Сезон безответственности (гет)

— Ну как вам игра, понравилась? — спросила Мику, собирая оставшиеся у нас записки.

Ульяна тут же возмущённо заголосила:

— Всё неправильно! Надо переиграть по-другому!

— Это уже точно не сегодня, — возразила Мику, покосившись на часы.

— Меня убили ваще ни за что! В следующий раз маньяком должна быть я, понятно?

Мику хихикнула и принялась втолковывать Ульяне о правилах игры…

 

Я выскочил на улицу вместе с последним горном этого дня и поспешил догнать чинно вышагивающую по дорожке Алису. Дождь почти кончился, а небо над заливом заметно посветлело. Тучи там уже стали отступать, обнажая слабые блёстки звёзд, мерцающие и переливающиеся сильнее обычного из-за влажности в воздухе. Порыв ветра с ног до головы обдал освежающим душем из сорванных с листвы водяных капель.

 

— А Улька где?

— Пока осталась.

Алиса усмехнулась.

— Походу, ей понравилась игра.

— А тебе нет?

— Не знаю. Не открыла для себя ничего нового, когда опять пришлось доказывать, что я — не верблюд. Лучше бы пошла на гитаре…

Она осеклась и замолчала.

— Ну не всегда же сидеть наедине с гитарой…

— Сказал домосед, — подхватила Алиса с издёвкой в голосе.

«И правда, кто бы говорил…»

— Сенька…

— М?

— А ты куда идёшь?

Алиса остановилась и с интересом посмотрела на меня.

— Э-э… провожаю тебя? — робко предположил я.

Она удивлённо приподняла бровь.

— Зачем? Я дорогу и сама знаю.

«Нет бы подыграть или промолчать, на худой конец! Что ты меня опять дураком выставляешь?»

— Ну… пойду тогда. К себе.

— Аха, споки-ноки.

Алиса помахала рукой и растворилась в тенистом полумраке аллеи. Я нервно скомкал дождевик и поплёлся домой. Даже попавшаяся по пути Ульяна не решилась съязвить что-нибудь на прощанье перед сном, а лишь потрясла в воздухе ладошкой — настолько свирепая у меня вышла рожа. Наверное.

* * *

Я стремительно ворвался в домик, швырнул дождевик в угол и, не включая света, прямо в одежде плюхнулся на кровать. Спустя минуту отчаянной борьбы на ощупь с ремешками сандалии полетели на пол. А когда стащил с себя форму и с головой закутался в одеяло, я, наконец, прочувствовал, насколько устал за сегодня. Окинул мысленным взором всю череду произошедших событий в попытке докопаться до первопричины моего текущего состояния…

А ведь день начинался так многообещающе: я планировал целиком и полностью посвятить его своему излюбленному занятию — как следует пожалеть себя, разыскать всех виновных в своих несчастьях и торжественно вручить почётные грамоты, сообщающие им всё, что о них думаю. В мыслях, разумеется…

Но как-то не задалось с этими планами… Да уж, с Алисой никогда не получается «по плану». Мне кажется, она и сама всегда и везде пребывает под действием сиюминутного импульса, влекущего её навстречу приключениям. И каждый, кто имеет неосторожность находиться рядом, тоже оказывается смытым в водоворот глупых казусов. А как иначе? Противостоять этому рыжему урагану задора и обаяния просто невозможно. Если тебя заприметили и выделили — всё, можешь распрощаться со спокойной жизнью.

А потом в сознании вынырнули лица Слави, Жени, кибернетиков, Ольги… Под их недобрыми взглядами я мигом съёжился до размеров воробушка. Снизу, из-под диафрагмы, поднялся тревожный тянущий зуд и растёкся по всему телу.

Я опрометью кинулся бежать без оглядки. Словно в калейдоскопе, закружилась вереница бессвязных картин: площадь, душевые на пляже, музыкальный кружок, администрация, клубы, остановка… Но стоило только выскочить за ворота и остановиться, мои преследователи догнали меня и стали наперебой что-то говорить. Все одновременно. Слов толком не разобрать, но в интонациях явственно сквозит осуждение. Пытаюсь что-то отвечать, но даже сам не могу расслышать своего голоса.

Будто бы из ниоткуда на стоянке возник автобус и приглашающе распахнул дверь. Я бросился внутрь. Салон пуст и водителя нет — всё как в первый день. Но на этот раз дверь закрылась и «Икарус» беззвучно тронулся с места, оставив позади всё, что меня необъяснимым образом тяготило. Позади остался и груз вины.

Но осталось там и что-то важное, жизненно необходимое. Я это понял по щемящему чувству утраты, что захлестнуло меня, когда арочка с надписью «Совёнок» окончательно потерялась из виду.

 

А потом всё провалилось в темноту.

* * *

Я стою посреди своей комнаты. Именно своей! По полу разбросан мусор, пустые пакеты, повсюду расставлена грязная посуда. Монитор компьютера медленно приходит в чувство, реагируя на моё появление, и демонстрирует безжизненный рабочий стол с обоями из какого-то аниме. Персонажи смутно напоминают реальных людей… знакомых. Особенно вот эта, с длинной рыжей чёлкой…

Может, оно и к лучшему. Не жил хорошо — нечего и начинать. Почему я решил, что моё место возле неё? Что я ей вообще интересен? Мы ведь из совершенно разных миров. Во всех возможных смыслах этой фразы.

Пройдёт немного времени, и отступит эта чёрная меланхолия, позволяя вернуться к прежней жизни. Она ведь полностью устраивала меня…

— Семё-ён…

Её голос. Продолжает преследовать даже в собственной квартире.

— Семён!

А как бы хотелось, чтобы она оказалась сейчас рядом. Но ко мне явился лишь голос, звучащий сразу со всех сторон. Или он прямо внутри головы? Может, это шизофрения?..

В дальнем уголке сознания щёлкнула догадка: опять она дразнит меня, снится…

— Надоела! — прокричал я в пустоту.

Немедленно оказавшись на диване, поджал колени к животу и попытался накрыться подушкой.

— Ну куда ты, выбирайся давай… Сенька!

— Брысь из моей головы, достала, снится и снится…

— Вот как… и часто я тебе снюсь?

— Будто ты не знаешь… Отвянь!

Я развернулся к стене и закрыл уши ладонями.

— А почему ты думаешь, что сейчас это тоже сон?

По ногам пробежал сквознячок, и моих ступней коснулись холодные пальцы. Я дёрнулся от щекотки, вписался башкой в изголовье кровати и окончательно проснулся.

 

— Двачевская? Ты охренела? Что ты тут делаешь?!

— Тише, балда! — зашипела Алиса, выдёргивая руки из-под одеяла. — Бужу тебя, не видно, что ли?

— Зачем?

— За надом! Давай быстро одевайся, ты мне нужен!

— Даже так… а ещё недавно был не нужен, — пробормотал себе под нос и вгляделся в темноту — туда, где кое-как белеет циферблат будильника… — В два часа? Я знаю только одну причину, по которой парень может понадобиться девушке посреди ночи — и одеваться для этого не надо.

— Персунов! — в её голосе отчётливо зазвенело возмущение, а мне прилетело прямо по больной голени. — Щас и чайником ещё разок об кровать приложу, чтоб винтики на место встали!

Алиса подошла к шкафу, сняла вешалку с моей одеждой и бросила поверх одеяла.

— Напяль что потемнее, а то спалить могут, — прокомментировала она тоном, не терпящим возражений.

— Ты можешь объяснить, нафига?

— Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Давай в темпе!

Я чертыхнулся вполголоса, спустил ноги на пол и, недолго поразмыслив, встал, не обращая внимания на почти полное отсутствие на мне одежды и наличие в комнате дамы. Силуэт в капюшоне сдержанно хихикнул, приложив ладонь ко рту.

 

Надев рубаху, джинсы и носки, прикинул, куда меня может занести очередная кривая, и вместо сандалий решил для верности влезть в свои водонепроницаемые ботинки. И в таком виде уже предстал перед Алисой.

— Наконец-то, копуша!

Скрипнула половица, и дверь тихонько открылась. В освещённом проёме на несколько секунд показалась Алиса, одетая в тёмно-серую ветровку и шорты; она осторожно оглядела окрестности и выскользнула наружу. Я вышел следом. Алиса приложила палец к губам и потянула за рукав через кусты в противоположную сторону от домика вожатой.

 

Мы прошли окольными путями, минуя освещённые участки дорожек, и подобрались к зданию администрации. Алиса оглядела тёмные проёмы окон второго этажа и, сделав знак рукой, шмыгнула в заросли. Мне же не удалось найти дорогу в потёмках и пришлось на ощупь тыкаться в разные стороны. Алиса что-то пробубнила в темноте, и я пошёл на голос, с хрустом продираясь через кусты. Если б не зимняя одежда, расцарапался бы весь в хлам.

Внезапно меня ухватили за ворот и потащили совсем в другую сторону.

— Ты чо ломишься как слон?! — громко прошептала возникшая прямо перед носом Алиса.

Вверху с дребезжанием распахнулась форточка, послышался кашель и чирканье спички. Алиса выдохнула через нос и надавила пальцем на моё плечо, вынуждая присесть.

Потянулись томительные минуты ожидания, пока наверху закончат перекур.

 

— Не шуми, в окнах не маячь и не отставай, — проинструктировала Алиса, когда форточка закрылась.

Не дожидаясь ответа, она направилась вдоль стены в сторону площади. Я, как и было велено, пригнулся и потопал следом, касаясь пальцами шершавой поверхности, чтобы снова не забуриться куда-нибудь не туда.

«Что я тут делаю? Нафига вообще попёрся? Не мог “характер проявить”? Далась мне эта Алиса!»

Примерно такие мысли я гонял по кругу, пока с разбегу не воткнулся головой во что-то мягкое. «Что-то мягкое» ойкнуло во мраке и заехало кулачком в плечо.

— Смотри, куда прёшь!

— Да не видно же ни хрена!

— Растыка слепошарый…

— Не нравится — могу уйти!

— Да ну что ты сразу!.. Всё, короче, замяли. Вон, Улька уже ждёт, пошли.

 

Мы выбрались на слабо освещённую фонарями площадь и в полуприседе пробежали к постаменту Генды, скрывшись от возможных наблюдателей со стороны жилых домиков.

— Чё так долго, я уже задубела вся! — накинулась на нас Ульяна.

— Все вопросы к нашей засоне, — насмешливо ответила Алиса.

Ульяна гоготнула.

— А я уж думала, вы там… — фраза оборвалась звонким щелбаном. — Уй!

— Тебе думать вредно, — безапелляционно отрезала Алиса.

 

Я стал осматриваться, пытаясь понять, что происходит. Инвентарь для новой шалости оказался неказист: у ног Ульяны валялась давешняя стремянка, а на бордюрчике стояла сетчатая авоська с двумя стеклянными банками, заполненными чем-то тёмным.

— Двачевская, ты что опять придумала?

— Да ничего такого, украсить его хочу, — она кивнула на Генду. — А то скучный он какой-то…

— Зачем?!

— Да просто так! Что я, не могу просто так чего-то захотеть? Хотя нет, у него же днюха скоро. Вот, будет красивенький у нас стоять.

— А меня ты за каким вытащила?

— Чтоб помог. Я одна… ну, не залезу туда.

Перемена в интонации и взгляде не укрылась даже от меня.

— Ты… высоты боишься, что ли?

— Да какая разница? — вспыхнула Алиса. — Ты помогаешь или нет?

— Нет, — не раздумывая ответил я. — И вот это забираю, от греха подальше…

Я поднял стремянку и собрался уходить. Как бы не так: Алиса тут же перехватила её и потащила на себя. Пришлось взяться поудобнее и потянуть ещё сильнее.

— Оставь, — процедила она мне в спину. — А сам можешь проваливать — без тебя всё сделаю!

К ней на помощь подоспела Ульяна. Недолгое молчаливое перетягивание стремянки окончилось победой рыжих. Или, скорее, моей капитуляцией. Бессмысленное силовое противостояние мне быстро надоело, и я резко отпустил лестницу. Алиса с Ульяной крякнули хором и едва не упали. Улыбнувшись, я сделал несколько шагов в сторону.

— Ну и вали, трус! — проводила Алиса. — Уля, иди на шухере постой у администрации. Я недолго.

С этими словами Алиса водрузила банки на постамент, сноровисто влезла туда сама и подняла к себе стремянку. Ненадолго задержалась, осторожно переступая и осматриваясь кругом. Места под Гендой оказалось на удивление много благодаря его странной позе с расставленными почти на ширину плеч ногами.

 

Я остановился поодаль, наблюдая за экзерсисами Алисы, пытающейся приставить сложенную стремянку к гранитному телу памятника. Не столько из любопытства, сколько из беспокойства, как бы чего не случилось.

Снова она хочет что-то кому-то доказать. Похвальное стремление, если реализуется в адекватной форме. Но у Алисы в такие моменты просто срывает крышу, и она впадает в необузданный раж, переставая контролировать свои порывы и здраво оценивать возможные последствия. И тогда всё непременно оканчивается взрывами, молочными наводнениями и другими стихийными бедствиями.

 

Наконец, разобравшись со стремянкой, она утвердила её в подходящем положении. Помявшись недолго, осторожно полезла наверх, одновременно перемещая перед собой по ступенькам авоську с банками.

С каждой преодолеваемой ступенькой тревога во мне нарастала. Сначала я думал, что Алиса тоже испугается и отступит, но, похоже, её здорово заусило, и она решила идти до победного, чем бы всё ни кончилось.

Добравшись до правой руки памятника, стала мазать её, зачерпывая содержимое банки малярной кистью. А я, сколько ни пытался заставить себя уйти, всё равно остался стоять, молча наблюдая за Алисой. В конце концов беспокойство благополучно доело остатки хладнокровия, и я, тихонько матюкнувшись, вернулся к постаменту. С грехом пополам вскарабкался на каменную глыбу, стараясь не обращать внимания на ноющую рану в спине. С опаской осмотрел крайне ненадёжно стоящую стремянку и попытался воззвать к благоразумию:

— Слезай! Подурачилась и хватит.

Но Алиса проигнорировала меня. Закончив с рукой, выбросила первую опустевшую банку на клумбу и стала взбираться ещё выше. А мне в голову пришёл более действенный метод. В случае с Алисой он точно должен сработать…

— Эй, рыжая! Рыжая! — ноль эмоций. — А Улька тебя вчера назвала тугодумкой…

Снова никакой реакции.

«И земляным червяком… м-да. Что ж ты во время игры не была такой сдержанной».

Стремянка опасно заскрипела, когда Алиса потянулась кистью к дальней части Генды. Пара крупных капель шлёпнулась возле моих ног. Ещё несколько упали на рубашку и штаны. Запахло чем-то терпким, кисло-сладким.

— Всё, терпение лопнуло — иду на риск… — я набрал побольше воздуха, а заодно храбрости, и громко произнёс: — Два-Че!

Даже слишком громко. Размеренное шуршание кисти вверху прекратилось. Я вгляделся во мрак над головой.

— Что ты там вякнул? — донеслось со стремянки. — Как ты меня?..

Лестница заскрипела и заходила ходуном под шагами поспешно спускающейся вниз Алисы, а я впал в ступор, наблюдая за надвигающимися неминуемыми неприятностями… Но на полпути к постаменту Алиса оскользнулась на мокрой ступеньке и сорвалась, едва не отоварив меня пяткой по лбу. Стремянка с треском рванулась в противоположную сторону. Банка мелькнула в нескольких сантиметрах от моей головы и разбилась о гранит с оглушительным хлопком. Нашу с Гендой обувь и штаны забрызгало остатками её вязкого липкого содержимого, а странный неприятный запах многократно усилился. Я запоздало попытался удержать лестницу, но она оказалась слишком тяжёлой и скользкой. Громкий вскрик эхом разлетелся по площади. Я только и успел раскинуть руки, чтобы поймать обрушившуюся с падающей стремянки Алису…

Приземляясь, она снова охнула, оступилась на осколках банки, чувствительно саданула лбом мне в ключицу, и нас обоих швырнуло назад. Меня со всего маху впечатало в каменную ногу Генды, разом выбив из лёгких воздух, а Алиса крепко уцепилась за мои плечи и прижалась всем телом. Прижалась и сникла, крупно дрожа. Перепугалась. И разом растеряла всю свою напускную браваду. Высокомерная, наглая и вся такая независимая… вмиг стала хрупкой и беззащитной, и совсем по-детски доверчиво приютилась в моих объятьях, щекоча нос пушистым растрёпанным хвостом. А я разомлел, крепко обнимая этот нежданный подарок небес. Меня с головой захлестнули чувства. Нежность, желание заботиться и оберегать.

— Чуть не грохнулась, — пробубнила Алиса мне в плечо, когда дрожь немного утихла.

— А я тебя поймал.

— Да… Но теперь можешь отпустить, я уже не падаю.

«А если не хочу?»

Я слегка ослабил хватку. Алиса замерла в ожидании и даже не попыталась вырваться или нагрубить по своему обыкновению. Удивительно.

 

В этом месте главный герой обычно целует свою избранницу, они признаются друг другу в чувствах и идут об ручку бродить под луной. Но это касается правильных историй, где главный герой — уверенный в себе добрый молодец, а его возлюбленная — прекрасная во всех отношениях сказочная принцесса. Двачевская, конечно, тоже весьма ничего, особенно на моём безрыбье, но характер её назвать сказочным язык не поворачивается. И поскольку добрых молодцев в эту историю не завезли, наша сцена нежности окончилась отнюдь не поцелуем, а появлением Ульяны:

— Тили-тили тесто…

Я от неожиданности спрятал руки в карманы, а Алиса встрепенулась и отпрянула.

— Ты чего припёрлась? — накинулась та на Ульяну. — Я тебе где велела быть?

— Ага, пока я там мёрзну, вы тут вон чем занимаетесь!

Алиса едва ли не подпрыгнула на месте.

— Ну всё, сопля, кабзда тебе, лучше беги!..

Она метнулась к краю постамента и стала примериваться, как бы поаккуратнее слезть.

— Да ты погоди! Я чего пришла-то… там кто-то проснулся!

— Так с этого и надо было начинать! — взвилась Алиса. — Сенька, бросай всё, валим!

Она, не раздумывая, спрыгнула на клумбу, упав на четвереньки. Вскочила и стала судорожно отряхиваться.

— Твою ж… вляпалась!

Я тоже опомнился и неуклюже сполз на землю, повиснув на руках.

— Разбегаемся! — скомандовала Алиса и, бросив в мою сторону мимолётный взгляд, припустила вслед за Ульяной.

 

Вся дорога от Генды прошла словно в тумане: я на автопилоте лазил по мокрым кустам, перебегал через дорожки и крался между домиков. Наверняка жутко шумел, потому что в одном из них прямо на моих глазах зажёгся свет. Но меня это не волновало. Мысли сумбурно перескакивали с одной на другую, и все они касались только Алисы.

Добравшись до постели, почти сразу уснул. Впервые за все эти дни — с улыбкой.

* * *

Когда заиграла побудка, я уже торчал перед зеркалом, совершая третью попытку правильно завязать галстук. Солнечный свет косыми лучами настырно лез в комнату через тонкие занавесочки на окнах и оседал по углам, не в силах пока проникнуть достаточно глубоко внутрь домика.

 

Кое-как управившись с упрямым узлом, принявшим таки нормальный вид, скептически оглядел несимметрично торчащие концы галстука…

— На фиг.

Вернул на место вешалку с одеждой и вышел из домика.

 

На улице щебетали пернатые, а кое-где между деревьев клубились обрывки тумана, похожие на вату.

Но несмотря на ранний подъём, всё ещё прохладную погоду и лёгкий мандраж от грядущей встречи с Ольгой, настроение моё необъяснимым чудом так и осталось с ночи приподнятым. Внутри зарделась надежда, что сегодняшний день должен стать очень необычным для меня… для нас с Алисой. Не знаю, откуда такое предчувствие. Оно просто есть и всё. Ночью там, у Генды, как будто что-то провернулось внутри, пришёл в движение застарелый механизм, многие годы стоявший без работы и ждавший этого момента. Мне почему-то показалось, что нечто похожее испытала и Алиса.

 

Пионеры и вожатые выстроились на площади полумесяцем, разглядывая наши ночные каляки-маляки.

Заняв место с краю у сломанной нами лавочки, я взглянул на памятник: красно-бурые потёки от локтей до кончиков пальцев и ошмёток алой тряпки в руке, воздетой к лицу. Картина, достойная зомби-ужастика. Что бы Алиса ни хотела сказать этой инсталляцией, впечатление она производит пугающее. Даже как-то не до шуток. А ещё более не по себе становится от понимания, что она это, очевидно, не в фильмах Ромеро подглядела, а выдумала сама…

 

— Нравится?

Я вздрогнул и обернулся на голос: Алиса. С ней рядом отчаянно зевающая Ульяна. Обе помятые и раздавленные недосыпом.

— Да что-то не очень, — буркнул я.

— Вот лучше б съели его… — недовольно пробубнила Ульяна и снова широко зевнула.

— Кого?

— Кого-кого… варенье. Лиска его, прикинь, вареньем измазала. Черничным! — пожаловалась она с искренней обидой в голосе.

— Уля, ну ты дурочка или где? Давно на горшке не ночевала? Этому варенью лет, поди, как тебе. Мы его в кладовке нашли — походу, со времён царя Гороха там стояло, — закончила она, обращаясь уже ко мне.

— Понятно, — ответил я бесцветным голосом.

— Да чё ему будет-то? — продолжила упорствовать Ульяна. — Это ж варенье, оно вечное. Так моя бабушка говорит!

Я посмотрел на Алису, пытаясь прочесть в глазах хотя бы малейший отголосок важных для меня эмоций, мыслей. Но она словно совсем забыла о том, что случилось ночью.

«И случилось ли? Может, это я нафантазировал себе всякого…»

— Двачевская! — прогремел голос позади.

— Ну всё, щас начнётся.

Алиса раздражённо закатила глаза и отвернулась от Ольги, решительно шествующей к нам через толпу. Проходя мимо Слави, она сказала ей что-то, а та, «взяв под козырёк», принялась собирать наш отряд в шеренгу по двое. То же самое стали делать остальные вожатые со своими подопечными.

— Двачевская! Рыкова, ты тоже стой. Семён — на зарядку.

Я медленно отсчитал три шага, чтобы скрыться с глаз Ольги…

— Всему есть предел, Двачевская!..

Но неприятное предчувствие не позволило мне уйти и бросить рыжих в беде. Правда, понятия не имею, что можно противопоставить Ольге в моём положении. Разве только смертельно обидеться на неё и демонстративно отказаться соблюдать режим. Иных рычагов воздействия у меня нет. Да и эти её лишь посмешат.

— Одно дело ваши прежние выходки, и совсем другое — надругательство над памятником уважаемому человеку. К тому же в такой форме! Что это за художества такие, где вы этого набрались вообще?!

Поэтому надо зайти с другой стороны…

— Короче, сейчас вы с Рыковой идёте к себе собирать вещи, а я иду звонить, чтобы вас встретили в райцентре. А моему терпению настал конец!

«В смысле… что?» — меня охватила паника, а в голове всё перепуталось, как это обычно со мной бывает в такие моменты.

«Нужно срочно искать выход. Любой, даже самый невероятный. Что угодно, лишь бы не позволить ей выслать Алису!»

— А Ульку чего? Она ни при чём, её не трожьте! — требовательно воскликнула Алиса. — Вы же знаете её батю…

— Раньше надо было о бате думать! — отрезала Ольга.

Ульяна осела на скамейку и горько всхлипнула, по красным щекам покатились слёзы. Алиса выступила вперёд, закрывая её.

— Ну правда, она ничего не делала, это всё я!

— Созналась-таки? Видать, есть ещё совесть у тебя. И чего ты добиваешься своими выходками, скажи на милость? Думаешь, я не понимаю твою ситуацию? Ну приди ты по-человечески ко мне — поговорим как взрослые люди. Но нет, ты ведёшь себя как капризное дитя: заставляешь меня нервничать, ссоришься со всеми, старших не слушаешь, устраиваешь бедлам в лагере. И что мне с тобой делать теперь? Домой отправить к бабке? Или сразу в комнату милиции сдать… с характеристикой!

Алиса собралась что-то ответить, но увидела меня и осеклась.

— Ольга Дмитриевна…

— Так, а ты почему до сих пор здесь? Зарядка по расписанию не для тебя? Давно нарядов не получал?

— Выслушайте сначала, а потом можете наказывать как хотите, — я поймал потерянный взгляд Алисы, и поджилки затряслись ещё сильнее, а на лбу выступила липкая испарина. — Дайте Алисе последний шанс, не надо никакой милиции и отсылать не надо её. Оставьте в лагере… под мою ответственность, — закончил я, едва не запнувшись в удивлении от собственной смелости.

— Ничего себе… — шокированная Ольга всплеснула руками. — Вот, Двачевская, кто-то ещё вступается за тебя в отряде. Не всем ты безразлична, как видишь… Семён даже на поруки готов взять!

Алиса покраснела и уставилась на кроссовки Ольги, старательно пряча взгляд.

«Теперь она точно зароет меня в лесу, как причину её многочисленных позорных конфузов».

Ульяна притихла и стала заинтересованно следить за ходом разговора.

— Ну что ты молчишь? — не выдержала вожатая.

— А что говорить? — пробубнила Алиса.

— Спасибо хотя бы скажи.

— Спасибо, — так же односложно прогудела Алиса в нос.

Ольга тяжко вздохнула, потёрла лоб и отмахнулась, сбрасывая чёлку с ресниц. Пауза затянулась. Алиса переступила с ноги на ногу и прокашлялась, а я громко сглотнул, ожидая решения вожатой.

 

— Но имейте в виду все трое!.. — внезапно заговорила Ольга, словно продолжая вслух какую-то мысль. — Больше никаких поблажек ни Алисе, ни Ульяне! И молитесь, чтобы начальство одобрило это решение.

«Эй! Про Ульяну речи не было!»

Я удивлённо уставился на вожатую.

— После завтрака Алиса и Ульяна чистят памятник и приводят в порядок клумбу, а потом чинят и красят сломанную лавочку. Семён — вам в помощь. Всё ясно?

— Да, — синхронно ответили мы с Ульяной.

— Алиса, тебе ясно?

— Да ясно мне, — огрызнулась она, не поднимая головы.

— Вот и славно. Марш умываться, зарядку вы уже и так пропустили.

На этом вожатая удалилась. Алиса посмотрела на меня исподлобья и сбивчиво заговорила:

— Даже не думай, что теперь я из-за этого должна там тебе… и всё такое… в этом духе.

— То есть тебе всё равно, отправили бы тебя домой или нет?

— Я такого не говорила! — она яростно сверкнула глазами и с вызовом задрала подбородок.

— Как скажешь…

Я развернулся и побрёл в домик за банными принадлежностями. Уши и щёки отчего-то запоздало залились краской. Чтобы заглушить внутренний голос, твердящий о том, что творю совершеннейшую ахинею, я стал отсчитывать шаги. Кроме того, это занятие успокаивает меня и настраивает на нейтральный лад.

Пять — утих мандраж, а ноги перестали ощущаться как не свои.

Десять — дыхание выровнялось, голова прояснилась, и на лицо сама по себе вылезла улыбка: «Получилось!»

После пятнадцати сзади послышались тихие шаги, а на двадцати вперёд вышла Алиса и преградила путь. Я остановился и вскинул брови в немом вопросе.

— Погоди… — она скосила взгляд, посмотрев мне за спину, и продолжила: — Всё равно спасибо.

— Не за что.

Алиса открыла было рот, чтобы сказать что-то ещё, но тут же одёрнула себя. Постояла недолго, теперь уже явно ожидая чего-то от меня, но так и не дождавшись, молча кивнула и пошла обратно. Спустя несколько секунд, когда уже уходил с площади, с другого её конца прилетели отголоски перепалки. Но я не расслышал, о чём речь. Скорее всего, Алиса снова угрожает Ульяне ночёвкой на улице…

* * *

Линейка. Можно было бы назвать её обыкновенной и скучной, если бы не вид Генды. С наших мест картина не сильно впечатляет, но готов поклясться, третий и четвёртый отряды, стоящие дальше всех, на другом конце площади, имеют удовольствие наблюдать захватывающий своим сюрреализмом пейзаж.

Вот и вожатые демонстрируют лёгкую растерянность. Их выступления скомканны, а речь то и дело даёт сбой.

Зато Алиса, стоящая неподалёку, за Славей и Сыроежкиным, не скрывает веселья: линейка практически сорвана, начальство в смятении, а пионеры откровенно потешаются над этим. Это ли не счастье для такой отъявленной вредительницы, как Двачевская? Можно с гордостью пополнить свой ачив-лист новым достижением.

 

Под конец появилась Ольга. Необычайно оживлённая, она бодро подскочила к трибуне, улыбнулась кому-то из коллег и мимолётным движением откинула волосы на спину. А те заиграли бронзой в лучах появившегося над кронами солнца.

«Красивая… Интересно, почему я раньше не думал о ней в таком ключе?»

Наверное, потому что сначала вожатая произвела впечатление шаблонного бюрократа, столочеловека, которому галочка в отчёте важнее того, что за ней стоит. Она, конечно, бюрократ — в её работе иначе никак — но лишь там, где это не мешает быть живым человеком.

Возможно, Ольга слишком ленивая для своей должности, и даже легкомысленная… Но зато она способна быть наставником и старшим товарищем. Направлять, подсказывать и с лёгким сердцем прощать нас, обормотов, изводящих её с утра до вечера глупыми детскими выходками. Я бы так не смог: на это требуется поистине титаническая терпимость к людям.

Такими, как она, можно и нужно восхищаться, вдохновляться… А в случае с Ольгой ещё и любоваться красотой — весьма… выдающейся.

«Хотя последнее вовсе не обязательно, это во мне уже пубертат нашёптывает», — я с трудом отвёл взгляд от очерченной тканью притягательной фигуры вожатой.

* * *

После линейки мы наспех позавтракали и выдвинулись к месту отбывания повинности.

— Ну и как его чистить теперь? Учти, я туда не полезу!

— Пф-ф, из шланга обдадим, и будет как новенький, — неохотно ответила Алиса.

— Тогда пошли.

— Прямо сейчас?

— А чего тянуть кота за долгий ящик?

Алиса промолчала, но бросила очень красноречивый взгляд на Славю, орудующую метлой у дальних лавок.

— Да ну, не съест же она тебя.

— Ладно, идём, — неожиданно легко согласилась Алиса.

Рыжая гордо вздёрнула нос и неспешно пошагала по диагонали через площадь. Мы с Ульяной переглянулись и отправились следом.

 

Не обращая внимания на копошащуюся за Гендой Славю, Алиса вытащила и размотала шланг для поливки клумб, прицепленный здесь же к трубе, идущей вдоль бордюра. Вышла на центр и сделала Ульяне знак, чтобы та пустила воду. Радужный фонтанчик под напором взмыл в самое небо, слегка коснулся плеча Генды и со звонким всплеском ударился о бетон с другой стороны — совсем рядом со Славей. Та громко ахнула от неожиданности и выпустила из рук охапку листьев, жухлой травы и прочего сора, собранного ею по обочинам. Алиса радостно оскалилась и украдкой показала Ульяне большой палец, после чего направила струю на вымазанный вареньем светлый лик уважаемого Генды, делая вид, что ничего не произошло.

Славя утёрла лицо о рукав рубашки и метнула в рыжую недовольный взгляд. Похватала с земли разлетевшийся мусор, затолкала в мешок и направилась к Алисе.

— Мне казалось, ты больше не дуешься на меня.

— Я? Дуюсь? Иди проспись, Устинова.

— Зачем тогда водой облила?

Алиса прыснула.

— Да я не спецом. Больно ты мне нужна. Надо будет — окачу прямо так и без лишних церемоний.

Она на короткий миг направила шланг в её сторону. Струя прошлась совсем рядышком со Славей и попала в залётных пионерок из младшего отряда, случайно приключившихся мимоходом. Девчонки запищали и кинулись врассыпную, а Славя машинально шагнула в сторону. Алиса на это лишь ухмыльнулась и продолжила поливать Генду.

— Да уж не сомневаюсь, что тебе море по колено, — пробубнила Славя, бросив взгляд на испачканный памятник, и вернулась к своим делам.

Я подошёл к Алисе и мягко отнял шланг.

— Идите-ка лучше доски для лавки притащите. И краску не забудьте.

— А чего эт ты раскомандовался? — возмутилась Алиса и удивлённо распахнула глаза.

— Того, что я за тебя отвечаю немножко и не хочу нового скандала на ровном месте.

— Так ты из-за выскочки, что ли? Подумаешь, обрызгала немного… между прочим, случайно.

— Что за шум, а драки нет? — выпалила подскочившая к нам Ульяна.

— Да вот, Улька, у нас теперь надзиратель появился. Командует нами. За досками, грит, идите. Лошадей ломовых нашёл!

— Алиса, не начинай только…

— Рожа треснет! — воскликнула Ульяна и попыталась отнять шланг.

Я увернулся от загребущих рук, сделал несколько шагов назад и направил его на рыжих.

— Сенька-а-а!.. — заголосила Алиса, убегая от упругой струи. — Я ж тебя выловлю, засранец!

В ответ я только расхохотался и увеличил напор воды, между делом отгоняя пищащую на разные голоса Ульяну, чтобы та не покушалась на барашек вентиля. Алиса оббежала постамент с другой стороны, а Ульяна стала заходить со спины.

— Ладно-ладно, всё… — я примирительно опустил шланг.

— Уже сдаёшься? Слабак! — воскликнула Алиса и стала приближаться с отчётливо читающимся в глазах намерением поквитаться.

Шальная хулиганская мысль родилась мгновенно, но ещё быстрее сработали руки, и струя под напором ударила в совершенно беззащитную Алису.

— И-и-и, — запищала рыжая, уворачиваясь от фонтана воды.

Метнулась влево-вправо, ища укрытия, и наконец нашла его за постаментом. К моему великому сожалению, задело её по касательной, лишь немного намочив живот, спину и юбку.

— Убиу гада! — рявкнула сзади Ульяна.

Запоздало вспомнив про вторую рыжую, я развернулся и сходу вдарил струёй воды. Волосы, рубашка и юбка напитались водой, но Ульяну это не остановило, а, наоборот, ещё сильнее раззадорило. Она взвизгнула и ринулась ко мне, не обращая уже никакого внимания на шланг. Заложила несколько зигзагов, чтобы запутать меня, а когда между нами оставались считанные шаги, сзади неожиданно появились чьи-то сильные руки. Не успел я пикнуть, как оказался в прочном захвате, а за плечом прозвучал голос Алисы:

— Улька, забирай быстрее!

— Ар-ргх!..

Я дёрнулся, пытаясь вырваться, но стало ещё хуже: пониже подбородка втиснулся локоть, и захват превратился в удушающий. Алиса повисла сзади, сковывая мои движения и не давая возможности для манёвра, а Ульяна без труда завладела шлангом.

— Х-хр… Двачевская, зараза… придушишь же… — прохрипел я, косясь на ехидно лыбящуюся Ульяну.

— Давай! — прорычала Алиса, не обращая внимания на моё жалобное хрюканье.

Ульяна шмыгнула носом, наблюдая за моими бесплодными попытками вырваться и неожиданно расплылась в очень-очень неприятной ухмылке, а в глазах зажглись озорные искорки. Она отступила на пару шагов, перехватила шланг и… узкий веер холодной воды прошёлся с ног до головы по нам обоим.

— Чо творишь, полоумная?! Ты же должна быть за меня! — возмутилась Алиса, разом выпустив меня из рук.

Ульяна захохотала и запрыгала из стороны в сторону, пытаясь как можно обильнее полить нас. Алиса отскочила, закрываясь мной от воды. Но это уже ничем ей не помогло: вся её одежда промокла до нитки.

— Вонючка! Ты посмотри, коза какая! — запричитала Алиса, приподнимая пальцами потяжелевшую рубаху.

Я перевёл взгляд с Ульяны на себя, а потом и на Алису. Мокрая ткань облепила её тело, демонстрируя отсутствие «лишних» деталей гардероба. Заметив мой взгляд, Алиса очень быстро поняла что к чему и прикрылась сложенными руками, так что я даже не успел разглядеть ничего такого. Она зарделась и, грозно стрельнув глазами в Ульяну, скорым шагом пошла прочь.

— Я — переодеваться. А ты ничего не видел, усёк?

Получив в ответ глупую ухмылку и невнятное «угу», цыкнула и покачала головой, мол, что с него, дурака, взять.

* * *

Алиса уселась рядом на скамейку и принялась расчёсывать спутавшиеся влажные волосы. Генду мы так и не очистили. Зато вытоптали и залили всю клумбу водой. А также сами насквозь промокли. Рыжим-то пофигу, они просто переоделись в футболки и шорты, а мне пришлось выжимать свою многострадальную форму и надевать её прямо так, потому что из сменки у меня только грязная зимняя одежда. Которую, кстати, не мешало бы выстирать.

 

— Ну что, надо домывать его, а то целый час впустую потеряли, — наконец подала голос Алиса.

— Надо… И вот ещё чинить, — я вздохнул и стукнул костяшками по лавке.

— Ага.

— Слушай, я вот никак в голову не возьму, зачем тебе это всё?

— Что «это всё»? — с искренним непониманием спросила Алиса.

— Ну, памятник этот то взрываешь, то вареньем мажешь… Что он тебе сделал?

— Ничего.

Я помолчал, ожидая продолжения, но Алиса посчитала, что этого ответа достаточно.

— И всё?

— Что ты ещё хочешь от меня услышать? Ну идиотка, херню сморозила. Доволен?

— Да я же не в том смысле, что пристыдить хочу или ещё что… мне правда интересно, зачем.

— Не знаю, — ответила Алиса после долгого раздумья. — Просто захотелось. Дурь какая-то в башку залетела. Ты вот спросил, а я даже самой себе не могу ответить. Думала, будет весело что-нибудь замутить такое вместе… — она замялась и отвела взгляд. — А ты ночью… почему вернулся?

— Испугался. А если бы упала с такой-то высоты.

— Неужели волнуешься за меня?

— А что, до сих пор есть сомнения?

— И впрягаешься ещё… Почему? Ну, в смысле тебе что с того?

Тот самый, правильный ответ почти уже сорвался с языка, но глотка снова будто окостенела, а сердцебиение резко подскочило. Казалось бы, что сложного произнести всего три слова. Но я при одной только мысли об этом машинально вжал голову в плечи. Горько сглотнул, коря себя за нерешительность, трусость. И не нашёл в этой ситуации лучшего выхода, чем перевести стрелки:

— А ты почему за Ульяну заступаешься?

Алиса либо не заметила, что я ответил вопросом на вопрос, либо не придала этому значения.

— Улька — другое дело. Она же маленькая совсем, ей нужна защита.

— Мне кажется, она и сама способна за себя постоять.

— Да ты не вкурил, — устало отмахнулась Алиса. — У меня в детстве не было такой подруги, которая бы вот так же… помогала, поддерживала, делила со мной хорошее и плохое. Понимаешь?

— Угу.

— Улька мне как сестрёнка практически. Как же я могу не заступаться за неё.

— Ну так вот и я…

Алиса заинтересованно посмотрела на меня. По её лицу пробежала тень.

— М-м. Ясно.

Она отвернулась, а мне захотелось провалиться сквозь землю от стыда, неловкости и негодования. Это ж надо было так талантливо и со знанием дела всё похерить! Вот и как… и что… у меня же мысли моментально путаются при взгляде на неё. Я так никогда не смогу выдавить из себя ничего связного. Да теперь, видимо, и смысла нет… А рассчитывать, что Алиса сама сделает шаг навстречу — это уже совсем из области фантастики.

* * *

— А ну-ка, други мои ситные, как у вас дела?

— Пока не родила, — пробубнила Алиса себе под нос, а Ольге ответила: — Нормально.

— Закончили?

— Да-а, — хором протянули рыжие.

— Молодцы! Сразу после обеда тихий час, а потом День Нептуна, не забыли?

— Забудешь тут… — проворчала Алиса.

— По-хорошему, следовало бы кое-кого оставить без праздника, но я же знаю, что ты только того и ждёшь, Двачевская… — Ольга ехидно ощерилась, однако быстро приняла прежний серьёзный вид, — так что явка обязательна!

— Да поняла… можно мы кушать пойдём?

— А руки вымыты?

Алиса засопела и, нехотя расцепив сложенные на груди руки, предъявила вожатой чистые ладошки. Мы с Ульяной сделали то же самое. Ольга улыбнулась и дала отмашку:

— Так и быть, идите питайтесь… Оп, — её ладонь ловко отделила меня от рыжей парочки и развернула. — Штирлиц, а вас я попрошу остаться.

Алиса с Ульяной скрылись за дверьми столовой, а я испуганно вытаращился на Ольгу.

— Думаешь, справишься? — поинтересовалась она, с невозмутимым видом поправляя мне галстук.

Я смущённо отвёл взгляд, скользнув мимоходом по карману и просвечивающему сквозь ткань лифу.

— Пока не попробую, не узнаю…

— Просто ещё позавчера вечером ты был совсем иначе настроен к Алисе.

«Позавчера вечером… А такое ощущение, что это было с полгода назад».

— С тех пор много воды утекло.

— И то верно, — Ольга усмехнулась непреднамеренному каламбуру. — Что ж, я очень надеюсь, ты не подведёшь меня. И помни, что я тебе тогда сказала.

Вожатая лёгкими касаниями внесла последние штрихи в мой внешний вид и убрала руки, давая понять, что я свободен.

 

Споткнувшись и едва не упав на первой же ступеньке, торопливо взбежал на крыльцо и юркнул в столовую. Вовсе не потому, что сильно хочется есть. И даже не из-за того, что спешу к Алисе — хотя отчасти и поэтому. Просто изучающий взгляд Ольги осязаемо выжигает дыру между лопаток. Неуютный такой взгляд, каким будущая тёща смотрит на новоявленного женишка своей дочери, свалившегося ей как снег на голову.

«Впрочем, откуда мне знать, как тёща смотрит на зятя?»