, что пришла поговорить со мной, но я не вижу смысла останавливаться сейчас. Я не могу жить, беспокоясь о каждом возможном риске. Если бы я сделал это, я мог бы также уйти из Визенгамота и прекратить любые движения за улучшения прав магических существ. Перемены всегда кого-то злят.

— Хорошо, — Этон встала, ее поза была напряженной. — Я понимаю это. Правда, понимаю.

Она подошла к камину, остановилась, чтобы обернуться, ее жизнь была словно пламя, такое же яркое, как красный жар огня позади нее.

— Улучши свою каминную систему безопасности. Я знаю одного парня, пошлю его к тебе.

И, щелкнув белым кристаллическим узором, она шагнула в камин и исчезла.

Гарри долго сидел молча, думая о членах команды, которых потеряла Этон, о множестве врагов, которые, без сомнения, были у нее самой, о семье, которую она, вероятно, защищала.

— Я улучшу систему безопасности, —пробормотал Гарри себе под нос и откинулся на спинку дивана, мантия поднялась без его команды чтобы закрыть лицо и погрузить его в успокаивающий черно-белый узор.

Он мог бы пойти на риск, но не собирался рисковать ни собой, ни своей семьей.

* * *

Гарри медленно подошел к Тисовой улице, ощущая успокаивающий вес посоха в затянутой в перчатку руке.

Защитные чары сияли мощно и ярко, словно блестящий шар, не дающий никакого тепла в холодном ночном воздухе предрождественской ночи.

Последние три недели он посвятил изучению множества уникальных защитных узоров магической безопасности. Его учеба в колледже слегка пострадала, обернувшись не самыми отличными оценками, но он считал, что дело того стоит.

Гарри должен был быть уверен, что охранники, которых он нанял, прекрасно выполняют свою работу. Так оно и было; но знание этого не сильно утешило его после слов Этон. Кроме того, он позаботился, чтобы в старых каминах Дурслей и Грейнджеров не осталось никаких связей с общей каминной сетью, и проводил часы, работая с экспертом по каминной безопасности для своего дома на площади Гриммо.

Больше не существовало понятия "слишком много", когда речь шла о предотвращении возможных взломов. Его больше не удовлетворяла простая необходимая защита.

Гарри остановился на краю защитных чар Дурслей, протянув свободную руку, чтобы осторожно коснуться золотых нитей, его рука прошла сквозь них с едва заметным ощущением булавочных уколов. Его поразило, что такая сильная магия так мало влияет на его физические чувства. Никакого запаха, даже дымки в воздухе, если верить Вону. Даже в их прикосновении едва можно было распознать что-то, кроме легкого подергивания мышц.

Защитные чары были сильными, предотвращая несанкционированную аппарацию, портключи, а теперь и воздушное перемещение на метлах. Они куполом простирались под землей, идентичным тому, что был наверху, и могли сработать, если что-то крупнее крысы попытается прорыть под домом нору. Гарри старался продумать все детали.

Ничто магическое, будь то человек или предмет, не могли попасть внутрь, не подняв тревоги. Двойной слой защитных чар ближе к стенам дома также предупреждал, если даже простой маггл или какое-нибудь существо попытается войти.

А во время каникул Гарри планировал помочь тете и дяде свыкнуться с созданной им охраняемой безопасной комнатой внутри дома. Он мог создать волшебное пространство, которое не занимало бы значительной части пола, но позволяло бы всем внутри безопасно скрыться от любого взгляда, простого или магического. Он сам разрабатывал дизайн, используя в своих исследованиях принцип клетки Фарадея, который перенаправит любой значительный расход магической энергии, который попытается открыть защищенную комнату.

Подобно молнии, ударившей в такую металлическую раму, любая волшебница или волшебник, сделавший это, не смог бы магически воздействовать на комнату за пределами ее внешней оболочки. Гарри надеялся в скором времени опробовать экспериментальную модель.

— Хорошо выглядит? — послышался голос Вона у него за плечом, его узор цвета "бангладеш" отливал спокойным ровным оттенком. Гарри слишком долго пребывал в раздумьях.

Он опустил руку, повернулся и кивнул.

— Да. Целой команде волшебников потребовалось бы слишком много времени, чтобы пройти сквозь них.

Гарри прошел сквозь защитные чары и увидел, как по золотистым нитям пробежала рябь реакции. Несмотря на то, что ему позволили пройти, чары все равно предупредили тех, кто внутри. Недавно Гарри ввел магический журнал для всех, кто выходил и входил в дом, факт, который явно не обрадовал Дурслей.

Его тетя Петуния приравнивала это к жизни в тюрьме. Дадли заметил, что тюрьмы — одни из самых безопасных зданий в округе, и получил за это легкий подзатыльник. Но они все же не потребовали убрать журнал.

Вероятно, потому, что его тетя заявила, будто Гарри все больше теряет в весе и выглядит напряженным — две вещи, которые она не могла вынести в своем доме. Она хотела откормить его и стереть беспокойство с его лица, поэтому согласилась на дополнительные меры безопасности без особых жалоб.

Однако, она все же настояла, чтобы он остался у них на неделю каникул, и Гарри не стал спорить. Он лишь собрал сумку. Он мог бы прожить неделю вдали от своей лаборатории, и, возможно, этот перерыв даст ему больше понимания, к тому моменту, когда он вернется.

У крыльца под стандартными чарами невидимости мерцали две души. Новая охрана была более чем удовлетворительной, по словам его тети, которая даже обменивалась рецептами с одной из магглорожденных волшебниц. Очевидно, та презирала магические методы приготовления пищи и предпочитала обычные бытовые приборы. Его тетя от всего сердца заявила, что единственно верный способ сделать что-то — сделать это своими руками.

Гарри не стал говорить, что пользоваться плитой — это не совсем то же самое, что пользоваться собственными руками. Он лучше Дадли знал, когда нужно держать рот на замке.

Дверь открылась, и на пороге появилась его тетя с распростертыми объятиями, и Гарри обнаружил, что на его лице расцвела улыбка, он ощутил себя усталым путешественником, возвращающимся домой.

Когда она обвила его руками, он крепко прижался к ней, запоминая вид ее любящего пурпурного узора.

* * *

— Что это у тебя на руке, молодой человек?

Гарри замер с вилкой на полпути ко рту, услышав неожиданные слова тети. Сидевший напротив Дадли хихикнул.

— Это татуировка! Гарри сделал татуировку!

— Гарри Джеймс Поттер! — воскликнула тетя Петуния. — Ты не мог этого сделать!

Послышался низкий голос его дяди:

— Успокойся, дорогая. Теперь он взрослый человек и может делать все, что захочет. Да, я помню один раз.…

— Это на гораздо более продолжительное время, чем в тот раз, — фыркнула его тетя.

— В какой раз? — спросил Дадли. — Папа, в какой раз?

— Ну, э-э... — Вернон брызгал слюной. — В тот...

— Сейчас это не важно, — вмешалась тетя Петуния. — Сейчас главное, что Гарри сделал татуировку.

Последовала пауза, и Гарри почувствовал, что их взгляды сфокусировались на нем. Он вздохнул и уронил вилку, протягивая правую ладонь.

Он собирался прятать камень, но это была его семья. Он не мог объяснить всего, что было, но также не хотел постоянно носить чары или перчатки, когда мог просто расслабиться и наслаждаться семейным уютом.

— Нечестно, — заявил Дадли. — Я хочу магическую татуировку прямо сейчас.

— Не смей этого делать, — заявила тетя Петуния. — Это неприлично.

— У Гарри же есть татуировка, —проворчал Дадли, но его мать проигнорировала это заявление. В конце концов, она не могла с этим спорить.

— Это волшебный камень. Я могу использовать его для заклинаний. А татуировка — это просто... побочный эффект.

Ни ложь, ни правда. Парадокс, который представляли из себя Дары Смерти.

— Понимаю, — ее узор дернулся в кивке.

— Значит, это часть твоего исследования? Магическая работа?

— Да, — Гарри легко согласился с ее выводом.

— В таком случае, вполне приемлемо. Хотя ты должен держать ее скрытой от посторонних глаз, когда выходишь на улицу, ее свечение может возмутить соседей.

Гарри ухмыльнулся, услышав, как Дадли подавил смех торопливым кашлем.

— Конечно, тетя. Я бы никогда этого не допустил.

Она недовольно хмыкнула, и Дадли быстро сменил тему с легкостью брата, привыкшего отвлекать внимание, когда его кузен попал в беду.

— Я говорил, что в следующем месяце у меня будут соревнования?

И в тот же миг о татуировке Гарри забыли. Тетя Петуния, хоть и не одобряла бокс, но очень гордилась мастерством Дадли в этом деле.

Гарри улыбнулся, глядя в тарелку. Это будет хорошее Рождество.

* * *

Гермиона стояла лицом к лицу с отцом, скрестив руки на груди. Они спорили всю дорогу домой с рождественской вечеринки у Дурслей, после того, как она сообщила родителям о своих намерениях. Теперь, находясь в родительской гостиной, она была полна решимости выиграть спор.

— Я взрослая женщина. Я сама могу принимать решения.

— Джейн, пожалуйста, помоги мне, — Джон поднял руки и, посмотрев на жену, продолжил молящим голосом: — Ты не можешь всерьез согласиться с этим.

— Дорогой, Гермиона права...

Он зарычал, его лицо покраснело от яростного гнева.

— Если этот мальчишка хоть на минуту решит, что это нормально — просить тебя переехать к нему, я сам его придушу!

— Папа! — воскликнула Гермиона. — Гарри даже не предлагал!

— Тогда с чего ты решила съехать? У тебя есть вполне приличный способ передвижения с помощью этой вашей магии, ты можешь жить где угодно!

— Вот именно! И я хочу жить со своим парнем!

— Нет! — прокричал ее отец. — Это просто абсурдно! Девушки не переезжают к своим парням!

— В наше время женщины переезжают, — Гермиона стиснула зубы. — И я практически живу с ним почти каждый день! Я здесь только сплю!

Его лицо покрылось пятнами. Она смотрела, как ее отец закрыл глаза, глубоко вздохнул и сжал кулаки. Ее мать мягко положила руку ему на плечо, сурово глядя на дочь.

— Гермиона. Ты должна понимать, что твоему отцу очень тяжело принять это. Он не собирался выдавать тебя замуж, пока тебе не исполнится сорок.

Гермиона вспыхнула, в то время как ее отец бросил на жену суровый взгляд.

— Мы не собираемся жениться, — пробормотала она.

Взгляд отца переместился на нее:

—Именно в этом и проблема.

У Гермионы отвисла челюсть.

— Ты бы предпочел, чтобы я вышла замуж в девятнадцать лет, а потом переехала к своему парню?!

Его подбородок приподнялся, когда он скопировал ее воинственную позу.

— Да. По крайней мере, так делают уважающие себя женщины.

Ее недоверие быстро сменилось гневом.

— Это самое отсталое, нелепое, идиотское…

— Довольно, мои дорогие, — Джейн Грейнджер встала между ними, миролюбиво протянув руки. — Давайте не будем говорить ничего такого, о чем мы все пожалеем.

— Хорошо, — Гермиона вздернула подбородок. — Тогда я просто попрошу его жениться на мне.

— Ни в коем случае! — взорвался ее отец.

И вдруг ее поразил юмор происходящего. Гермиона встретилась взглядом с матерью и увидела в ее глазах то же самое чувство. И они в один голос рассмеялись.

— Женщины! — прогремел ее отец и, резко повернувшись, выбежал из комнаты; его ворчливая тирада затихла с резким грохотом захлопнувшейся двери.

Смех Джейн Грейнджер стих, и она, протянув руки к дочери, покачала головой и успокаивающе сжала ее в объятиях.

— Я не думаю, что предложение руки и сердца необходимо на данном этапе, если, конечно, мне не стоит кое-что узнать?..

При виде прищуренного взгляда Гермионы губы матери приподнялись в улыбке.

— Я так и думала. Просто дай ему время привыкнуть к этой мысли. Он придет в себя. Ему нравится Гарри.

Гермиона нахмурилась.

— Я скажу об этом Гарри на нашей новогодней вечеринке. Мне надоело оставлять его в этом доме одного, лишь в компании эльфов. Он нуждается во мне, даже если и не говорит об этом. Он проводит в своей лаборатории целые сутки, и я знаю, что он спал там и раньше.

— Ну, я гарантирую, что он не будет спать там, как только ты переедешь, — удивленно сказала мать, и Гермиона покраснела.

— Мама!

Джейн Грейнджер пожала плечами.

— Я не вчера родилась. И твой отец тоже. Ему просто не нравится думать о том, что ты больше не его маленькая девочка.

— Я знаю, — Гермиона вздохнула и улыбнулась. — Ты поговоришь с ним?

Мать тоже улыбнулась в ответ.

— Я поговорю с ним.

* * *

Год закончился метелью, разукрасившей окна синим хрусталем и завывающей ветром. Гарри наблюдал, как хлопья кружатся и падают яростными порывами, сверкая хаотичным узором, из-за которого он не мог видеть ни защитные чары, окружавшие скромный дом Грейнджеров, ни охранников, находящихся снаружи, которые, без сомнения, прятались под согревающими чарами и мантиями.

Окно, отделявшее его от хаоса, было его нынешней Немезидой. Последние пять минут он тренировался видеть сквозь призрачную пурпурную паутину, которая составляла его структуру, чтобы заглянуть за то, что для любого другого человека было бы простым прозрачным стеклом.

Но обычное стекло состояло из кремнезема, минерального соединения песка, из которого оно получало большую часть своего пурпурного оттенка. Тени в его узоре, вероятно, являлись другими многочисленными соединениями, примешанными к его твердой форме в процессе изготовления стекла.

Он попытался составить каталог нюансов и глубин таких теней, чтобы определить их основные элементные соединения, но эксперимент провалился. Было трудно классифицировать пустоту как что-то другое, кроме пустоты. Тем не менее, из того, что он знал о стекле, он мог предположить, что этот тип состоит из двуокиси кремния, оксида натрия, карбоната натрия…

— Перестань избегать моего отца.

Голос Гермионы прервал его мысленный список и отвлек внимание от мыслительного процесса. Кружащиеся голубые кристаллы исчезли, сменившись плоским фиолетовым окном. Гарри поморщился.

— Он всю ночь на меня огрызался. Я чувствую себя букашкой, которую он хочет раздавить своим ботинком.

Гермиона подошла к нему сзади, ее руки обхватили его туловище и мягко сжали. Он машинально откинулся в ее объятия, размышляя вслух:

— Что же такого я натворил?

Она рассмеялась, и он почувствовал, как ее губы прижались к его плечу.

— Мне очень жаль. Это моя вина.

Гарри повернулся в ее руках, нахмурившись, его магия поднялась, когда он посмотрел на нее, с подозрением глядя на ее озорную улыбку.

— Что же ты натворила, что доставило мне эти неприятности?

— Ничего такого, что не доставило бы тебе удовольствия, — она намеренно избегала этого вопроса, и они оба это знали.

Гарри прищурился, увидел ее глаза, устремленные на его ухмыляющийся зеленый череп, и позволил энергии угаснуть — увиденное вызывало в нем раздражение. Иногда было бы приятно видеть выражения лица, не прилагая больших усилий.

— Скажи мне.

Гермиона рассмеялась, и Гарри схватил ее резким движением, ее испуганный вскрик был прерван быстрым поцелуем.

Мистер Грейнджер, очевидно, уже ненавидел его, так что это была именно его вина в том, что он заставил Гарри прибегнуть к таким методам допроса его дочери.

Очень приятным методы допроса, однако. Изначально жесткий поцелуй Гарри стал нежнее, когда ее руки погрузились в его волосы, его руки напряглись, чтобы удержать ее, когда он прислонился спиной к холодному окну, наслаждаясь тем, как держал ее восхитительную задницу.

— Гарри, — она что-то пробормотала ему в рот, втягивая воздух. — Мне нужно кое-что у тебя спросить.…

В тот момент ему было уже все равно. Он поймал ее следующие слова еще одним поцелуем, распределяя большую часть их веса обратно к окну, чтобы он мог крепче прижать ее к себе.

Это был замечательный способ встретить в Новый год.

— Гарри! — она снова ахнула. — А ты не хочешь знать...

— Нет, — он снова поцеловал ее.

— Но... — ее руки запутались в его волосах, ногти впились ему в голову, и возникшее в результате ощущение охватило его до кончиков пальцев ног.

— Не важно, — пробормотал он.

— Хм...

Громкий, звучный возглас, исходящий со стороны ближайшей двери, заставил его замереть. Гермиона вырвалась и простонала, звук был почти непристойным, учитывая обстоятельства.

Закрытые глаза Гарри не могли помешать ему увидеть темно-синий узор души Джона Грейнджера. По крайней мере, ему не нужно было наблюдать убийственное выражение лица этого человека.

Гарри осторожно поставил Гермиону на ноги, хотя и старался держать ее между собой и отцом. Он не считал этот поступок трусостью, а просто принял совершенно разумное, рациональное решение, учитывая его нынешнее состояние.

— Папа, — голос Гермионы звучал предупреждающе. — Я как раз говорила Гарри о своем решении переехать к нему.

Гарри уставился на ее сине-фиолетовый узор, и эти слова полностью разрушили его нынешний план побега из дома Грейнджеров любым возможным и скорейшим способом.

— Если он не против, конечно.

Она хочет переехать к нему? Она хочет переехать к нему?

— Гарри, — тонкий палец ткнул его в грудь, и Гарри моргнул.

— Конечно. Да. То есть, да! — его восторг рос с каждым словом, Гарри широко улыбнулся, его щеки напряглись, руки сами потянулись, чтобы снова схватить ее в импровизированные объятия. — Да!

Она рассмеялась, и этот звук был прекрасен для его ушей, вызывая у него желание с головой нырнуть в еще один чудесный теплый поцелуй.

До тех пор, пока он не вспомнил, что ее отец стоял прямо перед ними, кипя от злости. И вдруг он понял, почему тот был так холоден с ним.

— О нет. То есть, я не знаю, — Гарри с трудом подбирал слова, пытаясь найти правильный ответ. — Это, мы... я, ты...

Он остановился, сбитый с толку. Гермиона напряглась в его объятиях.

Мистер Грейнджер сложил на груди темно-синий узор рук, постукивая ногой в сапогах из светло-коричневой кожи.

— Лучше тебе быть уверенным, парень. Ты сделаешь мою девочку счастливой, или я буду очень разочарован в тебе.

Недосказанное — вот что случается, когда Джон Грейнджер в ком-то разочаровывается. Гарри подавил желание сглотнуть и быстро кивнул.

— Я сделаю, да, конечно.

— Хм, — свет мужчины дернулся. — Я прослежу, чтобы сделал. Я все еще ожидаю видеть вас двоих за ужином, и достаточно регулярно.

Гермиона отступила от него, и он увидел, как сине-фиолетовый свет окутал темно-синий.

— Спасибо тебе, — ее голос был тихим, взволнованным. Отец откашлялся и отошел, похлопав ее по плечу.

— Твоя мама просила передать тебе, что скоро начнется обратный отсчет, — и он быстро вышел. Без сомнения, раз свет Гермионы беспорядочно пульсировал, это верный признак того, что она вот-вот рассмеется или разрыдается.

Гарри заерзал на месте, борясь с желанием последовать примеру мистера Грейнджера, когда она повернулась к нему.

— Ты счастлив? — тихо спросила она, и Гарри удивленно моргнул, прежде чем быстро шагнуть вперед, потянувшись, чтобы нащупать ее руки и крепко сжать их.

— Да, — он притянул ее ближе, поцелуй вышел коротким, но достаточно возбуждающим. — Я удивлен, но да, конечно, счастлив! А ты?

Она улыбнулась, уткнувшись ему в щеку.

— В экстазе.

Гарри откинулся назад и ухмыльнулся.

— В эйфории?

— Практически... восторг, — выдохнула она в ответ, обвивая руками его шею и прижимая их друг к другу в долгом поцелуе.

— Ага, — пробормотал он, когда Гермиона отстранилась и потянула его обратно в главную гостиную, где их объединенные семьи ждали, собравшись полукругом вокруг больших зеленых напольных часов, которые тяжело отсчитывали удары до полуночи.

"Счастье".

1) Non Mordere

Вернуться к тексту

2) Nolumus Mordere

Вернуться к тексту