Неправильная (джен)

Питер резко затормозил около аккуратного белого домика, оглядевшись для начала на предмет случайных прохожих. Улочки в Атланте — все такие беленькие, чистенькие, с ровненькими заборчиками, зелеными деревьями, посаженными вдоль дороги, и красивыми, словно сошли с картинки их глянцевого журнала, домиками. Питер подошел к забору, всматриваясь во двор дома, как его окликнул сзади детский настырный голос:

— А я все видел, — гордо сообщил ребенок.

Питер обернулся и увидел мальчика лет пяти. Тот улыбался ему так беззлобно и с явным восхищением, что Максимофф подошел к нему, присел, выудив из кармана шоколадный батончик, и заговорщически подмигнул:

— Давай, это останется нашим секретом? — протянул он шоколадку ребенку. Тот подачку радостно принял.

— Ты один из них? Их тех, о ком говорят по телевизору? — восхищенно протянул он. Дети Питера почему-то любили всегда, несмотря на странный внешний вид, дурацкие — тпо мнению многих вокруг — очки и порой раздражающее поведение.

— Да, только тс-с, — он приложил палец к губам, — это будет нашим секретом.

— Макс! — послышался сзади раздраженный женский голос. — Сколько раз говорила: не разговаривать с незнакомыми?! Марш домой!

Мальчик, бросив на Питера нерешительный взгляд, нехотя поплелся домой, а спидстер обернулся на явно настороженную женщину.

— Вы что-то хотели? Что вы делаете у нашего дома? — как-то рассерженно сказала женщина, а Максимофф уже хотел было выдать длинную историю того, что он ищет одного своего знакомого, как из дома вышел высокий крепкий мужчина, начинающий лысеть и с явным пивным брюшком.

— Остынь, Хелен, — крикнул он. — Парень ко мне, — кивнул он на Питера, по-доброму улыбнувшись. Женщина пожала плечами и вернулась в дом. — Здорово, пацан, — хрипло поздоровался здоровяк.

— Привет, Уолтер.

* * *

Питер отхлебнул холодное пиво, затем откусил кусок все еще теплой пиццы.

— Из Нью-Йорка? — Уолтер задумчиво осмотрел этикетку на коробке, затем отодрал ее, скомкал и положил в карман. — Она даже в мусоре роется, наверное, доказательство измен ищет, будет потом сложно объяснять, откуда в Атланте нью-йоркская пицца.

Питер с бывшим отчимом сидел на заднем дворике его дома, таком же аккуратном, как и все вокруг. Мать жила с Уолтером почти год, парню тогда было тринадцать, и он в то время решил, что все, так дальше и пойдет, мать остепенится, может, даже распишется с сожителем. Но Магда была Магдой.

Питер тогда подвоха не подозревал, как и Уолтер Брандт. Они с пасынком строили для Софи — ему тоже было не до дочери — качели на заднем дворе, ходили на выходных на рыбалку. Как-то отчим в тайне от Магды дал ему попробовать пиво — где-то тогда Питер понял, что что-то не так, потому что оно явно должно было сильнее влиять на не привыкший даже к слабому алкоголю организм подростка. Уолтер тогда рассмеялся и искренне посочувствовал, сказав что это явно обратная сторона его способностей, и что он лучше как черепаха ползать будет, но удовольствия от того, как алкоголь веселит и ударяет в голову, не лишится.

Именно Брандт научил его водить машину. Мама визжала потом как ошалелая: они выезжали от дома, когда Магда поняла, что тринадцатилетнее чадо, из дома-то только в школу выходившее, за руль посадили. Уолтер тогда, увидев выбегающую из дома сожительницу, крепко выругался и сказал:

— Газуй, парень, у меня сверхскорости нет, мне от нее не убежать, так что гони!

Он потом час пытался объяснить Магде, что, учитывая нечеловеческую реакцию Питера, сажать того за руль безопаснее лучших автогонщиков мира, а сам Максимофф тем временем незаметно для обоих менял траекторию полетов кухонной утвари, то и дело летевшей в сторону отчима, — Магда иначе не промахивалась.

А потом они расстались. Питеру тогда было четырнадцать, не то чтобы мелкий совсем, просто привыкнуть успел, полюбить, почувствовать себя не сыном, так хоть пасынком. Помнил, что больно тогда было так, словно родной отец уходил.

Уолтер с Магдой после не общался, ходил иногда с Питером в боулинг на выходных, а потом переехал в Атланту. Сначала открытки присылал, подарки какие-то, а потом все как-то почти на нет сошло. Позже Максиммоф узнал, что он обзавелся семьей.

— Да, парень, — хмыкнул Уолтер, тоже делая глоток из бутылки, — странная история. — До усрачки странная. Даже представить не могу, какой кавардак сейчас в твоей голове. — А потом почти восхищенно произнес: — Ты бился с древним мутантом и почти надрал ему задницу… Знаешь, в таких ситуациях сразу башку откручивать надо.

— Я тогда не сообразил, — по-мальчишески развел руками Питер.

— Все ты сообразил, — отмахнулся Брандт. — Просто решил, что сможешь ослабить, а остальные разберутся.

— Я не убийца, — пожал плечами Ртуть, смахивая с куртки крошки.

— Вопрос в том, можно ли было считать убийством избавление от древнего мудака, который явно свое уже как минимум парочку жизней назад отжил.

— Сомневаюсь, что я смог бы оторвать ему башку, — хмыкнул Питер. — Даже если б захотел. Там, пока Джин Грей не вмешалась, куча других не менее сильных мутантов пытались.

— Ну да, — не стал спорить бывший отчим. — Значит, Магнето, — хмыкнул Уолтер. — Тот чувак, ломающий стадионы. Настоящий ублюдок, — с жаром сказал он, — вот серьезно, я там вообще-то футбол смотрел столько лет. Он что, совсем не фанат?

— Не отшучивайся, — отмахнулся Питер, откусывая пиццу, — это явно не худший его поступок.

— Знаю, — понимающе кивнул Брандт. — Так чего именно ты боишься? Что он опять решит устроить геноцид? Он там вроде под боком у телепата.

— Нет, в смысле да, но дело не в этом. Знаешь, тогда, смотря на Рейвен, на Чарльза, я понял, что если кого-то любишь, будешь сражаться за него до конца. Даже если он угрожает другим, даже если выхода нет, ты все равно сражаешься, — резко сказал Питер, вспоминая события того дня в Каире. — Это тогда сказала ему Рейвен, потому что никто из нас тогда не стал бы убивать Эрика, даже если выхода бы совсем не было, — Питер помолчал, теребя край серебряной куртки. — А он бы решил выбрать более простой путь, даже если бы это означало смерть его близкого человека. Мистик его до сих пор любит, это ясно хотя бы по тому, как она относится ко мне. Как... знаешь, как за кого-то, за кого она очень сильно в ответе и так, будто в чем-то произошедшем со мной есть ее вина.

— Так дело в том, что ты боишься, что когда-нибудь твой отец так же может пожертвовать тобой? — нахмурившись, спросил Уолтер.

— Или Лорной, или Вандой, с которой у него, кстати уже были стычки. Они обе явно не подарок, но сомневаюсь, что они бы могли совершать такие поступки, какие совершал он.

— Знаешь, я ведь тоже сильно виноват перед тобой, — немного помолчав, сказал Уолтер. — Думал, что надолго, что семью завел, что остепенился. Не стоило нам так к друг другу привязываться.

— Примчем тут это? — удивился Питер.

— При том, — тихо сказал Уолтер, отхлебнув еще пива. — Ты рос без отца, нуждался в нем, сильно нуждался, у тебя характер такой, добрый, но при этом деятельный и до одури безобразный. Нет, парень, серьезно, на родительских собраниях у меня уши от рассказов о твоих проделках горели. Ты никогда не делал это со злобы, но всегда по глупости. Тебе был нужен кто-то, кто бы сдерживал тебя. А я… Мы привязались к друг другу, а потом мы с твоей матерью разошлись.

— Я узнал каково это — иметь отца, — Питер вытер ладонью выступившую почему-то слезинку. — Пусть и не родного. А тут… — он вдруг почти с восхищением сказал: — Целый, живой, реальный Эрик Леншерр. Нарисовался — хрен сотрешь.

— Такое сносит крышу, парень, — Уолтер положил руку Ртути на плечо. — Виноват не твой всепрощающий и забывающий характер, виновато твое отчаянное желание иметь отца. Может, не будь меня в твоей жизни, ты бы ровнее относился к отцу. Извини меня за это.

— Эй, — Питер тоже положил руку на плечо отчима, — я ни на секунду не желаю, что у меня был этот год с тобой. Потому что знаешь, не факт, что у меня еще будут такие моменты. — Ртуть почему-то с трудом представлял себя попивающим пиво на заднем дворике школы с Леншерром. — И плевать, что из-за этого я так болезненно воспринимаю Эрика и все, что с ним связано.

— Слушай, — вдруг сказал Уолтер, о чем-то недолго подумав. — То, что десять лет назад тебя позвали вытаскивать Магнето, то, что Магда оказалась связана с историей этого Шоу, то, что ты так вовремя вернулся в ту школу, что стащил шлем, оказавшись там и не дав Эрику убить сестру, все это что-то, да значит. Все не просто так, парень, — твердо и уверенно заявил Брандт. — Можешь называть это случаем, можешь судьбой, но вам с Магнето дали второй шанс. Не проеби его, парень, и не дай проебать своему старику.

— Думаешь, он заслуживает второго шанса? — поинтересовался Питер, подумав вдруг, что он, в сущности, сам-то на этот вопрос ответа не знает.

— Его заслуживаешь ты, и знаешь, Магнето будет полным придурком, если не поймет, насколько ты особенный, — улыбнулся Уолтер. — Не потому, что ты мутант, а потому, что ты имеешь в себя силы простить его даже после всего того, что он натворил.

* * *

Комната дочери — слово-то какое, привычное по отношению к Нине, так странно легко принятое по отношению к Ванде и совсем не вяжущееся с Лорной — была пустой и не обжитой, но при этом все вещи стояли в идеально ровном порядке — перфекционизм был явно ей не чужд. То ли девчонка просто не успела обустроиться, то ли любила жить в таких спартанских условиях. Эрик и сам к таким привык.

Дейн помялась немного, словно решая, куда деться, и села на стул, стоящий за письменным столом, выжидательно уставившись на Эрика. Леншерр вдруг подумал, что она из-за растерянности даже всю злобу с ненавистью растеряла, став вдруг такой потерянной, что Магнето захотелось глаза от нее отвести, лишь бы параллели с Ниной не проводить. Но Нина, его маленькая Нина была светлым жизнерадостным ребенком, а эта была злобой пропитана не меньше его самого. По крайней мере, ему хотелось так думать. О младшей дочери — и когда единственный раннее ребенок вдруг младшим стал, пропустив по старшинству вперед всех остальных, коих теперь Эрик насчитывал в количестве еще трех штук, двое даже попарно получиться умудрились — думать было нестерпимо больно. Леншерр гнал мысли о дочери, смотрел с восхищением на сына, что вон он какой взрослый — самому тридцатник скоро, — но на Лорну смотреть не мог.

Дейн тоже еще маленькая, как и Нина, не в пример успевшей стать взрослой женщиной Ванде — хоть замуж выдавай, может, хоть так планы свои строить непонятные перестанет. Да найти бы сначала, — и оттого смотреть на Лорну больно — сложно не видеть в ней погибшую дочь. Еще сложнее не видеть в ней ее мать — Сюзанну Дейн, оставившую на теле Эрика пару новых шрамов и еще большую ненависть к роду человеческому и конкретно ко всяким там ученым.

Но Лорна сидела тут, нахохлившись как воробушек, а наэлектризованные зеленые волосы торчали во все стороны, придавая ей еще более беззащитный и растерянный вид, и Эрик подавил вздох, мысленно проклиная про себя коварство лучшего друга и ругая того на чем свет стоит, надеясь, что тот все это слышит. Лорна на мать похожа лишь внешне, выразительные глаза матери, но взгляд совсем не тот, взгляд потерянный, но при этом смотрящий с какой-то надеждой, словно ждет все время чего-то. Леншерр вдруг понял, что очень хочет узнать, чего там ждет Лорна, и не от него ли ждет.

— О чем? — выдавила она, и Эрик вдруг понял, что ей невыносимо сложно находиться с ним наедине. Питер такие моменты раньше сам искал, да только Магнето этого раньше не понимал, а Лорна явно избегала. Да и о чем ей, собственно, с ним разговаривать?

— О твоей сестре, моей дочери, — вдруг произнес Магнето, понимая, что этим предложением не только Ванду с Лорной сестрами назвал, почти свою родственную связь с Дейн озвучил.

— И почему ты думаешь, что я тебе что-то скажу? — затравленно спросила Лорна. Вряд ли она его боялась — не из трусливых, но почему она тогда выглядела такой напуганной и потерянной? Эрик вздрогнул, когда понял, что понять это пытался лишь для того, чтобы она перестала так себя ощущать. Потому что ему вдруг почти больно стало смотреть на нее. Сердце от жалости не сжалось, но что-то явно предательски екнуло, и он мысленно послал еще тысячу проклятий в адрес Ксавьера.

— Потому, что она моя дочь, — вздохнув, произнес Магнето. — И ты тоже, — добавил он. — И я правда хочу ей помочь. Ты можешь мне не верить, но это так.

Лорна вдруг вздрогнула, бросая на Эрика встревоженный взгляд, закусила губу — он не раз замечал, что она так делала, — и тихо произнесла:

— Вряд ли ей нужна твоя помощь, — но Магнето видел, что девочка ему поверила, раз и словом об этом не обмолвилась.

— Можно? — Магнето подошел к ее кровати, спрашивая разрешения присесть. Стул заняла Лорна, а больше сидячих мест в комнате не было. Но Эрик знал, что комната, кровать — личное пространство, а впустить кого-то в них значило многое. Разрешения войти в комнату он не спрашивал, а дальше пусть решает сама. Лорна молча кивнула, начав сосредоточенно переставлять и без того стоящие в каком-то идеальном порядке предметы на столе, а Леншерр осторожно присел на краешек постели, заправленной так ровно, что портить было жалко. «Отлично, Чарльз, я тут уже по твоей милости в доверие к ней втираюсь», — с неудовольствием подумал он, а вслух сказал: — Расскажи, как она относится к своим способностям. Что умеет? Изучает ли их.

— Не изучает, — Лорна подняла на него взгляд, — и вообще старается не пользоваться чаще, чем нужно, — доверительно произнесла Дейн, а Эрик снова проклинал себя и Чарльза всеми проклятьями, какие только знал.

Вот уж в откровенном запудривании кому-то головы он себя никогда виновным не считал, но Лорна… Лорна, нахохлившийся четырнадцатилетний подросток, которого никто из родителей не любил, и прояви Магнето к ней интерес, та радостно ответила бы, сама не поняв, как ненависть превращается в привязанность, а металлокинетику совсем не хотелось, чтобы девчонка к нему привязывалась — ей же лучше.

— Почему? — внимательно посмотрев дочери в глаза, спросил Леншерр.

— Не знаю, — вздохнула Дейн, взгляд которой не выражал уже прежней ненависти, она была спокойна и расслабленна, хотя Эрик не был уверен, что это было из-за него, а не из-за воспоминаний о сестре. — Мне кажется, что она их боится или ненавидит. Знаешь, все мутанты здесь, в школе, пользуются способностями во вполне обычных вещах, Джин Грей вещи перемещает, не утруждая себя, Скотт с Куртом как-то подговорили Джубили с помощью ее искр шашлык пожарить, правда, Джин пришла и обругала их так, что Скотт потом два дня разобиженный ходил, Шторм вот, как она сама мне рассказывала, частенько тучи разгоняет, когда они на озеро ходят, я сама-то с ними не хожу, все равно плавать не умею…

— Я понял, — прервал девочку Эрик, вдруг решив, что Лорна за день-то явно меньше слов говорила, а сейчас разогналась. Леншерр бы списал это на ее восхищение мутантами и их способностями, но она почему-то явно начала сообщать совсем уж лишние детали по типу того, что плавать не умеет. — Ванда, значит, так никогда не делала?

— Ни разу, — покачала головой Лорна. — Единственное, от чего она никогда не отказывалась, это от связи с родственниками. Но тут не думаю, что она что-то контролировала. На заводе вообще произошло что-то странное. Я не успела рассказать Питеру, да и не знала, как… — она замялась.

— Я не скажу ему, если ты не хочешь, — заверил ее Эрик.

— Она просто вдруг… На несколько секунд стала воспринимать действительность очень медленно, в смысле, наоборот, она воспринимала действительность, как в замедленной съемке…

— Я понял, как Питер, — задумчиво протянул Леншерр, потеряв подбородок. А вот это уже явно было интересным. — На ее физические данные это не повлияло?

— Нет, конечно, лишь на восприятие. Она тогда чуть в обморок не грохнулась, да и Питер выглядел довольно странно, словно завис на мгновенье. Что это было — хрен его разберешь, но перепугалась она знатно.

— Не выражайся, — машинально поправил ее Эрик, заставив Дейн удивленно поднять зеленую бровь. Махнул рукой, мол, делай, в общем-то, что хочешь, и сказал: — Я никогда не встречал мутантов-близнецов. Как думаешь, это как-то связано?

«Еще один глупый поступок», — подумал про себя Магнето. Интересоваться мнением кого-то, значит, давать понять, что принимаешь его во внимание. И тут Эрик не смог вспомнить, специально он ее об этом спросил или машинально.

— То, что она связана с ним сильнее, чем с кем-либо еще, и так ясно. Вопрос в том, как это еще может проявиться. Она говорила, что не может выйти с ним на связь из-за того, что они буквально мыслят на разных скоростях. Вдруг это не так?

Логика в словах Лорны была. Только вот что за ерунда происходила с другой сестрой Питера? Как она связывалась с ней?

— С матерью она поговорить не могла? — спросил Эрик.

— Нет, она ее не чувствовала, но…

— Про это я Питеру тоже не скажу, — снова заверил дочь Магнето, хотя вот сейчас вот начинать заводить тайны от сына было совсем не лучшей идеей.

— Софи, должно быть, мутант, просто не знает об этом, — покачала головой Лорна. — Наверное, она классная. Питер с ней по телефону разговаривал постоянно в холле. Я не следила, но…

— Ты следила, — отмахнулся Леншерр. — Он тоже ходил тут по школе, за мной поглядывая. — Ладно, с Софи разберемся позже. Сейчас надо выяснить, где Ванда. Ты можешь попробовать с ней связаться? Или она сама должна это делать? Как это работает?

— Не знаю, — пожала плечами Лорна. — Она просто приходит тогда, когда нужно. Сейчас вот перестала. Я ее не ощущаю.

— Ладно, — кивнул Магнето, вставая с кровати. — Спасибо, что помогла, — он направился к выходу.

— Эрик, — окликнула его Лорна уже в дверях, — а ты попробуй сам ее позвать, — усмехнулась она, а он от одной мысли о том, чтобы впустить ее в свою голову, вздрогнул. — Мне кажется, что она удивится так, что придет.

— Забавная идея, — хмыкнул Леншерр, прежде чем выйти из комнаты.

Чарльза он все-таки обругал. Пришел к нему в кабинет и, не стесняясь сидящего рядом Хэнка, выложил все, что он о нем, собственно, думает. Хэнк, бросив короткое: «Я зайду позже», вышел из помещения, а Эрик кратко поведал, что ему рассказала Лорна, потому что, судя по ошарашенному виду Ксавьера, тот явно его не слушал.

— Может, идея твоей дочери имеет смысл, — развел руками Чарльз.

— Ну если в планах Лорны попытаться расплавить мой мозг, то наверное, — вскинулся Эрик, которого идея впускать в свой разум Ванду доводила до чуть ли не нервного тика.

— Ладно, это твой мозг, решай сам, — почему-то отмахнулся он него Ксавьер.

— Охренеть, — вдруг выдал Леншерр. — Вот от телепата такие слова слышать дико странно.

— Да, знаешь, я тут целыми днями по школе езжу и мысли всех подряд от скуки читаю. Заняться мне больше нечем, — всплеснул руками профессор.

— Но нас с Питером ты почему-то слушал, — парировал Эрик. — А вот чтобы хоть часть ответственности, что я тут девчонке голову дурил, то ты сразу такой в сторонку отошел!

— Ты протрезвел что ли? Что злой-то такой? — отъехал от стола Чарльз, поставив на стеллаж книгу.

— С чего бы начать?.. — медленно протянул Эрик.

— Я правда слушал ваш разговор не поэтому, — вдруг спокойно и устало сказал Чарльз, сведя на нет все раздражение друга. — Накопал что в книгах?

— Шутишь? — покачал головой Магнето. — Я книги еще не все нашел. Твоя библиотека скудна после взрыва. Надо ехать искать.

— Отправь Питера, это явно будет быстрее. Он, конечно, на тебя обижен, но к поиску Ванды это не должно иметь никакого отношения.

— Может быть, — сказал Леншерр, вспоминая, что не видел сына с самого утра, и почему-то начинал беспокоиться. Свалит еще от обиды куда подальше, и ручкой не помашет. Радовало то, что искать придется лишь в пределах континента, если сын услугами телепорта не воспользуется, так как по воде он бегать еще вроде как не научился, хотя с него станется.

Оставшуюся часть дня Эрик провел в библиотеке, пытаясь найти хоть какую-то логику в куче археологических книг, которые Ванда систематически отбирала. Какую-такую древность искала дочь и зачем она ей сдалась, он так и не понял, но продолжил листать нудные даже по его меркам книги.

Около двенадцати ночи, когда в школе воцарилась глубокая тишина и все преспокойно спали по своим кроватям, а на первом этаже остался лишь он один, Леншерра посетила, по его мнению, до жути глупая идея. Магнето решительно захлопнул книгу, глубоко вздохнул, прислушался, нет ли кого поблизости, и тихо произнес:

— Ванда, — даже глаза прикрыл, чтобы четче образ дочери представить, потом еще раз повторил, на этот раз назвав ту другим именем: — Катрина!

Открыл глаза — никого, естественно, тут не было, и Эрик почувствовал себя невообразимым идиотом, представив, как все это выглядело со стороны. Убрал книги по полкам, забрав себе парочку книг, и отправился в комнату.

Тихо прошел по коридору, так как явно почти все уже спали, отпер дверь, силой мысли провернув замок — ключами Эрик принципиально не пользовался — и вздрогнул, когда мимо него прошелся вихрь ветра, а сердце почему-то испуганно дрогнуло.

Он повернул голову вправо, увидел, как Питер открывает дверь соседней комнаты ключом. Сын молча кинул на него взгляд, видно, не меньше Эрика удивившись, что их комнаты рядом.

— Чарльз, — хмыкнул Магнето. — Вот же чертов интриган. Если хочешь, попрошу комнату в другом крыле или просто подальше, — предложил Питеру Леншерр.

— Нет, — покачал головой Максимофф. — Не надо, все хорошо, — он сдержанно улыбнулся, толкнув дверь внутрь. Эрик тоже вошел в комнату, но замер на пороге, услышав приглушенный голос Питера, слышный только из-за того, что оба не успели закрыть дверь. — Спокойный ночи, пап.

— Спокойной ночи, — с улыбкой произнес Магнето, не спеша закрывать дверь. Но сын больше ничего не сказал, захлопнул дверь и затих в своей комнате, а Эрик перед тем, как заснуть, почему-то долго прислушивался к тишине за стенкой.