Сложно (гет)

Обычно я себя так не веду.

Это было все, о чем я могла думать, сидя в давящей тишине. Зачем я вообще открыла рот? На что я надеялась?

Его глаза расширились от странного сочетания удивления и обиды, я почувствовала ком в горле — было ли еще множество резких слов, готовых выплеснуться в эту секунду? Я полностью потеряла контроль.

И дело было вовсе не в словах, а в моем тоне, в моем внезапном эмоциональном взрыве.

— Я… — произнес он дрожащим голосом, затем покачал головой.

— Я не должна была этого говорить, — выпалила я, нахмурившись.

С минуту он изучающе меня рассматривал, его лицо исказила насмешка. Леденящее кровь чувство страха заставило меня задаться вопросом, куда ушла та всепоглощающая злость, которая завладела мной минутой ранее.

— Хочешь знать, почему я скучал по ней, тогда? Вот поэтому я скучал по ней, — наконец произнес он, смеясь. Однако, его смех был каким-то совершенно неправильным, он был холодным, отчего у меня заболел живот при мысли о том, что он скажет дальше.

— Иногда… Мерлин, иногда я хочу кричать, что я все понимаю. Я понимаю, что ты в буквальном смысле лучше меня. Я понимаю, что ты умнее, что ты более ответственная.

Я была ошеломлена, чувствовала, как каждое ненавистное мне слово ранит, словно острая бритва.

— Я просто… Я, блять, не могу больше терпеть, Гермиона. Тебя слишком много. С тобой слишком… тяжело. Мне сложно тебя любить. То, что ты только что сказала… — он замолчал на мгновение, сделал глубокий вдох и продолжил: — Это напомнило мне, насколько проще были мои отношения с ней. Она не старалась изо всех сил заставить меня чувствовать себя ничтожеством… потому что она не считала меня ничтожеством. Удивительно.

— Не думала, что ты хочешь, чтобы тебя боготворили, — ответила я сухо.

Он фыркнул и, скрестив руки на груди, отвернулся от меня.

— Речь не идет о том, чтобы меня боготворили! Я имел в виду… блять, имел в виду, что я достоин того, чтобы меня боготворили. Ты считаешь, что ты — единственная девушка на весь белый свет, а я — счастливчик, которому разрешили подойти к тебе ближе, чем на пятьдесят футов.

Он провел руками по волосам, а я стояла, не в состоянии пошевелиться.

— Оно того не стоит, — устало произнес он. — Я не могу…

— Правильно, — перебила я, чувствуя, словно меня ударили. Если бы я держала рот на замке и позволила всему идти своим чередом… этого разговора могло не быть.

— Оно того больше не стоит, — повторил он, пожимая плечами.

В этот момент я напряглась и поняла, что потеряла всякий котроль над своими дико колеблющимися эмоциями.

— Не обязательно быть таким резким, — возмущенно произнесла я.

Он в замешательстве посмотрел на меня, видимо, в моих глазах отразилось чувство вины. Я вела себя ужасно, драматично и раздражительно. Что случилось? Почему я сдалась?

Я вспомнила, как мы были счастливы в начале, когда ощущали себя двумя половинками, наконец осознавшими, что идеально друг другу подходим. Я вспомнила то облегчение, когда поняла, что мой лучший друг может быть чем-то большим, лучшим, и осознание того, какими легкими наши отношения могут быть. Я вспомнила моменты, как мы засыпали, держась за руки, и просыпались с застенчивыми улыбками. Я вспомнила, как годами не могла допустить даже мысли о другом парне.

И как за десять минут все разрушила.

Было унизительно осознавать, что пока я верила, что между нами все хорошо… он ощущал себя несчастным, копил в себе обиду и ненавидел меня.

Как можно было так ошибаться?

— Значит, ты вернешься к Лаванде, я правильно понимаю? — грубо спросила я, поджав губы.

— Не знаю. Если она примет меня, то да. Послушай, мне жаль за то, что я сказал. Не хочу, чтобы были какие-то недомолвки, у Гарри и так забот по горло, верно? — он неловко усмехнулся и поднял брови в ожидании моего ответа.

— Верно, — медленно ответила я.

А потом он обнял меня, если нелепое похлопывание одной рукой по спине вообще можно считать объятием, очевидно, разговор был окончен, и я вскоре осталась одна.

Несколько секунд я стояла, скользя взглядом по пятнистой глади Черного озера. Я пыталась понять, что чувствую, и пришла к выводу, что не могу подобрать подходящих слов.

Я была расстроена, но не по той причине, по которой должна была.

Я возвращалась к замку, медленно волоча ноги по траве.

Я вздохнула, задаваясь вопросом, как получается, что я так хорошо запоминаю заклинания и пишу сочинения, но так плохо нахожу общий язык с людьми. Я никогда не могла понять, чего они от меня хотят. Мне не хватает чувственности. Этот недавний скандал был не чем иным, как мощным напоминанием о том, что я должна привыкнуть к одиночеству.

— Грейнджер! Смотри, куда прешь.

Знакомый мерзкий голос прервал мои мысли.

— Я даже не… Забей, — устало ответила я, не желая спорить. Драко Малфой не стоит моей энергии.

— Где же твой щенок Уизли? Не пора ли ему на прогулку? — грубо спросил он.

Я закатила глаза и прошла мимо него, направлясь ко входу в замок.

— Я подумал, ты захочешь отвлечься, — окликнул он. — Ты ведь так любишь поговорить.

Я обернулась.

— Да, но не с тобой.

Он ухмыльнулся, глядя на меня.

— Это чувство взаимно, не переживай, — тут он сделал шаг навсетречу ко мне. — Раз уж мы заговорили о Уизли, как у вас дела? Я слышал очень захватывающие сплетни, ты понимаешь…

Мое сердце пропустило удар. Уже?

— Мы расстались, если ты об этом. Извини, — я сделала шаг к двери.

— Ну, должно быть, ты не слишком удивлена этому, — произнес он с жестоким блеском в глазах. — Я имею в виду… ради Мерлина, ты больше напоминала его няньку, чем девушку.

Я вздрогнула. Если Малфой заметил, как я могла не обращать на это внимание?

— Я не говорила, что удивлена, но спасибо тебе за… сочувствие.

Он усмехнулся, когда я вошла в замок. Меня тошнило от мысли, что Малфой наслаждается моими страданиями. Кроме того, я не была несчастна, я была зла.

Унизительно узнавать обо всем последней. Я — девушка, которая гордилась тем, что знала все обо всем… не заметила. Я знала, что могу быть настойчивой, хочу все контролировать и имею предрасположенность к снисхождению. У меня не было проблем с осознанием собственных недостатков.

Я была так наивна, предполагая, что раз Рон был моим другом, он примет меня такой, какая я есть, что я могу быть собой и не беспокоиться о последствиях.

Очевидно, я ошибалась.

* * *