Обман Бога (гет)

Близился долгожданный закат, знаменующий конец рабочего дня и скорое начало обряда Оков. Хотя в глубине леса, среди крепких стволов сосен, уже давно стемнело, костры в полную силу разгорелись только сейчас. На ветру колыхались и с легкими хлопками дергались полотна цветной ткани, привязанные к стволам, кустам и даже камням. Эту поляну вблизи селения обустроили еще до того, как покрыли крышу первого сарая. Поэтому все здесь сочилось стариной, традицией и эльфами, которым эти земли принадлежали еще полвека назад. Небо над кронами елей окрасилось розовым перламутром, и людской шепот потихоньку стал слабеть, сменяться горловым, фальшивым пением местных мужиков, возомнивших себя шаманами. Нарастали постукивания барабана. Где-то на другом конце поляны, у слабого костра, раздавался свист самодельной флейты.

Иоля, сидя в отдалении, с нарастающим беспокойством оглядывала молодых девушек и парней. Они все нервничали: кто-то с ужасом в глазах всматривался в танцующие язычки пламени; кто-то рыдал на шее матери и устраивал истерики, размахивая разукрашенными охрой руками. Иоля тоже бы хотела прижаться к кому-нибудь крупному и теплому. Уткнуться в пышную материнскую грудь и забыть о всей мирской дряни, которая окружила ее жизнь плотным кольцом. Но её мать была болезненно худощавой, злой женщиной, которая не убила ее после рождения только из-за страха перед местью Арратс. И она, конечно же, не пришла на её обряд.

Полноватый мужчина в разодранной рубахе, с густой неопрятной рыжей бородкой возник прямо перед глазами девушки. Она не знала его, хотя лицо каждого жителя её деревни четко отпечаталось в её памяти. Он был чужаком. Глазенки у него были противно влажные, маленькие и слишком хитрые. Девушка едва сдержала позыв врезать ему, слишком уж удобно он встал, слишком удобно ее ножки могли дотянуться до него. Иоля вздрогнула, когда мерзкий мужик добродушно улыбнулся и протянул ей связку из цветного оксуда. Она улыбнулась в ответ, сдавливая внешнее раздражение, и приняла протянутую им связку. Кристаллы приятно переливались на смуглой ладошке, но была в их мерцании спящая угроза. Иоля остро ощущала, как эти самые камни могут разрушить остатки её спокойной жизни.

— Ты уверена, что хочешь принять участие? — спросил мужик, стряхивая с бороды крошки хлеба. — Вам, полукровным, всяко тяжело живется, зачем еще и эту ношу на себя брать?

— Просто так, чтобы спокойнее спать было.

Незнакомец успешно состроил понимающее выражение, одобрительно покивал, но все равно не ушел. Присел рядом, чуть пошатнув своим весом сваленный ствол сосны, на котором сидела девица.

— После Ац никто спокойно спать не будет. А ежели обнаружится окованный судьбы, его и так из деревни швырнут, лишь бы беду от своих домов отогнать. По мне, так нет никакой разницы в смерти — помрем всяко, а страшно или не очень — неважно. Смерть она всегда страшная.

Иоля раздраженно фыркнула, но мужик не смутился. Он явно хотел выговориться и выложить своё особенно ценное мнение незнакомой девчонке. Девушка вдруг задумалась, что, должно быть, со стороны выглядело достаточно жалко и слабо, раз всякие типы так и клеились с разговорами. На этот раз болтун хотя бы не пытался залезть ей под платье. Пока что.

— Я все равно не живу в деревне. Некуда выгонять. Как буду сидеть у сухого поля, так и останусь там.

— У меня брат вот читать умеет, не вылезает из свитков своих, — он продолжил, проигнорировав сказанное девушкой. — Постоянно спорит со мной, рассказывает всякие ученые небылицы про Ац и Ацетру, — едва выговорив последние слова, мужичок довольно улыбнулся. — Так что я тоже мужик образованный, глупостей не скажу. Понимаю, чем мир дышит.

У костра раньше времени стала собираться толпа, вновь поднимался гул спорящих голосов. Мелкий парнишка, что разносил по деревне новости, яростно махал руками, пытаясь что-то объяснить столпотворению народа. Краем глаза девушка заметила, как мужик чуть сократил расстояние, подсев поближе.

— Беспокоишься? — спросил незнакомец, расплываясь в напряженной улыбке.

Иоля не ответила, кинув короткий взгляд на мощную ладонь мужчины, медленно приближающуюся к ней. Молча встала и подошла к толпе, отчетливо услышав раздраженный плевок в свою сторону. Взволнованные селяне быстро успокоились и отправили парнишку обратно в деревню.

— Что-то случилось?

Люди вздрогнули, когда прозвучал вопрос, и начали активно расходиться по местности — подальше от полукровной. Одна девчушка, лет четырнадцати, вся снаряженная в сияющие белые одежды с красной вышивкой, осталась.

— Наблюдателей в этом году не будет, — ответила она, нервно подергивая красные ниточки на рукавах. — На них напали рядом с деревней, так что им сейчас не до наших обрядов.

— В прошлом году на них тоже нападали, — Иоля устало усмехнулась, заметив искорки гнева на лице девчушки. — Похоже, нашу деревушку будут еще неделю объедать энитанские защитники, да?

— Тебя это разве волнует? Никто и не попросит у тебя, полукровной, еды.

Гул от барабанов резко усилился, привлекая внимание разбредающихся жителей. Иоля не успела ответить, девчушка тут же побежала к другому костру, где на пеньках сидела её семья.

Мужчины, выряженные в нелепо сшитые между собой шкуры и рваные белые платья, поднялись на каменное возвышение. Все, как один, бородатые, нечесаные и грязные, словно специально неделю жили в яме у реки. В глазах селян читалась усталость, кто-то откровенно игнорировал появившихся чудиков и продолжал вырисовывать палочками что-то на боровом песку. У костра уже собрались юные обрядники, все в сияющих белых одеждах, увешанные кристаллами оксуда, и со страхом в глазах. Иоля повязала свою скромную связку кристаллов на шею и подошла ближе к толпе.

— Как все вы знаете, сегодня у нас состоится обряд клейменных и явит нам свои просторы Ац. Только сегодня мы все узнаем, родился ли среди нас мученик, окованный судьбой, — старик устрашающе оглядел лица селян и вновь продолжил речь неприятно писклявым голосом. — А теперь попрошу отойти всех от костра, остаются только обрядники. Нет-нет, дальше отходите, вы что, хотите как в прошлом году волосы себе спалить? Да, вот так, а теперь начинаем молиться великой нашей Троице! А кто про Ооль песни петь начнет, тому кнутом жопу прижгу, усекли?

Селяне столпились у костров, подхватывая друг друга под локти и складывая руки в молитвенном жесте. Шаманы, устроившись у корней огромной сосны, ритмично забили в барабаны — зазвучали первые напевы. Первыми запели мужчины, но вяло и несинхронно, затем раздались женские голоса, и заиграла молитвенная песня, на мертвом для этого мира языке.

Тихая, мелодичная молитва, обращенная пантеону богов, вскоре сменилась бурным мычанием одного из шаманов. Все, облаченные в церемониальные одежды, окружили костер, вплотную подойдя к пламени. Все обрядники молчали. Иоля наблюдала этот обряд с самого детства, каждый год, когда её приводила мать, но по какой-то причине не отдавала на сам ритуал. Оковы проходят быстро и эффектно, ничего сложного, но девушка все равно переживала и обливалась холодным потом.

Сейчас она не ощущала обжигающего жара, но четко понимала, как её затягивает внутрь и как тяжелеет оксуд на шее, обжигая кожу колючей веревкой. Наконец зазвучали большие барабаны, шаманы выкрикивали фразы на непонятном, хрипящем языке. Оксуд больно сдавливал шею.

Ребята по одному отскакивали от костра легкими прыжками, как только старейшина бил в колокольчики. Их обряд завершился, а оксуды, истощенные, рассыпались мерцающим пеплом. Их судьбы не затронуты проклятием, они свободны, как и каждый житель Рэйтана, проходивший обряд оков за последние века. Иоля напрягла ноги, готовясь резко отскочить назад — она осталась последняя. Но колокольчиков все еще не было слышно. Молитва подходила к концу, затихали барабаны и голоса… Иоля прыгнула назад, не в силах больше ждать сигнала: ужасное предчувствие вместе с оксудом сжало глотку. Тело дернулось назад, но прыжок так и не получился. Обряд всё никак не желал заканчиваться.

Она ощущала, как по шее уже стекает что-то влажное, дышать становилось все труднее, но пламя все продолжало тянуть на себя, не давая полностью отпрыгнуть. Барабанов было уже совсем не слышно, молитвы сменила полная тишина, оставляя только треск поленьев. Девушка, не в силах выйти из костра, упала на колени, полностью объятая ледяным пламенем. Боль казалась уже невыносимой, тело не слушалось и замерзало, словно окутанное ледяной водой. Иоля вздернула голову вверх, к небу, туда, где не мельтешило пламя. Белоснежная, идеально гладкая, словно царское блюдце луна, висела над костром. Лишь едва заметная горизонтальная черта пересекала ее поверхность.

Стали разноситься крики; человеческие тела мельтешили вокруг костра, полностью заглотившего в себя Иолю. К крикам добавились молитвы, утерявшие часть своих слов. Больше они не пели, а ревели, словно спасаясь от чего-то. У уха послышался хрипучий смех.

Луна открыла свой желтый глаз.

* * *

Усадьба, несмотря на всю свою простоту, сквозняки и всего парочку свечей на печке, была прилично забита людьми. Почти все они были из энитанской стражи, которую каждый год небольшими группами рассылали по окружным деревням для контроля за обрядом Оков. Иоля заметила, что те были явно не измучены ранами от «нападения» у самого входа в селение. Однако сейчас мужики все равно были порядочно измазаны кровью, но чужой.

— Я закончил, — сидевший во главе стола молодой мужчина, сурово взглянул на стоявшего рядом стражника. — Лично передам это вашему начальству, это ясно?

Незнакомец казался слишком молодым, худощавым и вовсе далеким от военных дел человеком. Но страх в глазах стражи отражался настолько четко, что у некоторых выступал с потом на лбу. Сидевший во главе стола завернул дописанный документ и упаковал в тубус.

— А теперь ты, девчонка, подойди ко мне, — он вяло похлопал ладонью по столу и кивком головы намекнул охране расстегнуть кандалы. — Ну, как тебя зовут? — спросил он, разворачивая чистый пергамент и обмакивая наконечник пера в чернила.

— Иоля. Иоля Атич, — забито ответила девушка, потирая кольца синяков на кистях. К синякам добавились кольца чуть темнее кожи, скорее напоминающие татуировки. Она заметила их только сейчас.

— Очень милое имя, Иоля, — незнакомец улыбнулся, чуть обнажив белые зубы. Иоля подумала, что таких белых зубов она еще в жизни у людей не видела. — Скажи мне, Иоля, я правильно понимаю, что местные напали на тебя?

Девушка кивнула.

— Это произошло после обряда? — хотя мужчина и спрашивал, старательно строя заинтересованное лицо, руки его быстро вырисовывали строчки текста. Он знал о произошедшем куда больше, чем даже сама девушка. Или просто выдумывал на ходу, не заботясь о правде.

— Да, сразу как луна…— девушка запнулась, испугавшись, что ее воспоминания исказились. — Ну, после того, как она изменилась. Во время обряда на ней появился глаз.

— Я знаю, — кивнул мужчина. — Этот глаз видел весь Рэйтан, Иоля. Именно поэтому я здесь, а эти уважаемые стражники не убили тебя на месте.

— Спасибо, — немного замявшись, поблагодарила девушка.

— Это моя работа, — он вновь улыбнулся, но уже значительно наиграннее. — Если помнишь, то расскажи, кто именно напал первым.

— Я не помню, мне показалось, что все разом… Извините, я плохо видела тогда.

— У тебя проблемы со зрением?

— Нет, но во время обряда все мельтешило, а когда вытащили, то… Сложно объяснить. В огне было очень холодно. Всё словно сковало…

Мужчина замолчал, напряженно вглядываясь в лист пергамента. Он больше ничего не писал и, казалось, просто обдумывает наиболее подходящее выражение. В усадьбу заглянул еще один худощавый мужчина, облаченный в странного вида мантию.

— Ксхевахаир, мы нашли её оксуд.

— Очень кстати, думаю, теперь мы можем закончить этот бессмысленный диалог, — мужчина быстро свернул пергамент и вышел из-за стола. — Иоля, я выделю тебе около получаса, чтобы собрать вещи. Советую не брать лишнего, комната, которую тебе выделят в академии Горта, не отличается большой вместительностью.

— Я не…

— Ах да, — он резко замер, прикусив нижнюю губу. — Так, сейчас мы направимся в Чертоги Путей, там ты пройдешь проверку, после которой мы окончательно решим вопрос с твоим местожительством. Так что вообще ничего не бери, мы отправляемся сейчас же.

Ксхевахаир покинул усадьбу, не дожидаясь ответа. Иоля молча поспешила следом. Яркий дневной свет стеганул по глазам, девушка на секунду зажмурилась, продолжая идти дальше, загребая обувью боровой песок. Когда она открыла глаза, то впервые при свете дня увидела разруху, царившую в деревне. Покореженные, прогоревшие, деревянные дома все еще дымились. В воздухе витал тяжелый, удушающий запах, оседающий на языке привкусом железа. Она не была в центре селения уже около года, как только семья мужа отказалась от неё из-за бесплодия. Странное чувство удовлетворения и ужаса накрыло с головой. Девушка судорожно вздохнула.

— Что с домами? Почему все сожжено? Ведь столько солдат… Они все здесь были.

— Мы поговорим об этом позже, — кратко ответил мужчина, заворачивая за полуразрушенную часовню.

Иоля притормозила, всматриваясь в безлюдную улицу. Она с ужасом начала догадываться о том, что произошло на самом деле. Легкая мужская ладонь легла на плечо.

— Мы спешим.

— Это он приходил, да?

Ксхевахаир убрал руку и непонимающе взглянул на девушку. Впрочем, непонимание сошло с лица уже в следующее мгновение. Он неуверенно кивнул.

— Да, разрушения приобрели такой масштаб в основном из-за появления арратс. Полагаю, ты не помнишь его появление?

— Только смех, — она устало опустила голову, впервые заметив странные кольцеобразные рисунки на лодыжках. — Так… Кто-нибудь выжил?

— Конечно, — кратко ответил мужчина, сразу же отводя взгляд. — Сейчас нам стоит поспешить в другое место. Следуй за мной.

Мужчина завернул за часовню, прошел через густые заросли малины и остановился у насыпи, давно уже поросшей полынью. Немного пошарив ладонью по земле, он отошел и уже через минуту вернулся с горстью мелко наломанных палочек, которые воткнул в землю по всей насыпи. Иоле показалось, что они образуют какой-то чудаковатый узор, больше напоминающий божественный глиф.

— Что вы делаете? — с интересом спросила девушка, наблюдая, как мужчина странно заломил указательный палец. — Это магия?

Ксхевахаир не ответил, сосредоточенно нашептывая заклинание. Через мгновение палочки налились красноватым свечением, словно их подожгли изнутри. Земля вокруг них стала расступаться, слетая в сторону как от сильного ветра. Вскоре из-под земли появились очертания белоснежного камня, и палочки распались искрами. Мужчина резко встряхнул рукой.

— Это телепортационная руна, но очень старая, ещё эльфская. Поэтому, если ты вернешься ещё сюда, то не смей использовать её без моего разрешения. Хотя, сомневаюсь, что у тебя возникнет необходимость ещё раз посещать Чертог.

— Разве руна не сломана? Её ведь староста засыпал, потому что она людей на части дробила… Далеко этот Чертог? А то, может, лучше пешком? Я могу быстро ходить.

— Просто вставай на руну.

Иоля нехотя послушалась, подумывая резко отпрыгнуть в сторону, как только маг начнет читать заклинание. Сам он на руну не встал, только приложил ладонь совсем рядом с девичьей стопой.

Точно убить хочет, но по-умному. Только я все понимаю и умирать не собираюсь.

Мужчина заломил пальцы свободной руки, но помедлил, поднял голову к Иоле. Взгляд у него был тяжелым и очень недовольным.

— Ты не очень умная, да?

— Извините?

— Если ты спрыгнешь с руны на половине заклинания, то только часть тебя перебросит к Чертогу. Ты ведь понятия не имеешь, как магия работает, а смеешь себя так вести?

Иоля молча вытаращилась на мага, совершенно не понимая, как он понял. На ум приходило только чтение мыслей, но она никогда не слышала о подобной магии даже из книжек. Ксхевахаир выпрямился.

— Ты — Окованная, и это значит только одно — тебе судьба подохнуть в самых страшных муках. А я притащился в эту деревню на окраине страны из самого Рутендо, чтобы помочь тебе продлить срок жизни и, возможно, вовсе снять Оков. Второе зависит только от тебя. Похоже, что мне, рутендскому магу, есть нужда убивать деревенскую девку?

Девушка замялась, но она знала, что ответить. Не знала лишь, стоит ли озвучивать, может, он и вовсе слышит мысли? Только маг не выглядел так, словно понимал копошащиеся в ее голове размышления.

— Люди убивают без целей и смыслов.

— Вот так у вас тут живут?

— В столице иначе?

Ксхевахаир ответил не сразу. Взгляд у мужчины смягчился, он вновь опустился на колени, прикладывая ладонь к руне.

— Нет, все так же. Иоля, послушай, я здесь, чтобы исполнить свой долг, и твоя смерть — это последнее, что мне в этом поможет. Меня и самого могут повесить, если не позабочусь о первой окованной за сотню лет.

— В чем ваш долг?

— Это непросто объяснить, но если тебе интересно, то я все расскажу сразу после визита в Чертог, — заметив недоверие, он поспешил добавить. — Вне зависимости от того, как пройдет это путешествие.

— Вы не встали на руну, не идете?

— Мне нельзя. Я человек, хранители Чертога все нелюди и пускают только окованных вне зависимости от расы.

— Это ведь не Арратс, да? — с ужасом спросила Иоля, тут же оглядевшись, словно боясь, что на неё накинутся.

— Нет, там их нет. Я могу начать заклинание?

Девушка немного помялась, но вскоре согласно кивнула. Недоверие и страх перед неизведанным сковали её, пока мужчина монотонно бормотал себе под нос. Но ничего страшного не произошло. Её не разорвало на куски, не стошнило и даже не мутило в глазах. Стоило моргнуть, как перед глазами вместо поднимающихся в отдалении сосен появилась заснеженная башня.

— Снег! — взвизгнула Иоля, обхватывая себя руками, и тут же побежала в направлении черной башни. До этого дня она никогда не видела снега, не ощущала настолько пронзительного холода. Секундный восторг резко сменился болью, сводящей все тело. Но входа в конце тропы не оказалось. Слабо вытоптанная тропинка обрывалась под идеально гладкой стеной. Девушка похлопала костяшками пальцев, надеясь обнаружить полость, но стена была толстой и цельной. Немного подумав и ощутив, как онемели уже от холода руки, Иоля отошла от стены.

Там, на возвышении, маячила кривая мохнатая фигура, определенно наблюдающая за гостями. Не придумав ничего лучше, Иоля закричала:

— Я Иоля — окованная, откройте гребаную дверь!

Фигура тут же исчезла, но дверь так и не появилась. Огромные насыпи снега у входа задрожали. Из сугроба выскочил лохматый, покрытый металлическими пластинами баггейн, напоминающий собой человекоподобного козла. В его правой руке лежало копье, обращенное острием к девушке.

— Воистину шутка богов, — прохрипел баггейн, присматриваясь к рукам девушки. — Сколько на тебе таких колец?

— Кажется, четыре, — Иоля, никогда до этого не видевшая баггейнов, нервно улыбнулась.

— Проходи, — существо постучало копьем по стене.

Камни медленно расползлись в стороны, стоило острию прикоснуться к поверхности. Внутри оказалось удивительно тепло и сухо, не ощущались сквозняки. Даже белый мрамор под ногами казался теплым. Пойдя немного дальше, Иоля заметила, как под потолком летают удивительной красоты девушки. Они казались странно маленького роста, но обвивающие тела сияющие узоры полностью отвлекали от этого. Они кружили вокруг крупной люстры, разрывая букеты цветов. Баггейн, идущий следом, недовольно постукивал копытами.

— Эй, дальше ваша работа! — крикнул он в сторону закрытой тряпьем стены. — У меня аллергия на таких.

— Ну-ну, не груби гостье, — ответил мелодичный, мужской голос.

Через мгновение из тени вышел его обладатель: пышнокрылый, высокого роста мужчина. Лицом и телом он казался человеком, но четыре сложенных за спиной крыла и неестественно вытянутая форма лица выдавали в нем нелюдя. Мужчина вплотную подошел к гостье.

— Рад приветствовать вас в Чертогах Путей, — он мягко улыбнулся, сильно склонив голову. Его необычайно высокий рост вынуждал задирать голову. — Вам известно, что это за место, или вас выбросили сюда без объяснений?

— Без объяснений, — кратко ответила девушка, напряженно вглядываясь в вытянутые черты лица незнакомца. — Мне сказали, что тут я пройду окончательную проверку.

— Да, это действительно так, но, думаю, слово «проверка» не очень подходит, — он подхватил Иолю за плечо и провел глубже — в широкий, слабоосвещенный зал. — Видите эту стену? Мы накрыли ее тканью, так как уже очень давно не было окованных. Однако теперь вы здесь… Но прежде, чем мы её откроем, скажите, какому богу вы служите?

Девушка замерла. О том, что сюда приходят истинно верующие, её, как и обо всем остальном, не предупреждали. Немного подумав, Иоля решила назвать того, кто не имеет под собой сотню фанатичных верующих.

— Лкетегу, но я, правда, не очень ему поклонялась… — заметив удивление на лице мужчины, она резко замолчала. — Что-то не так?

— Вы неверующая?

— Нет, — честно призналась Иоля, но тут же добавила. — Извините.

— Не стоит извиняться за правду, дорогая, — мужчина мягко улыбнулся, но в его белесых глазах застыла тоска. — Полагаю, что из-за мешаной крови милость Богов не затронула вашу душу. Тем не менее вам придется обратиться к одному из Трех, чтобы подвести итоги прошедшего Ац.

— Итоги? Я не понимаю…

Мужчина молча дернул за край ткани, срывая все полотно разом. Оголенная стена оказалась испещренной надписями. Кто-то выбивал текст клиньями, кто-то выцарапывал камнями, выписывал краской или же кровью… Все было заполнено пустым, сливающимся с серой поверхностью стены текстом. Только две надписи поблескивали слабым, теплым оттенком.

— Чертог Путей — это храм, доносящий молитвы до ушей Троих. Все, что когда-либо было нанесено на эту стену — они услышали. Сегодня, во времена, когда Чертог закрыт для всех, кроме Окованных, ты можешь изменить свою сложную судьбу, — он произнёс это с нескрываемой тоской в голосе, задумчиво оглядывая поверхность камней. — Попроси обо всём, что только желает твоя душа. Они непременно услышат это.

— Но ответят ли? — мрачно спросил баггейн, всё ещё стоявший у входной двери. — Проси с умом, если хочешь, чтобы твои слова засияли.

Иоля присмотрелась к сияющим надписям, но разобрать текст было невозможно. Выведенные дрожащей рукой буквы складывались в полную бессмыслицу. Весь остальной текст дрожал перед глазами, заплывал и никак не читался. Только моргнув, Иоля осознала, что её глаза полны слез.

— Ну-ну, не плачь, — с сочувствием произнес мужчина, протягивая платок. Иоля стыдливо вытерла щеки руками и подскочила поближе к стене.

— Мне просто нужно что-то пожелать? Чего пожелали другие? Те, чьи слова сияют?

— Если ты не можешь разобрать их молитву, то она не для твоих глаз, — прошипел женский голос откуда-то сверху. Кто из всей кучи фей это произнес — Иоля не поняла.

Она видела просьбы других. Те, что могла разобрать, едва выделялись из общей серой картины стены. Это были простые просьбы о здоровье, о долгой жизни, славе и богатстве. Это были просьбы о том, чего желает каждый, в том числе и Иоля. Но ни одна из этих молитв не засияла. Так о чём же нужно просить Богов, если искренние желания для них ничего не значат?

— Я могу лишь сказать, что его звали Мариус*, — внезапно произнес мужчина, заметно вздернув крылья. — Он не был окованным, но в те времена двери этого храма были открыты для всех.

— Извините?

— Мне показалось, тебе будет интересно. Ты так упорно смотришь на его просьбу.

Иоля присмотрелась и осознала, что на какое-то мгновение не смогла отличить серое от сияющего. Единственный набор букв, который искрился мягким свечением, по какой-то причине сливался со всем остальным полотном. Что, если Боги видят именно так? Что нужно произнести, чтобы осветить этот камень?

Резкий гул прорезал тишину храма, но Иоля не успела обернуться. Что-то тяжелое тут же вдавило все тело в стену; казалось, полностью закрыв от чего-то чужого. Распахнувшееся крыло ударило по вытянутой руке, но теперь она могла видеть источник звука. Вытянутое, черное, бесовское тело, сплошь покрытое шерстью. Лицо, скрытое под маской, и черная, курчавая грива, торчащая в разные стороны. В прорезях для глаз блестели желтые, демонические глаза. Такие же, как у самой Иоли.

— Как ты только посмел появиться здесь, отродье! — проревел баггейн откуда-то из зала. Под крышей храма отчетливо слышалось ядовитое шипение фей.

— Неужели отцу не позволят поговорить с собственным ребенком? — произнес гость, всматриваясь в прорезь крыльев. — Выйди ко мне.

— Увидишься с ней позже, не в Чертогах Путей. Этот храм не место для таких, как ты. Советую послушаться, если не хочешь следующее столетие собирать свои останки по всему Ац.

— Тише-тише, Нефелим, — существо усмехнулось, примирительно поднимая когтистые ладони вверх. — Мои слова позже будут бессмысленны, поэтому скажу так. Надеюсь, что на этот раз ты будешь меня слушать, Иоля?

Девушка промолчала, вцепившись руками в одеяние закрывшего её мужчины. Она не хотела слышать этот скрипучий голос, который отзывался в ней лишь ужасом и дрожью. Это был голос существа, силой взявшего её мать, разрушившего деревню и позволившего ей, полукровке, продолжать жить.

— Тебе не нужно просить, молиться и унижаться в этом храме, — спокойно произнес арратс, вылавливая взгляд дочери. — Боги — это не про тебя и меня. Мы существа другой материи, но ты… Всё же человек. Так почему бы не стать чем-то большим?

Иоля молча сжала зубы. Понимание смысла его слов отзывалось в ней противоречивой смесью раздражения и восхищения.

— Ты никогда не сможешь стать полностью человеком, но вот чем-то другим, — существо усмехнулось, скрещивая руки на груди. — Очень даже.

* * *

Тяжелое марево сна рассыпалось, как только ладонь звонко зарядила пощечину. Иоля тут же подскочила, закрывая голову руками. Только через мгновение, когда не последовали новые удары, она расслабилась и заметила озадаченный взгляд эльфа.

— Я даже не знаю, что хуже: слушать, как ты скулишь от кошмаров, или подскакиваешь, как побитая собака.

Девушка промолчала, оглядывая себя мутным взглядом. Она умудрилась заснуть в гильдейской мантии, которая теперь была окончательно измята и пропиталась потом. За такой внешний вид Беким опять направит ее к знахаркам перебирать травы, а потом и не заплатит, потому что это и не работа вовсе.

— Поднимайся, скоро выходить, — проворчал Киаран, поднимаясь на ноги. — Ты в это время уже выходишь.

— Я просто даю тебе ценное время передумать, — лениво ответила она, начиная выползать из-под стола. По какой-то причине все тело ныло от тупой боли, за исключением разве что головы. Во рту стоял четкий привкус выпитой вчера настойки.

— Если бы ты действительно хотела, чтобы я ушел, то вышвырнула бы еще тем вечером, — он довольно ухмыльнулся. — Но теперь я вижу, что твое сердце открыто для совместных свершений.

Иоля замерла, странно уставившись на эльфа. Чувство необъяснимого дежавю повисло в воздухе, пока в памяти не всплыли, неизвестно почему запомнившиеся строки.

— О Боги, да ты уже цитируешь эти отвратительные романы! — с наигранным ужасом воскликнула девушка. — Что дальше? Стихи?

— Я думал, тебе понравится.

— Потому что девица в романе лужицей расползлась? — девушка фыркнула, встряхивая подол мантии. Задумалась и тряхнула юбкой сильнее, поднимая комнатную пыль. — Ты флиртуешь?

— Я шучу, — скривившись, отозвался Киаран и тут же поспешно отошел к коридору, на ходу застегивая на шее медальон.

Конечно же, шутит. Было бы странно, окажись всё иначе. Поэтому Иоля сразу расслабилась, небрежно подвязала волосы и пошла вслед за эльфом. Тот уже вышел на лестничную площадку, полностью распахнув входную дверь. Только подойдя ближе, стало видно, что стоит он не один.

— Доброго дня, — белокурая магичка учтиво поклонилась, как только заметила Иолю. Её черные, маленькие глаза напоминали кусочки угля на снегу. И холодом от неё веяло так же ощутимо.

— Ты что-то попутала? Усадьба Вордакая дальше по улице, — с презрением произнесла полукровка. Пара шагов вперед и она перекрыла путь к эльфу. Теперь неожиданные «сюрпризы» в первую очередь заденут её, а значит, их вовсе не будет.

— Мне предложили посмотреть на тебя, — она сухо улыбнулась, внимательно разглядывая лицо Иоли. — Но в тебе, к несчастью, действительно мало бесовской крови. Городские байки куда интереснее твоего заурядного вида.

— Так и в чём проблема? За байками шагай в таверну, она тут тоже близко.

Магесса промолчала, продолжая упрямо разглядывать девушку. Иоля ощущала легкое покалывание на коже, в голове и больше всего в глазах. Она пыталась пробраться под кожу, увидеть различия, всё то, о чем судачат местные пьяницы.

— Это… — она осеклась, прикусила губу и всё же улыбнулась удивительно довольной улыбкой. — Так очаровательно. Папочка очень тебя любит, да?

Иоля молчала, чуть прикрыв глаза. Ни поза, ни дрожащие от напряжения руки не выдавали её, но выдавала тягучая, словно смола, аура, так хорошо заметная магам. Магесса шагнула ближе, небрежно провела ладонью по взмокшей, серой щеке.

— Советую навестить могилы всех тех, кого ты пожрала на обряде. Уверена, их неупокоенные духи хотят услышать эти невинные мечты юной магессы о том, как стать чем-то большим.

Девушка оскалилась, звонко чмокнула Иолю в щеку и тут же скрылась на лестнице, оставив после себя стойкий морозный аромат лаванды.