Сложно (гет)

Когда мы вышли во двор, их уже и след простыл.

— Знаешь, куда они отправились? — спросил меня Гарри, проведя рукой по густым черным волосам.

Я указала на фонтан, неохотно восхищаясь его полуразрушенной красотой. Он был чудовищно огромным, сделан из бледно-серого камня и усеян яркими серебряными вставками. Лужи на дне фонтана были покрыты мхом, а по центру стояла статуя высокой и гордой греческой женщины, которая была обернута в тогу. Глаза, казалось, были пустыми, миндалевидными и плоскими, однако, было в них что-то выразительное, словно отблеск улыбки и смущения.

— Они воспользовались фонтаном, — ответила я, прищурившись. — Смотри… Там что-то есть, видишь? На руке?

Гарри подошел ближе и кивнул.

— Да, там что-то написано. Подойди.

Я забралась на выступ фонтана, спустилась в пустой бассейн и покосилась на руку статуи, удивляясь длинным, четким вырезанным линиям.

Благословен день, месяц, лето, час

И миг, когда мой взор те очи встретил!

— Это Петрарка, — удивленно воскликнула я.

— Не буду притворяться, что знаю, кто это, Гермиона.

— Он был итальянским поэтом, — объяснила я, осторожно обходя стороной лужи и возвращаясь к Гарри. — Знаменит своими сонетами.

— Фантастика. Что нам с этим делать? — нетерпеливо спросил мой друг.

— Не знаю. Помню только, что он был безответно одержим женщиной по имени Лаура. Я всегда находила его поэзию немного… жуткой.

— Может ли… — Гарри указал на статую. — …она быть этой Лаурой?

— Может, — ответила я. — Но… Даже если это так, о чем нам это говорит?

— Не знаю. Малфой упоминал что-нибудь… до того, как я оказался в доме?

— Нет, но… Думаешь, тут есть какая-то загадка? Или, возможно, я воспринимаю все слишком буквально.

— День, месяц, лето, час… — медленно и задумчиво повторил он.

— Дальше про ее глаза… Я слышала, как Люциус Малфой сказал что-то Драко про палочку…

— Может, это похоже на вход в Косой переулок? — предположил Гарри. — Надо коснуться правильного места и сказать правильные слова?

— Разве это не слишком… очевидно? — спросила я, ставя его слова под сомнение.

Гарри пожал плечами.

— Возможно, но попытка — не пытка, — он быстро перепрыгнул выступ, вращая в руке палочку. — Она улыбается, не так ли? Интересно, как они этого добились?

— Они?

— Те, кто сделали ее, — уточнил Гарри, небрежно махнув рукой. — Думаешь, волшебство?

— Возможно. Мы должны поторопиться, Гарри, — ответила я немного нервно. — Я понятия не имею, сколько осталось времени до…

— Я знаю, Гермиона, — тихо ответил парень. — Но мы делаем все, что можем.

Я слегка улыбнулась.

— Да, конечно, я знаю.

Гарри прочистил горло.

— В любом случае, что я должен делать? Подобрать три слова? — он вытянул шею и заглянул статуе в глаза.

— Я не уверена…

— Что-то вроде… Суббота… Эм… Который час? Шесть пятнадцать… Я не совсем уверен, где мы находимся, вероятно, чисто технически еще в Хогсмиде…

Как вдруг раздался жуткий скрежет, словно бассейн, в котором стоял Гарри, начал вращаться; мы ошеломленно наблюдали, как открывается проход, обнажая пыльную винтовую лестницу.

— Я… Ну… Не ожидал, что это сработает, — неловко произнес Гарри, уставившись на проход. — А ты?

— Нет, не ожидала.

— Мы должны спуститься туда?

— Да, — я сделала паузу, прежде чем продолжила мысль. — Но ты не обязан, Гарри.

— Прекрати, Гермиона.

Я переступала с ноги на ногу, неловко осознавая, как он будет рисковать, если последует за мной.

— Я серьезно. Ты ничего мне не должен, тебе не следует…

— Почему ты, черт возьми, настолько уверена, что должна все делать в одиночку? — перебил он меня, скрестив руки на груди.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты никогда не принимаешь помощь. Ни от кого.

— Неправда.

— Правда. Скажи, тебе нравится играть в жертву? Тебе легче признать поражение, когда знаешь, что шансы на удачу с самого начала были слишком малы?

— Конечно, нет, — его обвинения звучали слишком громко и мучительно в моей голове. — Это чертовски смешно, ты знаешь, что все не так, Гарри. Я просто… Это несправедливо по отношению в тебе, ты будешь в опасности. Как я могу просить тебя…

— Это то, о чем я и говорю! — Гарри явно раздражал этот разговор. — Черт, ты не должна просить, Гермиона! Я здесь. И всегда был.

— Просто… Я не прощу себя, если с тобой что-нибудь случиться. Никогда.

Гарри сглотнул.

— Позволь мне помочь тебе.

— Почему? Почему ты хочешь помочь мне? Это не касается тебя или даже меня. Это все ради Драко, а ты, черт возьми, ненавидишь его.

— Потому что я забочусь о тебе, — просто ответил Гарри, словно это была самая очевидная вещь в мире. — А ты, по какой-то причине, заботишься о нем. И даже если я действительно не понимаю, почему ты это делаешь… Это неважно, потому что в течении последних месяцев я… Что я делал? Давал тебе личное пространство? Слушал сплетни о тебе, наблюдал, как ты занимаешься самобичеванием, и… не замечаешь меня? Я знаю, ты не хотела этого. Тебе просто необходимо было побыть одной.

— Нет, — слабо ответила я. — Не хотела. Никогда. Просто… после расставания с Роном ты принял его сторону, не так ли? Ты всегда принимал его сторону.

— Неправда, — быстро ответил Гарри. — Мне жаль, если ты так думала. Правда в том, что я не знал, что тебе сказать после вашего расставания. Особенно после того, как он признался мне, что именно наговорил тебе… Мерлин, словно его рот никак не связан с мозгом, не так ли?

— Да, — прошептала я, слегка улыбнувшись. — Но все же, Гарри, я не могу позволить тебе…

— Знаешь ли ты, как это было сложно? Слышать то, что о тебе говорят? Я просто хочу, чтобы ты осознала, насколько все плохо. Я хочу, чтобы ты, черт возьми, проснулась! Ты стала такой… отстраненной. Люди говорят все эти ужасные вещи о тебе, а ты… просто проходишь мимо них и притворяешься, что тебя это не заботит. Это чертовски печально, Гермиона, потому что я не знал, как тебе помочь. Я не знал, что делать. Понимаешь? Понимаешь, как тяжело мне было? Я не слишком-то хорош в заботе, но ты и Рон… Я имею в виду, ты изменилась. И меня убивает мысль о том, что я ничего не могу исправить, что я даже не знал, что произошло. Поэтому… Пожалуйста. Позволь мне помочь тебе.

Я дрожала, голова гудела от слов, невысказанных, ненужных, которые так и норовили сорваться с моих губ. Как можно поблагодарить человека за то, что он оказался куда лучше, чем ты мог себе представить? Как можно сформулировать такой комплимент?

— Я не знаю, что сказать, — призналась я, заламывая пальцы. — За исключением того, что я не могу позволить тебе сделать это. Никто из нас не может даже представить, что находится там, внизу. Это может быть…

— Ты одна не справишься, ты это знаешь.

Я вздохнула; опустошенная и побежденная.

— Знаю, Гарри.

Мой друг похлопал меня по плечу.

— Тогда идем?

Он не стал дожидаться моего ответа, просто осторожно начал спускаться по лестнице, а его шаги тихим эхом отражались от стен.

— Ты идешь? — крикнул Гарри.

Я сделала глубокий вдох, прежде чем последовать за ним. Гарри подсвечивал дорогу палочкой. Дорога была грязной, резко падающей вниз и с множественными паутинами.

Мы шли, шли, шли; воздух постепенно становился более свежим и холодным, и я вздрогнула, когда осознала, сколько мы уже прошли.

— Сколько еще, как думаешь?

— Не знаю. Кажется, дорога начинает подниматься.

Он был прав. Я резко выдохнула, и мы пошли дальше.

— Ты видишь какие-то следы? — спросила я с тревогой.

— Да. Три пары.

Сколько прошло времени с тех пор, как его забрали? Тридцать минут? Час? Это тревожило меня, ведь я понятия не имела, где он может быть. За углом? Впереди? Аппарировали ли они в другое место, о котором я даже не подозреваю? Опоздала ли я? Я готовилась к худшему: потерять его, остаться одной, сломанной, потому что… благие намерения больше не учитываются, и как только он примет Метку, как только это произойдет… я буду безумно по нему скучать, не так ли?

Я буду скучать по ощущению его горячего и влажного дыхания на моем ухе, по его учащенному сердцебиению, тяжелым вздохам, его атласной и мягкой коже, скользкой от пота, его твердым мускулам и нежным кончикам пальцев… Я буду скучать по его манере разговора с легкой улыбкой, он был загадочным, не так ли?

Он был очень преданным, защищал меня до такой степени, что мое сердце растаяло окончательно; он был вдумчивым, заботливым… Каждый раз, когда я думала, что знаю о нем все, что наконец поняла его, он удивлял меня. Он всегда был на шаг впереди.

— Блять… — внезапно закричал Гарри, схватив меня за запястье.

— Гарри, что…

— Посмотри туда! Будь осторожна, ладно?

Я изогнула бровь, удивляясь его чрезмерной реакции. Что там может быть такого? Мне казалось, что я вижу легкие проблески дневного света, конечно, это значит, что мы уже близко…

О, Мерлин.

Я тщетно пыталась подавить свой страх; я всегда боялась высоты, именно поэтому и ненавидела метлы и квиддич. У меня начала кружиться голова, как бывает у человека, который смотрит вниз с какой-то высокой точки. Словно пропорции мира были неправильными, словно я видела мир сквозь калейдоскоп. Сразу всплыла в голове мысль, что все в жизни относительно, все может измениться, каждая секунда может перевернуть все на сто восемьдесят градусов…

Я сглотнула, медленно двигаясь позади Гарри.

— Мы должны идти, — произнес он, задумчиво глядя на меня.

Я понимала это, конечно… Головокружительная узкая лестница, рассчитаная на одного худенького человека, поднималась в бледно-розовое небо.

— Да, — ответила я сухо. — Давай сделаем это.

Я видела, как Гарри с беспокойством осмотрел меня, и только покачала головой.

Мы двигались в мучительной, парализующей тишине; его темп был быстрее моего, он уже прилично меня обгонял.

— Тебе помочь? — крикнул Гарри. — Осталось немного, но подъем слишком крутой.

— Я в порядке, — ответила я, дрожащими пальцами хватаясь за перила.

— В порядке она, как же, — послышалось его слабое бормотание.

— Я все слышу! — крикнула я в ответ, стиснув зубы, и продолжила медленно двигаться вперед.

— Гермиона, все хорошо, просто позволь мне спуститься. Я помогу…

— Я в порядке! — еще раз огрызнулась я.

В течении следующих тридцати минут я несколько раз спотыкалась и падала. Достигнув Гарри, мои руки были холодными и мокрыми, коленки — дрожащими и сбитыми в кровь, а нервы — просто на пределе. Я едва могла поверить, что осталась жива, едва могла признать, что это так.

— В порядке? — мягко спросил мой лучший друг.

— Я же сказала. Я в порядке!

— Тогда взгляни, — произнес он, кивая на что-то позади меня.

Я быстро развернулась и тихо ахнула.

Мы находились в сельской местности, в окружении живописных холмов, таких сочных, ярко-зеленых, что у меня перехватило дыхание. Это был поистине английский пейзаж, так и хотелось расстелить красный клетчатый плед и устроить пикник. По другую сторону дороги виднелись кованые ворота, аккуратно переходящие в изгородь высотой футов с десять.

— Это… — начала я.

— Ага.

— Как мы собираемся попасть туда? Разве на эти ворота не наложены какие-то легендарные защитные чары?

— Ага.

После чего произошло нечто чудесное, нечто, что заставило меня поверить в чудеса: Пенси Паркинсон аппарировала в нескольких футах от нас, ее светлые волосы беспорядочно разметал в разные стороны ветер.

Она тут же открыла рот от удивление, когда увидела нас.

— Я схожу с ума? — вопрос был явно риторическим.

— Вовсе нет, — вежливо ответил Гарри, целенаправленно шагая к ней.

— Тогда какого черта вы здесь делаете? Как вы вообще нашли это место? — потребовала объяснений слизеринка, ее щеки покрылись румянцем гнева.

— Беллатриса Лестрейндж забрала Драко, — спокойно ответила я. — Мы последовали за ними и оказались здесь. И теперь будем следовать за тобой.

— Нет, не будете!

— Правда? Значит, ты можешь позволить ей причинить ему боль?

Пенси побледнела.

— Что… О чем ты, Грейнджер? Это было его желание, он мне сам об этом сказал, и она — его тетя, ты вообще знаешь об этом? Она бы не…

— Она бы сделала это, — заверила я девушку. — И сделает, если мы ее не остановим.

— Я не верю тебе.

— Хочешь рискнуть и проверить? Я думала, ты любишь его. Ты уведь упоминала об этом… раз тысячу. Что случилось, Пенси?

Девушка быстро моргала.

— Значит, ты утверждаешь, что Гарри Поттер хочет спасти Драко Малфоя от Пожирателей Смерти? Думаешь, я настолько глупа?

— На самом деле, да, но это сейчас неважно. Важно — попасть внутрь и спасти его!

Пенси фыркнула и повернулась к воротам.

— Не беси меня, Грейнджер.

— Пенси… — начала я и схватила ее за локоть.

— Не трогай меня!

Я уставилась на нее во все глаза, тихо сглотнув.

— Я тоже его люблю, ты знаешь, — послышался мой шепот. — И сейчас я понимаю, что ты имела в виду, тогда… Когда любишь человека, иногда приходится говорить то, что он не хочет слышать. И если он хочет быть с тобой, если он действительно этого хочет… Я люблю его настолько, что смогу отпустить. Я просто не могу позволить ему умереть.

Конечно, это был бред, но она ведь этого не знала… Она не знала, что я уже выиграла, что он — мой, целиком и полностью, мы будем вместе.

— Прекрасно, Грейнджер, — усмехнулась она. — Можете войти со мной. Но давай проясним одну вещь: я буду той, кто спасет его, если он действительно нуждается в спасении, ладно? Я — та, кто пришел сюда ради него, та, кого он будет считать своим спасителем. Я — та, кого он полюбит за это. Согласна?

Я ответила без колебаний.

— Согласна, — послышалось мое уверенное вранье.

И мы последовали за Пенси к огромным входным дверям поместья Малфоев.

* * *